без названия

Когда Укитаке пробрался на территорию двенадцатого отряда, уже порядком стемнело. Раз в три дня он приходил сюда по вечерам, стараясь не попадаться никому на глаза. Каждый раз капитан Куроцучи делал какие-то анализы, довольно хихикал, получив их результаты, и вручал Укитаке пилюли, которые, по его словам, должны были вернуть тому прежний облик. В последний визит Джууширо Маюри сообщил, что процесс обратной трансформации проходит без эксцессов и его на днях можно будет завершить. Укитаке и сам замечал, что изменился за последние две недели: плечи стали шире, голос – ниже, черты лица огрубели; но тело его по-прежнему оставалось женским. — Добрый вечер, Укитаке-сан, — поприветствовал его Маюри, не поднимая головы от штативов с пробирками на своем столе, когда Джууширо вошел в лабораторию вслед за молчаливой Нему. – Сегодня завершаем. — Сегодня? – Укитаке, казалось, был удивлен. За прошедший месяц он в какой-то мере привык к своему новому телу, к его изгибам и округлостям. К тому же, это был лишний месяц безделья, да и Шунсуй был с ним очень нежен… — Да, сегодня. Ваш организм готов к решающему рывку. Здесь увеличенная доза, — он протянул Укитаке небольшую кювету, в которой с тихим шорохом перекатывались круглые пилюли. Когда Джууширо послушно проглотил их, запив водой из предложенного Нему стакана, Куроцучи сказал: — Увидимся завтра на собрании, капитан. – «Если повезет», — добавил он про себя. Домой Укитаке возвращался так же тайком, прячась от патрульных отрядов в темных узких лабиринтах улиц. Шунпо в этих ночных вылазках он никогда не использовал – из нежелания быть замеченным. Комната его была тускло освещена одним-единственным масляным светильником. Шунсуй, ожидавший его возвращения, дремал на разложенном футоне, по многолетней привычке устроившись головой на согнутой руке. Быстро переодевшись в домашнее юката, Укитаке загасил светильник и скользнул под бок к Кёраку. Что-то пробормотав во сне, тот обнял его свободной рукой, и Укитаке, пригревшись, вскоре уснул. *** Проснулся он от того, что кто-то покрывал поцелуями его лоб, щеки, губы… Нехотя Укитаке открыл глаза. — Доброе утро, — прошептал нависший над ним Кёраку, целуя его. – С возвращением. Укитаке вопросительно посмотрел на него. — Старый добрый Джуу-тян вернулся, — пояснил тот, кладя ладонь на его бедро. – Мы должны это отметить. — Слава Ками, — вздохнул Джууширо. – Нет, Шун, не сейчас, собрание же утром, опоздаем. — Я уж и забыл про него, — разочарованно протянул Кёраку. – Хочешь пойти? Старик уже несколько раз справлялся о твоем здоровье. — Да, — Укитаке сел на футоне и поморщился. – Черт, голова кружится…и подташнивает. — Может, тебе не стоит идти? – обеспокоенно заметил Кёраку. — Нет-нет, это нормально, Маюри предупреждал меня о подобной реакции. Эй, мы же не скажем сенсею правду о случившемся? Шунсуй покачал головой: — Я думаю, ему об этом лучше не знать. *** В просторном зале для собраний было слишком душно. Укитаке стоял на своем месте в конце шеренги рядом с капитаном Зараки и почти не слушал Ямамото-сотайчо. Головокружение вернулось с новой силой, к горлу подкатывал тошнотворно-липкий комок. Мужчина уже пожалел о своем решении посетить собрание; он хотел, чтобы оно поскорее закончилось, и не замечал любопытствующих взглядов капитана Куроцучи и обеспокоенных – Кёраку и Уноханы. — В трех районах…замечен рост активности…— голос Ямамото звучал глухо, словно сквозь вату. – На миссию… Отряд Кучики… … Темная пелена застила его сознание, и Укитаке бесшумно осел на пол. Сколько длился его обморок, Джууширо сказать не мог. Придя в себя, он увидел, что все столпились вокруг него; Унохана держала его за запястье, считая пульс, Кёраку обмахивал его лицо своей шляпой. — Капитан Унохана и Укитаке – в расположение четвертого отряда, остальные – займите свои места! – прогремел над ухом голос Ямамото. — Идти сможешь? – шепнул Кёраку, помогая другу встать. Укитаке, помедлив, кивнул. — Капитан Кёраку, займите свое место, — настойчиво повторил сотайчо. Шунсуй украдкой сжал руку Укитаке, одними губами прошептав: «Я скоро освобожусь». Тот слабо улыбнулся и вышел вслед за Уноханой. — И как давно у тебя подобное недомогание? – хмуро спросила Рецу у лежавшего на больничной кушетке Джууширо. — Последние дня три, может четыре, — подумав, ответил он. – Куроцучи-сан давал мне увеличенные дозы своего препарата, он предупредил… — Тошнота и головокружение, значит… А обмороки? – перебила его женщина. Укитаке отрицательно покачал головой. — Нет, только сегодня. — Какие-либо боли? — Разве что приступы мигрени. Унохана задумалась на минуту. — Не нравится мне все это… Давай-ка на всякий случай сделаем еще пару анализов. Просто чтобы убедиться, что твое недомогание — просто последствие эксперимента Маюри. Сколько, говоришь, ты был женщиной? — Тридцать один день – месяц. Я весь в твоем распоряжении, Рецу-сан. *** Унохана вернулась из лаборатории четвертого отряда почти через час. Войдя в комнату, где отдыхал Укитаке, она протянула ему стаканчик с резко пахнущей жидкостью. — Выпей. — Зачем? — Выпей. Укитаке поморщился, но содержимое стаканчика послушно проглотил. — Это успокоительное, Джууширо, — пояснила женщина. – Тебе сейчас не повредит. — Что-то серьезно?.. – спросил он. — В какой-то мере да. Но позволь сначала задать тебе один деликатный вопрос… Он кивнул. Ему показалось, что кончики ее ушей порозовели от смущения. — Когда ты был женщиной…то есть, в женском теле, у тебя были…ммм…дамские неприятности? — Что? – не понял мужчина. — Месячные, Укитаке-кун. – Унохана, казалось, смутилась еще больше. Джууширо почувствовал, как кровь прилила к его щекам. — Нет, а почему ты… — Ты носишь ребенка, Укитаке. В первую секунду ему показалось, что он ослышался. — Я что?.. — Да-да, Укитаке-кун, ты…кхм…беременный. Причем уже недели две уже. — Но это же…невозможно! — Как видишь, возможно. — Она опустилась на стул рядом с койкой. – Препарат Куроцучи внес изменения в твою ДНК, ты был женщиной в полном смысле этого слова, поэтому ты смог зачать. — Замечательно. Просто отлично. – Укитаке закрыл лицо руками. – Мало того, он из меня мутанта сделал, так я еще и беременный. Рецу осторожно коснулась его плеча. — Успокойся. Сейчас тебе нужно решить, что ты будешь делать. — То есть? — Ты… — она замялась. – Ты можешь избавиться от ребенка. Укитаке посмотрел на нее со смесью изумления и ужаса во взгляде. — Боже, да я даже не думал об этом! Убить собственное дитя!.. — Укитаке-кун, ты хочешь этого ребенка? — Я… Не знаю, — честно ответил он – Я не могу в это поверить. — Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя разыгрываю? – вдруг строго спросила женщина. — Нет, конечно, что ты! – заверил ее Джууширо и добавил устало: — Но я бы очень хотел, чтобы это оказалось розыгрышем. Унохана взяла его за руку: — Послушай, решать, конечно, тебе… но если ты боишься каких-либо трудностей, то… в общем, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. — Спасибо, Рецу-чан, — благодарно улыбнулся Укитаке. Дверь в этот момент распахнулась, и в палате возник капитан восьмого отряда. Надо сказать, увиденное мало ему понравилось. — Не помешал? – немного ревниво спросил он. Рецу поспешно встала. — Нет-нет, Кёраку-тайчо. Просто Укитаке-сан немного расстроен. — Что случилось? С ним что-то серьезное? — Небольшое переутомление, — поспешил ответить Джууширо, — ничего серьезного. — Ты меня напугал. Шунсуй присел на корточки рядом с кроватью и взял ладони друга в свои. — Я оставлю вас наедине, — Унохана вежливо улыбнулась и шагнула к выходу, но возникший в дверном проеме капитан Куроцучи преградил ей путь. — Как чувствует себя мой подопечный? – проскрипел он. — Спасибо, благодаря вашим стараниям – ужасно, — буркнул Укитаке, вовсе не горевший желанием лишний раз видеть виновника всех своей злоключений. — Судя по вашему кислому лицу… Вы что, уже обо всем знаете? – воскликнул Маюри. Повисло тяжелое молчание. — О чем знаем? – переспросил Кёраку. Ученый открыл было рот, но Унохана опередила его: — Куроцучи-сан, мне кажется, нам следует оставить капитана Укитаке. Он нуждается в отдыхе. Маюри разочарованно вздохнул; ему ничего не оставалось, кроме как покинуть палату. Рецу вышла следом, тихонечко прикрыв за собой дверь. — Джууширо, может, объяснишь уже, что происходит? «Я должен рассказать ему. Непременно должен, ведь это и его ребенок… — напряженно думал Укитаке. – Господи, да он решит, что я рехнулся!» — Эй, друг, очнись! – Кёраку пощелкал пальцами перед его лицом. Укитаке собрался наконец с духом: — Шунсуй, я должен сказать тебе кое-что важное. *** — Что значит – «ребенок»? – недоуменно хлопал глазами Шунсуй. Укитаке устало откинулся на подушки. — То и значит, Кёраку-кун. Доигрались мы с тобой, — попытался улыбнуться он. — Погоди, это дурацкая шутка или очередной эксперимент Куроцучи? — Дурацкая шутка моего организма. Это произошло две недели назад, когда… Кёраку крякнул и потер виски. — Мне срочно нужно выпить… Нет, я не могу в это поверить! — Я тоже, – Джууширо пожал плечами, — но все обстоит именно так. Знаешь, что самое ужасное? Маюри, кажется, давно знал о…о ребенке, но ни слова не сказал об этом. Вздохнув, Кёраку присел на край кровати, вновь нашел руку Укитаке и сжал в своей широкой ладони. — Помнится, ты обещал сравнять его лабораторию с землей? Пожалуй, я помогу тебе в этом, — усмехнулся он и, вдруг посерьезнев, положил ладонь на живот другого мужчины. – Надеюсь, ты…ничего не собираешься сделать с дитём? Помедлив, Укитаке качнул головой. — Теперь я, наверное, должен на тебе жениться? – пошутил Шунсуй. Джууширо улыбнулся краешком рта. Что-то подсказывало ему, что он сделал правильный выбор.