Послесказки

      Душно. Просыпаюсь среди ночи, скидываю с себя одеяло, жадно хватаю ртом воздух. В нашем уютном домике два камина и дорогущая новомодная штука – газовая печка, наглухо закупоренные окна нашей спальни не открываются даже летом. Душно. Она все еще пытается отогреть меня, она все еще боится, что я замерзну. Двадцать лет спустя. Она – хрупкая, миниатюрная. Герда. Даже во сне крепко держит меня за руку. Боится снова потерять меня. Все еще. Даже во сне. Душно.       У нас двое детей и уютный слишком уютный домик в пригороде. Душно! Даже во сне держит мою ладонь в своей горячей ладошке. Слишком горячей. Готовит суп, печет пирожки, вяжет теплые шерстяные кофты и разноцветные носки, кутает в них меня и детишек. Душно...       Ее длинные, усыпанные кольцами пальцы, касаясь его лба, несли с собой желанную прохладу. В ее хрустальном дворце гуляли сквозняки. «Вечность» - именно это слово он должен был собрать, чтобы навсегда остаться с ней в ее покоях. Она и была его вечностью. Его сном, иллюзией, грезой. Его Королевой. Снежной Королевой.       - Мой мальчик, - шептала она, - …альчик, - эхом отдавалось от ледяных стен.       Девочка стояла посреди тронного зала. Замерзшая. Оборванная. Жалкая.       - Иди к ней! – красивое лицо его Королевы исказила кривая усмешка. Холодные губы в последний раз коснулись его губ, изящная рука легко подтолкнула его в спину.        - Кай, милый Кай! – Герда кинулась к нему, обняла, прижала к себе, обдала жаром юного тела, торопливо сняла с себя часть лохмотьев, попыталась укутать ими его. – Я пришла спасти тебя, Кай! – жарко зашептала на ухо. Глупая! Она так и не поняла – его не нужно было спасать. От любви не бывает спасения.       - Иди к ней! – в голосе Снежной Королевы послышались властные нотки. Кажется, он бросил на нее еще один, умоляющий взгляд, кажется, в ее глазах был лед, и он покорно удалился за крепко держащей его руку Гердой. И только много лет спустя понял – то, что показалось ему льдом, было слезами. Застывшими слезами его Снежной Королевы.       Наверное, он был слишком горяч для ее ледяного мира, слишком юн, слишком... Наверное, она всегда знала, что их вечность – три недели в ее прохладных чертогах. Душно! Осторожно высвобождаю руку из горячей ладошки Герды, накидываю халат, выхожу на улицу…

***

      Метет… немолодой уже мужчина в одном халате стоит посреди улицы, в самом сердце снежной бури. В окутывающем его тело ворохе снежинок ему чудятся объятия той, кого он никогда не переставал любить.