♥♦♣♠
Заканчивает он довольно успешно, аккурат под конец смены. Правда, к этому моменту в его спине успели проделать несколько дырок, что он невольно начал нервно помахивать хвостом, лишь сильней начиная издеваться над Джимом. В конце он недовольно шипит что-то отдаленно похожее на мат, на что он лишь ухмыляется и, чуть кивнув головой, поспешил свалить с мостика, что бы побыстрей приступить к тестированиям и попыткам создать вакцину. Понимание, что он почти бежит, приходит лишь в тот момент, когда его окликает кто-то, а после, появляется запыхавшийся от бега Чехов. — Вы что-то хотели, Энсин? — Как вы себя чувствуете, доктор Маккой? — Что прости? — Как ваше самочувствие? — Я в порядке, можете не волноваться, энсин. А с чего такие вопросы? — Просто… Вы были довольно нервным, пока проводили осмотр капитана. — Да? И с чего же вы это взяли? — Ваши хвост и уши. Они выдают вас, доктор Маккой. Маккой чуть изогнул бровь, а после внимательного взгляда Павла, лишь нахмурился и хмыкнул, невольно дергая ухом. В каком-то смысле ему не нравилось, что его настолько легко прочесть только по этим лишним составляющим. Паша выдохнул, потянувшись к нему и, кажется, хотя коснуться его, заставляя Маккоя невольно напрячься и махнуть хвостом, когда рука останавливается у его лица, так и не достигнув какой-либо определенной цели. И несколько мгновений они просто стоят, смотря друг другу в глаза, пока Маккой вдыхает запах Паши и Маккой невольно потянулся за его рукой, когда Чехов все же отодвинул ее, начиная улыбаться. — Доктор Маккой… Lʼonya. Я правда хочу тебе помочь. Просто помни, что я всегда к твоим услугам, milyiy moy, хорошо? Маккой лишь кивнул, а после, подобно трусу, сбегает от Чехова и тех странных чувств, которые он у него вызывал. Его пугал космос, эта ситуация и та буря эмоций, которые рождаются в нем от этого русского парня и его запаха. И Маккой не может понять, что же сильней его сводит с ума, крышесносный запах этого русского или же то, как он обещает ему помочь. Или же от того, как его собственное сердце отзывается на него? Он может сказать, что хоть немного пришел в себя, лишь закрывшись в своем кабинете. Успокоиться ему помогает повторный осмотр снимка и попытки вспомнить, было ли что-то подобное во время его учебы и практики. Множество подобных признаков, которые приводили к абсолютно разным не похожим на это в итоге болезнь? Запросто! Что-то, когда ты становишься полукотом? А вот хренушки! Ты же на корабле, миссия которого искать и исследовать! Если бы он был вулканцем, то довольно спокойно подсчитал бы вероятность своей смерти, то этой болезни, и ему было абсолютно насрать, даже если оно не было ею! Но он лишь доктор и самый обычный человек. И, говоря откровенно, его не так уж и сильно прельщало общество пробирок, постоянных анализов, да трибблов. Он бы предпочел убрать первые два пункта и добавить в этот список алкоголь, да вот только пить он теперь не может, а пользоваться способом со сливками сейчас может быть опасно. И это он мог сказать как доктор, причем абсолютно серьезно. Ему оставалось лишь надеяться, что-то, что пережил он, поможет потом медицине развиваться и дальше.♥♦♣♠
За пару дней в привычку входит и легкий недосып, и периодически обостряющаяся головная боль, во время которой он впадал в «трансы», и постоянные анализы, которые показывали отменное здоровье, а пятно на снимках потихоньку росло. Если бы не Кристина, оказывающая ему молчаливую поддержку, он бы просто сошел с ума бы. Да и постепенно увеличивающиеся порции кофе не способствовали нормальному состоянию. А повышение дозы влекло за собой новые головные боли, но не давало ему уснуть. Сейчас сон был главный его враг. Во время сна он не мог следить за тем, наступил ли у него новый «приступ» или же нет. А ему хватило и одного раза оказаться в опасной близости от каюты юного Чехова посреди ночи, не помня даже, как он к ней пришел. Ему просто повезло, что Чехов спал, а сам он не успел постучать. Что ему повезет так еще раз он не верил, а нарваться на Чехова… Нарваться на заспанного и необычайного мягкого и открытого Чехова он не хотел рисковать. Он не выдержит этих честных глаз. Он просто не сможет…♥♦♣♠
Он недовольно рыкнул, признавая еще один вариант вакцины абсолютно бесполезным. Времени оставалось все меньше, и, как бы ему не хотелось признавать, ему была необходима помощь. Но точно не остороухого… Он думает пару мгновений, а после, берет в руки свой коммуникатор и вызывает его. Даже Кирк вряд ли сейчас будет так полезен как этот парень. К тому моменту, как Чехов успевает приблизиться к лазарету и кабинету Маккоя, Леонард успевает допить очередную порцию кофе, а так же разобрать и убрать все анализы и снимки, которые он уже успел сделать, лишь дергая ухом, когда в кабинете появился Чехов. — Вы хотели меня видеть, Доктор Маккой? — Да. Паша. Надо поговорить. Чехов чуть изгибает бровь, но потом чуть кивает и спокойно подходит чуть ближе, внимательно смотря на Маккоя, который пытается собраться с мыслями и нервно подергивает хвостом, явно не зная какие слова подобрать. Леонард не привык признаваться в том, что он беспомощен. — Тебе нужна помощь, да, Lʼonya? — произносит он, вглядываясь в лицо доктора и садясь рядом с ним, осторожно касаясь его щеки, явно неуверенный, что его сейчас не пошлют куда подальше. Маккой же, явно ошарашенный такими действиями, замирает, испуганно прижимая уши к голове, чем вызывает какое-то странное выражение у Чехова, осторожно переместившего пальцы на виски Маккоя и начиная их массировать. — Что у тебя болит, milyiy moy? Маккой чуть нахмурился, а после прикрыл глаза, невольно расслабляясь. Да, такой массаж особо сильно не поможет от головной боли, но вот чуть успокоиться, запросто. Он выдохнул, потянувшись к парню и чуть облокачиваясь на него, поведя ушами. — Как ты меня назвал? — Lʼonya? — Другое. — Milyiy moy? — Именно. Паша выдохнул, продолжая массировать виски сурового доктора, невольно улыбаясь просто от понимая, что он подпустил его к себе настолько близко. Настолько, что признал, что ему необходима помощь. — Это обращение означает одну из высших степеней уважения, — произнес Павел, пока Маккой издал какой-то довольный звук, а после притянул парня к себе ближе и уткнулся лбом в его живот, кажется, оставаясь довольным ответом. Ну не обязательно же ему знать, что по мнению Павла, Леонард похож на котенка, с которого обычно умиляются почти все девчонки, что бы он не сделал. Он просто милый. — Так что у тебя болит, Lʼonya? — Голова. Просто адски. — выдохнул он, чуть двигая головой, буквально заставляя парня переместить пальцы дальше, и в правду походя на довольного обожравшегося сметаны с добавлением валерьянки кота. Он негромко заурчал, заставляя Чехова улыбнуться, после добавляя. — Так же кратковременные приступы невосприятия реальности. — Oh, Lʼonya, Lʼonya… Ты когда в последний раз спал хотя бы? — Маккой фыркнул, ничего не ответив на вопрос, словно и не слышал его даже, продолжая обнимать его, явно не собираясь никуда теперь отпускать русского. — Мы придумаем что делать, Lʼonya. А пока что… Пошли поспим? Я буду сторожить твой сон. Тебе необходимо поспать. Маккой лениво махнул хвостом. Если бы что-то подобное произнес Кирк или же Спок, он бы тут же сказал бы что-нибудь саркастичное и полное его фирменного скептицизма, но Чехов… Чехов подкупал. Он подкупал всем. Своим видом, поведением, тем позитивом, которым он заряжал всех остальных. Этот русский гений был их личным солнцем. И это солнце сейчас светило только ему. Он выдохнул, чуть дергая ухом и невольно улыбаясь. Чехову просто напросто хотелось верить.♥♦♣♠
Не смотря на все старания и идеи Чехова, лучше ему не становилось. Спать он мог и даже делал это, под контролем Чехова, который потом с улыбкой рассказывал о том, как Маккой открывал глаза, а после, прижимал его к себе, после чего вновь засыпал, укрывая своим собственным телом, еще сильней походя на кота. Сам Маккой в этом ничего милого не видел. Это состояние его лишь раздражало, а головная боль и усиливающиеся приступы бесили. Чехов хоть и успокаивал, но оставаться постоянно раздраженным и трезвым было слишком сложно для него, что он в итоге просто вновь осел в своем кабинете. Чехов заходил к нему в каждую свободную минуту, пытаясь отвлечь Маккоя от не особо удачных результатов в создании вакцины. Гениальной идеи, как все исправить, не приходило, к несчастью для них обоих. Да, Чехов гений, но Маккой не машина, что бы взять ее, перебрать и устранить проблему так, что бы при этом улучшить исходный механизм. Человек куда сложней машины и Паша это всегда признавал. К тому же, лучше медика чем его Лёня, не найти во всей Федерации! И они смогут все исправить…♥♦♣♠
Надежды, кроме как взять и провести самому себе операцию на черепе, не оставалось, а головная боль лишь усиливалась. Он недовольно рыкнул, беря стакан с водой и отпивая из него. К несчастью, Паша ему полностью ограничил доступ к кофе и это раздражало лишь сильнее. Мысль, что парень пытается ему так помочь его посещала, но уровень неприятия самой этой идеи не менял. Он выдохнул, беря очередной образец сыворотки, такой же неуспешный, как и все тысячи предыдущих до него. Неприятно признавать, но у него и в правду опускались руки. Идей, что же еще может быть не так, не было. Эта чертова сыворотка должна была работать! Но она не работала. У него получалось целое нихрена! Он схватил стакан и запустил им в дверь, недовольно рыча и пытаясь успокоиться. Головная боль возвращалась, а злость не была лучшим советчиком во всей этой ебанной ситуации. Он дышит, прикрыв глаза и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. В кабинете тихо, если не считать трибблов, но в мед отсеке жизнь продолжает идти своим чередом. Медсестры переговариваются, перекладывают все с места на место и пытаются скоротать время до конца не самой интересной смены. Энтерпрайз продолжает дрейфовать в космосе, не попадая в неприятности, что было даже удивительно. Он выдыхает и чуть дергает ухом, вставая и открывая глаза, ходя взять очередного триббла, что бы «поиздеваться» над ним. До триббла он не доходит. Через пару шагов он невольно вскрикивает от резкой, словно вспышка молнии, боли, которая прошила его голову, буквально заставляя вцепиться в нее пальцами. Последнее, что он помнит ясно, кроме головной боли, это ощущение своих собственных волос и то, как ощущается падение на колени. Дальше следует лишь тьма, в которой нет спасения, кроме как от боли. Такого спасения он не хочет. Он не хочет, что бы его поглотила эта тьма…