Истории о сладеньком: в танцах только мальчики

       С потолка капала вода, и раздавалось печальное эхо. Настенный факел выхватывал из темноты не обтёсанные каменные блоки и часть тюремной камеры, отделённой от коридора железными прутьями. Местами погнутые и покрытые ржавчиной, они надежно держались на месте, как закалённые в бою солдаты. В обманчивости их внешней потрёпанности уже убедился пленник — эльф, о чём говорили острые уши и лицо с тонкими ровными чертами.       В полумраке его травянисто-зелёные глаза блестели ярко, почти магически. Он сидел голым на полу у стенки. Одежду забрали орки, отчасти в насмешку, отчасти, чтобы пленник не утаил оружие. Из-за холода по его телу бегали мурашки, а выпуклые мышцы на руках и груди то и дело напрягались. Видимо, он не казался ценной находкой, иначе не сидел бы в ледяной камере.       «Интересно, кормить-то будут?» — подумал эльф и подтянул колени к груди.       Он находился здесь пару часов, не больше, однако тишина и уединение заставляли строить пугающие предположения. Внешне пленник выглядел спокойным, однако внутренние переживания выдавали резкие движения пальцев, которыми он перебирал свои тёмно-русые волосы, длиной до середины груди. А волноваться было о чём, ведь взяли его за дело:       «Тараканьё давить надо, пока по одному шарятся, не то успеют в кучу сбиться и напакостить!» — как прохрипела образина, притащившая его сюда.       Само «тараканьё» не видело ничего зазорного в том, чтобы наблюдать за соседями: между эльфами из Восточных долин и орками уже давно назревал конфликт. Последние нередко ловили лазутчиков, но у пленника ещё оставался шанс — почему-то же его не убили на месте.       Эта мысль согревала, пока не раздался лязгающий звук открывающегося замка. Эльф дёрнулся, но усилием воли взял себя в руки. Скоро послышались тяжёлые шаги и скрежет металла. Наверное, терлись друг о друга части доспехов. Так и было: к камере подошли двое зеленокожих орков в кольчугах и рогатых шлемах. У одного за пояс была заткнута секира, хотя их морды и сами выглядели, как оружие. Особенно длинные клыки, торчащие из выдающихся вперёд челюстей.       — Подъём, красавица, — сказал тот, что был с секирой.       — Руки за спину и подходи к решётке, — продолжил второй и достал из-за пояса веревку. — Свяжи его, Дрог.       Сиплые голоса ещё не раз повторились эхом. В ответ эльф ухмыльнулся и встал на ноги, которые окоченели и едва гнулись. Его туго связали и вывели из камеры, после чего пихнули в спину. Пленник согнулся и сделал несколько непроизвольных шагов. Орки гадко улыбнулись и наблюдали, однако он удержался на ногах и гордо выпрямился; у него осталось только чувство собственного достоинства, закрывавшее, как броня, помогающее смириться с унижением и подавить страх.       — Топай, — скомандовал Дрог.       Эльф шёл впереди, мимо ряда камер с такими же гнутыми прутьями. Стараясь не подавать вида, он украдкой заглядывал в каждую, подтверждая свои догадки: других пленников не было. И их явно не ждали, ведь некоторые камеры оказались завалены хламом. В сочетании с полусонными дозорными на крепостных стенах, это вселяло надежду — крошечный замок построили не для боёв. Скорее всего, он выполнял роль перевалочного пункта между орочьими угодьями. Или заброшенный аванпост, чьи бойцы расслабились от безделья. Он не знал точно — эльфам ещё не удавалось забраться так далеко.       Коридор заканчивался решётчатой дверью. За ней находилась лестница, ведущая в сеть мрачный тоннелей с высокими потолками, на которых плясали тени. Пустота и тишина вокруг подтверждали предположения о назначении этого места, и на душе стало легче. Орки шли за пленником, отпуская комментарии по поводу его «хорошеньких ножулек» и «аппетитных половинок, просящих шлепка». Видимо, у них это считалось комплиментом, а эльфу пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Но ему стало не до веселья, когда орки стали обсуждать, куда хотят его лизнуть или куснуть… Уж не на кухню ли они идут? Сейчас посыплют специями, сунут в рот яблоко да запекут.       На мгновение пленник поверил в это, и по спине побежали мурашки.       «Да нет, все же знают, что орки готовы совокупляться со всем, что движется, — успокаивал он себя. — Женщин-то у них мало, на всех не хватает».       Дурное предчувствие никак не исчезало, и эльфа заколотило изнутри, когда ему велели остановиться перед очередной дверью. Его конвоиры разом вытянулись и нахмурились, прежде чем постучать. По ту сторону кто-то что-то рявкнул, и орки открыли дверь раньше, чем пленник опомнился.       Его втолкнули в небольшую комнату. Она ничем не отличалась от коридора: те же блоки, те же факелы, только не вытянутая, а квадратная. Вдоль стен стояла пара деревянных лавок, слева — стол, за которым сидел орк. На нём не было шлема, и макушка выглядела в разы меньше мощной челюсти, а круглые чёрные глаза и вовсе терялись. Вместо кольчуги на нём красовался кожаный жилет, а мускулистые руки и толстая шея оставались голыми. В целом он смотрелся, как куча мышц, но не опасная. Именно куча: бесформенная и оплывшая. Кипа бумаг и чернильница на столе вконец разогнали тревоги, и эльф снова ухмыльнулся.       — Чего лыбишься? — рыкнул Куча.       — Я так понял, что вы во всём разобрались, и мне можно идти? — спросил эльф.       Он старался выглядеть серьёзным, но глаза искрились из-за нервозного веселья.       — Куда ты там собрался? Лазал тут, вынюхивал, за дураков нас держишь?       Куча треснул кулаком по столу, и тот жалобно заскрипел. Двое других орков возвышались за спиной пленника и довольно улыбались, надеясь, что им велят проучить его.       — Ничего я не вынюхивал, я от своих отбился, мы товар везли, — пролепетал эльф, на этот раз искренне испугавшись.       Куча-кучей, а ручища тяжёлая — новые зубы потом не вырастут.       — Товар? — переспросил орк и задумался. — А с чего мне думать, что ты не шпион с Восточных равнин?       — Да ты посмотри на меня: разве похож я на выходца с востока?       Пленник вскинул голову и призвал на помощь всё своё самообладание. Эльфы с юга хорошо ладили с местными, торговали и прочее. Только он был похож на южанина не больше, чем оса на муху: у тех кожа была смуглой и уши короче. Оставалось надеяться на всем известное орочье самодовольство, которое мешало им подмечать мелочи во всяком «тараканье».       Судя по сосредоточенному взгляду, Куча эльфов толком-то и не видел. Он глядел, глядел, явно ничего не понимая, но старался выудить из памяти хоть какие-то подробности.       — Между прочим, ваш вожак пообещал нам полную безопасность на всех своих землях! — решил помочь пленник. — А я не последний эльф на юге: только слово скажу, и останется ваш вожак без своего любимого картонского. Думаешь, тебе за это спасибо скажут?       — Язык вырву, значит, — отозвался Куча. И хрюкнул… икнул, или хохотнул — не понятно, однако угроза заставила его задуматься. Это чувствовалось в том, как неуверенно он погладил подбородок.       — Так позови старшего, раз сам не можешь южанина от восточника отличить! — заявил эльф.       Над этим орком явно кто-то стоял. Не вёл он себя, как главный: не хватало жёсткости и уверенности. По крайней мере, пленник на это надеялся и молился, чтобы наступившая тишина обозначала, что старшего сейчас здесь нет. Вряд ли этот перевалочный пункт кого-то особо интересовал.       Восточные долины были в противоположной стороне, а больше оркам никто не угрожал. Куче только и оставалось, что гонять вконец обленившуюся солдатню. Орк задумчиво почесал нос. Не очень-то он верил в то, что этот нахал был лазутчиком. Ещё ни одному шпиону не удавалось забраться так далеко. Да и на кой сдалось им это захолустье? Конечно, можно было бы сообщить начальству, да только ж высмеют, если он приличного торгаша за лазутчика примет. И так молодежь потешалась, мол, и реакция не та, и обрюзг в своей глуши. После такого промаха не видать ему назначения на место потеплее.       Эх, наглеца бы в пыточную сводить, но если он и впрямь знатный какой? Вождю нажалуется, и всё, пиши пропало. С другой стороны, отпустишь его, а он и правда шпионом окажется да парни на границе его прихватят. Там-то бойцы осведомлённые, всегда начеку, так Куче тогда тоже впендюрят по самое не балуйся за потерю бдительности.        Наконец, орк сказал:       — Южане тут с караваном недавно проходили. Через несколько дней обратно пойдут. Мы им тебя покажем. Узнают — можешь проваливать, а нет… сам понимаешь.       Куча демонстративно развёл руками. Он, конечно, не был уверен, что эльфы не солгут, желая спасти собрата, но свою задницу он в этом случае прикроет, да и время будет, чтобы с остроухим нахалом разобраться. И поразвлечься: вон как Дрог с Корлом на него пялятся, разве что не облизнулись ещё. Орк усмехнулся и обвёл масляными глазками фигуру пленника. Не орчиха, конечно, но весьма, весьма…       — Ладно уж, ребята, берите, — сказал он, — только пользуйтесь аккуратно — может, возвращать придётся.       В комнате раздались смешки, и на плечи эльфа легли орочьи лапы. Он вздрогнул, ощутив их силу, но сопротивляться не стал — без толку. Да и знал, на что шёл, ведь спасшиеся из плена лазутчики красноречиво описывали жаркие ночи в орочьих темницах. Он только вздохнул и покорно вышел на середину комнаты, куда его направили болезненным шлепком по заднице.       — Я ж сказал, аккуратнее! — крикнул Куча, когда эльфа грубо поставили на колени.       Он отодвинулся от стола и шире расставил ноги, между которых уже потеплело. Дрог громко сопел и начал избавляться от штанов, а вот Корл времени не терял. Ловко развязав завязки на одежде, он вытащил свой член и небрежно скользнул по нему пальцами. Удивительно, но когда у носа эльфа оказалось орочье хозяйство, он с готовностью взял его в рот, и даже стал подаваться навстречу размашистым толчкам.       Корл собрал его волосы в кулак и зашипел сквозь зубы. Куча во все глаза рассматривал, как блестящий член появляется, а затем снова исчезает между раскрасневшихся губ. Он был таким толстым, что едва помещался в рот остроухому, и в этом была особенная прелесть. Она заставляла сердце биться чаще, и Куча погладил себя между ног, где так приятно пульсировало.       Эльф заметил это, а так же недоумение во взгляде: видимо, от него ожидали сопротивления. Он бы усмехнулся, если б мог. Величина достоинства орка заставляла беспокоиться, однако пока ему всё нравилось. Нравилось ощущение того, как твёрдая плоть заполняет рот, а Корл забывается и отрывисто стонет. Эти звуки впитывались в кожу и будоражили всё внутри. Пах приятно закололо, и тело стало двигаться само по себе.       Эльф крутил головой, старательно лаская орка, когда сзади послышалось тяжёлое дыхание. Дрог, наконец, расчехлился и встал на колени позади пленника. Обеими руками он шлёпнул его по ягодицам и сжал их в ладонях, отчего эльф подался вперёд. На секунду член проник глубже, чем следовало, и лёгкие с силой вытолкнули воздух. Корл притормозил, но не остановился, отчего приступ кашля напомнил хрип.       В первые мгновения эльф задыхался, но Дрог продолжал мять его ягодицы, что прогнало лишние мысли. Всё ещё мелко дёргаясь, пленник ритмично выгибал поясницу и блаженно стонал. Его окутывали рваные вдохи и тепло тел, от которых напрягался живот. Собственный член раскалялся всё больше и сладко ныл, да только руки всё ещё были связаны.       Возбуждение стало мучительным, когда Дрог раздвинул ягодицы и погладил вход мокрым пальцем. В голове помутилось, и движения бедер стали беспорядочными. Стоило Корлу отпустить волосы, как эльф подался назад и обхватил ртом головку его члена. Казалось, что такой верзила не оценит осторожных касаний, и он принялся усердно сосать и облизывать её. Орк замер на мгновение, и в комнате раздался протяжный стон.       Пленник слушал его с завистью и дёрнул руками. Веревки впились в запястья, а со стороны Кучи послышался довольный смешок. Вот ведь извращенец: пялится, ещё и издевается.       Скоро эльфу стало не до размышлений, потому что Дрог протиснул в него свой палец. Судя по ощущениям, он был огромным, а уж когда стал двигаться, из горла вырвался сдавленный хрип. Если это было аккуратно, то Кучу стоило поблагодарить. Сзади всё саднило, и пленник вздрагивал. Хотелось отстраниться, но он заставлял себя держаться ровно и искать удовольствие в резких движениях. За пеленой боли чувствовалось и приятное ощущение того, как собственная плоть растягивается и обволакивает чужую. Тело откликалось, член эльфа напрягался, а головка пульсировала в такт ударам сердца. Этот второй пульс прогнал из головы остатки связных мысли, он даже забыл о Корле и замер, прислушиваясь к ласкам Дрога. Тот гладил его другой рукой по животу, задевая чувствительную полоску кожи в самом низу.       «Опусти же руку, бестолковщина», — мысленно умолял пленник.       Дрог издевался, не иначе. Он щекотал его пальцами, но тут же отдёргивал их, стоило приблизиться к самому важному. Мышцы внутри сводило судорогой, эльф дёргался, а орк усмехался и горячо дышал ему в ухо. Палец сзади извивался всё быстрее, теперь он легко скользил, и эльф задвигался всем телом, стараясь ощутить его как можно глубже.       Сверху раздалось недовольное кряхтение, и Корл обхватил голову пленника руками. После этого мир вокруг смазался, потому что пленника стали грубо насаживать на член. Всё быстрее и быстрее, не давая опомниться и хоть как-то помочь. Орк напряжённо прислушивался к обжигающему теплу рта, которое в мгновение сменялось на холод комнаты. Тепло, холод, тепло, холод… это завораживало. Эльф вздрагивал, пытался отстраниться, но только раззадоривал Корла своей беспомощностью.       Дрог уже не выходил из него и невообразимо быстро крутил рукой. Боли не осталось, как и удовольствия — пленник едва успевал вздохнуть. Горло сжималось, хотелось кашлять или хотя бы выплюнуть орочье хозяйство, но его не отпускали.       «Зачем тебе оружие с такой-то штукой?» — подумал эльф, и услышал почти звериный рык.       Он даже испугался, а затем рот наполнился горячей жидкостью. Корл продолжал держать его, медленно двигая пульсирующем членом и постанывая. Резкий вкус на языке не прибавил радости, часть спермы стекла по подбородку, часть защекотала горло, и пленник не сдержался. Он изо всех сил рванул назад и закашлял. Казалось, что в горле застрял твёрдый ком. Корл всё-таки оставил его, а Дрог продолжал вгонять свой палец, пока пленник дрожал и непроизвольно выталкивал его.       В глазах потемнело, а низ живота стал тяжёлым. В нём будто собралось неудовлетворение и гадливое чувство — его только что поимели, в самом буквально смысле. Эльф уже спал с мужчинами, и подобная ситуация представлялась ему не более, чем развлечением, но сейчас, связанный, отплёвывающийся от спермы и с чужой рукой в заднице, он понял, что как-то это не правильно. Унизительно, что ли?       Послышался злорадный смешок Кучи. Он так и сидел за столом, увлечённо теребя свой член. Внезапно Дрог резко отстранился. Эльф настороженно замер и покрутил головой, но ничего не разглядел. Орк топтался где-то рядом, тяжело дышал и хрипел. На мгновение все звуки скрыл противный скрежет, и рядом с пленником оказалась деревянная лавка. Он и глазом моргнуть не успел, как его уложили животом поперёк сиденья. Напротив, у стенки, развалился довольный Корл, наблюдавший за происходящим с блаженной улыбкой.       «На что это он пялится?» — подумал эльф и сжался.       Оглянуться не успел, потому что за спиной опустилось чьё-то горячее тело. Дрог, судя по знакомому хрипу. Подрагивающими руками орк принялся оглаживать его бедра, и пленник холодел от каждого прикосновения. Он знал, что худшее впереди, и уговаривал себя расслабиться, но сердце колотилось с бешеной силой, и отвлечься не получалось. Внутри него всё замерло, когда Дрог громко сплюнул, а затем ко входу прижалось что-то большое и влажное. Точно не палец. В груди разлилось чувство обречённости, от которого стало немного легче. Эльф выдохнул и расслабился, насколько смог.       Он смотрел на Корла и пытался не думать о происходящем, но это оказалось непросто. Дрог ритмично толкался, и в эльфа будто входил раскалённый кол. Не получалось даже понять, как глубоко он проник: внутри всё горело и ныло. Пленник внимательнее пригляделся к желтым орочьим клыкам и складкам толстой кожи под подбородком. Сильный толчок, и он почувствовал, что собственная плоть вот-вот затрещит — казалось, что растянуться больше просто невозможно. Хотелось обернуться и проверить, не запихнули ли в него руку по локоть — было бы не удивительно.       Бёдра Дрога прижались к ягодицам, и орк протяжно застонал. Он начал двигаться, но эльф едва ощущал это от боли. Смотреть на улыбку Корла стало невыносимо, и он закрыл глаза. В темноте все ощущения обострились, и пленник громко зашипел. Первые мгновения превратились в кошмар, но постепенно он стал замечать, как туго и приятно в нём скользил Дрог, его глухие стоны и пальцы, впившиеся в бока. Орк начал чаще шлёпаться об него бёдрами, заставляя подаваться вперёд. Всё быстрее и быстрее, от чего ножки лавочки стучали об пол. Член эльфа снова налился и жарко запульсировал, но теперь его не хотелось трогать. Точнее, это не было нужно, хватало и толчков Дрога — его плоть тёрлась о чувствительный узелок в глубине, наполняя пленника удовольствием.       Эльф вскрикивал и извивался. Он подавался навстречу, помогая орку проникать как можно глубже, чаще, сильнее. Внизу живота становилось теплее, мышцы напрягались. Казалось, что уже скоро станет совсем хорошо, но этому помешала вспышка боли: это Куча опустился рядом и схватил его за волосы. Пока пленник не опомнился, он засунул ему в рот свой член и прошипел:       — Башкой верти, как будто не хочешь.       «Чего? — подумал остроухий. — Нет, ну точно извращенец».       Он опешил, но увесистая оплеуха заставила очнуться и исполнить веленное.       Корл наблюдал, как лавочка ходит ходуном, а орки запрокидывают головы. Они шипели и охали, пленник сдавленно мычал. Стук, влажные шлепки… недавняя расслабленность испарилась, и между ног снова напряглось. Хотелось присоединиться к ребятам, только пристроиться было некуда. Не к оркам же — за такое и огрести можно. Эх, пришлось справляться самому, а чтобы веселее было, он подошёл к многострадальной лавочке. Вкусная картинка заставила облизнуться: голые тела Дрога и остроухого блестели от пота, орк почти полностью выходил из него и подавался обратно с такой силой, что беднягу швыряло вперёд. Он бы отлетел к стене, если бы не натыкался лицом о пузо Кучи.       Пленник кряхтел, по подбородку стекала слюна, но его член призывно стоял и вздрагивал от возбуждения. Усмехнувшись, Корл присел на корточки и обхватил эльфийскую плоть, которая исчезла в его ладони. Он стал быстро двигать рукой, и остроухий издал какой-то нечленораздельный звук. Прошло немного времени, прежде чем он задрожал и кончил одновременно с Дрогом. Скоро их догнал Куча, и на несколько мгновений эльф безвольно повис на лавке, только Корл не дал ему отдохнуть.       Когда всё закончилось, в голове пленника стоял туман. В ушах гудело, и он безвольно сполз на пол, чувствуя себя жидкой массой без единой косточки. Шевелиться не хотелось, рёбра и колени покрылись царапинами и ныли. Вновь появилось ощущение неправильности происходящего, но в целом он был доволен. И орки подобрели: больше не толкались, помогли ему вернуться в камеру, даже принесли одежду и ведро с водой. Правда, теперь их действия сопровождалось дурацкими шутками: они обещали то ли суровой орочьей любви, то ли сожрать его на ужин… из клыкастых пастей все звучало угрожающе. К счастью, ни того, ни другого не произошло. Нет, орки ещё наведывались к нему, но не показали ничего нового.       Через несколько дней эльфу сказали, что вернулся караван южан. В этот момент его сердце замерло, а язык присох к нёбу, и вышло только кивнуть. Он не был уверен, что южане помогут, и даже расхотел покидать свою камеру: в ней казалось безопасно, а что сделает Куча, если ложь раскроется? Наверняка то, что эльфу уж точно не понравится. Но выбора не было, пришлось идти. Он с трудом переступил порог кабинета главного орка и увидел светловолосого эльфа в сером камзоле и чёрных сапогах, покрытых дорожной пылью. Его лицо походило на застывшую маску — ещё бы, кому понравится в орочьей крепости среди этих верзил?       Пленник весь затрепетал и улыбнулся. Южанин растерянно ответил, задумавшись. Всего на мгновение, но оно показалось длиннее вечности. Не сосчитать, сколько ужасных мыслей успело промелькнуть в голове, сколько печальных концов представилось, прежде чем всё разрешилось. Южанин помог, солгал оркам, и их отпустили.       Домой лазутчик вернулся без происшествий. Его рассказ помог нанести на карту ещё одну крепость, но пикантные подробности узнали немногие, чтобы молодые да горячие не сдались в плен всем скопом.