Изумрудные волны

— Тимир, — произнесла Велесса тихо. — Я тебя слушаю, — отозвался Тимир, ещё не подозревая, что его ждет. Лучше бы он молчал!.. — Насчет этого туриста можешь не беспокоиться: хоть он нас увидел, но не обратил на это никакого внимания. Так что ты хотела сказать мне, Велли? Не обратил… Велессе очень хотелось бы, чтобы он посмотрел на нее. — Ничего, — русалка отрицательно покачала головой, одновременно отвечая Тимиру и пытаясь выгнать навязчивую картинку из головы. Глаза. Голубые глаза. Глаза цвета неба… Небо цвета свободы… Стукни сейчас Велессу кто-нибудь ракушкой по голове, эти глаза все равно не уйдут из ее мыслей. Даже смерть не поможет — с ее пещерой! — Нет, что-то сказать мне ты все-таки хотела, — заметил русал. — Признавайся, Велесса. Если ты не хочешь мне ничего говорить, то могла бы даже не начинать, — Тим нахмурился. — Эй, Велесса? Нет, все-таки, если бы Велессу сейчас кто-то стукнул ракушкой по голове, глаза того туриста отпечатались бы в ее сознание ещё глубже. Хотя Велли не представляла, возможно ли это вообще. Они и так дошли до самой глубины ее души, ее личного внутреннего моря. — Да, — сказала она. — Да, Тим, ты прав. Ты прав, как всегда. Ты очень-очень прав… Ты — Тим. И ты — прав. Тим! — она с жалостью посмотрела на него. Нет, так не пойдет. Велесса опустила голову вниз, достала ладонь из-под воды и провела ей по своим волосам. Ладонь была мокрой, а волосы слиплись в какие-то непонятные веточки, которых русалка никогда не ощущала раньше… Ах, да, суша. Солнце. Небо… Волосы вмиг уплыли из головы Велессы, и там вновь появились глаза туриста. — В общем, Тим… — произнесла Велли. Она решилась. Ведь решилась, да?.. — Помнишь того туриста, который только что плыл мимо нас? Тимир наверняка уже хотел хмыкнуть и отрицательно помотать головой, утверждая, что нет, не помнит, конечно, у него же память, как у рыбки, да и сам он — рыба наполовину, но Велесса не дала ему этого сделать. Она спросила вдруг: — Ты видел его глаза? — Его глаза? — удивился Тим. — Его глаза цвета свободы, — выпалила Велесса. Тим недоуменно поднял брови, а после рассмеялся. — Что такого? — обиделась Велли. — Под влиянием новых впечатлений в нашей многоуважаемой принцессе поселился поэт. Тебе надо баллады писать. Честно. — Ха-ха-ха, — недовольно отозвалась русалка. — Я тут, кажется, влюбилась, а тебе лишь бы посмеяться! Велесса сама не поняла, зачем сказала про свою влюбленность. Это само выплыло из её рта, и Велли никак не могла найти этой фразе здравое объяснение. Она — и влюбилась? Разве такое может быть? Она ведь и не влюблялась никогда в жизни… Вроде. — Ты, кажется, влюбилась? — все ещё не мог осознать это Тим. Велесса на миг прикрыла глаза, примеряя на себя новое состояние — состояние влюбленности, а потом сказала: — Нет. Точно влюбилась. Я давно влюбилась в свободу. А его глаза, Тим, это и есть свобода. И поэтому, если подумать, получается, что я влюбилась именно в его глаза. А любить одни глаза невозможно, поэтому я влюбилась в него самого. Разве это нелогично? С логикой у Велессы проблем действительно не было. Вот только ее признание больше походило на бред. И вообще — Велесса никогда раньше не разговаривала с кем бы то ни было на такие темы. Любовные темы. И, видит Подводный бог, это бы не случилось ещё неизвестное количество морских приливов и отливов, если бы Тим не предложил сплавать к берегу… Но теперь уже поздно. Велесса не понимала, зачем она сейчас вообще что-либо говорит. И почему она ещё дышит. Лучше бы не дышала! — Логично, — согласился Тимир, а потом добавил тихо: — Ну, мало ли, русалка на солнце перегрелась… Обычное явление… Знаешь… Я слышал, что из-за солнца туристы порой теряют сознание. И с тобой тоже могло такое случиться. Может, вернемся под воду? Тим говорил это даже почти с заботой, но Велесса все равно опешила. — Я не перегревалась на солнце! — воскликнула она. То есть, для Тимира ее слова — так, чушь рыбёшья? Велесса покачала головой, а потом добавила спокойно: — Я действительно в него влюбилась. И сейчас я это очень четко осознала! — Да, воздух странно на тебя действует. Но это и понятно, тут давление гораздо меньше, чем на дне, — произнес Тим задумчиво. — А ещё кислорода больше. Возвращаемся под воду? — Какое ещё давление? Какой кислород? — Велесса вздохнула — так, как Тим, и это у нее почти получилось. — Это мои чувства на меня так действуют. И берег твой. И солнце. И небо. И его глаза. Тимир недоуменно посмотрел на Велессу. Ему показалось, что во взгляде русалки читалась злость. И обида на то, что её не понимают. И какая-то безысходность даже… А ещё — желание прикоснуться к чему-то запретному, но очень желанному. Тимир никогда не умел спорить с Велессой. Вот и сейчас он понял, что не сможет больше доказывать ей свою правоту, а потому произнес: — Ладно. — Что — ладно? — не поняла Велесса. — Что ты придумал, Тим? — Если ты уж так прямо влюбилась, Велли, неважно, во что, то мы можем сходить к Виксинии. Вы же хорошо с ней общаетесь. И она разбирается в этих ваших русалочьих делах точно лучше меня. Ты поговоришь с ней, и она что-нибудь скажет тебе… Или к Лимире. Потому что я не знаю, что тебе сказать. Я в этом деле не умелец, — он коснулся левой брови. — Точно, Виксиния! — обрадовалась Велесса, пропустив мимо ушей слова про Лимиру. — Она точно сможет мне помочь. Должна помощь. Мало того, что она — русалка, так ещё и… Ух! Какой ты умный, Тим! Тим, ты же веришь, что она мне поможет? — Обязательно поможет, — пообещал Тимир. Раньше Велли никогда не была такой… Радостной? Предвкушающей? К-хм… Ненормальной? Съехавшей, как любит говорить она сама. Русал таки понял, что Велли он взял с собой все же зря. Он мог так же спокойно, как и всегда, сплавать один… И не было бы никаких влюбленностей. А ещё тех самых небесных глаз, про которые твердила Велесса. И чем ей, интересно, глаза Тима не угодили? Они у него тоже были необычными — светло-карими, довольно яркими… Не небо, конечно, но все-таки… — Мы сейчас поплывем к ней? — уточнила Велесса. Тим отрицательно покачал головой и предложил: — Может, чуть попозже? Ты исчезла из дворца на слишком долгое время, Велли. Не думаешь, что тебя кинуться искать? И твоя мама наверняка волнуется… — Но тот турист… И небо… Велесса тоскливо опустила голову вниз и посмотрела на воду, переливающуюся белыми искрами, которые слепили глаза. Маму было жалко, конечно, но и турист… Но и ощущение свободы… Родная мама ассоциировалась у Велессы с запретами и обязательствами. Но она все-таки была мамой. — Ладно, — наконец произнесла русалка. — Давай сначала сплаваем во дворец, покрутимся там немного, ну, для приличия, и сразу к Виксинии. — Отлично придумала, — Тимир вздохнул. Отличной идеей слова Велессы он не считал, да и вообще уже пожалел, что вспомнил про Виксинию. Может, ему вообще нужно молчать рядом с Велли? — Значит, прямо сейчас мы плывем во дворец? Велесса кивнула, и Тим, не медля ни мгновения, нырнул обратно, под воду. Велесса последовала за ним, вновь ощущая, как за спиной развиваются волосы, а кожа перестает быть сухой. Уже проплыв несколько взмахов хвоста вслед за другом, Велли произнесла: — Тим, на самом деле, до дворца же не так и близко плыть… — Если по прямой, то близко. — Думаешь? — Велесса нахмурилась. — Но мы плыли сюда не меньше трети прилива! — До дворца мы доберемся за его десятую часть. А все знаешь, почему? — Тим улыбнулся. — Потому что к берегу мы плыли не по прямой. — И почему это мы вдруг плыли не по прямой? — уточнила Велесса. — Я показывал тебе красоту, — произнес Тимир с гордостью, мысленно отметив, что уже там, около суши, Велли эту красоту смогла найти сама. Красоту, да не ту, как говорится. И заката они так и не дождались… — А сейчас нам нужно к дворцу. Не теряйся! Тимир стал плыть ещё быстрее, и Велли ничего не оставалось, кроме как усиленно махать хвостом, следуя за ним. Движение отрезвляло. Но глаза цвета свободы в голове Велессы остались до сих пор.

***

Тим не обманул, и через десятую часть прилива они с Велессой действительно были около Подводного дворца. Пусть и хвост теперь у Подводной принцессы действительно отваливался. Величественный Подводный дворец, несмотря на слишком поздний для бодрствования час, светился множеством огней. Вон, даже около самого входа находились два стражника со светлячками… А рядом с ними махала хвостом ужасно хмурая королева Рителлека. Вокруг было пусто. Никого, кто бы смог помочь. Видимо, гости уже разошлись… Велесса подумала мимоплавом, что лучше бы они с Тимиром побыли у берега ещё немного времени. Так, глядишь, ее мама устала бы махать хвостом около входа в Подводный дворец, взирая на проплывающих мимо русалок и русалов, и отправилась, наконец, спать… Ну или делать свои необычайно важные государственные дела… Когда королева Рителекка заметила Тимира и следующую за ним Велессу, пытающуюся слиться с водой, а лучше — раствориться в ней, складки на её красивом лице разгладились. Но уже в следующее мгновение Подводная королева нахмурилась ещё сильнее, а Велессе ещё сильнее захотелось рассыпаться на молекулы, про которые рассказывала когда-то ее преподавательница, отдаленно напоминающая госпожу Орскую. Веселое было время… Не то что сейчас. — Доброго вечера, королева Рителекка, — произнес Тим, останавливаясь около королевы. Смелый он был, однако! Велесса была тут же: она махала хвостом на месте, опустив голову и полузакрывшись Тимиром, и готовилась к самому плохому. А выражение лица мамы говорило само за себя: хорошего ждать не стоит. И, кажется, самое ближайшее время, о котором она говорила, в ее понимании было немного не таким… Тимир тоже это понял, но вида не показывал. — Доброго? — переспросила королева Рителекка спокойно, хотя Велесса знала: сейчас на неё с Тимом обрушиться целая волна истинной королевской ярости и презрения. — И почему же ты считаешь, что вечер добрый, Тимир? И что сейчас вообще — вечер. Уже ночь. Давным-давно как. Или даже утро? Разве вы этого не заметили, мои дорогие? Может, ответ на этот вопрос знает моя любимая и единственная дочка? — Мы плавали неподалеку, — произнесла Велесса тихо. Виноватой она себя не слишком и чувствовала. — И… — Не ври, — резко прервала её оправдания королева Рителекка. — Я бросила все свои немаловажные, между прочим, дела, не ради того, чтобы слушать твои отговорки. Если бы вы, мои дорогие, плавали неподалеку, то стража бы смогла вас найти, — она кивнула за спину, где находились двое русалов с мрачными лицами, освещаемых светлячками. Эдакие статуи в скульптурном зале. Если бы ситуация не была такой напряженной, Велесса бы даже решила, что это забавно. Но сейчас, подняв голову на маму, она не стала обращать на это внимание. — Может, твоя стража слишком плохо нас искала? — спросила Велли с вызовом. — Потому что, ищи она нас хорошо, обнаружила бы! У Подводной королевы, кажется, кончились слова. Она пару раз глупо, словно молоденькая русалочка, хлопнула глазами, а потом сказала со злостью: — Быстро поплыла в свою комнату. — Не поплыву. Тимир предостерегающе взял Велессу за запястье и легко его сжал, будто говоря, чтобы Велесса не наделала глупостей. У обеих представительниц королевской семьи имелась не слишком приятная черта характера: и королева, и принцесса иногда были слишком вспыльчивыми и эмоциональными, и сейчас эти эмоции могли только ещё больше их рассорить. — Ладно, — согласилась королева Рителекка. — Тогда отвечай, где ты была. — Не отвечу. Я же сказала — рядом! Глаза, глаза, небо, глаза, свобода… Велессе хотелось думать об этом, а не спорить с матерью! И почему они с Тимом сразу не поплыли к Виксинии? Она бы помогла! — Милая моя, — произнесла мама ласковым голосом. — Мне кажется, или ты забываешься? Если так, то я спешу тебе напомнить, дочь. Ты ещё не достигла совершеннолетия, чтобы со мной спорить. Более того, даже когда ты его достигнешь, ты все равно останешься под моим присмотром. — Это ещё почему? — спросила Велесса хмуро. — Ты забыла, что являешься единственной принцессой Подводного королевства? — И что с того? Воздух между ними будто бы даже нагрелся. Тимир уже видел, что сейчас будет что-то очень нехорошее. И, хотя он не имел на это право, русал поспешил вмешаться. — Королева Рителекка, — сказал он тихо. — Велесса ни в чем не виновата. Она была со мной. — А это уже я решу, виновата она не виновата! — воскликнула Подводная королева, обратив всю свою злость на Тима. — А ты, Тимир, может быть, ответишь ещё, что вы делали? Уж не мальков ли? — Мама! — разозлилась Велесса. — Что ты такое говоришь! Мы просто гуляли! Как ты не понимаешь?! Ты, может быть, случайно съехала с ракушек? Рителекка ахнула. Раньше Велли никогда не позволяла себе ничего подобного. Взрослеет… рыбка. — Это ты не понимаешь, Велесса, — произнесла она ледяным тоном. Не для того она воспитывала дочь в одиночку, чтобы после выслушивать такое!.. — Отныне и до того дня, пока ты не поумнеешь, я запрещаю тебе даже приближаться к Тимиру. И тебе приближаться к Велессе. Все всё поняли? И это ещё не все, — Рителлека внимательно посмотрела на собственную дочь. Глаза у нее были такого же цвета, как у Велессы, но очень холодными. Как будто она не умела любить. А она умела. Ведь правда? Ей просто было неприятно слышать слова Велессы. Велесса хотела возразить, но в её горле застряли слова, и она ничего не могла сказать. Все-таки это было слишком жестоко: запретить её общаться с тем, с кем она была знакома с самого детства. Да и из-за чего: из-за какой-то глупости! Очень глупой глупости! До невозможности глупой! Набравшись смелости, Велесса сказала то, что не должна была говорить: — Когда-нибудь я точно уйду от тебя на берег, мама. И обрету свободу. От тебя. Казалось, даже каменные лица стражников на миг стали шокированными. Что уж говорить о Подводной королеве? Такую наглость от собственной дочери она точно не ожидала. Тимир мимоплавом глянул на Велессу. Все-таки она сделала эту… Глупость. Ещё большую, чем думала сама. А забрать слово обратно невозможно. Оно уже уплыло, рассеялось в морской воде, рассыпалось песчинками, и что-либо менять уже поздно. — Откуда ты знаешь о береге? — произнесла Рителекка дрогнувшим голосом. В этот миг она выглядела очень слабой. Светлячок стражника, стоящего справа от нее, замерцал и потух. Стражник тут же начал внимательно его крутить, чтобы найти причину поломки. И Велли старалась смотреть на него, а не маму, когда произносила следующую фразу. — Ты же сама мне о нем рассказывала, мама, — ответила Велесса нагло. — И о туристах. Светлячок все-таки смог загореться и в полной мере осветить лицо королевы Рителлеки. Сейчас на нем отражалось множество эмоций: от непонимания и до злости. — Ты слишком молода и недостаточно умна для того, чтобы говорить такие вещи! Плыви к себе в комнату, Велесса. Мы поговорим позже, — добавила она уставшим голосом. Тимир вновь легко коснулся запястья русалки, и она покорно поплыла внутрь дворца. Слава Подводному богу, все гости уже разошлись, и никто не видел ее в этот момент. Королева Рителекка внимательно посмотрела на Тима и сказала: — Кажется, о береге Велесса знает не только благодаря мне. Ты можешь плыть, Тимир. Пока что можешь плыть. И чтобы около моей дочери я тебя не видела. Тимир легко кивнул королеве и скрылся в морской синеве. Это было единственным, что он мог сейчас сделать. *** Велессе было больно. Нет, действительно. Она прямо всем телом ощущала боль, и эта боль не давала ей спокойно остановиться и подумать, заставляя плыть сотый круг по собственной комнате. Она, Велесса, была во всем виновата. И в том, что ее мама решила поставить запрет на общение с Тимиром — тоже. И ещё много в чем. Очень много! Что хотел Тимир? Он хотел развеселить Велессу, показать ей красоту… Велли отлично понимала, что была дорога русалу. Но сейчас он благодаря ней объявлен чуть ли не врагом всего Подводного королевства. И какой краб дернул Велессу за язык? Она могла просто промолчать, выполнить просьбу матери, и… И все было бы хорошо. Нет, все-таки права мама: Велесса недостаточно умна. Или слишком глупа. Велесса действительно была слишком глупа. Потому что там, в душе, теплилась маленькая искорка надежды. Велесса верила, что она все-таки сможет сегодня сплавать к Виксинии. Она хотела это сделать — и она это сделает, ведь так? Мама учила ее достигать своей цели. И она достигнет этой цели, пусть она и не понравится королеве Рителлеке. Кажется, русалке не терпелось совершить очередную нелепость. *В среднем, один морской прилив (или отлив) длится шесть часов.