Uendelig

- Исаак! – звонкий голос, звучащий где-то между деревьев, окликает меня. - Я здесь! Оборачиваюсь, глазами пытаюсь найти Кэри. Эта девчушка прячется лучше всех в мире. - Кэр, где ты? - Исаак! Ах-ах, найди меня! Вот она! Вот! Я вижу ее! Бегу со всей скорости, пытаясь угнаться за своей старшей сестренкой. Она проворна, но я-то еще проворней! Мои ноги заплетаются. Я спотыкаюсь о корень, торчащий из-под земли, посреди поля! Вот оно - чувство полета, когда ты еще не до конца осознаешь, что через мгновенье будешь валяться на земле, уткнувшись носом в нее. Ты еще не понимаешь, что тебе, возможно, будет больно. В тебе всё ещё плещется веселье. И вот оно - падение, удар. Но… мне не больно. Почему? Что-то не так. Почему я не чувствую боли? Кэр через секунду уже стоит возле меня, что-то говорит мне, но я ее не понимаю. Что здесь происходит? Она близко, но такое ощущение, что далеко. Она говорит громко, но для меня она будто бы находится на расстоянии километров десяти. Все размыто, как из-за слез. Я плачу? Нет… Все завертелось. Я не понимаю… *** - С рождеством! – что? Только же ведь было… - Исаак! Ты готов? - Что? Да, готов, - только к чему? - Давай, жми на кнопку! – это сказала мама. Ей тут лет тридцать… Я, кажется, помню этот день, мне тогда было около семи лет. Но… я ничего не понимаю. Я. Не. Понимаю. Что здесь происходит?! Откуда не возьмись в памяти всплывает будто бы фотографии: дорога, яркий свет, шум улицы и звук автомобиля. Всё. Всё вспомнил. Что со мной произошло? Я не понимаю. Я шел по дороге… Меня сбила… машина? Я хочу открыть глаза, хочу проснуться, но у меня ничего не получается, будто бы мои глаза – не часть меня. Будто бы я не могу их контролировать. Я не чувствую своего тела. Ощущение, что моя душа отсоединилась от плоти и находится сейчас в… А где я нахожусь? В аду? Или раю? Умер ли я или врачи еще поддерживают огонек моей жизни? А вдруг я все еще на дороге? Как узнать это, если я даже не понимаю, где моя душа? Я в своем сознании, наверное. Вокруг темнота, не видно ничего. Безграничная тьма обрела плоть. Чёрную, пугающую до мурашек, мгновенно разбегающихся по…телу? Она растекалась по всему пространству, заполняя все вокруг, каждую трещинку, если она тут была, каждую складку. Она неизменно наступала на меня, и я понимал, что все, что показывают в фильмах, страх человека, на грани смерти и жизни – правда. В этот момент ты не контролируешь сам себя. В этот момент ты, как марионетка, подвластен силам свыше. Когда-то человек был создан, как существо разумное, которое сможет сам отвечать за свои действия и мысли… Но тут другое. Сейчас все привилегии, данные человеку, отнимаются, и ты чувствуешь себя, как… Как ничто. Как пустота. Откуда-то издалека, словно эхо, послышались голоса, становясь все громче и громче с каждой секундой. Я понял, что сейчас вновь ввалюсь в какое-нибудь новое воспоминание. Но я не хочу. Как оттолкнуть от себя их? Как это сделать? POV Эван. - Что с ним будет?! – чуть ли не кричу я на медсестру в белом халате, провожающую меня до палаты Исаака. – Да Боже ты мой! Неужели так трудно сказать мне, что с ним случилось и что с ним будет?! - Он в коме… - она прерывается, когда я начинаю шепотом говорить. - В коме? То есть, в настоящей?.. Не слышит нас и не чувствует ничего?! - Никто не может сказать, что происходит с человеком, пока он в коме. Может быть, он Вас и слышит, кто знает? Но… да, он ничего не чувствует. Сейчас все аппараты, подключенные к нему, контролируют его жизнь. Не трогайте ничего, если судьба вашего друга вам дорога. Мы остановились напротив двери в палату. Был слышан писк всех аппаратов, но из-за мутного стекла я не мог рассмотреть, что происходила по ту сторону двери. Как только она открылась, тишина, писк и жужжание разом свалились мне на голову. Кардиомонитор издавал равномерные звуки, а по экрану бежала ломаная полоска, которая говорила о том, что Исаак жив, что его сердце все еще бьется. - У него множество переломов, - продолжила медсестра. – Около четырех только в левой ноге, сломаны ребра и трещина в правой руке. Повреждена кисть, кроме того, чрезвычайно сильное сотрясение мозга. Мы боимся, что такой удар по головному мозгу мог дать сбой в каких-либо функциях… - К примеру? - Речи, зрения, поведения или даже слуха. Мы должны провести обследования, которые покажут точный результат, но придется ждать, пока пациент не очнется. - Но… это же ничего не меняет? Вы потом проведете все свои обследования, и с ним все будет нормально, да? Девушка откинула свои пшеничные волосы за спину, поправила очки и посмотрела на меня, поверх них. - Ответьте! – меня начинает раздражать это. Почему просто не ответить как есть?! - Не совсем так… - медленно произносит она, подходя к койке Исаака и проверяя то один, то другой прибор. – Травма человеческого мозга – как клиническая смерть. После остановки сердца есть еще семь минут, чтобы вернуть человека к жизни. После серьезной травмы человеческого мозга есть только чуть больше месяца, чтобы установить отклонения, их причину и назначить лечение. А чтобы это сделать – нужно провести МРТ, для чего нужно, чтобы Исаак очнулся. А человек в коме иногда проводит года… Мое сердце, буквально остановилось. Что будет, если он очнется тогда, когда уже будет поздно что-то делать с его травмой?! Что будет тогда?! - Знаете, многие говорят, что именно разговоры выводят людей из комы. Удачи. Если что-то случится, я буду за стойкой. У меня отнялся дар речи. Я не мог произнести ни слова, поэтому, в ответ на ее речь, лишь кивнул. А после того, как медсестра ушла за дверь, медленно перевел взгляд на Исаака. Неспеша подходя к койке, я задумался, о том, что же нужно ему сказать. Это так… странно? Говорить с тем, кто не может тебе ответить. Это действительно, сложно, ждать ответа, понимая, что ты его не получишь… Ты, как будто, говоришь сам с собой, или со стеной - разницы нет. В любом случае, твой голос ярко выделяется на фоне окружающей тишины. Я сел рядом с Исааком на стульчик, поставленный специально для посетителей, и взял еле теплую руку. Она была бледна, как мел. По сравнению с моей достаточно загорелой кожей, он был такой.. мертвый. Я ужаснулся от этой мысли и поспешил что-то сказать. -Знаешь, Исаак, я действительно не представляю, что сейчас нужно говорить, - мой голос слегка охрип, даже не понимаю почему. Несколько минут назад я оживленно беседовал с медсестрой. – Я даже не знаю, слышишь ли ты меня, но я буду на это надеется. Я очень испугался, когда услышал вой сирен полицейских машин и скорой помощи. В нашем районе очень редко что-то происходит, и ты только-только ушел… Я до последнего надеялся, что эти машины приехали не за тобой, но не мог не проверить… Когда я приехал на место и увидел огромный грузовик… Я не знаю. Единственное, что я чувствовал – это страх. Безумный страх охватил мое сердце и зацеплялся во мне за все, что только можно. Вероятно, он надолго укоренился там. Вряд ли я скоро смогу перестать боятся за тебя… POV Исаак Я слышу его, слышу… Он говорит, как все случилось, но… это так странно. Голос Эвана, будто бы эхом доходит до меня, но даже если я и понимаю его слова, то уловить суть не могу. Это как слышать новое слово. Повторить можешь, но сказать, что оно означает – не получится. Хочу как-нибудь отреагировать, но… Черт! Как же меня бесит эта беспомощность! Почему я не контролирую себя? Я хочу пошевелить рукой, но нет! Не могу! Я сейчас… это что-то странное, я словно бы превратился в ничто… В дух. В мысли. Да, я – это горстка, сгусток воспоминаний и мыслей. Я решил просто слушать и ничего не предпринимать. Я даже не знаю, что я сейчас делаю: лежу, может быть, или сижу? Хотя, если я – это мысли, то я без проблем представлю, что я лежу и… И я не знаю, но я просто представлю, что я лежу и мне хорошо. Можно дальше продолжать слушать Эвана.