Судьбы.

      Нью-Йорк очень красивый и величественный город, особенно ночью. Да, именно в это время суток все города становятся особенно красивы, но Нью-Йорк в особенности. Ночью здесь кипит жизнь, настоящая жизнь. Ночью улицы пестрят яркими огнями, цветной рекламой, ослепляющим светом машинных фар. Музыкой становятся звуки работающих моторов и скрипящих шин, смех весёлых, может, даже слегка подвыпивших, людей, молодёжная поп-музыка, доносящаяся из магазинов и клубов — всё это создаёт музыку ночного города. Ночью воздух становится прохладнее, чтобы приятно обжигать ноздри и щёки. Этим воздухом хочется дышать, он свеж и приятен, несмотря на выхлопные газы, а запахи дорогих духов только добавляют ощущение сказочной и чудесной атмосферы ночи.       Вот только вся эта красота никогда не заглядывает в спальные районы Нью-Йорка. Она всегда в центре, не покидает своих угодий и не стремится осчастливить всех-всех своим волшебством. В спальных районах ночью тихо, только крики кошек нарушают тишину. Машины здесь не часто появляются в ночное время, весёлых прохожих не сыскать. Даже воздух здесь не такой. Он холоден, неприятно холоден, словно специально хочет обжечь нам горло, щеки и нос, чтобы мы заболели простудой.       Хотя даже в таких местах всегда найдётся своя достопримечательность. В этом районе её пока не было, но одна девчонка одиннадцати лет сейчас вовсю трудилась над её созданием в одном из переулков. Она рисовала красочное граффити на стене в одном переулке с тупиком, где были лишь мусорные баки и чуть приоткрытая крышка люка. А рядом с ней лежал рюкзак с баллончиками красок. Что касается самой девочки, то она была самой обычной с виду. Мало кто замечал то, насколько она отличается от своих сверстников, от людей. У неё были яркие, светящиеся жизнью и светом большие зелёные глаза, которые широко смотрели на мир. Белокурые волосы были коротко острижены, как у мальчишки. Они топорщились в разные стороны непослушными завитками. А одежда была вся перемазана в красках, но первоначальный цвет всё же можно было разглядеть: чёрные кеды, белые носки, серые шорты до колена и с кучей карманов, чёрная футболка и красно-чёрная худи на молнии и с капюшоном.       Люди любят, когда всё идёт размеренно и хорошо, безмятежно и привычно. Люди вообще не любят, когда что-нибудь нарушает их зону комфорта. Но не все люди одинаковые. Дети вообще отдельная каста. Они имеют как минимум три шила в попе и всегда ждут чего-то необычного, удивительного. Им не терпится отправиться на встречу приключению, где каждый ребёнок главный герой, смелый, благородный и отчаянный, которому всегда везёт и его все обожают за то, что он такой смелый и умный, а ещё он победил дракона и теперь станет королём.       Девочка-художница была ещё ребёнком. Ну и что, что в одиннадцать лет в ней всё ещё была та детская наивность и жажда приключений, какая обычно бывает у первоклассников? Она не любила, когда вокруг слишком спокойно. Спокойно, как сейчас. Всё было так безмятежно и это удручало девочку. Сейчас ей хотелось даже, чтобы полиция снова её застала за «малеваньем на стенах», ведь тогда ей можно будет пуститься в бега по крышам или канализации, ведь и туда, и туда из этого тупика было удобно слиться. Всё равно её принимают за мальчишку, так что в семье никто бы не узнал, что их ребёнок малолетний нарушитель спокойствия. Ну, может бабушка догадывалась, но она только загадочно улыбалась и просила внучку быть осторожнее.       Девочка была готова душу дьяволу продать, чтобы эта унылая тихая ночь разнообразилась каким-нибудь необычным, может, даже мистическим приключением. Продавать душу не пришлось. Правду говорят, что надо быть осторожнее с желаниями, ведь они имеют свойство сбываться. А как сбываются желания? Человек же не может знать, желает он чего-то, а вдруг это желание принесёт ему беду или наоборот счастье? Кто же отвечает за то, как повлияет одно сокровенное желание на жизнь желающего? Скорее всего, это Судьба. А как решила Судьба в этот раз? Узнаем…       Послышался слабый шум из-под земли, точнее из канализации. Девочка насторожилась. Она даже отложила свои краски, подходя чуть ближе к приоткрытому люку, но вдруг вспомнив, что после этого в ужастиках человека может утащить и съесть монстр, художница отпрыгнула назад и продолжила слушать с безопасного расстояния. Кажется, кто-то шлёпал по воде, идя куда-то. Может, ремонт был в канализации? Вдруг крышка люка стала подрагивать и двигаться, освобождая путь наверх для кого-то из канализации. Юная художница решила, что это её шанс на приключения, но попасться она никак не хотела и как можно быстрее спряталась за мусорными баками, наблюдая за люком уже из укрытия. Когда крышка была убрана, на поверхность вылезла гигантская человекоподобная черепаха в красной жилетке-пуховике, полосатой бандане на голове, в чём-то, напоминающем старые штаны, и в синих высоких ботинках, кажется, зимних.       Такого девочка никак не ожидала, хоть и желала мистики когда-то. Она ещё не знала, плохо это или хорошо, может её вообще сожрут, но осталась на месте, затаив дыхание, ожидая чего-то ещё, наблюдая за странным гостем «верхнего мира». Это был мальчик, вот точно, мальчик! По голосу это было понятно, только у парней он так ломался. Этот мальчишка злился. Он ругался на кого-то, пинал мусор, что валялся на земле, иногда бил кулаками стену. А потом он посмотрел вверх и застыл. Луна. Девочка тоже любовалась ею, когда только вышла из дома, а потом ехала в автобусе. Сегодня спутник Земли был особенно ярким и словно искрящимся. Черепашка так и застыл, не смея отвести взгляд, он даже рот раскрыл от удивления. Кулаки разжались, а лицо стало мягче, добрее. И пусть он стоял к девочке боком, она смогла это разглядеть. Она попыталась высунуться чуть больше из-за своего укрытия, но шорох одежды привлёк внимание мальчика из канализации. Он сразу обернулся и выхватил из-за пояса странное оружие, напоминающее вилки или маленькие трезубцы, но, так как девочка уже спряталась, увидеть он её не мог. Теперь его вид был воинственным и совсем немного пугающим. Вот только юную художницу он уже напугать не мог, ведь только что она видела, как он любовался красотой Луны. Ну не может тот, кто видит красоту, понимает великолепие красоты природы, быть плохим или злым. — Кто здесь? — суровым голосом обратился к невидимому противнику черепашка. — Выходи! Я тебя не боюсь! — Не выйду, пока не уберёшь свои вилки! — довольно смело отозвалась девочка. — И вообще, как это правильно назвать?! — Это сай! — недовольно и даже немного обиженно сказал мальчик, будто его такое отношение к его оружию задело до глубины души.       Он опустил руки, но оружие не убрал, однако девочка, что украдкой выглядывала из-за мусорного бака, решила, что опасности для неё нет. Она тут же встала на ноги и, отряхивая свою одежду, вышла на свет Луны. Она улыбалась приветливо и весело, а странный парнишка смотрел на неё как на нечто опасное, но неимоверно интересное. — Привет! — поздоровалась всё-таки художница. — Ты так и не убрал оружие, — она притворно нахмурилась, надула губки и скрестила руки на груди, но этот спектакль был коротким, нужным лишь для того, чтобы развеселить слишком серьёзного мальчишку. Он сначала даже усмехнулся, но потом опомнился. — Ты человек. — тихо и с опаской сказал черепашка, покрутив в руке сай. — Да. А ты черепаха… Хм-м-м, человек-черепаха? — подвела итог своим наблюдениям девочка, хотя вскинутая вверх правая бровь показывала, что блондинка не уверена в своей правоте. — Я мутант! — огрызнулся парнишка. — А я нет, но меня иногда называют странной, — продолжала вести себя непосредственно девочка, словно она общалась с другом со своего двора. — Тебя вообще ничего не смущает?! — развёл руки в стороны зелёный. — Как ты можешь быть так спокойна?! — Ну, я оставила там свою сумку с красками, — блондинка указала на свою вещь за спиной нового знакомого, — и это смущает меня. Я хочу её взять. Не люблю, знаешь ли, оставлять вещи. Свои вещи.       Немного подумав, парнишка отошёл в сторону на безопасное расстояние, чтобы девочка могла взять свою сумку, но глаз он с неё не сводил, а трёхпалые руки сильнее сжались на оружии. — Почему ты так боишься? — искренне недоумевая, спросила девочка, перекидывая лямку сумки через плечо. — Ты человек. — авторитетно заявил мальчик. Как по его мнению, это был ещё какой весомый аргумент, но вот блондинке так не казалось. Она вскинула одну бровь и скривила губы, а всё вместе это выражало недоумение вместе с лёгкой иронией. — Это и так понятно. Что так тебя напугало в том, что я человек? — Отец говорит, что люди опасны для таких как я! — пояснил черепашка.       Ситуация начинала проясняться. По крайней мере, блондинка стала понимать причину агрессии в свой адрес. — Что я тебе сделаю-то? — улыбнулась художница. — Ты с оружием и точно умеешь драться, а я только с красками, вечными прогулами физкультуры и одышкой. Силы, по-моему, не равны. — Ты расскажешь взрослым, а они навредят мне и моей семье! — не сдавался мутант. Он же не идиот, чтобы так сразу поверить какой-то незнакомой девчонке. — А кто мне поверит? — с постной миной посмотрела на собеседника девочка. Тот явно не ожидал такого вопроса и потому, часто-часто заморгав, задумался. Потом он немного расслабил плечи и даже убрал за пояс сай. Черепашка ещё пару минут смотрел на девочку с явным подозрением. Он думал, стоит ли поверить ей или нет. Неожиданно он посмотрел в глаза странной девочки. В их пронзительной зелени виднелась доброта и мягкость, а ещё задор и смешинки. Эти глаза были светлыми, по-настоящему светлыми, как были у его отца, а отец всегда говорил, что глаза врать не могут, ведь глаза — это зеркало души. Сам отец был самым потрясающим, добрым и мудрым в мире.       Взвесив все «за» и «против», парнишка даже улыбнулся уголком губ, показывая новой знакомой, что вроде как поверил ей. — Моё имя Виван, — представилась уличная художница. — Рафаэль. Просто Рафаэль, — пожал плечами мутант. Ну, у него не было фамилии. Была бы у Сплинтера фамилия, тогда и у него она была бы, но не судьба. Хотя и девочка своей фамилии не назвала, стало быть, всё честно. — Красивое имя, мне нравится.       Виван могла поклясться, что в какой-то книге, которую ей подарили, и которую девочка еще не читала, но уже успела пролистнуть, она уже встречала это имя. — Твоё тоже ничего так, — немного смущённо улыбнулся Раф. — Будем знакомы, — девочка протянула мутанту правую руку с раскрытой ладонью. Тот непонимающе на неё посмотрел. — Зачем это? — Ты что, не знаешь, что такое рукопожатие? — наклонила голову вправо и непонимающе вскинула правую бровь Вив. Рафаэль был уверен, что это её любимый мимический жест. Эта странная девчонка почти всё время вскидывала правую бровь, словно это был какой-то обязательный ритуал или какая-то особая техника. На его взгляд, это ей не шло, лоб слишком сильно морщило. — Нет, — помотал головой Раф. Ему не было стыдно за это незнание. Он черепашка, живущая в канализации и ему простительно чего-то не знать о людях. В конце концов на музыкальном канале не рассказывают об этикете. Но даже так он всё равно был куда более культурен, чем Майки. — Люди жмут руки, когда здороваются или знакомятся. Это такой жест уважения. Вот, — девочка схватила руку мутанта и показала как правильно жать руки. Но потом она уставилась на его руку. Раф даже не удивился. У людей не три пальца, а пять. Он не человек, он черепаха. Однако Виван, насмотревшись вдоволь, снова протянула руку мальчишке для рукопожатия, словно проверяя, как он понял урок. — Понятно, — кивнул и улыбнулся черепашка новой подруге, о которой он никому не скажет. Он протянул трёхпалую ладонь и пожал руку девочки.       Что ж, это было начало чего-то по-настоящему чистого. А в темноте канализационного тоннеля на миг сверкнули чьи-то умные глаза.

***

      Всё тот же переулок, где ничего не изменилось со вчерашнего дня. Ночь уже вступает в свои полные права, а Виван только прибежала в свой любимый переулок. Они договорились встречаться на этом самом месте как только наступят сумерки, но в первый же день у девочки возникли проблемы с исчезновением из-под надзора нянек и служанок. Ее выводило из себя то, что она не могла без согласия родителей избавиться от надзора и уволить их, вот приходилось придумывать и изобретать новые и новые способы извернуться и улизнуть. Вив остановилась, переводя дыхание, и услышала немного ехидный смешок за своей спиной: — Опаздываешь. Я уже подумал, что ты не придёшь. — Ещё чего! — резво откликнулась девчонка, махая рукой другу, который уже заждался её здесь. Может, они ещё и не были толком знакомы, но это и не было нужно, чтобы понять, что, если ребёнок начинает пинать ногой консервную банку, ему откровенно скучно. — Я всегда держу обещания, Раф, — добавила Виван. — Мне просто было тяжело выбраться незамеченной из дома. — повернулась девочка лицом к другу. Тот протянул ей правую руку, или лапу, как посмотреть, усмехаясь. Вив сразу же поняла, что надо делать и крепко пожала мальчишке руку — Привет, — поздоровалась она. — Привет, — улыбнулся Раф.       Так и начиналось знакомство двух совершенно необычных детей. Девочка-пацанка и черепашка-мутант. Они встречались почти каждый день и проводили вместе почти всю ночь. Раф строго следовал своему собственному правилу: не отходить далеко от дома, поэтому они с Вив ни разу не ушли дальше их привычного переулка или крыши стоящего рядом дома. На самом деле найти, чем заняться можно было всегда: играть в догонялки или прятки, в чём всегда преуспевал Рафаэль, но он ведь ниндзя, так что это не удивительно. Блондинка всегда обижалась на него за это, но это была игра на публику. Зато Раф всегда смеялся над этим и чувствовал себя крутым. Виван приносила с собой мяч для футбола или настольные игры, которые обоим приходились по вкусу; иногда она приносила с собой книги и читала вслух, а так как читать Рафаэля ещё никто не научил, то читать они тоже учились вместе. Виван рассказывала о внешнем мире, а Раф об устройстве канализационных путей, ведь мало кто знает, что Нью-Йоркская подземка похожа не просто на лабиринт, а на чёртов подземный город из фантастических книжек, вот только пахнет там совсем не так, как подземном городе из книги, к сожалению.

***

— Не так уж и классно здесь, наверху.       Как-то раз разговор зашёл о том, кому и как живётся. Раф был совершенно недоволен своей судьбой, предписывающей вечное существование в тени с бесящими порой до зубного скрежета братьями. Виван была не совсем согласна с ним. У неё не было ни сестёр, ни братьев, а в школе друзей было настолько много, что это выводило из себя. Просто все хотели дружить с богатенькой девочкой. Она была бы рада иметь тихое место, где живут только самые преданные и лучшие близкие люди. — Ты ещё внизу не была, — усмехнулся парень. — Поверь, мне хватает твоего запаха, чтобы ощутить весь спектр эмоций, — подкалывала друга девочка. На такие частые и безобидные подколы никто из них не обижался. Это было что-то вроде хорошей шутки, основанной на реальности. Реальность смешна и мудр тот, кто умеет над ней смеяться. — Тут свежий ветер, — совершенно серьёзно сказал Раф. Виван тут же перестала улыбаться и посмотрела на него, а парнишка просто закрыл глаза, подставляя кожу прохладному ветру. Они сидели на крыше и смотрели на яркие огни мегаполиса, которые завлекали мысли и фантазии, словно лантерны* светлячков. — Я хочу туда, — он указал на огни. — Я хочу оттуда, — честно ответила блондинка. — Там смрад и вонь. Выхлопные газы, дым заводов и дешевых сигарет. Ты там не был ещё, а я всю жизнь мечтаю спрятаться от этого кошмара. Люди там ужасные, у них нет никакого понятия о чести. Лживые и меркантильные.       Рафаэль посмотрел на неё слишком серьёзно. Он не притворялся, что понимает. Он ведь не понимал. Не был там, не знал, не видел. Прожив всю жизнь в изоляции с отцом и жутко раздражающими братьями, о чём уже упоминалось, ему было тесно во всей канализации, стены давили со всех сторон, мешая вздохнуть свободно, а здесь, на крыше, он чувствовал, что может просто потеряться, не было стен и ограничений, не было почти что никого, а лёгкие чуть ли не лопались, когда он вдыхал свежий ветер. Этого не понять тому, кто не жил так же как он, а ему не понять Виван, которая жила совершенно в другом мире. Дети куда лучше взрослых. Дети не лгут, ведь им в этом нет проку. Для них небо голубое, трава зелёная и это истина.       Раф взял руку подруги в свою, а она сжала его руку в ответ. Они дети из двух разных миров, которые в какой-то момент просто решили соединиться, когда два ребёнка подали друг другу руки.

***

      Когда в один прекрасный день Виван принесла с собой рюкзак с кучей баллончиков с краской, трафаретов для граффити и сказала: «Давай рисовать!», Рафаэль застыл. Он рисовал всего пару раз в жизни. В тот день Сплинтер каким-то неведомым братьям способом сумел достать бумагу и мелки, чтобы порадовать сыновей, но длилась радость недолго. Дони стащил один мелок и ушёл что-то перечерчивать из своих заумных журналов по биоинженерии (Раф с трудом слово-то выговаривал, откуда ему знать, что это), а Майки почти сразу захапал себе все мелки. Рафу не оставалось ничего, кроме как поссориться с Лео, который оправдывал Майки. Маленький и что?! Не только же он рисовать хочет. Только вот Лео слишком рано возомнил себя взрослым. Весь в тренировках и медитации он уступил младшему брату право радоваться непосредственностью и лёгкостью детства. Только вот Рафаэль таким не был. Вспыльчивый и резкий, он опять поругался со всеми и ушёл в один из пустых коллекторов, что были недалеко от дома, обижаться на весь мир. Сплинтеру так редко удавалось доставать игрушки и вещи с поверхности, так редко удавалось порадовать своих детей, а тут такой шанс, а Рафу и мелка не досталось. Так закончился его первый опыт в рисовании. Пара штрихов на бумаге восковыми мелками, а потом пинание стены в одиноком коллекторе. Потому ему и импонировала идея Виван. Распыляемая краска это вам не восковые мелки, но это даже круче.       Блондинка объяснила как пользоваться утварью и они стали размалёвывать стены самыми разными каракулями и рисунками. Рафаэль очень быстро приноровился и ему очень нравилось. Всегда приятно почувствовать вкус детства.       В один момент он повернулся к подруге и заметил кое-что, чего раньше почему-то в упор не замечал. — У тебя волосы отросли, — сказал он, указывая на два пушистых хвостика, которые были заплетены на голове Вив. — Да, у них есть такое свойство, — усмехнулась девочка, поднимая уголок губ и правую бровь. Раф картинно закатил глаза. — Я не про то. Просто, ты, наконец, начинаешь походить на девчонку. — Ну спасибо, — усмехнулась Вив в шутку прыская синей краской в друга. Она не попала, но парнишка все равно отшатнулся. — А если серьёзно, опять подстрижешь? — Не знаю, — пожала плечами Вив. — Я не думала об этом. Может и не подстригу. Я вообще хотела цвет волос сменить. — Зачем? — искренне недоумевал черепашка. — Просто. Не нравится быть блондинкой. Я так слишком на отца похожа, а я не хочу быть похожей на отца. — Что не так с твоим отцом? — парню было сложно представить, что можно так говорить о родном человеке. — С отцом, с матерью — всё с ними не так! Я уже и не помню, как они выглядят! Только на фотографиях их вижу. Бабушка говорит, что они работают, но я-то знаю, что в таких платьях мама на работу бы не пошла. Кажется, им и без меня хорошо живётся, — немного расстроенно рассказала Виван. — А у меня нет мамы. Был конечно дух Хого Ша, который спас меня, моих братьев и отца, но не думаю, что она нам родная. У меня классный отец и доставучие братья. — А у меня только бабушка. Её я люблю. Она — моя семья. — Я тоже люблю свою семью.       Больше никто их них не упоминал эту тему. Каждый понимал, что у них слишком разные жизни, которые остаются за спиной как только они встречаются в этом тупике. К чему говорить о том, что не имеет сейчас смысла.       А Раф вспомнил, что в тот день, когда мастер Сплинтер принёс мелки, Майки пришёл к нему в коллектор и с улыбкой протянул красный мелок. Они рисовали вместе. Раф не помнил, что они рисовали, но помнил, что смеялся и был счастлив, как и сейчас, когда он рисует на стене переулка.       Он написал слово «семья» на японском.

***

      Виван любила свой день рождения. Как и любой ребенок, она ждала этого дня с замиранием сердца и приятным нетерпением. Дети не ведают истины «отдавать приятнее, чем получать», они любят именно получать подарки. В день рождения подарков особенно много и это не только игрушки и вещи, но ещё и отношение, взгляды и особые ласки любимых людей.       Виван ждала своего дня рождения. Как только будильник на её прикроватной тумбочке зазвонил, она мигом выключила его и, прогнав сонливость прочь, понеслась в ванную комнату. Служанка уже приготовила её сегодняшнюю одежду. Вив не очень-то любила платья, ей были ближе джинсы и толстовки, но сегодня она сделала исключение, ведь приезжала бабушка.       Бабушка у девочки была человеком очень непосредственным, но очень мудрым. Она много знала и видела, бывала почти везде, потому целый стеллаж в коридоре был отделён под сувениры из разных стран и городов мира. Мария Лакрат любила называть внучку Джин-Луизой, но почему именно так, Виван не знала. Мария говорила, что со временем понимание придёт.       Надев платьице и даже туфли с белыми капроновыми колготками, которые особенно не любила, Вив придирчиво оглядела своё отражение в зеркале. — Как обычно вскидываешь бровь? — послышался совсем рядом весёлый и мягкий голос. — Бабушка!       Виван со всего разгона врезалась в уже не молодую женщину, обнимая её так сильно, как мог ребёнок показать свою радость и любовь. — Ох! Привет, родная, — попыталась вдохнуть через силу Мария. — Такое чувство, будто снова надела корсет, — просипела она и Виван тут же её отпустила. Женщина теперь сама обняла внучку.       Плевать, что родителей нет, плевать, что они оставили лишь кучу денег на подарки своей дочери с запиской «выбери подарок сама». На всё плевать. Сегодня Виван вместе с бабушкой готовила свой любимый шоколадный торт с шоколадным кремом, а ещё они запивали его горячим шоколадом с взбитыми сливками, мармеладными червями и сахарной пудрой. Вся кухня была грязная, да и сами «повара» были похожи на шоколадных поросят, посыпанных мукой и сахаром.       Потом Мария решила отправиться в парк аттракционов. Американские горки, «Тоннель страха», гонки на маленьких электрокарах и ещё много всего. Мороженое, сладкая вата и газировка. Кажется даже седовласая Мария стала ребёнком и веселилась с внучкой, словно сестра.       Ближе к вечеру они сидели на лавочке, давая ногам отдохнуть, ведь они весь день бегали и скакали. — Ну, как деньги потратишь? — спросила бабушка, поигрывая бровями, чем смешила внучку. — Есть идеи? Может, краски купим тебе для живописи маслом? Давно уже пора, ты неплохо поработала, техника стала лучше. — Ну, если останется, — потупила взгляд Вив. Она знала, что бабушка говорит про то, что Виван уже давно хотела начать работать на более серьёзном уровне. До этого она писала только акварелью и гуашью, оттачивая видение цвета и формы, но ей безумно хотелось начать работать краской не на водной основе. Однако сейчас блондинка думала, что можно не только красками добавить разнообразия и радости в свою жизнь. — Ну-ка, ну-ка! — оживилась Мария. — Куда это мы собрались бабосики слить?!       Шутить женщина умела всегда. Она знала свою девочку куда лучше её родителей, поэтому прекрасно имела представление о том, чем живёт Вив. Раньше она только и делала, что рисовала и искала проблемы на свою прекрасную пятую точку, но что-то изменилось в жизни девочки и судя по смущённой улыбке, в хорошую сторону. — Я хочу купить еду, — призналась Вив. Разумеется, понятно, почему именно еду. — Еду?       Ну, кому понятно, а кому не очень. — Да, для моего друга. Он очень беден, но очень хороший. Хочу, как ты говоришь, проставиться в честь праздника, — поделилась идеей с бабушкой Виван. Она знала о том, как живёт её друг, поэтому решила ещё с самого утра, что эти подарочные деньги пойдут не только на её нужды. Очень уж хотелось порадовать парнишку. — Мальчик, говоришь, — хитро сощурилась бабушка. — Неужели у моей Джинн-Луизы засверкали глазки? — Нет, — засмеялась, скрывая смущение Виван, не понимая к чему тут эти старые сказки о родственных душах. — Я просто дружу с ним. Он такой классный. Он умеет драться! — Драться — это не показатель крутости, Вив. Драться может каждый. — Нет! Он ниндзя! У него даже сай есть! Это такое специально оружие ниндзя, ещё на вилки похожее, — стала оправдывать друга девочка, совсем забыв, что Мария ни один раз была в стране восходящего солнца, и уж точно знает, что такое сай. — Он и меня учил некоторым приёмам. Я даже связки потянула, — с гордостью сообщила Вив. — О как! Ну, тогда это здорово, — расслабилась Мария, а потом на полном серьёзе спросила. — Он хороший? — Самый лучший, — тепло улыбнулась Виван своим воспоминаниям о Рафаэле. — Я с ним только вечером и ночью могу встретиться, по некоторым причинам. Он, как и я, из дома сбегает. У него очень строгий старший брат. — Ладно, дети Шекспира, — усмехнулась Мария. — Когда вы встречаетесь сегодня? — Как обычно, когда стемнеет, — сказала Вив. Она никак не могла понять, почему бабушка так странно говорит. Джин-Луиза, дети Шекспира, что это вообще значит? — Тогда почему ты всё ещё здесь? — точно так же, как внучка, вскинула правую бровь Мария.       Ровно три секунды блондинка смотрела на свою бабушку круглыми глазами, а рот её приоткрылся. В такие слова от взрослого человека было сложно поверить. Все взрослые стремились контролировать своих детей. Вот только Мария никогда не была ответственным взрослым, зато была самой лучшей бабушкой на свете. — Спасибо, бабушка! — Виван обняла Марию за шею, когда до неё дошёл смысл слов, она чмокнула её в щёку и на всех парах убежала. Мария проводила внучку счастливым взглядом. Она была уверена в том, что жизнь любит Виван.

***

      Рафаэль ждал Виван уже долго. Дольше, чем обычно. Вив никогда не опаздывает. Она пунктуальна аж до тошноты и зубного скрежета. Раф уже давно подозревал, что его подруга не просто живёт в обеспеченной семье, она какая-то важная особа. Ещё детский разум выдавал теории о том, что Раф мог дружить с какой-нибудь принцессой или дочкой президента Америки. Такие фантастические теории были приятны только в теории, ведь в жизни так не бывает, поэтому Рафаэль только мечтательно улыбался, а потом возвращался в реальность, но ни капли не печалился, ведь Виван была такой же хорошей и классной, как и в воображении.       Но сегодня безупречные манеры Виван, кажется, давали сбой. Она опоздала уже чуть ли не на полчаса. В мысли юного мутанта закралась мысль о том, что с его подругой могла случиться беда. Стало страшно, а под панцирем неприятно похолодело.       Переборов страх запретов Сплинтера и свои страхи перед неизвестностью, Раф осторожно выглянул из переулка с тупиком, показывая своё лицо свету уличных фонарей. — Ты чего?! — раздался с другой стороны улицы взволнованный восклик.       Это Виван бежала к другу, едва не падая под тяжестью пакетов с чем-то. Рафаэль тут же вернулся в тень, а потом в тень нырнула и его подруга. — Совсем сдурел?! На свет вышел! А если бы кто-то тебя увидел и вызвал полицию?! Это же опасно, сам же говорил! — сердилась блондинка. Она была страшно напугана, так напугана, что сердце билось в груди быстро-быстро, стукаясь о рёбра. — Я думал, что ты попала в беду! Где тебя так долго носило?! — не отставал от девочки Раф. — Тш-ш-ш-ш! — приложила палец к губам Виван, в спальном районе всегда надо быть тише, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. — Это я еды купила.       Она отдала другу один из пакетов, чтобы самой было легче, ибо пальцы уже затекли. — Ого! — сказал Раф, заглядывая в пакет. — С какой стати пир? — У меня день рождения, — улыбнулась Вив. — Я, это, проставляюсь. — А?! Почему ты мне ничего не сказала?! Мне же даже подарить тебе нечего, — обеспокоенно Раф стал хлопать руками по карманам жилетки и шорт. — Это не важно, — улыбнулась девочка, поставив пакеты на землю, чтобы было удобнее обнять друга. — Я просто рада, что ты беспокоился за меня.       Она прижала к себе парнишку. Раф был ниже неё ростом, хоть и был старше, как они выяснили, поэтому ему оставалось только обнять подругу в ответ, положив голову ей на плечо. — Я всегда беспокоюсь о тех, кто мне дорог.

***

      Сегодняшний день стал самым ужасным днём для Виван. С самого утра всё происходящее показалось девочке странным. Её родители остались дома, что было невозможным по сути. За завтраком Вив поняла причину столь странного поведения родителей. Оказалось, что маме девочки предложили довольно солидную должность в Лас-Вегасе, поэтому сегодня вечером вся семья переезжает. Места в самолёте уже были забронированы. Девочка пыталась убедить родителей оставить её жить с бабушкой, умоляла, вся в слезах, но отец был непреклонен. Наследница семьи должна быть рядом с семьёй, к тому же Виван уже зачислили в одну из самых лучших частных школ Лас-Вегаса. Не в силах что-то сделать с решением семьи, Виван просто сбежала. Она даже не посмотрела на то, что сейчас зима. Без куртки, в одних джинсах и сером свитере блондинка бежала по заснеженным улицам, роняя замерзающие в воздухе слёзы. Её щёки покрылись инеем, ресницы смёрзлись, а губы посинели. Но она всё бежала и бежала, не желая останавливаться.       Виван была вне себя от горя. Почему она должна уезжать из этого города? У неё только появился самый настоящий друг, а теперь она должна его бросить! Так было нельзя, ведь для Рафаэля она была единственным другом, единственным человеком, что не испугался, а принял его. Виван не могла всё так оставить. Она бежала прямо в переулок с тупиком, это был ИХ переулок с тупиком.       Вот она и здесь. Крышка люка как всегда приоткрыта. Сев на холодный асфальт, Виван ногами откинула кусок железа прочь, чтобы можно было спокойно попасть в канализацию. Вот только равновесие Виван не удержала и с криком провалилась вниз, падая прямо в зелёную канализационную воду, пачкая одежду и волосы в помоях и холодной воде. Однако и это не могло остановить её, не сегодня. В обычные дни она бы скривилась от отвращения, но сейчас ей было плевать. Надо было найти Рафа. Сейчас единственное, что волнует девочку — это Рафаэль. И на счастье юной сорвиголовы из-за поворота выходит тот, кого она так хотела найти.       Сейчас было ещё слишком рано для вечерней встречи, но парниша просто хотел скрыться от Леонардо, с которым опять поссорился, а в итоге встретил того, кого совсем не ожидал увидеть здесь. Он весьма удивился, увидев свою подругу внизу всю мокрую и грязную, а ещё в слезах, но мигом подбежал к ней, помогая подняться. Как только он поднял её на ноги, Вив набросилась на него, обнимая за шею. Вот теперь она разрыдалась, давая волю всему, что накопилось. Вся боль, безнадёга и злость выходили со слезами и криками.       Раф не на шутку перепугался, но от этого только сильнее прижал к себе девочку. Какая она была холодная, а ведь она теплокровное существо. Что она здесь делает? Она же может простудиться. И кто так обидел её? — Вив! Вив! — позвал мальчик подругу, привлекая к себе внимание. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? Скажи мне, я защищу тебя. — Меня-я-а-а-а мама с папой увозя-я-а-а-ат с собой в Лас-Вега-а-а-ас, — надрывалась от всхлипов Виван.       У Рафаэля внутри весь мир рухнул, глаза расширились от страха. Страха одиночества. Виван так долго была рядом, что Раф и подумать не мог, что их могут разлучить. Виван стала для него семьёй, тем, кто дорог, о ком заботятся. А теперь её забирают у него. Он посильнее обнял подружку, стараясь не показывать того, что тоже готов в любой момент разрыдаться от горя и обиды. Раф не хотел, чтобы она уезжала, не хотел вновь остаться один. Эта девочка стала ему родственной душой, единственной, кто понимает его и не осуждает. Черепашке хотелось отвести Виван в своё логово и оставить её там навечно, чтобы они и дальше могли вместе рисовать граффити и смеяться над рассказами друг друга, играть в игры и смотреть на большой город. Рафаэль не хотел терять друга. Не хотел терять Виван.       Но с другой стороны мальчик понимал, что это будет нечестно по отношению к Виван. Она должна была жить со своей семьёй, ходить в школу, заводить друзей, жить своей жизнью, человеческой жизнью. Раф понимал, что он старше и должен нести за неё ответственность, а раз так, то он сделает всё, что должен. — Хей, — отстранил черепашка от себя девочку, — успокойся, пойдём.       Он улыбнулся ей, стараясь успокоить её, приободрить, а заодно и себя тоже. С его помощью Виван вылезла на поверхность, окунаясь в холод морозного воздуха. Следом за ней выбрался и Рафаэль. Виван подошла к нему и взяла за руку. Её руку крепко сжали в ответ. Оба они молчали смотря на яркие стены, разноцветные рисунки и разные Кандзи. Только сейчас они заметили, что успели разукрасить чуть ли не всё, что находилось в этом переулке. На стенах не было ни единого просвета, где не было бы краски. Даже несколько рисунков переползли на мусорные баки и асфальт. Это было что-то необычное, что скрыто под самым носом, а ты и не замечаешь. В этом переулке жило счастье. Счастье, которое вот-вот закончится… — Помнишь его? — спросил Раф, указывая на граффити. Виван кивнула, утирая слёзы грязными руками, ей было уже всё равно, как она выглядит и что делает, а вот парень стукнул её по рукам, убирая грязные пальцы от глаз. Следующим действием паренёк достал баллончик с красной краской, который ему когда-то подарила Вив. Раф встряхнул краску и написал на стене яркими красными буквами имя своей подруги, после чего он снова обратился к девушке: — Теперь ты, напиши моё имя.       Девочка не стала спорить и, взяв баллончик, написала красивыми буквами имя черепашки. После этого Раф снова взял краску и дописал между именами «и», а после имён «= друзья навечно». — Теперь слушай, — повернулся ниндзя к художнице. — Я написал это, чтобы ты поняла, не важно то, как далеко мы будем друг от друга, пусть нас развезут на разные полюса, не важно, и, даже если не сможем общаться, мы всё равно будем друзьями. Такая дружба не умирает. — Тебя этому твой брат-зануда научил, — пошутила Вив и Раф это понял. Она ведь совсем не могла подавить в себе боль. Она всегда маскировала страх и боль смехом. Раф это точно знал. — Нет, дурёха, я сам понял, — грустно улыбнулся мальчик и достал из кармана деревянный кулон. Он был сделан очень искусно. Над этой вещицей Рафаэль работал особенно усердно и кропотливо, стараясь сделать её как можно более красивой. Это была буква «Р». Девочка взяла в руки побрякушку и провела по ней пальцами. Она боялась даже слегка надавить на дерево, такая красивая была работа, так дорог был ей этот подарок. — А это мой, — отвлёк её от разглядывания вещицы Рафаэль, показывая кулон в виде буквы «В». — Кулоны дружбы, — наконец-то искренне улыбнулась Виван. — Да. Это мой тебе подарок на день рождения, правда, я немного опоздал, — смутился Раф. — Этот кулон такой красивый, — легонько сжала в руке подарок художница. Она уже не рыдала, только горячие слёзы стекали по щекам, омывая распухшие щёки. Темперамент стёр эти слёзы и обнял подругу. Он никак не мог решиться её отпустить, но и удерживать не мог. Он знал. — Я буду скучать, — сказал паренёк. — Я тоже, — обняла его Виван. — Тебе пора. Я не прощаюсь, — сглотнул ком в горле Раф, выпуская девочку из объятий. — До свидания, Рафаэль, — напоследок улыбнулась Виван и ушла из переулка, по пути надевая на шею кулон.       Сегодня вечером она улетит в Лас-Вегас. Сегодня её мама поссорится с бабушкой, а отец впервые поднимет руку на дочь. Сегодня день скорби для двух совсем ещё юных детей. Сегодня их лишили будущего, которое шло, так как надо.

Неужели чуда не случится?

Неужели глаза двух детей погасли навсегда?