Welcome to your life There’s no turning back Even while we sleep We will find you Acting on your best behavior Turn your back on Mother Nature Everybody wants to rule the world © Lorde
_______________
Когда ты человек, ты боишься. Ты неловкий. Тебя легко сломать. Кости хрупкие, как хрусталь. Половина населения Земли — нет, больше — умерли, не изощряйся оно над тем, что зовёт «медициной». Человек слаб. Поэтому человек — еда.
Сон улетучивался. Что-то не так. «Я же шла домой» Незнакомые звуки и запахи окружали её. Автомобиль, какого класса не узнать по вине белой ткани мешка. Скованна, не шевельнутся, не вздохнуть полной грудью. Тёмные, мрачные чувства окутывали сознание, но не проникали, что-то отчётливо их сдерживало. Руки в, уже потеплевших наручниках за спиной, поэтому механически приходится чуть отклониться от кожаной спинки. Задние сидение — свет просачивался сквозь сплетение нитей, и он дальше. Видно — кто-то впереди. Она не подавала виду, что очнулась. Сознание предательски пыталось ухватить обрывки воспоминаний, сбивчивых, размытых по воле похитителей. Что дальше? Прошлое, которое до недавнего времени было настоящим с каждым метром вперёд по ровной дороге сыпалось, обращаясь в песок, обращаясь в пыль. Эпизоды вспыхивали в голове жертвы: образ жизни — обычный, спокойный; учеба, дом, отец, мать. Счастливый и обеспеченный. Она его потеряла, она удаляется от него куда-то, куда-то в ужасное место. Такое чувство, что её город уже чудовищно далеко. Память… что-то с ней не то. Что было сегодня? Что произошло? Последний чёткий момент — это было мокро, начинался дождь и листья, прилипшие к асфальту. Сбитое дыхание. Страх, затем боль. Тьма. Ведь это произошло вот, вот только, но всё так сумбурно. Помнить такое ужасно. Но жертва пыталась достать информацию из недр, умно стёртую по воле сознания. Кто её схватил, кто это был? Быстрый шаг, перестающий в бег, недолгий и нелепый, кричала ли она? Да, кажется, кричала. Земля ушла из-под ног, нет сил; серое небо, окружённое ветками с пёстрыми листьями. Больно — что-то укололо — шприц! И всё. — Очнулась? — зазвучал мужской голос впереди, убивая попытки думать о чём-то кроме него. Лица она не знала, голос услышала впервые. Он не стар. Странный голос, без надрыва, плавный, немного ироничный…? Прекрасная дикция, отсутствие акцента — анализ проходил сам собой, пробиваясь сквозь мутную, неестественную пелену, еле сдерживающую страх. А он упрямо продирался наружу. Руки похолодели, к щекам прилила кровь. А грудь без всякой внешней силы сжало до острой боли. Ужасно. За спиной она принялась выкручивать себе пальцы. Но дурман всё ещё не отступал. — А ты молчалива, — насмехался мужчина, лишённый эмпатии. — Узнать дальнейшую судьбу не желаешь? Может «кто вы такие?», «где я?»? — предлагал незнакомец. В ответ — тишина. — Ау, — послышались шорохи, он повернулся к ней. — Я знаю, ты проснулась, ритм сердца изменился, дыхание… — незнакомец устало вздохнул. — Не провоцируй меня. Голос, — шипел он пробивающе, но тихо. Ничего. Опять ничего. Тут же донеслось требовательное: — Язык похоже не нужен, отрезать или нет? Трудно находить тему для разговора с незнакомцами. — Нет, — ответила она бесцветным тоном. Расплывчатый для неё силуэт, задержавшись на миг, плавно отвернулся. Машина летела по одинокой дороге. Всё становилось чётче, твёрже и ужаснее — как шумит двигатель, и как авто разрезает воздух. Слёзы — нет, скорее глаза слезились от страха и дрожи, зубы не переставая стукались друг о друга. Всё заставляло девушку задыхаться, она сама боялась дышать громче определённого ею минимума. Вколите ей уже что-нибудь… Посильнее. Пусть всё сотрётся. Жертва разрывалась между двумя вариантами: просить и молчать. Сейчас… нужно сказать про деньги, любые деньги… Но её опередили. — Тебе ещё повезло. Мы элитный дом. Продаём только самым высокопоставленным демонам, — ровно сказал тот же, обладатель плавного голоса, сидевший рядом с водителем. Демонам? Они сумасшедшие? «Он о людях», — заключила она. О людях, погрязших в разврате и жестокости. Метафора меткая. Задавать вопросы бессмысленно. Да, нет смысла. Она сидела тихо, как учили: ни слов, ни движений, лишь слабое дыхание. Вторая её часть не теряла надежду. Думала, как вырваться, прокручивала ситуации спасения. Какую из сторон послушать? Конечно, ту, что жаждет быть спасённой — как выведено в условной книге «как вести себя в заложниках»: тихо ждать и надеяться на спасение. Не терять воли. Как её интересно будут спасть? Какой архетип у этих преступников? Могут ли они совершить ошибку? Твёрдый и спокойный тон нового знакомого заставлял сомневаться в неопытности похитителей. Может именно уверенность подведёт их? Разум вновь и вновь откидывал к одному: может просить их, достучаться до человечности. Попытаться вымолить, чтобы оказаться на этой грязной обочине. Попытаться, нужно попытаться. «Попытайся» — науськивало что-то внутри. Но она не знает, кто это, что это. Возможно, если начнёт болтать, то изобьют. Боясь всего и даже получить отказ, жертва молчала. Она терпела и ждала новой обстановки. Она знала: что бы это не было — это начало. — Если твоя удача не закончилась, попадёшь в дом к наследникам. Жертва тут же пыталась разгадать суть из такого маленького источника, как их неспешный «диалог». «Наследники»? После этого слова девушка терялась в обрывочных предположениях: они сумасшедшие преступники-фанатики? Попытки успокоить себя дали плоды, пришёл следующий вывод: это какие-то мафиози. Неужели им нужно похищать девушек из хороших семей? Что нужно мафии? Деньги, они в любом случае нужны всем. Выкуп? Но она не важная особа. Можно ли рассчитывать на него? Родители продадут души, только чтобы вернуть свою единственную девочку. Хоть бы им нужны были деньги. — «Господи, пусть им будут нужны деньги», — но не клеится… «Они продают» — её продадут кому-то? Дом наследников. Причём тут наследники? Наследники их банды? Её везут к ним, чтобы что? Продать…? «Предложи деньги, попытайся» — шипело сознание, превращаясь в сотни эхо. Голос, что не был слышен до этого, дёрнулся в коротком смехе: — Они? Их «невесты», слышал, штабелями ложатся. Первый, так она ранжировала его, со спокойной усмешкой отвечал: — Думаю, у Лорда Бергтори они даже не живут. Её страх наполнил салон чёрной машины. Жертва хотела было что-то просить, но всё заклокотало внутри, так что даже лёгкое дыхание останавливалось на длинные интервалы. — Чёрт, — шикнул мужчина, напрягаясь. Двое не были людьми. В их носах засвербело. Когда человек боится, кровь пахнет сильнее. Нелюди чувствуют это. На протяжении веков так было легче найти еду — человека, что боится. Вьющейся, плотной материей страх стал окутывать их, стараясь крохотными взрывами новых ноток её аромата разрушить их самообладание. Издав гортанный стон словоохотливый из них двоих, произнёс: — Успокойся там, тихо, тебя он не возьмёт, — произнёс… свою полуложь. — Господину будет жалко извергам тебя сбагривать. Незнакомцы перестали пугать её. Она не для них. Способность хоть что-то думать вернулась через пару минут. Господин — он так называет своего босса. Хоть это и официальное обращение в РФ… Оттенок у слова неоднозначный. Что он сказал ещё? Имя, какое-то имя. Лорд… Лорд… «Лорд Бергтори» — странно. Кличка? Титул? Связанны с Европой? Имена, они кажутся столь незначительными, неосязаемыми, но их необходимо запомнить. Всё нужно понимать и помнить. Что не менее сильно было заметно — как разговаривают они между собой: расслабленно, не напряжённо, в их голосах ни намёка на стресс. Почему она решила, что это хорошо? Почему маньяки-психи обязаны всем видом показывать свою неполноценность? Девушка не увлекалась триллерами и ужасами, даже избегала. Тем не менее, всё, что она знала, всё до чего могла догадаться тёмными животными нагоняло её внутри. Она боялась, что её распотрошат. Но блокирование всех ужасных догадок проходило гладко. Надежда капельками капала в душу юной девушки. Минуты тишины позволяли сознанию заполнится, так сильно, что, лишний шорох похитителя, выбил опаски и всё вырвалось наружу. — Пожалуйста, — начала она свою триаду тоном, донельзя дребезжащим мольбой, — умоляю, отпустите. Мои родители заплатят… любые деньги, только скажите, клянусь, мы о вас не расскажем, никому и никогда, только отпустите меня. Пожалуйста… Короткое молчание, звук колёс. — Мы получим гораздо больше за тебя. А теперь, сделай милость, посиди тихо и успокойся, — чётко продиктовал сидящий за рулём. — Твой страх отвлекает. Мужчина крутанул сверкающее колесо магнитолы, разрешая ритмичной музыке тихо звучать вокруг. Пункт «молить» вычеркнут из списка, больше ни единого слова. Вокруг мелькали деревья и поля. Серые облака лениво плыли по небу. Девушка любила такие дни, но, к сожалению, она в руках у незнакомцев. И кроме страха и ненависти ничего нет. Она не готова к этому. Она не сможет убежать._______________
Резко окружил прохладный воздух. Пойманную грубо вытащили из машины, сдёрнули с головы мешок, открывая бледное лицо. Ноги ощутили твердь, но все мышцы и силы улетучились. Шагнуть удалось с трудом. Испуганные глаза быстро скользнули с лиц похитителей, к тому, что казалось более необычным. «Нет, не может быть» «Что это ещё за звоночек?» Она даже не могла помыслить, что так… «Повезёт?» Что? Почему? Там неподалёку не заброшенный сарай, не разваленный завод, или какая-нибудь база любителей торговать фруктами и людьми, не те многочисленные страшные места, к которым она с горечью себя готовила. Как же она боялась подвала, разрухи, чего-то жуткого в своей обыденности. Серое, полупустое, насильно держащее за горло, а когда тебя не станет, оно таким и останется. Бетонные стены поглотят всё. Ты сольёшься с жестокой серостью и ужасом того места. Места, которое никак не должно походить на то, что здесь. Здесь… По среди размашистой, ухоженной территории возвышался особняк с высокими окнами, балконами. Подстриженные кустарники, идеальный газон. Белые, изысканные колоны, самые длинные из которых начинались от крыльца и протягивались вверх. Стены в отделанных местах композиции обители переставали быть белыми и становились красными, похоже на какую-то благородную породу, узор камня менялся от розоватого, до красного и тёмного бордо. Дом, каждым выбитым кружевом из камня бесстыдно заявлял о своей роскоши и состоянии его хозяев. «Им, чёрт побери, не нужны деньги» Что тогда? Развлечения…? Девушка попыталась посмотреть на них, зубы сжались, и она ощутила, как её колотит. Тёмные ресницы склеивались между собой из-за слёз без явных рыданий. Стоит определить их внешность. Европейцы — уже хорошо… лучше, чем, радикальное то… Однако, эти только довезли, но определённо хочется остаться хотя бы в Европе… Оба одеты в строгие костюмы, без галстука. Девушка знала, что её будут искать, и скорее всего найдут, она искренне верила в родные службы. Отец убьёт за неё сотню драконов. И уж, да, он заставит шевелиться. Наймёт лучших людей. Похищение состоялось в городе средь пасмурного дня, камеры, очевидцы, хоть что-то должно быть, хоть одна нитка. Да, нашли, если бы бандиты были людьми. Окружающая роскошь давала девушке понять — она попала в невероятно сложную ситуацию, совершенно неординарную. До входа внутрь нужно было пройти немного по ровной брусчатке, подняться по лестнице. Всё происходило довольно неспешно. Более словоохотливый похититель слегка придерживал её за руку. Скорее он направлял и помогал идти. Незнакомец делал это с галантностью и чуткостью. Она ощутила это так же чётко, как и ткань его пиджака. Архитектура поместья аккуратно связывала между собой барокко-рококо лучших гнёзд французских и английских родов с античностью, образуя этим приятное излишество. За дверями особняка оказался роскошный зал в тёплых тонах, с мраморным полом и высоким потолком. Девушка сверху до низу оглядывала сотни банкнот превращённые в произведение искусства. — Не обольщайся, милочка, ты тут ненадолго. Девушка взглянула на него лучше. Возраст где-то у тридцати. Глаза зелёные с очень тёмной обводкой. Каштановые волосы аккуратно лежали на голове лёгкими волнами. Заострённые черты, скулы…. В лице самое запоминающееся — чертовски острый, умный взгляд. Чёткие, выразительные брови. В образе нет безумия — холодность, ирония, расчёт, но не сумасшествие. Весь резкий, несомненно, быстрый. Похитил, угрожал, но он был так красив… Так красив. Мужчина нежно улыбался уголком, глядя на запуганного человека. Первый раз она была столь близко к тёмному существу. Её сознание затуманилось, демоны не только обладают клыками, иногда жертвы сами идут к ним в руки, подставляя шею. «Они не убьют меня. Он не убьёт меня» — Жаль, что я не могу взять тебя, — приблизившись, шепнул он ей. Трезвость ударила в сознание. Незнакомец позволил ей отстраниться. Глаза резко упали на дорогой, полированный камень, голова склонилась вниз. Второй мужчина неподалёку рассматривал жертву — определённо хороший улов. — Иди за мной, — бросил он — второй, тот, что вёл чёрное авто, играющий судя по всему «плохого бандита». Устрашающего. Пленнице пришлось поднять взгляд на его ноги в сверкающих, чёрных туфлях и пойти за ним вверх по лестнице. Обернувшись на первого похитителя, она увидела, как он вальяжно уселся на одну из роскошных банкеток. Откинулся на спинку, ловко доставая сигареты. Зажав между губ одну, он поднёс зажигалку, резким движением создал огонёк и опаляя край устремил взгляд ровно на неё. Хищный и притягательный своей опасностью, пронзающий. Он вёл себя развязано и хулигански. Его азартно-вызывающий вид пробудил в ней смелость. Девушка, медленно шагая вперёд, не отвернувшись, окинула его взглядом, строгим, спокойным. Оценивающий, чуть прищуренный, над ним её бровь дрогнула вверх. За занавесью чёрных ресниц, глаза её безнаказанно сверкнули соблазнительно-презрительным огоньком и тут же спрятались из виду. Незнакомец, что вёл её был очень высок и крепок, настоящий воин, гладиатор. Можно предположить, что силовую функцию в дуэте выполняет он. Волосы тёмные, плавная поступь. Коридоры, окна, проходы… Окно — что, если… впрыгнуть в окно? Высота ну этажа три. Может сломанная нога оттянет время до чего-то. Навалится на стекло, разрушить идеальность убранства и растущих внизу цветов, упасть. Нет… нет. По коридорам, пышущими роскошью, с коврами и картинами, он привёл её в такую же дорогую комнату. Богатство, окружающее её, отчасти успокаивало, чистота и безупречность. Только что же это за место? ㅤ Деревянная дверь спальни закрылась. Встав позади девушки, высокий незнакомец освободил её от наручников. — Советую тебе не убегать. Только лишние синяки, — его тон заставлял стоять прямо. — Если попытаешься убить себя, сбежать, только окажешься в немилости у хозяина. Он отдаст тебя в плохие руки. Повернись ко мне, — низким голосом приказал он. Она подчинилась. Быть может её покорность смягчит его. Глаза оказались чуть светлее, нежнее, чем у первого, они отдают опытом. Возраст же застывал примерно на той же отметке в тридцать. Он вёл себя сдержанно, а вызывать страх, тем самым подчиняя, похоже, просто его работа. Заметив на его щеке маленький шрам, девушка сразу же перевела взгляд куда-то на его шею, грудь. — Посмотри мне в глаза, — прошептал он. Его глаза — карие, тёмно-янтарные. Зачаровывали, заставляли слушаться. — Будь покорна, как сейчас, — твёрдо диктовал он. — И постарайся понравиться ему. Заметив, что жертва опять шевельнулась, зажавшись, стараясь избежать зрительного контакта, он захватил её за подбородок, чуть приподымая. Девушка почувствовала, как удивительно аккуратно он это сделал, будто она хрустальная. — Тихо. Мужчина пару секунд подержал взгляд, чтобы она запомнила и подчинилась его словам, затем пошёл к двери. — Как? От тихого шёпота он остановился. Редко находится жертва, которая заговорит после контакта с его смиряющим взглядом, да и в целом, реакции её были какими-то недостаточно предсказуемыми. — Смотри на него. Отвечай. Покажи, сколько в тебе жизни. Он оставил её одну, заперев дверь. Минута. Две. Пять. Она стояла, не двигаясь с места, цепляясь глазами за разные предметы, но только те, что перед ней — дверь, картина, комод и по кругу. Изредка она оборачивалась, расширяя его. Пусто, ничего как будто нет. Ничего. Только его «тихо» звучит внутри. Чувство усталости проявилось. Кровать была мягкой: много подушек и два одеяла. Девушка прикрыла глаза. Внешняя тишь сливалась с внутренней, хорошо бы так застыть. ㅤ Дверной замок издал металлическое клацанье — пленница моментально вскочила. Зашли молодые девушки в форме. В них не было ничего пугающего и поэтому она спросила: — Кто вы? Они не отвечали, только распаковывали какие-то тюбики и баночки. Выставляя на широкой стол, нашедший себе место в просторной спальне. Девушки были невзрачные, миниатюрные, с русыми волосами и покорными глазами. Вошла белокурая, молодая женщина, держащая королевскую осанку — статная, стройная, высокая, в узкой серой юбке и в педантично заправленной в неё белоснежной рубашке. Она испугала девочку. Сердце учуяло опасность. Незнакомка подошла к ней и взяла за подбородок, намного резче, чем он, обвела пальцами розовую щеку. Своими серыми глазами она смотрела в зелень её. Девушка понимала: она оценивает её. — Дымчатый белый, — женщина повернулась к одной из служанок. Её указательный палец вытянулся: — Принесите с жемчугом, — распоряжалась она. Отвлекаясь незнакомка, вновь взглянув на пленницу спросила: — Как тебя зовут, девочка? Реакция немного запоздала. — Александра, — напряжённая девушка тихо, но с достоинством назвала своё полное имя. Она любила своё имя, только пожалела, что открыла его, надо было придумать другое. Но вдруг эта информация как-то дойдёт до кого-то, кто сможет вытащить её. — Длинно… Для твоего нынешнего статуса. — Интригующая неприятная информация. Последним словом её будто ударили со всей силы в самое больное место, только внутри. — Нужно короче. Как тебе: Дрин? Или может быть Шани? — Не знаю. Эрин приподняла уголки губ, с лёгкой циничной нежностью. Правильный ответ. Она здесь только подчиняться. Оттенки сменяли другие с небывалой скоростью — шаги и шорохи служанок, клацанье уносимых в ванную баночек. Аристократичная, ровная, но не лишённая эмоций манера Эрин говорить — всё смешивалось, то обнажая, то затемняя друг друга не давая обдумать прошлое. Но оно и хорошо, девушка заметила, что фиксация на окружающем её приятнее, чем на внутреннем состоянии. — Мне нравится: Шана, — ослепительно улыбаясь, произнесла женщина. — Я госпожа Эрин, — вздохнув, она продолжала: — Хорошие новости: природа наделила тебя вкусной кровью. И ты красивая. Наш хозяин любит брюнеток, шатенок, если не напортачишь, попадёшь в первую группу. — Первую? — Ты тихо говоришь. Скажи ещё что-нибудь. Твой голос должен звучать лучше. Он у тебя красивый, — это была искренняя похвала. Следует произнести эту важную для жертв фразу: — Не бойся, мы не навредим тебе. Помолчав, Шана вновь спросила: — Что за первая группа? — Хм, — она ещё что-то оценила, благосклонно отвечая: — Там стоят лучшие из жертв. И берут их лучшие из хозяев. «Значит, «берут». Берут на ночь, навсегда? …Это хуже смерти» — Тебе не стоит думать слишком много. — Хлопнув в ладоши, Эрин уже обращалась не к ней: — Приступайте, — приказала она. ㅤ Её отправили в ванну. Большое окно сбоку, за которым виднелись зелёные владения хозяина… Хоть небо было хмурое, оно освещало помещение белым светом. На стойках красовались ряды бутыльков, баночек, одни из хрусталя, другие переливались золотом. Шану мыли, тёрли кожу несколькими лосьонами. Пара прислужниц подготавливали что-то следующее за мытьём. Маски, крема, пилки, ножницы… — Иди сейчас, — сказала одна ровно, той что что-то втирала в кожу Шане. Вдруг рука служанки остановилась, а её взгляд уставился в одну точку на коже. Девушка схватила воздух, заглядывая в глаза служанки. — Что такое? — приобретая нахмуренный вид, спросила Шана. Незнакомка в форме вскинула на жертву ещё более грустные, распахнутые глаза. Они были голубые, бледно-голубые и очень чистые. — У вас… дефекты, — робким тоном произнесла она взволнованно. Шана прекрасно догадывалась, что за «дефекты». — Дефекты? — хотела подробностей она. Не откликнувшись, служанка пошла к своей хозяйке сообщать. Через пару мгновений в ванну влетела сама Эрин. — Где? — холодно и грубо спросила она, быстро оказавшись в глубине помещения. Остальные девушки переглянувшись чуть удивлёнными глазками покинули комнату. — На животе, госпожа. И по бокам, — отвечала слуга, опустив голову. Женщину, видно, тяготило раздражение и холодное презрение. Эрин лениво разглядывала черты лица Шаны, то спуская взгляд на тело, то вновь подымая его. Кажется, её лицо стало мягче, с лёгким оттенком смирения. Для Эрин это всё же было ожидаемо. Голая заложница стояла вся красная от стыда, унижения и страха, глаза опять начали стекленеть. — Иди, — приказала хозяйка. Дверь хлопнула. — Не закрывайся от меня, девочка. Покажи, — не увидев реакции она добавила: — Или мне стоит применять силу? Подчинившись, Шана убрала руки. Хирургический шрам был белый и заживший, еле заметный, но он был. Около аккуратного шрама виднелись другие, тоненькие и тоже все белые. Некоторые были еле видны, другие совсем заросли. Эрин подошла ближе, не отводя пронизывающего взгляда. Схватив кожу на животе, она потянула её вверх, и рубцы стали заметнее. Цепкий взгляд впивался в кожу, пострадавшую из-за иррациональности хозяйки. Её глаза пристально смотрели на пышную грудь. Женщина сглотнула — что же, тут в пределах нормы, можно улучшить. Эрин заметила изъяны также на правой руке сверху виднелись две белых миллиметровых полоски. Но всё-таки кожа нежная, беленькая, мягкая и нетронутая никем. — Стрии и шрам, — заключила она, рассматривая руку, и чуть царапая её сверкающим когтём. Госпожа прошлась по комнате, усмиряя себя. Средства, несомненно, придётся истратить. Что ж они именно для этого. — Хорошо, что ты вкусно пахнешь и не была с мужчиной. Дефекты кожи — даже если исчезнут — урон по твоей престижности. Нам надо будет об этом сообщить. С другой стороны… клиенты бывают разные, — мигом стихла госпожа. — Да… — протянула она, уже с мелькнувшим в тоне удовлетворением. — После ванны я попробую твою кровь. «Господи. Боже. Кровь-кровь-кровь… Неужто это правда… Они… Не может этого быть. Может тест на заболевания?» — думала девушка и в итоге смогла себя успокоить. — Молись, чтобы мне она понравилась. Дверь захлопнулась. Служанки вскоре приступили к прерванной работе. Шане было стыдно, некомфортно. Хоть фигурки в черно-белой форме обходились с ней довольно бережно, да и в лицах читалось минимум эмоции, чаще всего сосредоточенность на деле. Хорошо. Ведь когда кто-то начинает тебя жалеть становится ещё более поганее. Они как будто знали это, и всё происходило формально и гладко. Нужна ли была ей поддержка? Что-то вселяющее уверенность и покой. Да, подумав о официальности, она заметила, что каждое их движение аккуратно и ласково. Та девушка, что рассказала Эрин о её «дефекте», показалась Шане приятнее. Любая бы сделала это, но она… Эта незнакомка смотрела так прямо, думая о судьбе случайной жертвы, с сожалением и извинением, и толика поддержки даже читалось в её глазах. Быть может она недавно занимается этим и не успела окаменеть. Самое худшее было, когда одна из них взяла баночку с белым кремом. — Раздвиньте ноги, пожалуйста. Всё внутри неё содрогнулось. Низ будут тоже? — Может это… не надо…? — Таково правило. Пожалуйста. Измученная от стыда, она раздвинула ноги. Ругнулась в сотый раз мысленно. — Вам нечего стесняться. У нас всё такое же. Вы не первая, — пытаясь успокоить, говорила служака, но увидев, что не удаётся, добавила: — Не изнуряй себя пустяками. Госпожа Эрин сказала, что ты вкусно пахнешь — это хороший знак. Очень-очень хороший. Не столько ужасно от того, что с ней делают, а для кого. — Да… Может лучше… здесь… Подавляя в себе слёзы, шепнула она. Но сил даже шепнуть главное слово у неё не нашлось. Лучше… здесь… умереть, и отправиться в вечное блаженство. Там будет легко. ㅤ Маски и лосьоны возымели потрясающий эффект. Все изъяны от подросткового возраста прошли. Кожа стала более подтянутой и шрамы, кажется, слегка затянулись. Девушка подумала, что они могут исчезнуть навсегда. От этого было и приятно, и жутко одновременно. Тот крем, что оказался депилирующим, безукоризненно выполнил свою задачу. Теневая организация, торгующая людьми, девушками, а чтобы повысить ценник, разрабатывают какие-то чудодейственные препараты для красоты. Может ли быть вообще такое? Даже со средней привлекательностью человек должен уйти влёт. Живой товар — противозаконный, тут не до красоты. Купившему будет принадлежать человек… Шана мало знала о расценках и структуре этого рынка. Уже вечерело, в комнате горели только камин и пара свечек. Плотные шторы мастерски скрадывали разгулявшийся день. Сидя в кресле, ждала госпожа. — Садись, девочка. Приказ был выполнен. Женщина повернулась к прислуге и в её серых глазах резкой вспышкой разлилось светлое сверкание. Смертная не видела ничего подобного. Страх и тревога стали насыщать рассудок. Может эта какая-то игра и забава, обман, фокус. Гробовая тишина тянулась недолго. Худенькая брюнетка появилась в дверях с приспособлениями. — Вытянете руку, пожалуйста. Шана испуганными глазами посмотрела на Эрин. Та лишь холодным взглядом приказала: «Подчинись», но этого было недостаточно. — Не зли меня, человек, — прошипела госпожа елейно-вальяжным тоном. Шана протянула руку. — Умница. Служанка взяла её указательный палец, протёрла спиртом и проткнула иглой. Тонкий запах крови с чуточкой боли воцарился в комнате, мешаясь со сбивчивым страхом. Кровь шла плохо, чтобы наполнить маленькую склянку ушло минуты три. Всё это время было тихо, только госпожа иногда, разрывая тишину, причитала: «Как долго! У детей кровь идёт в сотню раз быстрее!» — Давай уже, достаточно! Не в силах больше ждать Эрин взяла пробник и поднеся к носу, произнесла: — Пахнет, так же, приемлемо. Ты ничем не больна, милая. Что ж… — чуть отпила. Сквозь ресницы Шана видела в глазах Эрин разливающейся белый свет. По телу девушки пробежали мурашки, спину заломило, глаза расширились. — Нет. Хозяйка не торопилась ответить, она смаковала капли во рту, понимая вкус, послевкусие. Демоница довольно улыбнулась, её глаза стали в разы мягче, чем ранее в душе. Как будто кто-то бросил в мрачное золотисто-красное убранство груду плюшевых каваи-игрушек, рассыпая горстями блёстки. Без этой фантазии картина довольно жуткая. Лицо Эрин окрасилось наслаждением, как бы она не хотела его скрыть, от пары капель крови. — Вкусно, — прикрывая глаза, довольно признала она. — Радуйся, девочка. Ты стоишь не ниже второй группы. Твоя кровь тебя спасла. — Вы… — Да, не люди. Шана окинула глазами всех присутствующих. Лакей, что открывает двери, три горничные, эта женщина. Эрин слегка улыбнулась: — Они люди… ну некоторые почти. Я — нет. И мой Хозяин тоже. — В её глазах проявилась какая-то похоть и более сильная, чем до этого, хищность. — Встреча с ним будет в семь. Готовьте её. Госпожа встала и вышла, взяв склянку с кровью. В руку девушке нежно вложили белоснежную ватку. — Приложите к ранке, пожалуйста, — помолчав, она добавила: — Вам повезло. Госпожа Эрин редко хвалит кровь.