***
Рейджи своими рубиновыми глазами вглядывался в её изумрудно-медное переплетение. Почему же так дорого стоила? Неужели Кацу она настолько понравилась? Он размяк? Что творил этот демон в начале своей карьеры — весь рынок плоти и крови был его. Нещадно… он воровал девушек по всему свету, потому в Мире Демонов Кацы в двадцатке самых богатых родов. Конечно, сейчас не то время… У всех паспорта, у большинства, заберёшь себе не того человека и начнутся проблемы, некоторых даже возвращали с подтёртой памятью. И… всё же она выглядит такой спокойной. Шок? Так долго? Она не чувствует страха. Рейджи не ощущал этот запах. Её никто не кусал. Что будет, когда она испытает на себе их истинное, тёмное естество? Рейджи мало интересовался деталями торговли в их мире. Приходилось знать из-за статуса. Конкретно он знал, что эту девушку и двух других выбрали из огромного количества жертв. Цена обещает быть высокой, когда ты покупаешь вещи премиум класса. И всё же эта была дороже. Неприлично дороже. Его интерес подогревал этот факт. Шана чувствовала его взгляд, ёрзала под ним, и краснела сама того не осознавая. Рейджи не переставал её изучать. Теперь вампир сравнивал её с прошлыми безымянными невестами. Да, она выше качеством, чем случайные девчонки из церкви. Но столько… Что же она сделала? Использовала своё тело? Услужила Кацу? Хотя, что она могла сделать, ведь даже не в силах поднять взгляда. Русская — приспуская веки вспомнил он. Этот факт перенёс его в прошлое, в Европу, когда по ней летали слухи о державе на востоке. Английские аристократы в большинстве своём считали русских красивым и диковатым народом. Откуда она? Какой статус у неё был раньше? На неблагополучную непохожа. С другой стороны торгаши кровью вкладываются в вид достойного товара. — Шана, вы из какой части России? — слегка нагнув голову на бок, расслаблено спросил вампир. — Москва, — бросила она, тут же уткнула в книгу дёрнувшийся на него взгляд. Столица. Когда-то ей был Санкт-Петербург. Неприлично робкая. Или просто не хочет говорить? Боязливая. Хм, ну, конечно, понятно почему, она в отличие от Юи была резко и беспощадно лишена своей жизни. Комори же изначально поехала жить к «родственникам». Но почему в этой боязни есть какая-то пренебрежительность? Упрямица и гордячка? Рейджи слегка ухмыльнулся, откидываясь на спинку кресла. Распробовав нотки её девственного запаха он твёрже убеждался — вот главная причина: её кровь. Она… красива внешне, но не роковая женщина, она скорее приятная. И обладает самыми естественными женскими красотами: широкие бедра, большая грудь, длинная шея… Лицо. Её лицо казалось ему интересным. Может он отвык от европейской внешности прибывая столько лет в Японии? Мужчина заметил её глаза… благодаря миндалевидной форме, внешность всё-таки немного походила на восточную, это шло ей. Такой красивый цвет кожи. Если он надавит на её лицо чем-то хоть чуть острым тут же появиться кровь — настолько хрупка, нежна она. Ещё одна кукла. Он вспомнил фарфоровую куколку, что видел в комнате своего младшего брата, слегка похожа — расслабленное лицо, губы… такие же нежно-розовые, должно быть, поразительно мягкие. Но форма губ не такая — не кукольная. Более приятная, естественная. С круглой, аккуратной ложбинкой. Идеальные. И глаза не такие, как у глупой куклы, у неё… Умные глаза. А чёрные ресницы прикрывают их неуловимый, темноватый цвет. Уголки губ Рейджи приподнялись, и на этот раз застыли в таком положении. Ему редко удавалось так безмятежно наслаждаться изучением. Она не хмуриться, ничего не говорит, буквально не шевелиться. Но не запугана. Послушная. Или умеет притворятся такой. Знает своё место, но не теряет гордости, словно средневековая леди. Главная причина, по которой она здесь, а не в ложе избалованного сына лорда, садиста-демонёнка — это кровь. Достойна, из-за неё, быть жертвой самих принцев, конечно, по мнению приближенного отца, Сэра Генри. Рейджи ничуть не стесняясь разглядывал жертву брата. Подмечая маленькие детали. Заметил, как она, поджимая, облизнула губы, а её густые, аккуратные брови насупились. Дыхание сбилось, сердце стало отбивать иной ритм. Теперь вампир был убеждён, она знает, что он её рассматривает. Шана заметила, как его белая перчатка поднялась вверх, он прикрывал ухмылку, свои зубы. Шатенка сразу же опустила, поднявшееся вдруг на него, глаза. Приглядись она лучше, заметила бы белый клык. Её робость, стала приятно щекотать вампирскую сущность. Шатенка неподвижно сидела, думая о возможности сбежать, хотя бы от его острого взгляда. «Хорошо, что он ничего не говорит, просто смотрит» Молчал он недолго: — Госпожа Эрин обучила вас японскому? — он знал ответ, но желал оценить её голос лучше. — Да, — нежно, тихо, без хрипов произнесла она, наподобие, как звенит маленький колокольчик. Она немногословна. А её мышцы напряжены. Однако, сидит приемлемо. Хорошо оделась: всё поправила, всё застегнула. Минута. Рейджи начал напрягать её запах, он вспомнил: эта кровь не принадлежит ему. Этот запах… Принадлежит Шу. Самый главный недостаток этой девчонки — у неё ужасный вкус, или его вообще нет. Можно сказать, смертельный недостаток… Рейджи, в глубине рассудка, знал — это не так. Он знал: Шу, как солнце — привлекает к себе внимание. На него всегда все смотрели, им всегда все восхищались. Ослепительно яркий, и одновременно спокойный, словно летний бриз. Его всеми любимый старший брат. А почему его должно раздражать её присутствие? В конце концов она жертвенная невеста, а все жертвы общие. Он имеет право, хоть здесь, хоть сейчас… взять её, разорвать её своими клыками, прямо на глазах у всех. Жертвы никогда не выбирали. Если он сильно её захочет возьмёт в любой момент. И в добавок, раз уж за неё заплатили подобную цену, необходимо как следует её выдрессировать.***
Девушка не могла помыслить, что под этой полуухмылкой, приспущенными веками, за глубиной рубиновых глаз… Там в чернозём упало зерно желания.***
В это время Аято, Райто, Канато, и недавно подошедший Субару уничтожали завтрак. Мая и Луиза еле успели ухватить еду. Выходить уже через двадцать минут, в запасе у Рейджи где-то пятнадцать. Шу… Шу не видно, брюнета это мало беспокоило. Этот бездельник не заслуживает беспокойства.