От лица Андрея
— О том, как вернуться сюда, вспомнишь в своем мире. Гневить «старших» не хочу. Так что вся ответственность на тебе, чувак. Но буду рад… — такие слова я услышал спросонья, когда только смог разлепить глаза. Едва видимая в темноте, фигура пионера удалялась в сторону берёз, при этом дико пошатываясь. А парень не так уж и слаб! Смог встать после такого-то! Однако, выжрали мы немало. Как минимум две бутылки приговорили в бункере, и еще с собой взяли немного, когда на прогулку пошли. И, кажется, мы с ним еще и подраться во время дня «P»* успели, о чем говорили разбитые костяшки на обоих кулаках и немного побаливающие ребра. Точняк! Был бой, и по обоюдному согласию. Как он сказал перед началом: «Слабаков всяких сюда ранее отправляли — либо духом, либо телом. Но чаще и то, и другое преобладало. А я давно не разминался». «Дааа, а не слабо я ему по челюсти прописал, поди как и Костяну тогда… Хотя че выпендриваться? И сам в полет отправлялся. Но пришлось не в полную силу драться. Мне нужно было понять — что он за боец, какими навыками обладает. К тому же дружеским тот бой считался. И навыки его неплохи. Но не чета моим. Даже рядом не стояли». Почему же алкоголь и закусь никак не кончались в тот день, я понять до сих пор не мог. Но предположил, что это из — за самого лагеря, хватало тут чудес. Но я, все же, выпил больше пионера — плохо меня в этом мире алкоголь брал, да и у себя, в «родном», тоже непробиваемостью отличался. И если я бухал, то только до беспамятства. Только хардкор! «Но вот теперь болеть еще долго буду. А поутру блевать. Надо бы еще поспать. Хоть немного».***
Глаза я открыл когда солнце перевалило через зенит. Солнечные лучики слепили глаза, отчего я закрыл их рукой, пытаясь отогнать настойчивые блики. Лежал я на почти идеально круглой поляне, метров двадцать в диаметре, в середине которой был круг от недавно сгоревшего костра. Сама поляна была окружена со всех сторон невысокими кустами и с одного края небольшим леском. Вот за что я не любил себя — так это за слишком чуткий сон. В общаге постоянно от любого звука просыпался по ночам. Даже в лесу, где только кузнечики изредка пощелкивали, из — за света проснулся. Хоть и знал, что полезная это способность, особенно на войне, сейчас она меня раздражала. «Но я ж не на войне, даже в армии не отслужил. Не взяли…» Полежав еще некоторое время, я вновь начал проваливаться в полудрему, пытаясь не обращать внимания на жуткий сушняк и начинающийся голод. Тут я услышал треск и шум в нескольких метрах позади себя, и резко повернулся на земле в сторону раздававшихся звуков. «Дратути!» «Вот это поворот!» «Хорошее начало дня!» «Начинается утро в деревне!» И еще несколько миллионов фраз — интернет— мемов промелькнуло у меня в голове Огромный бурый медведь продирался сквозь кусты малины, явно не собираясь начинать свой завтрак с десерта. Ему, блядь, мяса подавай. Намерения у него явно были серьезные, потому что, только унюхав запах моего давно не мытого тела (вот же свиньей я стал, ранее каждый день душ посещал, дважды), зверь зарычал и ускорился. Мне ничего не оставалось, как резко встать и, дождавшись, когда медведь подбежит на расстояние двух метров, резко отпрыгнуть в сторону. Чувствую, что в этом мире мои физические способности сильно увеличились, ведь отпрыгнул я, чуть ли на пять метров с места. Медведь недовольно заворчал, а к этому времени я достал свой тесак, уже давно не чувствовавший вкуса крови. Тупое животное развернулось в мою сторону и опять начало разгон. Я же опять приготовился к прыжку. На этот раз я подпрыгнул почти на месте, сместившись буквально на три метра в ту сторону, откуда на меня летел медведь, оказавшись у него «в жопе» (образно), или за его крупом, кому как нравится. Снова поразившись своим собственным умениям, я резко развернулся и подрезал сухожилия на обеих мохнатых ногах одним ударом остро заточенного кукри. Послышался ужасный рык, но я тут же с ужасающей мощью воткнул тридцатипяти — сантиметровый клинок в тело животного и рванул его вниз со всей силы, повреждая кости таза. Отойти от разъяренного животного я не успел, за что получил по плечу обратной стороной мохнатой лапы удар, который отправил меня в непродолжительный полет до ближайшей березы. Чудом сознания я не потерял. Бедное деревце с хрустом надломилось, приняв мое ускоренное тело. Да и сам медведь уходить в мир иной уж точно не собирался. Вновь с трудом поднявшись, уже как второй раз за день, я недобрым взглядом оценил бурую тушу, пытающуюся ползти в мою сторону. Подобрав вывалившийся из моих рук тесак, принялся раздумывать о дальнейших действиях. «Этот так просто не отстанет. Его придется либо убить, либо он убьет меня. Первый вариант меня не устраивает, поэтому я выбираю второй. Нет, стоп, я что — то путаю! Наоборот! Только вот как завалить такую тушу?» Бурый все еще сохранял внушительную скорость, поэтому в голову пришла только одна мысль — бежать. Прыгать ему за спину второй раз не рискнул, повадки этих животных, скорость обучаемости и интеллект не были мне досконально известны. Не охотился я ни на кого, кто был больше зайца или гуся. «Только не останавливаться.» Несмотря на истекающие кровью конечности, мишка от меня не собирался отставать. Скорее всего, не особо я серьезные повреждения ему нанес, или он не простой, а мутировавший, как и те твари, что ранее встречались мне и Косте. Как некстати мне вспомнился мой друг, что ловко орудовал холодным оружием и, в частности, длинными мечами. Его помощь сейчас мне бы ой как пригодилась. А свой дробовик я, как некстати, оставил в старом лагере. Посчитал, что рядом с Пионером мне не потребуется светить оружием. За десять минут улепётывания я пока еще не чувствовал отдышки. Однако бурый друг начал сокращать дистанцию, которую удалось набрать ранее. Тридцать метров, двадцать пять… Черт меня дернул бежать в этот лес, оказавшийся маленьким пятачком, растущим возле поляны, на которой я проснулся. По дороге попалась пара стеклянных бутылок, которые, определенно, были распиты мной и пионером этой памятной ночью. «Жесть!» До меня только дошло, сколько времени я потерял, сейчас, наверное, воскресенье, обед, а я тут от медведей бегаю. Уже и автобус должен приехать в скором времени. «Не отвлекаться!» Ну, пионер, ну удружил. Увел незнамо куда, так еще у логова царя леса спать уложил. «Уууу, пиздюк!» «Ну да ладно, весело же!» — подбодрил я себя. По пути показался небольшой деревянный дом с пристройкой, похожей на сарай. Но мне его стены показались слишком тонкими. Надолго его не хватит, если решу в нем спрятаться. Хотелось надеяться, что внутри окажутся вилы, лопата, топор в крайнем случае. Хотя и кукри более чем хорошо мог справиться с обязанностями последнего. Но нужно было что — нибудь подлиннее. И что — нибудь такое, что не жалко кинуть в пасть преследующего меня хищника. Я на полной скорости подбежал к дому и влетел в широкую дверь, оказавшуюся входом в просторный сарай. Глаза начали метаться по сторонам, ища возможные предметы для обороны. Вилы, старый «белорус», что уже мог считаться раритетным трактором, лопата, кувалда, жестяное ведро, грабли, бензопила… бензопила… «Бензопила!!!» Я резко подскочил к лежащей на пеньке «дружбе» со странной, удлиненной режущей шиной, на которой висела натянутая цепь с толстыми хвостовиками, которые обычно использовались на промышленных бензопилах для срезания огромных, столетних дубов. Дернуть за шнур стартера — дело пары секунд. Бензопила завелась, двухтактный двигатель оглушительно заревел, когда я потянул тросик набора оборотов. Дым вырывался из выхлопной трубы, наполняя воздух с детства знакомым запахом отработанного бензина. — Теперь повеселимся, мудак! — взревел я громче бензопилы, что яростно дрожала в моих руках. Медведь подбежал вовремя, показав свою мохнатую морду в проходе, как раз к тому моменту, когда свеча зажигания впервые подала ток в цилиндр, взрывая бензин. Теперь шансы сравнялись. «Главное чтоб цепь в волосах не запуталась» — промелькнула последняя мысль, когда я бегом направился на своего врага, крича как советский солдат, наступающий на немецкие пулеметы, с ППШ — 41 наперевес. Бурый, видимо, не ожидал, что добыча понесется прямо ему пасть, к тому же и со странным громко гудящим предметом. *** Странный двуногий, что никак не хотел сдаться, уже надоел. Медведь был очень голоден, и терять добычу не собирался. Тем более мелкий сделал ему «больно». Когда раны на ногах окончательно затянулись, хищник начал нагонять убегающего. Но тот поспешно скрылся внутри деревянной постройки. Медведь и ранее видел похожие сооружения, и особого труда в том, чтоб развалить их и выкурить обитателей наружу, не составляло. И ранее медведю встречались похожие худющие существа. Но до этого они либо замирали от ужаса, ничего не пытаясь сделать, и монстр просто перекусывал их шею…либо жгли его странными тонкими палками, о чем говорили многочисленные шрамы на теле зверя, что до сих пор иногда побаливали. Этот же заставил мохнатого побегать. Хищник уже подобрался поближе к входу, заметив в полутьме двуногого, который совершал странные манипуляции с каким — то предметом. Такой же медведь видел очень давно, когда напал на группу странных людей, ломающих деревья. Но животному было все равно, что за штука у его жертвы в руках и почему она так громко и противно жужжит. Голод уже давал о себе знать, и мишка собрался ломать проход, чтобы подобраться поближе к спрятавшемуся человеку. Но тут человек закричал и понесся прямо в лапы зверю, источая странный запах. Медведь протянул лапу в сторону бегущего, и резко ее убрал, когда все пальцы вместе с когтями оказались отрезаны страшным орудием. Зверь взревел. Но его жертва, оказавшаяся вдруг его мучителем, продолжила издевательство. Человек вылетел из прохода, быстро пробежал по широкой спине медведя и спрыгнул на землю. Медведь обернулся в ту сторону, и получил страшный удар по пятаку, кровь вновь начала покидать тело животного. Но на этом двуногий не остановился, и продолжил кровавую разделку. Перепрыгивая над животным, парень резко проводил пилой по волосатому телу, нанося страшные, кровоточащие раны. Пила исправно разрезала мясо, почти не зацепляясь об толстую шерсть, чиркала по костям и иногда повреждала их. Бурый не успевал следить за движениями неудавшегося завтрака и махал лапами впустую. Там, куда он бил, двуногого уже не было, он оказывался с той стороны, откуда медведь его совсем не ждал. Прыгать с тяжелой пилой парню было сложновато, но он раз за разом наносил все более опасные удары. Через несколько секунд после начала экзекуции медведь напоминал препарированного, настолько много у него было ран. Тем не менее, он пытался сохранить хоть какую — то подвижность. Тяжелораненый хищник уже осознал, что у него нет шансов, и попытался сбежать, но человек просто отрезал ему обе задние конечности. Зловещий рёв перешел в надсадный хрип умирающего животного. Уже не сопротивляясь, бурый почувствовал, что это существо забралось ему на спину и, приставив пилу к мощной шее, начало ее распиливать. Через несколько секунд голова хищника отвалилась, разбрызгивая по земле странную, черную кровь, которая не могла течь по венам нормального животного.***
От лица Андрея
«Это было чудовищно… круто! Бензопилой убить медведя… Да я себя Палачом Рока из последнего DOOMa почувствовал!» Пила, не желая тратить драгоценное топливо, заглохла. Если некоторое время оборотов не подбавлять, всегда автоматически двигатель заглушается. Все еще держа свое новое оружие, с которого капала кровь, я откинул голову, посмотрев в небо. И почувствовал, что кроме переставшей вибрировать бензопилы у меня был спокойный пульс — не более семидесяти ударов в минуту. Хоть в космос отправляй. «Такой стресс пережил, а мне хоть бы хны.» Тут живот напомнил о себе урчанием. Да, я спросонья был страшно голоден. А пробежка отняла мои последние силы. Я еле сдержался, чтобы не присосаться к еще теплой шее убитого медведя, хотя бы для небольшого насыщения. Но, увидев ненормальную, черную кровь, я тут — же передумал. Надежда была на то, что в доме найдется еда, хоть какая — нибудь. Я обошел пристройку и приблизился к порогу. Деревянная дверь противно скрипнула, стоило мне ее открыть. Бензопилу, чтобы не мешалась, я поставил перед входом. И зашел внутрь. Осмотр помещения, которым являлась единственная комната, ничего не дал — шкафы были пусты. На единственном столе стояли пустые бутылки. Стены самого дома уже подгнили, что недвусмысленно намекало — находиться долго в нем не следует. «За этим домом давненько не ухаживали.» Когда я прошелся по центру комнаты, из — под ног раздался странный звук, словно под тонким деревянным полом была пустота. Откинув старый, разъеденный насекомыми и временем, палас, я обнаружил ручку, прикрепленную к деревянному квадрату, закрывающему широкий проход вниз. «Погреб.» Аккуратно потянув ее, я чуть не задохнулся от потянувшего из подземного хранилища запаха гнили и сырости. Я хотел уже открыть люк полностью, как он развалился надвое. Снизу донесся звук ударившихся о земляной пол его частей. Взглянув в темный зев, я различил лестницу, ведущую вниз. С осторожностью на нее ступив, я начал спускаться. Но стоило мне спуститься до четвертой ступеньки, как снова раздался предательский хруст ломающегося дерева. Лестница развалилась и мое тело, не успевшее схватиться за что — нибудь, полетело вниз. К счастью, полет продлился недолго и я приземлился на ноги, лишь немного их отсушив. Остатки лестницы посыпались следом мне на голову. Когда пыль осела, мой взгляд упал на содержимое погреба. Все банки, что когда — то стояли на полках, полопались от плесени, и теперь стекло валялось по всему земляному полу. Сами полки не внушали надежды на прочность. Так и оказалось — от одного прикосновения они рассыпались в труху. Лежащие в углу мешки были прогрызены вдоль и поперек, запасов картошки тут точно не предвиделось. Ничего не осталось, все, что можно было употребить в пищу, пошло на корм хвостатым грызунам. Но в самой глубине погреба обнаружилась пара нетронутых металлических ящиков. Подковырнув один из них, на дне я обнаружил все еще хорошие консервы, даже ржавчиной не тронутые, однако сами ящики прогнили насквозь. Я вскрыл одну тесаком и, почуяв нормальный запах, тут же принялся уплетать холодную, но съедобную массу. Больше всего она напоминала окаменевшее куриное мясо. Мои зубы тут же запротестовали против такого грубого с ними обращения, но голод оказался сильнее. Через пару минут с пищей было покончено. Однако одной банкой я не наелся, так что пришлось повторять это и со второй консервой. В ней оказалась говядина, не уступающая по твердости предыдущей. Кое — как заморив червячка, я стал раздумывать над тем, как бы мне вылезти наружу. Проплесневевшую лестницу заново не собрать. В голову пришла мысль, что можно воткнуть кукри повыше, в кирпичный тоннель, что соединял царство подземное с комнатой, и, оперевшись на рукоятку, вылезти. Благо, сильно глубоким погреб не был. Так я и сделал. Тесак по рукоять ушел в стену чуть выше своего роста. Надеясь, что из старой кирпичной клади он не выскользнет, я подпрыгнул и, подражая принцу Персии, оперся одной ногой на еле заметную во тьме рукоять. Беспокойства насчет прочности клинка я не испытывал. Осталось лишь немного подпрыгнуть и схватиться за железную трубу, торчавшую прямо над головой. Прокрутив в голове необходимые действия, я подпрыгнул, схватился сначала за нож, затем, помогая себе ногами, подтянулся и совершил еще один прыжок вверх. Труба была в пределах досягаемости, так что схватиться за нее сложности не составило. Хорошо, что ржавчина не проела ее насквозь, иначе я бы сверзился вниз, и пришлось бы искать другой способ подняться. Сделав выход силы, я закинул свое тело на дощатый пол, завершив восхождение. «И вот я снова наверху.» Оставлять в погребе свой драгоценный нож я не захотел и отправился в сарай искать что — нибудь, что могло мне помочь спуститься и выбраться снова. Очень кстати обнаружилась раскладная железная лестница, длины которой вполне хватало, чтоб спуститься или подняться из погреба. Вот только способ, чтоб занести ее в дом, я нашел только один. Пришлось выбить окно, которое было прямо напротив входа в подвал, и просунуть в помещение лесенку, потом с другой стороны подтолкнуть и позволить ей свободно упасть вниз, разложившись на всю длину. Тут же, спустившись наполовину, я выдернул тесак и воткнул его в ножны. Уже собираясь вытаскивать свое тело обратно, я вспомнил об оставшихся внизу ящиках. С осторожностью взяв их, держа одной рукой, я поочередно поднял по лестнице и поставил на стол. Погреб закрыл — запах оттуда был ну наипротивнейший. Теперь же следовало решить, что мне дальше делать. Определенно, необходимо было вернуться в лагерь. Смысла здесь оставаться не было. К тому же, меня ждет Юля. По крайней мере, надеюсь что ждет. Извилистый путь, по которому мы шли с Пионером, только сейчас вспомнился. Хоть и не в деталях, но я мог примерно представить в голове карту, местоположение лагеря на ней и место, где я мог находиться. Если идти прямым путем и прогулочным шагом, пройдет не более часа перед тем, как я окажусь «дома». «В сарае трактор, может на ходу?» Оставив ящики с едой на столе, я пошел обратно в сарай. Туша мертвого медведя валялась неподалеку от входа. Регенерировать, судя по всему, она не собиралась. «Освежевать, и шкуру продать.» Хотя, сколько мне отвалят за шкуру медведя, я не мог представить. Но вышла бы приличная сумма. А если учесть, что медведь — мутант, и того больше. Вот только проблема — в лагере она никому не нужна. Даже бартером я ничего, что соответствовало ценовой категории неожиданному трофею, выкупить не смогу. А еще жуткие раны… нет, никому она не нужна, даже как ковер ее бы ни один уважающий себя человек не стал бы использовать. Это уже форменное рванье. «Пусть тут валяется. Но торговая жилка — то у меня есть.» С такими мыслями я забрался в сарай. Трактор мирно стоял, ожидая своей участи. Ключи кто — то как в подарок оставил прямо в замке зажигания. Провернув их, я оказался несказанно рад — почихав, двигатель завелся. Трактор оказался на ходу. Управлять им я смогу, но вот качественно вспахать какое — нибудь поле, присоединив необходимые рыхлительные принадлежности, точно бы не удалось. На тракториста не учился, но несколько раз прокатиться с дедом на подобном агрегате успел. «Трактор это танк, а танк — это ВО!» — вспомнилась дедовская фразочка. — Эх, была не была. Выкатив стального монстра из сарая, выбив при этом дверь, я представил направление, в котором мне надо было двигаться. Я побоялся заблудиться, поэтому решил ехать параллельно пути, по которому устроил забег от медведя, а потом, как увижу лесок, в котором проснулся, сверну направо, примерно в ту сторону, где должен был находиться «Совёнок». Оставив трактор стоять на пару минут, я забрал оба ящика с едой и бензопилу, по очереди перенеся все это в кабину тарахтящего «белоруса». Места внутри стало значительно меньше, но что — то вдарило мне в голову, что бросать пилу, спасшую мне жизнь, не стоит. Хоть и являлась она простым механическим устройством. Вновь усевшись на жесткое, обшарпанное сидение, я проорал: — Понеслась! Далеко от больших городов, Там, где нет дорогих бутиков, Там другие люди живут, О которых совсем не поют. Не снимают про них сериалов, Ведь они не в формате каналов, И не пишет про них интернет, Их совсем вроде как бы и нет. Они молоды, но не студенты, Ни «Оʼкея» не знают, ни «Ленты», В суши — барах они не бывают, И в соляриях не загорают. У них нет дорогой гарнитуры, Наплевать им на эмо — культуру, Не сидят «В Контактах», в онлайнах, Они вкалывают на комбайнах. Выпил С2H5OH, Сел на «Ниву» Ростсельмаш, На ДТ, Дон 500, Т-150, Покормил перед этим поросят. И пошёл зябь пахать, молотить ячмень, Будет долгим, долгим, долгим твой рабочий день, Но зато ты знаешь каждый винтик в тракторе внутри, Получаешь за работу в месяц тыщи три. Комбайнёры! Каждый из них был в армии родной. Не отмазался никто, что у него там геморрой. Комбайнеры, трактористы, грузчики арбузных фур — Эти парни не являются мечтой гламурных дур. И пускай там пидарасы беснуются в Москве, Но пока такие пацаны есть у нас в стране, Знают пусть враги, все знают, сучка Кондолиза Райс: Никогда отребье НАТОвское не возьмёте нас. Выпил С2H5OH Сел на «Ниву» Ростсельмаш, На ДТ, Дон 500, Т-150, Покормил перед этим поросят. И пошёл зябь пахать, молотить ячмень, Будет долгим, долгим, долгим твой рабочий день. Эта песня посвящается всем сельским пацанам, Алтайским комбайнёрам, трактористам, пастухам. Снова выпил С2H5OH Сел на «Ниву» Ростсельмаш, На ДТ, Дон 500, Т-150, Покормил перед этим поросят. И пошёл зябь пахать, молотить ячмень, Будет долгим, долгим, долгим твой рабочий день. Эта песня посвящается всем сельским пацанам, Алтайским комбайнёрам, трактористам, пастухам Слава вам! Вот как-то так я и поехал, понимая, что ко мне, по сути, эта песня относится едва — едва. Категорию тракториста не открыл, в армии не отслужил, только натуралом и являлся. К сожалению, магнитолы в тракторе не обнаружилось, а ехать молча совсем не хотелось. Поэтому по пути я пытался вспомнить еще песен подобного рода, но ничего не приходило в голову. Другие же я бы петь не стал. Не подходили под текущую ситуацию. Трактор потряхивало на кочках, зад уже немного отсушивало — ну уж очень сидение было неудобным. Хотелось вылезти наружу и продолжить путь пешком. Но тут в голову пришла цитата, услышанная мной еще в далеком детстве: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.» Прошло еще минут пятнадцать езды на небольшой скорости, хоть и быстрее чем пешком. Как вдруг вдали показалось здание старого лагеря. «Приехали.» Остановив и заглушив громко тарахтящий трактор в небольшом пролеске, я открыл дверь и спрыгнул на землю. И пошел на разведку, с собой взяв окровавленную бензопилу. Это, конечно, не очень бесшумное оружие, но, как показал опыт, более действенное, чем острый нож. Держа руку наготове, чтобы можно было моментально дернуть шнур стартера, я приблизился к зданию. И почувствовал на себе взгляд. Но не такой, словно мне спину прожигает глазами какой — нибудь недоброжелатель. Наоборот, ощущение было такое, словно мне прикрывают спину, будто снайпер, заныкавшийся в удалении с крупнокалиберной винтовкой, осматривал дорогу на предмет наличия врагов и задержал взгляд на мне. Как-то слишком ярко мне это представилось, словно было на самом деле. Я не выдержал и стал ворочать головой по сторонам. Но никого, естественно не увидел. Либо воображение разыгралось, либо неизвестный прятался очень хорошо. Я тихо, аккуратно переступая и пытаясь не задеть мусор, валяющийся под ногами, подошел к давно лежащей двери, ранее закрывавшей вход в здание. Внутри, звуков никаких не было слышно, поэтому я зашел внутрь, заметив, что люк оказался открыт. Наверное, когда бухали с Пионером, забыли закрыть. Даже вылези сейчас кто — нибудь, с бензопилой я бы расправиться с противником в узком помещении не смог. Пришлось поставить ее, забрызганную засохшей медвежьей кровью, на пол. Я не спеша поднялся на второй этаж и обнаружил все свои вещи на месте. И вновь вооружился по — полной. Отличием от предыдущих сборов, когда был тот памятный поход, стало то, что мне некуда было засунуть запасные магазины для автомата. Пришлось воткнуть по одному в карманы штанов, из которых они все равно торчали. «Так и выпасть недолго.» Сейчас мне необходимо было сделать несколько дел: разыскать Юлю, которая, по идее, сама должна была меня уже найти, забрать куртку, что сейчас находилась неизвестно где, и дать по ебалу Косте. Уж очень он за последнее время мне палок в колеса понаставил. И с Леной не дал никакого шанса пообщаться, жестко подговнив. Обожает же в чужие дела лезть. И Алису на меня натравил, хоть и обошлось все не очень серьезно. И с Юлей преждевременно расстаться из — за него же пришлось. Ни одной девушки мне не оставил, всех под себя подгреб, гаремщик обнаглевший. Просто задолбал он меня, довыебывался. Теперь уже не скрываясь, я пошел вниз по лестнице, громко топая и пиная попадающиеся по пути предметы. Но никто не выскочил наперерез. «Здесь никого.» — прозвучал в моей голове странный, нечеловеческий голос. — Никого, так никого. Вам же лучше, ссссуки. — раздраженно произнес я, пошевелив дробовиком. На улице было все так же свежо, хотелось отдохнуть тут еще немного времени, хоть и место было нехорошим. В крайний раз я оглянулся в сторону старого лагеря, детских качель, детского трехколесного велосипеда, ржавеющих уж который год, и поплелся прочь.