***
Мать аккуратно загрузила сына в коляску, как же он ненавидел эту четырёхколёсную тюрьму. Самое страшное было для него — спуск по лестнице. Он просто смотрел на свои безжизненные руки и ноги, смотрел как его тело тряслось и в душу закрадывалась липкая паутина страха, что он сейчас упадёт лицом вниз, и больше никогда не встанет. Он ненавидел своё тело всей душой, но ему оставалось лишь смириться. Как долго они едут в аэропорт? Еще больше он ненавидел себя за то, что не может помочь матери и видит как она страдает. Белый потолок сменился на серый асфальт, он не хочет смотреть по сторонам. Это его личное наказание. Затем, асфальт сменяется на каменную кладку, значит они уже близко к аэропорту. Заезжая в него, он снова чувствует дискомфорт. Его поднимают и садят на кресло. Многое бы он отдал чтобы делать это самостоятельно, но жизнь, увы, решила иначе. Взлёт. Надежда на новую жизнь, в которой все будет хорошо.Часть 1
14 октября 2016 г. в 05:12
Это была обычная комната подростка: развешанные плакаты с группами, которые парню уже даже не нравились, вечный бардак, тяжелый, запыленный воздух и поникшие, от недостатка воды, цветы. Всё было бы вполне обыденно, если бы не парень, лежащий на кровати, с болезненно бледным цветом лица и мутными глазами. Парень этот был очень худощав и, казалось, его сдует ветром. Но ветра , как ни странно, он не помнил. Передвигаться ему было очень трудно, так как он был почти весь парализован. Его парализовало уже год назад, после случайного падения из окна. Он с друзьями просто дурачился, и вот чем все это обернулось. К подростку подошла, по-видимому, его мать.
— Миш, нам нужно ехать в Лондон на операцию, — она нежно коснулась его руки, жаль что он не чувствовал её ласки.
— Я никуда не поеду, мам. Мы это уже обсуждали, я — обуза для тебя, дай мне умереть спокойно, — каждое Мишино слово вызывало у его матери новый поток слёз. Покинув его комнату, она напоследок спросила:
— Что-нибудь нужно?
— Нет.
Взгляд Миши снова направлен на потолок. По его щекам текли слезы обиды, но он не мог их стереть, и от этого становилось ещё неприятнее. Минут пять попялившись в потолок, он все же решил, что не нужно собственноручно забивать гвозди в свой потенциальный гроб. Мать права.
— Ма-ам, — тихо позвал Миша.
— Да? Ты что-то хотел, сынок?
— Я согласен на операцию.