1.
Больше всего Нед боялся, что время упущено. Боялся с того мгновения, как узнал, что ожившие мертвецы, с которыми им пришлось сражаться, действуют, стремясь к вполне конкретной цели: распахнуть ворота Черного замка — пролома в магической ткани Стены, через который только и могла нежить проникнуть на другую ее сторону, — чтобы дать возможность пройти сквозь них Иным. Тогда никто не сможет их остановить и помешать дойти хоть до самой южной оконечности Дорна. И они принесут с собой тьму, холод и лед: снова наступит Долгая Ночь, о которой за тысячелетия почти забыли в Вестеросе, и зима, которая никогда не кончится. Неду приходилось сдерживать себя, чтобы не вонзить шпоры в бока лошади и не поскакать галопом вслед упырям, исчезнувшим в снежной темноте. Разделять и без того изрядно поредевшее войско ни в коем случае было нельзя. Многие солдаты потеряли своих лошадей, у других лошади были уставшие, или же сами всадники страдали от ран. И нельзя было забывать про одичалых — пеших и изголодавшихся, среди них тоже было много раненых, а также детей, женщин и стариков. Поэтому двигаться приходилось медленно. Следы упырей успело замести снегом, впрочем, в том, что они отправились к Черному замку, Нед уже не сомневался. Метель понемногу начинала стихать. Но просвета в ночных облаках не наблюдалось, хотя усилившийся ветер гнал их на север. Нед внимательно всматривался в ту же сторону, пытаясь различить в темноте громаду Стены и прилепившийся у ее подножия Черный Замок, поэтому первым заметил нависшую над ней огромную воронку. — Что это? — пробормотал он, инстинктивно чуть придержав лошадь. Сорен Щитолом, державшийся почти вровень с ним, хотя и шел пешком, — от меча он отказался, выбрав взамен обитую железом двуручную палицу чуть ли не с себя ростом, на которую сейчас и опирался, — приложил руку ко лбу. — Никак началось. Спрашивать, что началось, было излишним. Вместо этого Нед спросил: — Мы опоздали? Иные уже прошли в ворота? Сорен прищурился и пожевал губами. — Есть способ узнать. Есть среди нас те, кто могут. Если не боитесь, м’лорд Старк, и их от страха не поубиваете. Неду пришлось дать слово, что никого из одичалых за использование сил, которые можно счесть таинственными и потусторонними, преследовать не будут, и тогда Сорен указал на седовласого Орелла. По команде Неда войско остановилось. Орелл выслушал просьбу, с сомнением покосился на Неда и затем обмяк, закатив глаза и повиснув на плечах двух мужчин. Где-то в небе, невидимый на фоне облаков, заклекотал орел. По рядам гвардейцев пробежал ропот: «Оборотень, оборотень…» Нед взмахом руки призвал их к молчанию. Раньше он не верил в старые суеверия, но теперь приходилось признать, что многое из того, что в детстве ему, его братьям и сестре рассказывала старая Нэн, не было просто выдумками и страшными сказками. По крайней мере, Иные и упыри существовали на самом деле. Существовали ли оборотни?.. Кажется, он боялся задавать себе этот вопрос с того момента, как увидел Лианну, бьющуюся над телом убитой лютоволчицы. Такая связь между человеком и зверем казалась странной, даже пугающей, но зла в ней не чувствовалось. И она могла быть полезной — как сейчас, когда только острый взгляд парящего среди туч орла мог разглядеть происходящее за много лиг к северу от них. Прошло меньше часа, когда Орелл содрогнулся всем телом и выпрямился. — Я не достиг Стены, — слова из него вырывались с хрипом. Он прокашлялся и добавил: — Над воротами — буря, и не обычная, она затянет и убьет любого, кто осмелится подойти — или подлететь — слишком близко. Кроме упырей, — Орелл скривился, — думаю, им этот ледяной смерч не страшен. — Ты видел, как они прошли в ворота? — требовательно спросил Нед. Лучше знать страшную правду, чем прятаться от нее. Хотя разум его тщетно метался в поисках решения, которое могло бы спасти их — и всех людей от Винтерфелла до Дорна, — если упыри открыли ворота, и Иные преодолели эту последнюю стоящую перед ними преграду. Но Орелл отрицательно покачал головой. — Вороны их замедлили. Перехватили где-то на полпути между нами и Черным замком. Но их слишком мало, думаю, упыри перебьют всех. Сначала Нед не понял. — Птицы сражаются с упырями?.. Сорен Щитолом хохотнул. — Те еще птички… Ходят на двух ногах, носят черные плащи и охраняют эту вашу Стену. Когда Манс пришел в Черный замок, их там и следа не было — так их упыри распугали. Видать, с тех пор набрались смелости… Нед оборвал его взмахом руки и повернулся обратно к Ореллу. — Ночной Дозор?! Так ты видел дозорных, сражающихся с упырями? Ты помнишь, где это? Орелл кивнул. — Но долго они там не продержатся. Упыри насели на них, как орда муравьев на дохлую бабочку… — Тем больше причин поспешить. Мы не оставим Дозор без помощи. Выступаем немедленно! Джори быстро передал распоряжение, и гвардейцы вновь двинулись вперед. Но группа одичалых осталась на месте. — Вам что, особое приглашение нужно? — Джори направил к ним своего коня. — Лорд десница отдал приказ. Шевелитесь! Одичалые переглянулись. — Вороны всегда были нашими врагами, — проворчал Сорен. — С какой стати так спешить их спасать? Услышав это, еще несколько гвардейцев развернули лошадей и вытащили мечи. Джори побагровел от гнева. — Предатели! — он замахнулся мечом. — Лорд Старк, разрешите!.. — Нет! — Эддард вклинился конем между ними. — Джори, Джекс, Квент, уберите мечи. А вы, — обратился он к одичалым, — помните, что вы дали клятву. — Да они все клятвопреступники, эти дикари! — вскричал Квент. Оружие, он, правда, убрал, но всем своим видом показывал, что в любой момент готов выхватить его снова. — Мы не клятвопреступники! — Гризельда выступила вперед, таща за собой упиравшегося козла. — И не трусы, чтобы прятаться за спинами поклонщиков, — она с упреком повернулась к своим сородичам. — Они ведь тоже были нам врагами, но они спасли нас. — И мы идем сражаться с упырями, — поддержал ее краснолицый невысокий увалень в потрепанном овчинном плаще. — И если при этом спасем пару ворон, то им же хуже! Сорен хохотнул и потряс своей палицей. — Тогда идем спасать ворон! Орелл уже ушел вперед, по следу, который видел с небес его орел. Остальные одичалые двинулись за ним. Нед вздохнул с облегчением, дал знак гвардейцам вернуться в строй и развернул коня к северу.2.
Орелл шел перед лошадью Неда быстрым шагом, насколько позволял снег. Верхом он ехать отказался то ли из гордости, то ли от неумения. Войско двигалось по узкой долине, зажатой со всех сторон лесистыми заснеженными холмами, меньше часа, когда Орелл остановился и показал рукой перед собой: — Они были вон за тем холмом. Повинуясь приказу Неда, войско рассыпалось по долине, обходя указанный холм с востока и запада. Сам Нед с частью гвардейцев поднялся по склону. Стена была уже так близко, что хорошо различалась даже в темноте и метели, и снежная воронка над ней стала еще больше, но внимание Неда было устремлено ниже, туда, где круглилась вершина холма, и где-то там, за ней, еще за пределами видимости, бились упыри и дозорные. Он молил всех богов о том, чтобы успеть вовремя, но приготовился к худшему. Если дозорных было так немного, как утверждал оборотень Орелл, то, скорее всего, их облаченные в черное тела лишь пополнили ряды мертвецов, оживших под воздействием темных сил. И они стали бы не первыми, за эту ночь Нед успел насмотреться на упырей в черном, так же, как и на носящих остатки рыцарских доспехов. Больнее всего было видеть тех, кого он знал еще при жизни, с бледными, лишенными крови лицами и почерневшими руками. Достигнув вершины, Нед на мгновение остановился, глядя вниз. Мгла вокруг была все так же беспросветна, но снежный покров все равно был чуть светлее оголенных скал и деревьев, и на его фоне, не далее, чем в сотне ярдов, темнели тела. Никаких других признаков схватки не было, и Нед понял, что его опасения подтвердились. — Мы опоздали, м’лорд Старк, — Джори помахал факелом, будто его слабый свет мог помочь. — Тут, конечно, хоть глаз выколи, но зуб даю, вот эти там — из Ночного Дозора. Как бы они не поднялись аккурат, когда мы к ним подъедем, да на нас бы не набросились. — Напомни всем, чтобы факелы держали наготове, — скомандовал Нед. Впрочем, ужасы, с которыми войско столкнулось в эту ночь, еще не стали воспоминаниями, и факелы были под рукой у многих. Когда, размахивая ими, всадники со всех сторон двинулись к лежащим в снегу телам, ночь будто осветилась звездами, вместо тех, которых не было видно на затянутом тучами небе. В нескольких ярдах от тел всадники остановились. Снег вокруг был истоптан и окровавлен, что свидетельствовало о яростной схватке. Нед заставил свою лошадь сделать несколько шагов вперед. Одно из тел пошевелилось и поползло в его сторону. Гвардейцы моментально наставили на него мечи, но Нед дал им знак помедлить. Рука, которая тянулась к нему, не была черной от скопившейся в ней после смерти крови, а глаза на обескровленном лице не сверкали синевой. Они были светло-серыми и уже подернулись мутной пеленой смерти, но взгляд их еще жил. У умирающего была длинная седая борода, теперь всклокоченная и окровавленная. Когда он приподнялся, желая что-то сказать, Нед увидел пряжку в виде серебряного орла, скреплявшую у горла его черный плащ, и понял, кто перед ним. Он соскочил с седла и опустился рядом на колени прямо в снег. — Сир Деннис Маллистер, — позвал он. Старик сфокусировал на нем свой взгляд. — Ми… лорд… десница… — прохрипел он. Нед обхватил его за плечи, чтобы поддержать, и почувствовал, как по рукам потекла кровь. — Держитесь, сир, — сказал он. — Среди моих людей есть лекари, вам окажут необходимую помощь… Старый рыцарь слабо мотнул головой, и Нед увидел, что у него на темени тоже была глубокая рана. Похоже, череп был проломлен камнем или дубиной, и удивляло, что при таком ранении Маллистер был еще в сознании и мог говорить. Джори, не дожидаясь приказа, уже отправил одного из гвардейцев за лекарем, но Нед не раз видел подобные раны и понимал, что жить сиру Деннису осталось от силы несколько минут. — Спешите к Стене… Бенджен… ваш брат, там… Мы были слишком самонадеяны, я и Пайк… Не дайте им взять ворота… — отрывистые и бессвязные слова старый рыцарь выхаркивал из себя со сгустками крови. Наконец, прошептав напоследок: — Нас… сожгите… — он уткнулся лицом в окровавленный снег и затих. Нед перевернул его на спину, сложил на груди руки и закрыл невидящие глаза. — Нужно сложить костер как можно быстрее, — скомандовал он устало. Понадобилось время, чтобы собрать хворост для погребальных костров. Когда они запылали во всю мощь, ночь вокруг стала казаться еще темнее. Нед смотрел в пламя, провожая в последний путь достойного рыцаря и командира Ночного Дозора, и его воинов, и, когда отвел взгляд, перед глазами все еще плясали разноцветные пятна, так что на какой-то миг ему показалось, что гряда холмов в отдалении движется, вздымаясь и опадая. Он потер глаза и потряс головой, отгоняя наваждение. Эта проклятая богами ночь никак не хотела заканчиваться.3.
Когда погребальные костры запылали во всю мощь, несмотря на бурю и снег, войско вновь устремилось к северу. Нед не мог отказать старому рыцарю в последней просьбе, тем более, что сам понимал ее уместность: если бы мертвые дозорные поднялись после смерти, то могли бы напасть с тыла. Но теперь расстояние между королевским войском и армией упырей, стремящейся открыть ворота для своих повелителей — Иных, еще больше увеличилось. Нед пришпорил лошадь, переходя с шага на рысь, и гвардейцы последовали его примеру. Зорко всматриваясь в даль, Нед размышлял над последними словами сира Денниса. Старый рыцарь упомянул Бена… значит, брат вернулся из таинственного путешествия в Застенье. И с ним должен быть Джон, ведь, как рассказала Лианна, они отправились туда вместе искать разгадку его вещего сна. Нед не очень верил в подобные потусторонние явления, но на душе становилось легче при мысли о встрече с племянником. А как обрадуется Лианна! Нед помнил сестру совсем не такой, какой она стала теперь: побледневшей, лишенной прежней живости, будто замерзшей изнутри, и надеялся, что встреча с сыном растопит этот лед и вернет краски жизни на ее лицо. Потом воспоминания перенесли его в Винтерфелл. Не сводя глаз с заснеженного пути перед собой, одновременно будто наяву он видел жену и детей: как Кейтилин подталкивала к нему малышей, чтобы они попрощались с отцом, за улыбкой и привычными жестами стараясь скрыть снедавшую ее тревогу; как Санса мило делала реверанс перед королем, совсем как взрослая леди, а Арья бросилась отцу на шею, и он, не удержавшись, покружил ее на прощанье. Как раскраснелся Робб, провожая королевское войско верхом, до самых границ Волчьего леса, — он был огорчен, узнав, что должен остаться в Винтерфелле, и Неду пришлось напомнить сыну, что на время своего отсутствия он оставляет ему все свои обязанности, как настоящему лорду. Это было не совсем так: фактической правительницей оставалась Кейтилин, а Робб должен был учиться у нее навыкам правления, но Нед чувствовал тогда необходимость подсластить сыну горечь расставания. Обнимая его перед тем, как пуститься в дорогу, Нед еще пообещал, когда вернется, рассказать все о битвах и странных местах, в которых доведется побывать. У Робба загорелись глаза в предвкушении рассказов о подвигах и чудесах — настоящих, а не из сказок старой Нэн. Теперь Нед знал, что и эти рассказы, и новая встреча с семьей, и сама их — и его — жизнь зависит от того, сумеет ли кто-то помешать полчищу мертвых открыть ворота Черного замка до тех пор, пока к ним не подоспеет войско живых. Справится ли с этим Ночной Дозор?.. После гибели сира Денниса и его отряда там оставалось совсем мало людей. Правда, там был Бенджен… в сердце Неда надежда на то, что брат сумеет удержать ворота до его прихода, боролась с дурными предчувствиями: не явится ли он к Черному замку лишь для того, чтобы увидеть ворота выломанными, а брата мертвым. И он продолжал изо всех сил понукать лошадь и всматривался в размытые метелью очертания Стены до рези и слез в глазах. И потому, наверное, не сразу разглядел впереди массу людей — или тел, что когда-то были людьми. Джори поравнялся с ним и прокричал почти в самое ухо: — Мы нагоняем их, м’лорд! Клянусь всеми богами, я уж и не верил в это! Мы их нагоняем! Нед кивнул. Отправив Джори с приказом войску выстроиться в боевой порядок, он придержал лошадь, пытаясь рассмотреть, что же замедлило упырей в их неодолимом стремлении к воротам. А когда увидел, застыл в изумлении. Здесь не было костров, чье яркое пламя сбивало ночное зрение, и никаким мороком нельзя было объяснить гряду холмов, внезапно выросших к северу. И эти «холмы» не стояли на месте. С запада и востока они надвигались на мертвецов, и те падали, как подкошенные, будто у «холмов» были дубины, чтобы сбивать их в снег, и ноги, чтобы их давить. А потом один из «холмов» воздел к небесам, полным туч, огромный волосатый хобот и затрубил оглушительно громко. И Неду показалось, что именно в этот момент плотный облачный полог слегка раздернулся, в разрыве показалась луна, а небо вокруг начало светлеть. — Да чтоб меня Иные взяли… — десятник Квент от удивления, видимо, забыл все ужасы этой ночи, раз с его языка сорвалось привычное ругательство. — Это же мамонты! — А на них — великаны, — добавил кто-то рядом с ним. — Нам что же, теперь с ними сражаться? — Они бьют мертвяков! — запыхавшийся Джори остановил свою лошадь рядом с Недом. — Какие будут приказы, м’лорд? Мы с ними, или на них?.. В смысле, — он глубоко втянул в себя воздух, восстанавливая дыхание, — никогда бы не подумал, что такое скажу, но раз они наших врагов бьют, то нам они, выходит, друзья?.. Нед помедлил с ответом. Джори был прав: еще пару дней назад он сам бы и помыслить не смог, что будет сражаться вместе с одичалыми и оборотнями, а не против них. Так почему бы и не с великанами?.. Но природная осмотрительность взяла верх. — Подождем, — сказал он. — Враг наших врагов не всегда наш друг. Перекроем по возможности все отходы, чтобы никто из упырей не смог уйти от расправы, но к великанам не приближаться, пока мы не выясним их намерений по отношению к нам. Войско встало, не нарушая боевого порядка. Всадники держались наготове, лошади под ними переступали с ноги на ногу и иногда трясли головами, стряхивая с грив редкие уже снежинки. Державшиеся обособленной группой одичалые оживленно переговаривались. Потом они всей толпой направились к Неду. Гвардейцы преградили им путь, пропустив вперед одного Сорена. — Не то, чтобы я хорошо был знаком с ними, — Сорен на ходу махнул рукой в сторону великанов, — но знаю их язык. У нас много кто его знает. Я могу поговорить с ними, сказать, что мы им не враги. Нед покачал головой. — Я бы воспользовался твоим предложением, но разгар боя — не самое подходящее время для ведения переговоров. Ты уверен, что они вообще тебя услышат? Сорен поглядел на сражающихся великанов и почесал голову, сдвинув набок шапку. — Да уж… близко к ним лучше не подходить. Они ж и так видят плохо, еще и не разберут, где мы, а где упыри… А издалека покричать — могут не услышать… Он всмотрелся в тьму — она слегка посерела и была уже не столь непроглядной, — и вдруг подался вперед. — Да кажись, там не одни великаны, свободный народ с ними тоже есть. Даже лошадей где-то раздобыли… Вот там, видите? Теперь и Нед увидел всадников на лошадях, которых сперва не разглядел за могучими телами мамонтов и вздымаемым вокруг них снегом. По сравнению с великанами они казались игрушечными солдатиками. Нед сразу понял, что это не одичалые. Всадников отличала военная выправка, теперь, когда снегопад стихал, даже издалека было видно, что вооружены они настоящими стальными мечами, а самое главное, один из них держал знамя. Белое полотнище на древке шевельнулось, разворачиваясь, показывая изображенного на нем серого лютоволка. — Это Алин! Нед не мог понять, каким образом Алин со своим отрядом, которому он поручил охранять сестру, вдруг оказался в гуще боя с мертвецами, но гадать было некогда. Он вонзил шпоры в бока лошади. — Идем к ним на помощь. Гвардейцы без лишних колебаний последовали его примеру. Великаны наносили мертвецам большой урон, круша их тела своими огромными дубинами, а мамонты втаптывали останки в грязный снег, но видели и те, и другие плохо и были неповоротливы, так что многим мертвецам удавалось проскальзывать мимо них. Полностью лишенные того, что у людей называется инстинктом самосохранения, они пытались залезть на мамонтов сзади, вцеплялись в них, как стая охотничьих собак. Одного великана им удалось стащить на землю, и они терзали его плоть почерневшими руками и остатками зубов. Гвардейцы подоспели как раз вовремя, но жечь упырей они не могли, чтобы вместе с ними не сжечь великана, а те не разжимали хватки, даже когда их резали на части. Джори сгреб одного поперек тела и потянул на себя, упершись ногами в мерзлую землю, — и вдруг упал навзничь в снег, придавленный упырем, который, однако, уже не пытался драться. Нед не сразу заметил, что мертвецы сопротивляются не столь яростно, а заметив, скомандовал усилить натиск. У измученных воинов, казалось, открылось второе дыхание, и они принялись рубить мертвецов с удвоенной силой, и даже факелы, казалось, запылали ярче. Нед сражался со своими гвардейцами плечом к плечу, одновременно стараясь приблизиться к Алину и его людям, которых отделяли от него несколько яростно кромсающих мертвецов великанов. Вдруг луч света попал ему в глаза, и это не был свет факелов — сквозь тучи на востоке пробивались лучи восходящего солнца. От неожиданности Нед заморгал. Секундная растерянность могла дорого ему обойтись, но, вновь воздев меч, Нед обнаружил, что в поле его зрения не осталось движущихся и сопротивляющихся мертвецов, только обгорелые останки под копытами лошади. Он опустил меч, пока не спеша вложить его в ножны, и двинулся туда, где в последний раз мельком видел солдат Алина. Навстречу ему скакала маленькая всадница на серой лошади. Нед совершенно не ожидал увидеть ее тут. «Но мог бы догадаться, — подумал он тут же, убирая меч и вылезая из седла, — кто бы еще мог сподвигнуть Алина на нарушение приказа, данного ему его лордом?..» Лианна резко остановила лошадь рядом с Недом, и спрыгнула в его объятия.4.
Тучи рассеялись. Небо еще не вполне расчистилось, но с каждым часом все больше наливалось голубизной в неярком свете зимнего солнца. Стена сияла, башни Черного замка резко выделялись на ее подножии. И так же ясно было видно группу людей, направлявшуюся прямо навстречу королевскому войску. Группа была пестрой: черные пятна плащей дозорных перемежались бесцветно-серыми потрепанными шкурами, в которые были одеты одичалые. При виде них гвардейцы напряглись, некоторые даже схватились за мечи, но Нед знаком велел им убрать оружие. Королевское войско смотрелось теперь не менее разношерстно, особенно после того, как к ним присоединились великаны. Они ехали чуть поодаль, поскольку лошади северян, да и некоторые всадники тоже, пугливо косились на них и их огромных шерстистых мамонтов. То, что в ночной тьме казалось кошмарным сном, при свете дня стало ожившей легендой. Нед сам не до конца мог поверить в то, что видит этих сказочных существ наяву, хотя и поговорил с их предводителем, которого называли Мегом Могучим, при посредстве сестры, переводившей с их гортанного отрывистого языка. От лица всего своего народа старый великан пообещал жить в мире с северянами, а Нед, в свою очередь, заверил, что сделает все возможное, чтобы и великаны, и люди, пришедшие из-за Стены, смогли обрести на Севере второй дом. Он подумал предложить им остаться в Даре — эти земли давно опустели из-за набегов одичалых, и было бы только справедливо, если бы теперь именно они и стали бы их снова возделывать. Кроме того, неприязнь северян и одичалых имела очень глубокие корни и могла заставить забыть так недавно принесенные клятвы, а Нед стремился избежать конфликтов на своих землях. Но Дар принадлежал Ночному Дозору, и этот вопрос следовало обсудить с новым лордом-командующим. «Интересно, — подумалось Неду, — его уже выбрали? И кто это может быть, если сир Деннис Маллистер мертв? Коттер Пайк? Или…» Из размышлений его вывела подъехавшая ближе сестра. Глядя на ее побледневшее осунувшееся лицо, Нед испытал беспокойство — кошмары прошедшей ночи совсем не подходили беременной женщине, но Лианна держалась в седле по-прежнему прямо. Сначала, увидев ее по окончании битвы, Нед рассердился было, что она нарушила его распоряжение оставаться в лагере, но, положа руку на сердце, он не мог бы сказать, удалось бы войску остановить мертвецов прежде, чем те добрались бы до ворот Черного замка, если бы не неожиданное вмешательство приведенных Лианной великанов. Алин доложил ему обо всех предшествующих событиях и добавил, что они все сражались вокруг «м’леди» плечом к плечу, так что никакой упырь и близко бы не подобрался. Нед кивком головы показал, что не держит на своего гвардейца зла. Он прекрасно знал, что его сестра всегда поступает по-своему. Но в этот раз она и вправду старалась быть осторожнее, и не только из-за ребенка, которого носила, но и притороченной к седлу корзинки, в которой попискивали лютоволчата. Гвардейцы пропустили Лианну с почтительным поклоном. Нед краем уха слышал их разговоры, окружавшие ее образ таинственным ореолом избранницы старых богов — то, что она склонила великанов прийти на помощь, еще больше этот образ усилило. И одичалые относились к ней с уважением — часть пути она проехала с ними, а в седле позади нее сидела одичалая девочка, прибившаяся к ней еще в оставленном войском лагере. Потом она разговаривала о чем-то с оборотнем Ореллом, и, когда после подъехала к Неду, он увидел, что лицо ее расцвело от счастья. — Там Бенджен и Джон, — сказала она сразу, и Нед почувствовал, как радость, струящаяся из ее глаз, наполняет и его сердце. — Я рад, — сказал он просто и прибавил: — Поедем быстрее. Вижу, ты хочешь обнять своего сына как можно скорее. Она кивнула, взволнованно прикусив нижнюю губу. Нед приказал войску ускорить шаг. Расстояние быстро сокращалось, хотя, насколько Нед уже мог видеть, в приближающейся группе людей только один человек был верхом на лошади. Сначала Нед решил, что это Бенджен, но по мере того, как они подходили все ближе, стало ясно видно, что Бенджен идет пешком рядом с лошадью. А верхом ехал юноша, очень похожий на него, как и на самого Неда, одетый в плащ из овечьих шкур, как у одичалых. Нед помнил его лицо, увиденное в краткий миг встречи в Винтерфелле, но теперь оно казалось повзрослевшим, более строгим и суровым. Когда между войском Неда и отрядом, возглавляемым его братом и племянником, осталось не больше ста шагов, Нед приказал своим людям остановиться, а сам медленно поехал навстречу. Лианна ехала рядом с ним. Он почти ожидал, что она сейчас бросится вперед, чтобы кинуться на шею сыну, но, хотя она и не сводила с сына глаз, лишь напряженные плечи и пальцы, сжимавшие поводья так, что побелели костяшки, выдавали ее волнение. «Она хочет, чтобы я приветствовал его как короля», — догадался Нед. Но он пока не был готов к этому. Мальчик его крови, это верно, как и от крови королей-драконов, но одна кровь еще не делает короля — королем. Тем более, хорошим королем. Джон, Бенджен и сопровождавшие их черные братья и одичалые подошли ближе, на расстоянии двадцати шагов Джон слез с седла и шагнул к матери. — Мама. Я так рад, что с тобой все в порядке. Губы Лианны задрожали, Нед видел, что она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. — Я тоже, — шепнула она, когда сын помог ей спуститься и сжал в объятиях. — Но я всегда верила, что вы вернетесь живыми… С этими словами она посмотрела на Бенджена. Тот тоже выступил вперед, но не бросился к сестре, а церемонно опустился на одно колено перед Недом. — Лорд Эддард Старк, — торжественно начал он, — разрешите представить вам короля Джона Таргариена, первого этого имени. Ночной Дозор не вмешивается в дела Семи Королевств, — добавил он в ответ на удивленное молчание Неда, — но удержать ворота Черного замка мы смогли только благодаря ему. Он убил Иного своим мечом, полученным им в дар от богов. Я сам был свидетелем этого. Нед понял, что вокруг стояла мертвая тишина, только когда несколько мгновений спустя загомонили пришедшие с Джоном одичалые, крича, что это чистая правда, и они все это видели своими глазами. Одичалые из числа присоединившихся к королевскому войску тоже задвигались, находя среди пришедших родных и друзей и громко обсуждая услышанное. По рядам гвардейцев побежал шепоток, становящийся все громче. И все разглядывали Джона. Лианна, наконец, выпустила его из объятий, и юноша повернулся к Неду, спокойно глядя тому в лицо. В его взгляде не было ни вызова, ни торжества, ни даже гордости за свой подвиг — только грусть и какое-то умиротворенное ожидание. Ожидание того, что скажет он, лорд Эддард Старк. И Нед наконец стряхнул с себя изумленное оцепенение и спрыгнул с седла. — Рад познакомиться, племянник, — сказал он. — Я — лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, а также десница покойного короля Роберта Баратеона… Он продолжал вглядываться в глаза Джона, но не увидел гнева или злости при упоминании имени человека, убившего его отца и лишившего его самого наследства. Джон лишь слегка улыбнулся. — И я рад, дядя, — произнес он. Улыбка стала чуть шире, наконец-то коснувшись глаз, в которых что-то потеплело. — Мне тоже нужен хороший десница. «Он что, хочет, чтобы я преклонил колени?» — но эта мысль не успела додуматься до конца, когда Джон сделал еще шаг, и они обнялись.