Приведи меня к жизни

В полутемной комнате, освещенной всего лишь довольно простой настольной лампой и тусклым светом уличного фонаря, молча сидели двое, потягивая свежезаваренный черный чай с мелиссой и ромашкой. Лиам с огромным аппетитом поедал тыквенный пирог, который так удачно купил Марк в ближайшей кондитерской, запивая его горячим напитком. Омега из последних сил сдерживался, чтобы не высказать этому эгоистичному и своевольному альфе все, что он о нем думает, но радость от его появления приглушала ярость и позволяла Марку терпеливо дожидаться пока Лиам наестся.  — Ты что, несколько дней не ел? — хмуро спросил омега, рассматривая измученного и потрепанного альфу.  — Сегодня еще не успел… — на одном дыхании пробормотал Лиам, жадно засовывая в рот очередной огромный кусок. Альфе казалось, будто ничего вкуснее он еще не пробовал. Самостоятельно сожрав половину огромного пирога, рассчитанного на несколько человек, он довольно откинулся на спинку кресла, одним махом допивая чай из чашки. — Боже, ты меня спас… — альфа удовлетворенно прикрыл глаза рукой и поудобнее умостился в мягком кресле, которое явно ему понравилось. — Еще чуть-чуть и можешь меня убивать… дай только дыхание перевести.  — Ну хорошо, что ты хоть понимаешь, что тебя сейчас ждет, — мрачно парировал омега, скрещивая руки на груди. Он не собирался спускать с рук подобное пренебрежение собой.  — Прости… я виноват перед тобой. Я… я не знаю, что на меня нашло. Это сродни какому-то наваждению, которое я не могу ни убрать, ни придушить. Пожалуйста, пойми… Потерпи немножко.  — Ты оправдываешься передо мной, извиняешься и всем своим видом просишь помощи, но не собираешься мне что-либо объяснять. Не слишком ли эгоистично? — Марк был спокоен, но холоден. Лиама всегда пугала подобная сила воли. Этот бета умел быть жестоким. Альфа вздрогнул и поднял обреченный взгляд на своего кумира… и даже не оправдывался. Он не хотел, чтоб Свен знал о его душевных метаниях, и так альфа слишком ярко показал свою жалкую и ненавистную им самим сторону.  — Знаешь, Лиам, у меня была непростая жизнь. Даже слишком, — выражение лица омеги оставалось спокойным и сосредоточенным, но явно была заметна тень обиды. Только что, он сильно разочаровался в собственной первой любви. Марк догадывался о причинах столь сильно пошатнувших состояние альфы. Он и раньше замечал странности в поведении Лиама, но теперь он практически полностью уверился в их источнике. Нилл догадывался о его настоящей сущности… и боялся ее. Его ненависть к омегам настолько сильная, что он мог вычеркнуть из своей жизни «кумира» и лучшего друга, только из-за того, что тот может оказаться омегой. На самом деле, в последнее время, Марк не особо скрывал свою сущность от Лиама, так как рассчитывал, что их укрепившиеся отношения не может разрушить какая-то надуманная ненависть. Он считал, что Нилл достаточно хорошо его знает, чтоб не поддаваться общепринятым стандартам и не разрывать их отношения, только из-за того, что тот не по своей воле оказался омегой. Марк впервые настолько сильно разочаровался в определенном человеке.  — Знаешь, я рос в семье, где царил полный культ альфы. Мой отец был царь и Бог, он все решал за нас, и каждый член семьи должен был его беспрекословно слушаться. Моему отцу было позволено абсолютно все — кричать, изменять, избивать… а папа, как безвольная омега, должен был принимать подобное отношение с улыбкой и благодарностью, — Марк скривился при одном вспоминании о собственном отце. — Мне всегда было жаль моего кроткого и верного папу. Он слишком сильно любил отца и терпел такое поганое отношение. Он всегда делал то, что хотел отец, безвылазно сидел дома, никогда не изменял, готовил, воспитывал детей. Я всегда удивлялся, как он может так жить. Но папа единственный из всей, совсем не маленькой семьи, кто хотя бы немного меня любил. У меня три младших брата-омеги, которые никогда особо не отличались мозгами, кроме самого младшего, — Свен тихо хохотнул, — причем все трое со своими странностями. Один совершенно безвольный и полностью полагается на мнение отца, другой — шлюха, а третий вообще сбежал с омегой за границу. И правильно сделал, я считаю. Такая семья просто не могла воспитать нормального омегу. Марк замолк и внимательно посмотрел на альфу. Тот сидел неподвижно, полностью шокированный новой информацией. Но Свен был безжалостен и таким же спокойным, но лишенным всякого тепла голосом, продолжил:  — Мой отец всегда меня ненавидел, ибо я постоянно ему противился. Я осуждал его неразумные решения, его жестокость по отношению к собственной семье и попытки самоутвердиться с помощью нас. Я же ненавидел его взаимно. Я сумел доучиться в школе и поступить в университет, только благодаря стараниям папы, который всячески унижаясь, вымаливал у отца прощение за мои «поступки». Знал бы ты, как я был рад уехать из этого ненавистного дома и жить сам по себе… — Марк грустно улыбнулся. — Я пахал изо всех сил, чтоб не лишиться стипендии, я терпел любые насмешки и упрямо шел к своей цели. Я хотел доказать всем, что чего-то стою, что у меня есть ум и со мной нужно считаться. Знаешь, в те годы я был вспыльчив и импульсивен, мне было трудно сдерживать собственную обиду и раненое самолюбие. Но мои мечты и цели держали мое самоуправство в узде. После окончания института, я просто зубами выгрыз себе работу, и всю жизнь трудился вдвое больше других, только из-за того, что родился не альфой. Лиам, чтоб стать таким, каким я есть сейчас, мне пришлось пройти огонь и воду, презрение и недоверие окружающих, брезгливость, недооцененность и даже побои. Я всю свою жизнь положил на то, чтоб достигнуть того, чем сейчас владею, — Марк легко поднялся и, подойдя к Лиаму, уселся на подлокотник кресла, в котором тот сидел.  — Знаешь, Лиам, я смог всего этого достигнуть только благодаря одному человеку — это мой старший брат. Хоть он и не родной мне, я всегда его таковым считал. Он помог мне успешно окончить школу и поступить в университет. Если я чего-то не понимал, всегда мог обратиться к нему за помощью, всегда мог положиться на него. Только он мог вразумить меня, если ярость и обида застилали глаза, только он искренне переживал за меня. Я никогда не забуду, как он отдал последние деньги, чтоб помочь мне снять жилье, а у самого потом даже мелочи на еду не было. Я обязан ему всем. Он многому меня научил, и это именно из-за него я заинтересовался экономикой и поступил в тот университет, в котором раньше учился он, — Марк оторвал невидящий взгляд от окна и с грустной улыбкой посмотрел на замершего от шока альфу. — А знаешь, кем он был? Тридцатипятилетним разведенным омегой, который работал в библиотеке за гроши, — глаза альфы удивленно расширились. — И это самый достойный человек в моей жизни.  — Да что за бред? — еле слышно пробормотал шокированный Лиам. — Что за?..  — А ты, — резко перебил его Марк, — второй человек в моей жизни, которому я раскрылся. Которого впустил в свой мир и доверился. Но, видимо, зря. Если наши, как мне казалось, достаточно крепкие и доверительные отношения может уничтожить тот факт, что я родился омегой, — Свен поднялся и подошел к окну, — то мне больше нечего тебе сказать. Я узнал реальную цену наших отношений.  — Так все-таки омега? — Марк услышал тихий вопрос, полон боли и разочарования. — Почему запах такой слабый?  — Лиам, я уже не молод. Мне скоро сорок один исполнится. Детей у меня нет, да и близости с альфой тоже никогда не было. В таких случаях запах просто исчезает, это не является тайной. Но многие не знают подобных вещей, так как в этом мире редко когда можно встретить старого девственника-омегу.  — Зачем ты мне врешь? Все омеги — шлюхи, которым важны только деньги и член, причем неважно чей, — в голосе Лиама росла паника и злость. Марк тяжко вздохнул и прикрыл глаза. Он не ожидал, что его ненависть настолько сильна. Слишком больно, когда любимый человек так отзывается о тебе. — Чего ты хочешь от меня?! Чего ты добиваешься своими действиями?! — Нилл резко поднялся и его голос сорвался на крик.  — Ничего, Лиам. Ты ни разу не спросил меня, омега ли я. Сам же придумал, что я бета и сам же злишься, — Марку опять хотелось плакать. Впервые за столько лет, ему было настолько паршиво. В груди что-то сильно сжалось, и омега схватился за собственную рубашку, сминая ее в кулаке, надеясь таким образом хоть немного приуменьшить острую боль. — Всего час назад, я отчаянно пытался отыскать тебя, объясниться. Даже пообещал себе, что приведу тебя к Найлу в следующее воскресение, чтоб ты мог получше меня узнать и мы смогли поговорить в спокойной обстановке. Но теперь… это уже не важно. Будь добр, уходи. Мне, наверное, просто не дано поладить с альфами.  — Почему ты никогда не возражал, когда тебя называли бетой? — Лиам впился ногтями в ладони и склонил голову. Полумрак и растрепанные волосы прикрывали его глаза, а тело била мелкая дрожь. Голос сорвался, и он мог только шептать. — Почему?  — Потому, что мне надоело исправлять. Если люди считают, что я бета, пускай так и будет. Мне всегда было наплевать на мнение окружающих. Я не такой слабый, как ты, — Марк начал медленно закипать. Он только что рассказал этому альфе о своей жизни, открыл душу, а он прицепился к теме «омега-бета», будто это единственное, что его интересовало. Омега посмотрел на свою первую любовь, лучшего друга, наиболее близкого в данный момент человека и… скривился от раздражения и обиды. Как он мог быть настолько слепым? Как мог рассчитывать, что кто-то примет его настоящего? Как он мог отдать всего себя такому человеку?  — Да, я слабый. Но я хотя бы не лгу… — зло прошептал Лиам и прикрыл глаза руками. — А ты…  — Лиам, просто уходи, — рыкнул Марк. Ему было все трудней сдерживать слезы. — Уходи из моей жизни. Я больше не могу тебя видеть… Так и не поднимая головы, альфа направился к входной двери и тихо вышел, оставляя Марка наедине со слезами, которые тот больше не смог сдерживать. Вот так и закончилась первая любовь Марка Свена, сорокаоднолетнего омеги-девственника, альфоненавистника, известного профессора, ученого, исследователя и кумира многих людей.