Волчий сезон

Sascha Dikiciyan & Cris Velasco - Welcome to The Bunker Ренессанс – GANG BANG DISS Овсянкин - Отсиди

      Гомон вороньего крика утих к утру, а значит они уже миновали волчье кладбище, за коим стояла мертвая пустошь. У Джубили перехватило дыхание от резкого стука в ушах. Он второй день не спал и не ел, за исключением той мерзкой баланды, что ему кинули в храме. Точно такую же здесь подают беднякам и случайным проходимцам. Альфа до сих пор не понимал, что с ним произошло, вернее, как он мог попасться в плен к своим же собратьям, для чего затевается сговор и чем он так не угодил старшему брату. После лесного сражения, несколько здоровых берсерков буквально приволокли обессиленного и ничего не соображающего волка в храм на суд старейшин. Сколько взглядов поймал он в тот день: от робких жалеющих до злых и проклинающих, но ни одного равнодушного не было среди толпы. Клан по-прежнему продолжал вести военную и мирную жизнь в лучших традициях варварских народов, успешно совмещая сражения на фронтах черной армии и земледельческий быт. Джубили помнил, что скоро наступит тот день, пред которым все оборотни будут равны, как одна большая семья. Осенний маскарад с его широким столом всевозможных яств, песни и пляски, вечерние молитвы, служения в храме, обращение вождя к своему народу и самая кровавая ночь в году - массовая казнь узников подземелья. Отец признал его виновным сразу по нескольким пунктам священного писания. Нарушение обета безбрачия, который накладывался на каждого изгнанника, самый жестоко наказуемый проступок. Изгой не мог продолжать род, во избежание побочных ветвей не чистокровных вервульфов, а тем более, связывать себя узами брака с существом иной расы, нежели волчьей. Теперь-то они точно возьмутся за него как следует, но что будет с Галатом? Разумеется, волки разыщут его по запаху, найдут, достанут и… Джубили молил лишь об одном, о спасении своего возлюбленного. Но кто мог помочь ему, если верный друг Гамбит давно мертв, а самому оборотню грозит безвременное заключение в тюремной камере? Тревожное утро перетекло в полдень, картина вокруг приобретала все более мрачные тона, пока наконец отряд карателей не подошел к воротам подземелья. Уже отсюда веяло страшной аурой смерти и горя. Стоящий неподалеку Кейвин хитро ухмыльнулся, разглядев среди суровых лиц воинов разбитого Джубили. Капитан просто светился, чувствуя полное удовлетворение от того, что в очередной раз смог угодить Димасте. Наверное, до сих пор не отошел от столь удачной победы. Эти двое установили свои отношения еще в далеком детстве, когда сам отец тщательно выбирал окружение для будущего вождя. Кейвин - сын прославленного вдовца берсерка, родившийся в один день с Ди, поэтому судьба мальчишки была предопределена еще при рождении, ему предстояло стать надежным дружинником, ловким мечником и близким соратником лидера клана. Они легко сдружились, имея схожие взгляды на жизнь и бесконтрольную жажду к насилию. Димаста всегда поощрял лишь плохие черты в своем товарище, часто заставляя его не только участвовать в жестоких расправах на чужих землях, но и в публичных казнях сородичей. Сейчас этот кареглазый великолепный с виду капитан пялится на Джубили предвкушающе, от этого взгляда внутри все холодеет. На входе перед запертыми воротами Кейвину протянули стеклянную колбу с каким-то мутным раствором без запаха, тот подошел ближе и приподнял голову альфы за подбородок, жадно сверкая глазищами, поднес ее к самому рту. Пленник завырывался, однако мощные берсерки оперативно скрутили его с двух сторон, грубо удерживая за влажные спутанные волосы, подтолкнули ближе, заставив разом проглотить все содержимое невзрачной посудины. - Это усмирит твой пыл, красавчик, - разъяснил капитан, поворачиваясь к отряду. - Ведите его сразу в камеру, Овсянкин уже заждался. Кто такой Овсянкин, плененный оборотень старался не думать, да и тяжело сосредотачиваться на конкретных мыслях, когда тебя безжалостно тыкают дубинкой в ушибленный бок. Ему стало холодно, затем бросило в жар и озноб. То, что они только что влили в его желудок было похоже на волчий наркотик, это легко узнавалось в реакции ослабленного и без того организма на незнакомое вещество. Коридоры тусклые и холодные пугали своей неприветливостью и голосами узников, отскакивающих гулким эхом. Джубили шокировано озирался по сторонам, стараясь не вертеть лишний раз ноющей от боли головой, перед ним четко обозначились яркие факела и ржавые решетки камер. Наполненные страданиями немощные лица проносились мимо него, словно в тумане, покуда длинный коридор никак не заканчивался. Внезапно одно лицо показалось оборотню до боли знакомым, он пригляделся получше и смог опознать в неизвестном поэта Эрнесто. Что он тут забыл? - Эрнесто! Пленник напряг уставшие глаза, силясь рассмотреть при слабом свете, кто его окрикнул столь живым голосом, неслыханным ранее в подземелье. Они тут же узнали друг друга. - Джубили... и ты тоже здесь? - Без разговоров! Живее! - сухо кинул в спину, идущий позади, стражник. Берсерки переглянулись, остановившись перед одной из последних камер в этом крыле. Кажется, пришли. Этот закуток был побольше всех остальных и явно предназначался для нескольких пленников, однако никого внутри не обнаружилось. В остальном стандартный набор тюремной площадки: грязный толчок, умывальник, смятые пролежанные матрасы в углу и несколько медных пустых мисок на голом полу. - Что ж, вот и твоя новая клетка. Уверен, долго ты в ней не задержишься. Равнодушный голос из темноты заставил альфу вскинуть голову. Все тело покрылось мурашками, когда перед ним возник неряшливый молодой гамма в медвежьей маске и сером просторном комбинезоне, небрежно запятнанном свежей кровью. - Оставляем его на тебя, - синхронно протянули два здоровых волка, пиная Джубили вперед, внутрь камеры, и запирая его на крепкий железный замок. - Можете быть уверенны, мы весело проведем время, заодно и познакомимся с принцем поближе. Он достал из кармана сверток непонятного происхождения и осторожно отворил камеру, проходя внутрь. Джубили насторожился, не сводя взгляда с невинно улыбающейся детской маски вертухая. - Не приближайся ко мне, урод! - Я только отдам кое-какой подарок и выйду, идет? - Ты даже не волк, - уловил чужеродный запах пленник. Овсянкин был помеченной гаммой с сильно мешанным, непонятным ароматом, и Джуб это понял практически сразу. Кто же оставил метку на таком чудовище? Кто его партнер?! - Я - оборотень-медведь, слышал что-нибудь о братских кланах? Мы с вервульфами почти одной крови. Братья. - ...братья? - неуверенно подхватил альфа, смакуя ключевое слово на языке. Пока он пребывал в замешательстве, гамма подошел ближе, хватая уверенно за шкирку рубахи и притягивая ближе к себе. Джубили вздрогнул, приходя в себя, начал активно брыкаться, уползая от чужих рук, но его тело так ныло и не слушалось, к тому же, он был набит под завязку парализующей наркотой. - Черт! - Овсянкин гадко улыбнулся под маской, хватая тонкими пальцами мощную шею пленника, пытаясь нацепить что-то холодное, похожее на металл. - Убери свои поганые лапы! Я тебя сейчас убью! - Неужели? - щелкнула застежка и толстый массивный ошейник из серебра оказался на нем. - Ну вот и все, больше не сможешь превращаться в волка, сил будет хватать лишь на то, чтобы вставать до толчка. Ты сейчас такой жалкий, Джубили... - Заткнись! Что ты на меня нацепил, сними эту дрянь, мне же больно! - Привыкай, здесь тебе часто будет больно и никак иначе. Добро пожаловать в нашу тюрьму искупления имени Гнойного! - Как ты сказал? Имени Гнойного? - оборотень изумленно распахнул глаза, натыкаясь спиной на шершавую стену. - Он что тоже имеет к этому отношение? - Самое прямое, все в этих стенах подчинено ему. - Вы меня все равно не удержите тут, поняли? Я сбегу или же меня найдут мои воины! - Не смеши, тюрьма так глубоко под землей, она надежно спрятана и ни один живой звук не долетит до внешнего мира отсюда, хоть ты глотку порви. Гнойный тщательно все продумал, не недооценивай его, идиот. Увидимся вечером, не вздумай скучать. Насмешливо помахав рукой, Овсянкин вышел из камеры и отправился прямо по коридору, но недалеко. Напротив была небольшая комната, где он, кажется, жил. Она ничем не отличалась от тех помещений, в которых содержали узников, правда была чуть лучше обставлена и более освещена. Часть ее можно было рассмотреть в открытый бездверный проем. Это было сделано умышленно, чтобы вертухай всегда мог слышать, что творится вокруг и вовремя предпринять меры. Через пару минут все утихло, похоже, он прилег отдохнуть. И как здесь можно спать в таком шуме и могильном холоде? Как можно жить в полутьме среди других страдающих вервульфов? Работать в таком опасном месте, будучи здоровой гаммой в расцвете сил безрассудно. Сколько здесь альф, не считая его самого? Овсянкин даже подавляющие никакие не пьет, не боится в самый разгар гона попасть под горячую руку какого-нибудь обезумевшего самца? Да даже того же вертухая. Джубили медленно растер свои грязные от земли и крови щеки, потянулся к ошейнику, но тот мгновенно обжег его пальцы не хуже огня. Волки не переносят серебро и все изделия из него сделанные. Если они не снимут его и дальше, то на месте красивой шеи появится не то что шрам - болезненный лиловый рубец, который навряд ли заживет потом со временем. Ему ничего не оставалось делать, как лечь на один из грязных матрасов и попытаться прийти в себя, набраться хоть каких-то сил, возможно подремать, если получиться. Вечером снова пришел Овсянкин, как и обещал. Он таинственно немигающим взглядом пялился сквозь решетку на спящего Джубили. Наблюдал, как маньяк, нервно теребя связку ключей в широком кармане. От такого прямого и безумного взгляда стало бы не по себе даже самому равнодушному и стойкому существу. Альфа поморщился сквозь сон, словно ощущая чужое присутствие кожей. Открыл один глаз и тут же вздрогнул, ощутив тупую боль в воспаленных висках и ноющей шее. - Проснулся? - Сними с меня эту штуковину, - прохрипел оборотень, поднимаясь с подстилки. - Я все равно не смогу убежать, чего еще ты хочешь? Овсянкин тревожно принюхался, учуяв слабый запах альфы помешанный с приторными нотками его омеги, просунул тонкую руку через решетку, подзывая Джубили ближе к себе. Тот нерешительно отклеился от холодной стены, приближаясь к надзирателю на полусогнутых. - Покажи свой член. - Ч-чего? - волк с отвращением отшатнулся, еле удерживая ватное тело навесу от позорного падения. - Да что с тобой, чел?! - Ну покажи-и, - продолжал просить гамма, невинно сверкая одними глазами сквозь прорези маски, раздражая больше, чем кто-либо. - Убирайся! Джубили, зловеще скалясь, встал в боевую стойку, отчаянно пытаясь превратиться в волка, угрожая своему неприятелю как физически, так и ментально. Однако уже после нескольких неудачных попыток, он сокрушенно опустился на каменный пол, невнятно рыча. - Ты - конченый псих! - Не хочешь значит показывать? А ведь ты мне сначала понравился... Альфа не мог больше находится здесь, видеть этого полоумного вертухая, слушать его бред вперемешку со смехом и угрозами. Необходимо было выбираться отсюда и поскорее, пока он сам не тронулся. Овсянкин вышел в другое крыло к выходу, напевая под нос неприличную песенку, переговариваясь при этом по пути с другими вертухаями, реже с заключенными. «Куда он направился, разве можно вот так запросто покидать свой пост?» - лучше бы Джубили не спрашивал себя об этом и не знал того, что с ним будет дальше, потому что буквально через час к его камере подошли пятеро: Димаста стоящий впереди всех наравне с довольным Овсянкиным, чуть поодаль Гнойный в темном широком плаще, Кейвин самодовольный и вычурный, а в углу у двери незнакомый высокий альфа огромной комплекции с влажными карими глазами чем-то напоминающий Джубили мясника. Вся компания смотрела на него жадными шальными глазами, смесь сильных разнородных запахов била в чуткий волчий нос. - Это он вас всех позвал? - указал оборотень на ненавистного медведя в маске. - Не переживай, малыш, мы бы пришли в любом случае, - усмехнулся Ди, открывая ключом массивный замок, а следом и решетку. - С тобой еще не закончено или ты думал, что мы так просто отстанем? Думал, оставим тебя здесь спокойно отлеживаться? Не будь так наивен, принц, - эти ехидные слова принадлежали Гнойному, вошедшему следом. - Только попробуйте подойти ближе, - Джубили остро ощутил опасность, сквозящую со всех углов, нарастающую, как и давление в камере. Трое здоровых альф и два сильных гаммы опасный расклад даже при самых благоприятных условиях, коих ему, конечно, никто не предоставит. Что они собрались делать, неужели пытать? Страшила не столько мысль о физической боли и страшных увечьях, сколько сама идея такой четко распланированной травли против него. Что он, черт возьми, конкретно им сделал?! К чему все это? Овсянкин на удивление молча и тихо прошел в закуток к умывальнику, облокотился о стену, занимая наиболее выигрышное место обзора, чтобы не упустить ни одну важную деталь предстоящего зрелища. Димаста тоже пока что не торопился никого трогать, он ходил по камере, словно встревоженный тигр, метался из стороны сторону, не находя покоя. Гнойный и здоровенный мясник, как окрестил его Джубили, незаметно подошли с обеих сторон, хватая пленного под руки и быстро кладя на лопатки. Когда же оборотень начал активно сопротивляться и вырываться, кареглазый альфа хлестко ударил его по лицу, да так, что из уголка рта потекла темная струйка крови. - Не забывайся, где ты находишься, сука. - СД, стяни с него эти чертовы штаны, - скомандовал Гнойный. - Хочу посмотреть, что нам досталось на этот раз. Пленник растерянно озирался по сторонам, ему очень хотелось подняться, дать сдачи, отстоять свою честь, но все что он мог, это биться в чужих руках и вертеть головой, выхватывая урывками силуэты брата и затаившегося в углу вертухая. Тяжелая пряжка ремня поддалась, а после с него бесцеремонно и резко стянули нижнюю одежду, попутно разувая и избавляя от ненужных вещей вроде ремней под оружие и прочей экипировки. Альфа и гамма довольно переглянулись меж собой. - Прочь все от меня... - Ты еще не понял? - СД сжал крепче правую руку непокорного оборотня, грозясь при лишнем движении сломать ему кости и перемолоть их в порошок. - Тебе сказали заткнуться! - Я так больше не могу, - Овсянкин в притворном смущении отвернулся, ведь он-то знал, то ли еще будет. Никто не обратил на медведя внимания, каждый думал только об одном, куда бы ударить жертву, как сделать еще больнее, заставить сильнейшего альфу Белого легиона кричать и выть от боли, поджав позорно хвост, словно он трусливая омежка. Ныло все тело, особенно голова и суставы, явно из-за той поганой жижи, что влили в него на входе. Запекшаяся кровь под ошейником и ниже стянула обнаженную плотную грудь оборотня. - Ты - ничтожество. Ты не стоишь теперь даже смерти от моей руки, вшивая шкура! - Димаста подошел ближе, смачно сплюнув брату прямо в лицо, наблюдая как он брезгливо корчится и пытается освободить хотя бы одну руку. - Нравилось тебе, гниль, трахать стройного симпатичного эльфа? Так вот, настала наша очередь ебать тебя, выродок. - Мы заставим тебя трепетать от мысли о пребывании здесь, - подтвердил слова супруга Гнойный, ударив под дых так сильно, что у Джубили искры из глаз пошли, а под веками заплясали сиреневые фосфены. Альфы наносили удары по очереди безжалостно и хаотично, Джубили, стиснув покрепче зубы, мужественно терпел и лишь слабое шипение изредка доносилось до ушей мучителей. Их ментальные волны давили на его психику, вызывая головокружение и тошноту, волк не мог ответить тем же из-за спутанности сознания и непрекращающейся боли со всех сторон. Запахи менялись, становясь крепче и интенсивнее, гон заставлял всех самцов в клане ходить с мощными стояками практически круглосуточно изо дня в день в поисках доступной омеги или гаммы. От рядом стоящего Гнойного вовсе не пахло омегой, как можно было ожидать, его слабый запах имел ноты воинственности и жесткости, такие носят только альфы, но Джуб отлично знал его с самого детства и помнил, что тот родился самой настоящей гаммой, да еще какой! Все самцы теряли голову от его нежного терпкого аромата, каждый из них заглядывался вовсе не на голубые глаза этого соблазнительного волка, а на его упругую задницу и манящее юное тело, однако Ди тоже приметил его еще когда самому Гнойному было всего пятнадцать. Всем сразу стало ясно, что этот волчонок впоследствии станет супругом вождя и никак иначе. Гамм практически никто не спрашивал о согласии, как и омег, хотя различия в социальном статусе и обязанностях у них все-таки были налицо. Что же сейчас происходило с Гнойным было неясно, но, кажется, он принимал сильные подавляющие препараты, скрывающие пассивную сущность, отчего здоровье и эмоциональное состояние в целом ощутимо страдали, превращая оборотня в конечного психопата. Меры обращения с заключенными у него были исключительно жестокие, поражающие здравый ум альфы. Джубили пребывал в полуобморочном состоянии от того странного приторного зелья, которым его опоили на входе. Облупленные стены камеры плыли перед глазами, на уровне головы так и мельтешили чьи-то сапоги и ботинки, лица сливались в неопределенные растянутые кляксы. Он осознавал, что находится под действием наркоты, причем довольно сильной. Однако это мало что меняло. - Ну что? Кто войдет в него первым и обесчестит? - Конечно, победитель. Кейвин, давай дуй сюда, мы все ждём! - всеми забытый капитан шатающейся походкой подошел к лежащему на полу пленнику, брезгливо повернув носком обуви голову шатена к себе. Наклонился ниже, приседая на корточки, приспустил свои кожаные штаны. - Открой-ка рот, пидор. Джубили еле как поднял потяжелевшую отбитую руку, пытаясь прогнать от себя потенциального насильника, но над ним посмеялись. Настолько нелепо все его попытки защищаться выглядели со стороны. Кейвин, хитро прищурившись, ткнул головкой изнывающего от желания члена в пухлые губы некогда поверженного им альфы. Тот протестующе замычал, когда густая, резко пахнувшая смазка потекла по подбородку, очерчивая кадык. - Ты глянь, че делает, а? Водит по губе ему, словно портовой шлюхе на клыка выдает, - альфы дружно рассмеялись, на этот раз улыбнулся и Гнойный, в стороне наблюдающий за унизительным представлением. К нему присоединился Овсянкин, заинтересованно выглянув из-за широкой спины СД. Оба, начальник и подчиненный, переглянулись, прекрасно понимая друг друга без слов. После Кейвина и остальных альф придет их очередь наказывать предателя Джубили. Гамм мучило страшное нетерпение. - Меньше разговоров, больше дела, - встрял между тем Димаста. Капитан начал проталкивать свой член в рот альфы до самых гланд, ускоряя грубые движения. Джубили позорно давился, но между тем возбужденный орган в его глотке становился еще тверже и больше, пока, наконец, Кейвин не вытащил его совсем, торопливо наваливаясь сзади и раздвигая ослабшие ноги лежащего под ним волка. Все вокруг замерли и стали следить за ними. - Запаха почти нет, как и смазки. Он совсем сухой, - буднично констатировал он, проводя острыми когтями по самому нежному месту на теле Джубили. - Я разорву тебя на куски и ты пожалеешь, что вообще родился на белый свет, легионский вафлер. Джуб зажал вывернутым запястьем рот и зажмурил глаза. Он чувствовал себя куском пушечного мяса, взгляды со стороны уже не лапали его обнаженное тело как раньше, все без стеснения выкрикивали наперебой жутко обидные фразы, каких не говорят даже последним мерзавцам и подлецам. Поганым глумлениям не было границ, покуда Кейвин растягивал его анус жесткими натертыми мечом пальцами, разводил в сторону и пытливо смотрел на нежные, никем не тронутые до этого стенки толстой кишки. - Смотри какая классная задница, мм, - он подозвал к себе ухмыляющегося СД, который хлопнув пленника по спине со всей дури, уверенно зашел спереди, доставая из штанов свой бодро торчащий от нетерпения болт. - А какое тугое очко-о! Словно омежку девственности лишил... И снова раздался грубый одобрительный смех и говор вокруг. Мечник засадил ему так неожиданно, что пленник невольно поперхнулся воздухом и собственной слюной, надрывно закашлявшись. Первые мгновения казалось, что у него лопнул мочевой пузырь, нещадно жгло буквально всю нижнюю часть живота. Димаста и Гнойный о чем-то ядовито шептались, тыкая пальцем то в сторону капитана, то в мясника, пытающегося запихнуть член в рот орущему от боли Джубили. Да он криком кричал, царапая бетонный пол камеры и вырываясь с отчаянным рвением, за что Кейвин безжалостно бил его пряжкой ремня по окровавленным бедрам до синяков. Казалось, что с каждым толчком останавливалось дыхание, сердце скакало, а в районе поясницы невыносимо разливалась тугая боль. - Поставь ему метку, как сучке! Пускай будет видно, что этот вафел теперь наша собственность, - кто это сказал альфа уже не мог разобрать, он лишь периферийным зрением видел, как Ди, развернувшись, уходит прочь, насмотревшись вдоволь на унижения бывшего родственника. Он не прикоснулся к Джубили и пальцем в отличии от остальных. Гнойный же спустя какое-то время присоединился к Кейвину и СД, командуя всем последующим процессом. Овсянкин сидел на полу во мраке и не двигался, словно большая уродливая кукла в медвежьей маске. Одной рукой он удерживал свой полный отъеденный живот, другую потянул к члену, мастурбируя на происходящее молча, что делало его еще более странным и отталкивающим. Джубили чувствовал потоки слез, льющихся из глаз, боль уже притупилась шоком и кратковременным обмороком, из которого его старательно вывел капитан. Отрезвляюще больно куснул в самую шею, чудом не задевая въевшийся в кожу ошейник. Ночь наказаний длилась мучительно долго, с каждой минутой превращаясь в более изощренную и безобразную оргию мстительных оборотней. Когда в ранних сумерках все насильники, наконец, разошлись, слезы с новой силой хлынули из глаз униженного альфы от переизбытка пережитых чувств. Кошмар, произошедший с ним в первый же день заключения, наложил глубокую печать на прежней картине мира Джубили, оставляя на душе неизгладимое впечатление. Он лежал в грязи весь помятый и уничтоженный, рядом в жестяной миске налит до краев был его поздний ужин, похожий на корм для скота. Овсянкин не только остался в камере, но и полуголый на стертых коленях подполз к нему, раздвинул дрожащие от судорог крепкие голени, молча устроился между. Вошел беспрепятственно внутрь хорошо растянутого тела, начал ленивые фрикции, словно что-то мешало ему физически. Джубили открыл глаза, смотря вниз из-под отекших век. У вертухая и вправду слишком большое пузо, вот ведь обжора. Однако после того, как тот снял свою верхнюю накидку и комбинезон, оборотень заметил торчащие, совсем небольшие грудки. Все встало на свои места и его ужасные догадки разом подтвердились. Гамма ждал ребенка. Мысль эта прокатилась по воспаленному разуму Джуба относительно спокойно, учитывая весь стресс, накопившийся за время пребывания здесь, она не казалась чем-то особенным, пускай даже Овсянкин и жуткий тип. Гораздо больше сейчас волновала ноющая боль в истерзанной шее и заднице. Грубые толчки и хрипы нависшего над ним насильника невыносимо раздражали Джубили. «Да он совсем помешанный... все они чертовы ублюдки! Завтра проснусь и ничего этого не будет,» - мысленно успокаивал он себя. Холодные струи пота бежали за шиворот разодранной рубахи, вдоль испещренной глубокими ссадинами спины на дрожащую грудь, опутывая, словно тонкие мерзкие змеи. Волк еще неясно представлял себе план побега отсюда, но мысль об этом прочно засела в его голове. Он пообещал себе выбраться, чего бы ему этого не стоило. Тем временем Овсянкин придавил все его тело собой, видимо приближаясь к кульминации, но правая рука оборотня все еще могла свободно двигаться. Сжав кулак и собравшись из последних сил, он схватил вертухая за один из распухших чувствительных сосков, стиснув и выкрутив тот до дикого крика из пасти под непроницаемой маской. Выдавив из себя мстительную улыбку, Джубили откинул скулящее тело прочь от себя. Отполз на безопасное расстояние, наблюдая за тем, как корчится бледное тело Овсянкина. Лишь через пару секунд до него стало доходить, что тот вихлялся и выл вовсе не от боли, а от извращенного удовольствия. Густая пахучая сперма стекала с его бедер по грубой ткани спущенного комбинезона, капая на пол. Спустя пару минут, вертухай запоздало опомнился, еле как поднимаясь на ноги и покидая неуютную камеру. Пленник был в шоке от всего увиденного, хоть виду и не подал, продолжая бездумно сверлить взглдом стену, около которой еще недавно лежал оборотень в маске. Ужасная первая ночь в тюрьме подземелья не раз потом снилась Джубили, вызывая те омерзительные эмоции и чувства в памяти вновь и вновь. Однако это была лишь первая ложка дегтя в его беззаботной и сладкой до этого жизни на стороне Белого легиона.