Challenge accepted, loves

      Это повторялось ежемесячно с тех пор, как Елене исполнилось восемнадцать и на ее запястье проявились заветные буквы. Тогда она не придала значения, почему имя «Стефан» выведено там кроваво-алым цветом. Подумала, что так надо. Что это норма. Что ничего не может произойти, и ее соулмейт — прелестнейший человек, обязательно любящий животных и мечтающий о путешествиях, как и она сама.       Если бы Елена знала, как она ошиблась. Вселенная просто очень зло пошутила над ней, подарив в родственные души не просто вампира, обладавшего бессмертием и ждавшего часа, когда она родится, а хладнокровного монстра, нареченного Потрошителем, и наводящего ужас на близлежащие штаты вот уже второй век.       Жажда крови — его единственная любовь. Елена Гилберт — единственная слабость. Умрет она — погибнет он, таков закон. И только так можно повлиять на бесконтрольного Стефана, не имеющего ни страха, ни сожаления, ни сочувствия. Лишь неутолимый голод и желание жить вечно.       Во всяком случае, так он думал всегда. Но наглая нареченная ему девчонка оказалась не такой жизнелюбивой. Оставшись сиротой, она просто медленно угасала в каком-то захолустье под названием Мистик-Фоллс, и, кажется, только и ждала момента, когда наступит ее последний вдох, не имея смысла существовать больше, ведь с приобретением соулмейта ее надежды разбились подобно хрупкому хрустальному сосуду. Она думала, что он заставит ее вновь дышать, а не сожмет в тисках горло. Поэтому в момент первой, и пока единственной их встречи, Елена посмела угрожать Стефану собственной смертью, если он не прекратит череду убийств.       Тогда Потрошитель впервые почувствовал, что проиграл, дождавшись рождения Елены, имя которой наконец-то украсило его кожу. Он-то рассчитывал, что родственная душа, уготованная для него, будет сродни ему, с такими же интересами и аппетитами, но, увы. Так что, разочарование постигло обоих. И Стефан открыто признавал это, пока темноволосая девчонка храбро вышагивала по краю обрыва, ничуть не боясь сломать себе в падении все косточки до единой, при этом требуя, чтобы он не убивал больше. Видите ли ей снились его жертвы, и это досаждало Елене, а так как терять и без того потерянной было нечего, она вполне могла сделать роковой шаг.       Он уступил. Согласился сократить количество жертв до одной в месяц, до этого все тридцать дней питаясь ее кровью. Конечно, Стефан сразу понимал, что ее план обречен на провал, ведь убийства для него давным-давно уже стали неотъемлемой частью ритуала принятия пищи, но ему-то, в отличие от Елены, жить хотелось, хотя, если честно, теперь он не понимал, зачем.       Наверное, чтобы досадить дерзкой, вздумавшей командовать девчонке. И именно по этой же причине Потрошитель стал присылать ей сувениры. Медальоны с фотографиями своих жертв. Каждый месяц в определенный день. Будто Елене мало было видеть их во снах, но теперь она имела буквальное напоминание о загубленных им жизнях.       Так продолжалось несколько лет. От него снова и снова приходили подарки, пополняя список его жертв новыми именами, а она же посвятила себя лишь скорби по ним. Не закончила медицинский, чтобы стать врачом, как порой мечтала. Не завела собаку. Не знакомилась ни с кем. Только собирала снимки из медальонов, да вела дневник, вписывая все данные убитых им туда, чтобы оставить память о них и после ее смерти. И угасала-угасала-угасала.       А Стефан больше не мог смотреть на это. И жизнь ему тоже была не в радость. Он пошел на уступки, наверное, впервые за свое бессмертие, а эта упрямая девчонка, наоборот, мечтала умереть. Но условия уговора между ними соблюдала, не смея разом убить обоих, хоть и знала, что так могла спасти всех тех, кого погубил Потрошитель за это время.       И если же ее проклятием были сны с обреченными людьми, то для него им стали кошмары, в которых он видел ее — его нареченную, чахнущую в своем жизненном аду. Это разъедало и без того очерненную и истлевшую душу Стефана, вынуждая его жить с болью в грудной клетке. А ведь единственное, чего он никогда не хотел — это чувствовать.       В назначенный день Елена не увидела очередную смерть. И не получила подарка. Лишь записку с просьбой явиться на тот обрыв, где когда-то она оговаривала с ним условия страшной сделки. И если же ей не под силу было убить обоих даже во благо, то Стефан мог вполне сделать это за двоих. Ему не привыкать лишать кого-то жизни, но, кажется, впервые его мотивом стала жалость, а не жажда.       Они проговорили до рассвета. Он рассказывал ей о пустоте, заполняющей его сердце, она же сетовала на боль, от которой никуда не скрыться. И оба пришли к выводу, что это единственный для них выход. Сомнений больше не было.       Пока же Потрошитель пил ее кровь, угасая, Елена успела заметить, как постепенно почернела ее метка, словно выгорая, а в кулаке у Стефана блеснула цепочка с медальоном. Последним. И не было сомнений, чье фото вместе с именем оставлено в нем…