Бабочка

С самого утра у Аяме болела голова. Боль она ненавидела, ещё слишком свежи были воспоминания о неделях, проведённых в больнице и казавшихся ей бесконечными. Всё, что Аяме знала о себе это то, что ей примерно двадцать два-двадцать четыре года и то, что в шесть часов сорок минут после полудня 6-го июня сего года она чудо избежала смерти, попав под колёса грузового автомобиля в пригороде Нагано. Сам водитель так и не смог внятно объяснить, откуда вообще выскочила эта странная девушка, прежде чем оказаться прямо перед его грузовиком. Сама девушка, будучи в коме, объяснить и подавно ничего не могла. Да и немного позже, когда она пришла в сознание, её воспоминания оказались начисто стёрты. Но это будет потом, а пока на асфальте, раскинув руки, лежала молодая девушка. Её левая нога оказалась как-то неловко вывернута, а из-под тёмно-каштановых волос растекалась вязкая лужа. Воздух вокруг мгновенно наполнился тошнотворным запахом крови. Водитель в панике бегал вокруг неё и всё никак не мог попасть трясущимися пальцами в кнопки сотового телефона, чтобы набрать заветный номер и вызвать наконец спасателей. Рядом останавливались сочувствующие и просто любопытные и тех и других было примерно равное количество, они смотрели на девушку, не подававшую признаков жизни, на бледного, как актёр театра Кабуки, водителя, на вмятину, оставшуюся на бампере от соприкосновения с телом девушки. Что-то говорили друг другу, качали головой и смотрели дальше. Помощь пришла в виде грузного пожилого мужчины с очками в роговой оправе на носу. Он единственный, кто достал свой телефон и глядя на беспомощные попытки возможного виновника аварии, вызвал скорую помощь и дорожную полицию. Он же, чертыхаясь, залез в придорожный кювет и извлёк оттуда отлетевшую дамскую сумочку. Вещица была маленькой и изящной, под стать своей хозяйке, но совсем не дорогой. Такую можно было купить в любом магазине или в лавке на маленьких уличных базарчиках. Позже полицейский, получивший это дело для выяснения обстоятельств аварии и установления личности пострадавшей девушки, наизусть выучит каждую вещь из этой сумочки, часами разглядывая их и пытаясь извлечь из них хоть какую-нибудь информацию о владелице. Старая, давно использованная карточка на метро, все отпечатки на ней принадлежат только хозяйке, была использована в Токио. Единственный вывод, который из этого следовал, девушке приходилось бывать в Токио. Расчёска. Он даже собрал с неё волосы и отдал на экспертизу ДНК, за что потом получил по шапке от начальства, решившего, что это бесполезное разбазаривание средств налогоплательщиков. Все волосы так же принадлежали хозяйке. Зеркальце и помада. Все отпечатки только самой девушки. Связка ключей, скорее всего, от какой-то квартиры. Знать бы ещё, где она находилась. И всё. Ни документов, ни телефона. Не было даже водительского удостоверения и что уж совсем интересно: не было денег, совсем ни единой йены. Вот и гадай, куда она шла через федеральную трассу в трёх милях от города. Вой сирен, красные и синие блики на асфальте и лобовом стекле автомобилей, парни в синих костюмах, носилки, капельница. Всё это бедный водитель помнил очень смутно, он даже удивился, зачем тут капельница? Разве трупам ставят капельницы? Своё дальнейшее развитие эта трагедия получила уже в больнице. Сломано несколько рёбер, задето лёгкое, множественные ушибы, но это всё ерунда, а вот черепно-мозговая травма с кровоизлиянием в мозг это уже куда хуже. Целая бригада нейрохирургов во главе с пожилым лысым доктором Эбико Такия всю ночь напролёт колдовали в операционной, пытаясь спасти жизнь неизвестной девушке, записанной на американский манер Джейн Доу, хотя одного взгляда на новоявленную Джейн было достаточно для того, чтобы понять, что никакого отношения к американцам она не имела. Очень долго доктору Такия не удавалось найти, где же находится источник этого чёртового кровотечения и вот наконец момент истины — маленькая, но очень противная артерия, зажим, жужжание электрокоагулятора и можно вытирать пот со лба. Правда у него самого руки по локоть вымазаны в крови, но рядом стоит молоденькая медсестра и хотя это не входит в её обязанности, но она буквально с полуслова понимает доктора и тут же вытирает ему лоб одноразовым полотенцем. Так-то лучше, теперь можно работать дальше. Собственно никто в больнице особо не обольщался на счёт шансов Джейн Доу на возвращение к жизни. Они сделали всё, что от них зависело. Сейчас она лежала хрупкая и бледная, бледная буквально до синевы, того и гляди — одно неосторожное прикосновение и сломается. За Джейн дышал аппарат, другой аппарат по каплям отсчитывает, с какой скоростью должен капать раствор в капельнице, третий следит за работой её сердца. Медсёстры по очереди протирают тело Джейн влажными салфетками. Доктор Такия каждый день начинает свою работу с того, что заглядывает в палату Джейн, приподнимает тонкую кожу век, светит фонариком в её глаза и вздохнув, уходит. Чуть позже в её палату приходит другой доктор, англичанин по имени Джеймс Мартин, он слушает её лёгкие. Рассматривает очередной рентгеновский снимок, сделанный накануне вечером, чему-то кивает головой и уходит до следующего раза. Доктор Мартин зашивал дырку в правом лёгком Джейн, оставленную осколком сломанного ребра и именно он же и предложил записать неизвестную как Джейн Доу. Другие доктора мало интересовались этой пациенткой и надо сказать, что не они одни. Уже вторую неделю она находилась в больнице и всё ещё никто её не искал, никто не интересовался её самочувствием. В Нагано и соседних префектурах в никто не подавал в розыск девушку, похожую на Джейн Доу. Молоденький полицейский всего только полгода находился на службе, но прекрасно понимал, что более опытные коллеги просто спихнули на него откровенный висяк. Однако он всё равно изо всех сил пытался узнать хотя бы её имя. Каждый день до обеда он звонил в больницу и узнавал о её самочувствии. Так все события, связанные с Джейн, происходили в первой половине дня: осмотр доктора Такия, осмотр доктора Мартина, звонок из отделения дорожной полиции. А потом до самого следующего утра — затишье. Шум аппарата искусственного дыхания, попискивание кардиомониторов, назойливое жужжание невесть как попавшей сюда мухи и отдалённый гул машин за окном. Когда в один из вечеров пациентка по имени Джейн Доу пришла в себя, посмотреть на это чудо приходили чуть ли не из всех отделений больницы. Всё-таки не каждый день приходят в сознание практически безнадёжные больные. На следующий день вся размеренная и методичная работа отделения была сбита со своего привычного ритма. Доктора Такия и Мартин разве что не дрались за право первым осмотреть пациентку, победил доктор Такия. Он до последнего надеялся, что сейчас всё-таки узнает, кто эта девушка и как попала на ту трассу, но его надежды были разбиты в прах. Оказалось, что девушка не помнит ровным счетом ничего. Ему и раньше приходилось сталкиваться с таким явлением как ретроградная амнезия у пациентов после тяжелых черепно-мозговых травм, но обычно провал в памяти был в пределах нескольких суток до момента травмы, а Джейн не помнила вообще ничего. Столь основательная потеря памяти в его практике встретилась впервые. Джейн не могла ответить даже на самые простые вопросы: — Какой сейчас год? — Как её зовут? — Какой это город? Из палаты доктор Такия уходил в глубокой задумчивости, уступив место доктору Мартину. А сам тем временем отправился звонить старому университетскому приятелю, зарекомендовавшему себя прекрасным психиатром. Иногда по личной просьбе друга он консультировал здешних пациентов. Психиатр в шутку звал друга-нейрохирурга «мозгоковыряльщиком», за что в ответ неизменно получал суровый взгляд и прозвище «халтурщик», Такия вообще считал психиатрию чем-то сродни философии, но это совершенно не мешало им продолжать дружить и иногда вместе работать. Телефонный разговор в этот раз сильно отличался от множества таких же, имевших место раньше. Даже не видя собеседника Иоши Нагито чувствовал, что тот в полной растерянности, чего раньше за ним не замечал, всё-таки его друг был более чем опытным нейрохирургом. Он не мнил себя божеством и прекрасно знал, что далеко не всем своим пациентам он сможет помочь. Кто-то из них будет жить, но навсегда останется инвалидом. Обычно ситуацию он обрисовывал быстро и чётко, скупыми медицинскими терминами, а сегодня он никак не мог подобрать подходящие слова, его речь пестрила междометиями и восклицаниями, а то и вовсе непечатными оборотами. Иоши достаточно хорошо знал друга, чтобы понять, что действительно происходит что-то странное. Поэтому он не стал откладывать дело в долгий ящик и согласился приехать в больницу в тот же день. Новоявленная Джейн лежала на кровати и равнодушно рассматривала узор из тонких трещинок на потолке над собой. В голове было пусто, просто вакуум какой-то. Кто она такая? Что она знает о себе? Есть ли у неё семья? Да что уж тут говорить, если ей были непонятны даже некоторые слова. Например она совершенно не понимала, что обозначает «дальнобойщик» или «шоссе». Всё тело болело, если она лежала и не шевелилась, то это было ещё более менее сносно, но любое малейшее движение тут же отзывалось жуткой болью. Место, где она находилась было более чем странным. Белые стены, белый потолок с тонкими трещинками, огромное окно в полстены, никогда раньше она не видела таких окон. Стоило ей подумать об этом и она тут же поймала себя на мысли, а какие тогда она видела? Этого она тоже не знала, но в одном была абсолютно уверена — таких точно не видела. Вокруг кровати стояло множество аппаратов с экранами, кнопочками и лампочками. Всё это вместе производило странное впечатление какой-то неправильности. К ней приходили незнакомые люди в белых одеждах, она сразу поняла, что те двое мужчин, которые задавали ей вопросы, смотрели разматывали бинты, что-то делали, а потом снова бинтовали, были докторами. И, кажется, именно им она должна сказать «спасибо» за то, что до сих пор жива. Ещё к ней приходили женщины, с ними тоже всё было понятно. Это помощницы докторов и их задача непосредственно ухаживать за больными. Тут их зовут «медсёстры», ну сёстры так сёстры, ей в сущности всё равно. Ближе к вечеру пришел ещё один врач. Он представился Иоши Нагито и сказал, что он психиатр. Это слово ни о чём девушке не говорило. Он не интересовался её бинтами и тем, что было скрыто под ними, не слушал, как она дышит, не брал за руку в попытке нащупать тонкую ниточку пульса, он задавал вопросы. Много вопросов. А ещё показывал картинки, на одних были изображены предметы и назвать часть из них ей не составляло труда, другие были совершенно не понятны. Среди картинок были и такие, которые больше всего походили на большие цветные кляксы, оставленные каплей чернил, неловко упавшей с кисточки для письма, однако доктор Нагито просил её внимательно смотреть и говорить, что она там видит. Хотя что такого можно увидеть в кляксе? Но она честно пыталась хоть что-то разглядеть. Девушка не знала, что чуть позже между двумя светилами медицины произошел ещё один телефонный разговор: — Нет, я всё понимаю, травма и всё прочее, но согласись в картину посттравматической амнезии это совсем не вписывается. — Если бы я этого не понимал, то наверное и не обращался бы к тебе. Она совсем ничего не помнит о себе. Такого ведь не бывает? — Хм, если только это не какой-то подсознательный блок. Может её разум сам пытается что-то забыть? Как показывает практика, у пациента может быть даже то, чего быть в принципе не может. Я чуть было не решил, что мы имеем дело с врождённым слабоумием. Она не может назвать простых вещей: поезд, самолёт, но при этом легко ориентируется в историческом костюме, старинном оружии. — Что ты этим хочешь сказать? — Ещё сам не знаю, у меня есть одна небольшая версия, но это только версия. Возможно до аварии она занималась историей или вообще работала в музее. — Интересно, надо будет подсказать полицейскому, который занимается её делом. Может ему удастся что-то раскопать. — Я буду с ней работать, можешь не благодарить, просто мне теперь самому стало интересно. Весь следующий месяц девушка провела в больнице. Постепенно бинтов становилось всё меньше, дышать легче, а визиты врачей всё реже. Пожалуй, кроме визитов доктора Нагито, он приходил к ней раз в два-три дня. Иногда снова показывал картинки, иногда что-то рассказывал, спрашивал, не вспомнила ли она чего-нибудь, расспрашивал что ей снится. И всё время что-то записывал в блокнотике. В общем, в её представлениях на врача он никак не походил.