Бабочка

К тому времени как Аяме после окончания рабочего дня подходила к городскому парку, мужчина уже ждал её. Обычно он небрежно опирался спиной на ограду, отделявшую территорию парка от городской улицы. Ветер свободно трепал его волосы, а на лице неизменно блуждала улыбка. Как бы не пыталась Аяме отрицать этот факт, но каждую встречу с ним она ждала и каждый раз боялась, что он не придёт. — Привет! Как прошел день? — Спасибо, хорошо. — Холодно сегодня, может куда-нибудь сходим? Тут совсем рядом есть неплохое кафе. — Я даже не знаю. Как-то это неудобно. — Эм? Неудобно? Пошли уже, а то и сама замёрзнешь и меня заморозишь, — с улыбкой сказал Шунсуй. Почему-то глядя ему в глаза, Аяме не могла произнести слово «нет», словно он имел какую-то власть над ней. — Пойдёмте, — согласилась девушка. Сегодня они не пошли через парк. Шунсуй повёл её в приглянувшееся ему кафе по многолюдной улице. Аяме шла и морщилась, она так и не смогла привыкнуть к извечному запаху гари и бензина в воздухе, а так же к мерному гулу автомобильных моторов, резкому гудку клаксонов и бесконечному людскому потоку. Это была ещё одна из причин, почему она предпочитала ходить домой через парк, но сегодня она шла рядом с Шунсуем и ей было спокойно. Вообще, от этого странного человека веяло силой, но не то чтобы физической, какой-то иной силой. Этого она даже сама себе объяснить не могла. Шумная улица и пронизывающий холодный ветер остались за дверью. Мужчина галантно протянул руку и провёл её к дальнему столику. Вся прелесть этого столика заключалась в том, что он стоял на некотором отдалении от всех остальных. Сидя за ним можно было разговаривать на любые темы и не бояться чужих и любопытных ушей. Аяме никогда здесь не бывала. Они с Рикой пару раз ходили в маленькое уличное кафе, пили чай или ароматный кофе и разговаривали о чём-нибудь, Рика в общем-то была очень даже болтливой, но только тогда, когда рядом есть человек, которому она доверяет. Тут же всё было по другому: вокруг царил полумрак, играла тихая и приятная музыка, в воздухе витали вкусные запахи. Аяме сняла пальто и села за столик, Шунсуй уселся напротив. Тут же рядом с их столиком оказался молчаливый официант. — Ты не против, если заказ сегодня сделаю я? Девушка была совсем не против и даже рада этому. Память всё так же подводила, и в любой незнакомой обстановке она терялась и не знала что ей делать. Это же произошло и сейчас. — Тебе здесь нравится? — Да. А вы тут часто бываете? — Давай-ка всё-таки на «ты», а то я себя сразу начинаю стариком ощущать! — в глазах мужчины вовсю плясали чёртики. Аяме опять смутилась и только кивнула головой в знак согласия. — Ты сегодня что-то слишком уж смущённая. Знаешь, я бы хотел узнать о тебе немного побольше, но боюсь окончательно смутить тебя вопросами. Давай так: один вопрос задаю я, один вопрос задаёшь ты мне. Согласна? — Да. Кто начнёт? — Уступлю это право девушке! На пару минут их разговор был прерван официантом, расставляющим на столе тарелки, бокалы и столовые приборы. Он тут же разлил по бокалам вино цвета рубина и ушел, оставив посетителей наедине. — Ты ведь живёшь не здесь? Откуда ты родом? — Я вообще сомневаюсь, что название тебе хоть что-то скажет. Это малоизвестное местечко. Оно называется Сейрейтей. Произнеся это, Кёраку внимательно следил за выражением лица девушки. Она нахмурила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, но не смогла. — Моя очередь, что с тобой случилось. У тебя на голове приличных размеров шрам. Аяме покраснела, упоминания о шраме и её весьма экстравагантной причёске всегда выводили её из состояния равновесия. Она отложила в сторону палочки, которые было взяла, и потупилась, не зная как отвечать. Вдруг широкая и тёплая мужская ладонь легла сверху на её ладошку. Девушка посмотрела на собеседника, он выглядел встревоженным. — Я попала в аварию, пришлось делать операцию, чтобы спасти меня. —А не скажешь ли, когда именно это было? — на лице Шунсуя мелькнуло понимание, но он тут же взял себя в руки и снова улыбнулся. — Шестого июня. Я потом долго в больнице лежала. Знаешь, что самое ужасное? Я ведь даже не помню, кто я такая. Слышал когда-нибудь про амнезию? Так вот она у меня и есть, причём врачи говорят, что мой случай самый тяжелый из всех, с которыми они сталкивались. Как бы они не старались, а вернуть мне память не могут до сих пор, — пожаловалась девушка. Шунсуй встал, обошел столик и сел на диванчик рядом с ней. Обнял её за плечи, а она с готовностью уткнулась носом ему в шею. Ей было до жути стыдно за эту свою слабость, но так не хотелось терять этот момент. Ей было так спокойно, когда этот странный мужчина так вот заботливо её обнимал. — Пожалуй с вопросами на сегодня хватит. Я же не знал, что это для тебя так тяжело. — Да, наверное, ты прав. Он смотрел на неё и пытался отыскать в совершенно незнакомых чертах свою Нанао. Если закрыть глаза и только слушать, то более-менее получалось, у неё был совсем другой голос, но при этом интонации Нанао. Если продолжать сидеть так же с закрытыми глазами, то наверное можно было представить, что это Нанао, разве что утратившая свою вечную строгость и вдруг начавшая напоминать испуганного ребёнка. Ему надо было время, чтобы со всем этим разобраться. Почему она оказалась заключена в это тело? И где в конце-концов душа, обитавшая в нём? Почему она ничего не помнит? И как это всё связано с тем Пустым? Что-то слишком много у него возникало вопросов, а ответов пока не было и в помине. Для начала следовало бы разобраться хотя бы с самым первым вопросом, а уж потом решать, как именно извлечь её из этого тела и желательно, чтобы при этом не повредить самому телу ведь оно тоже кому-то принадлежит.

***

Каракура На окраине Каракуры расположился магазинчик. Ничего особенно выдающегося в нём не было. Местная ребятня покупала там конфеты, благо было из чего выбрать, домохозяйки ходили туда за рисом, в этой лавочке он стоил значительно дешевле чем в ближайших супермаркетах. А вот хозяин этого магазинчика, пожалуй, заслуживал отдельного и довольно — таки пристального внимания и считался почти что местной достопримечательностью. Это был молодой мужчина явно моложе сорока лет, в светлых волосах не было ни намёка на седину, а на лице ни единой морщинки. Ходил он обычно в нелепом полосатом костюме, гета и полосатой же панаме. И видимо, чтобы уж совсем свести с ума любого встречного дополнял сей образ тонкой тростью, хотя никто не мог бы похвастаться тем, что видел, как он хромает. Видимо, трость нужна была ему не как опора, а только как часть и без того странного образа. В общем, его стиль одежды охарактеризовать было достаточно сложно, может быть «день открытых дверей в местной психиатрической больнице»? Или «что было на распродаже, то и купил»? При магазинчике также обитал ещё один мужчина, который, судя по всему, занимался хозяйственными делами. По крайней мере его частенько можно было видеть то с молотком и гвоздями в руках, то спешащим куда-то с сумкой в руке. Так же в этом странном месте обитали мальчик и девочка. Поговаривали, что это племянники хозяина, оставшиеся сиротами. Они ходили в соседнюю школу, в свободной от учёбы и помощи при магазине время мальчишка с другими ребятами гонял на пустыре мяч, а девочка редко выходила за ворота магазина и чаще всего её можно было видеть либо с метлой во дворе, либо с ведром и шваброй в самом магазине. Никому и никогда так и не удалось разговорить хотя бы одного из них. Когда их начинали расспрашивать о хозяине магазина и их жизни, они молчали, держась не хуже партизан на допросе. Дзинта (так звали мальчишку) говорил «мы тут живём и точка», а Уруру (так звали девочку) и вовсе предпочитала отмалчиваться. Среди самых обычных посетителей в этом магазине можно было встретить и совершенно иных, отличавшихся от местных жителей, примерно так же как дикий волк отличается от домашней болонки. Частенько сюда заходила компания, состоящая из парня с блестевшей на солнце бритой головой и деревянной катаной на плече, с ним был миловидный и женоподобный брюнет, молодая женщина с прекрасными рыжими волосами и шикарными формами и мальчишка с белыми как снег волосами и аквамариновыми глазами. Одно время эта компания часто сюда заходила, потом стали встречаться гораздо реже и по одному, а мальчик и вовсе исчез. Когда они приходили, хозяин обычно сам выходил во двор, чтобы встретить их, из чего все окружающие сделали вывод, что в этой компании был кто-то очень важный. Бывали тут и другие странные личности: рыжеволосый парень в форме старшей школы Каракуры, молодой человек с собранными в хвостик на макушке изумительно красными волосами и татуировками на лице и некоторые другие. У местных сплетниц была масса весьма разнообразных предположений, начиная от того, что этот магазинчик является прикрытием для местной наркомафии и заканчивая тем, что хозяин магазина является членом какой-то таинственной и весьма опасной секты. Но при всё этом ни одна из них не отказывала себе в удовольствии хоть иногда заглядывать в лавочку за покупками, несмотря на дурную славу последней. Мужчину, который сегодня пришёл к магазинчику раньше здесь не встречали, причём Дзинта и Уруру, похоже, тоже не были с ним знакомы. Парнишка, недовольно глядя на мужчину в джинсах и куртке, спросил: — Ну чего вы, господин, так смотрите? Если чего-то надо, то проходите и покупайте. — О! Спасибо, что разрешил! Ты, наверное, Дзинта-кун? — Предположим, — уже с сомнением в голосе сказал он. — Мне просто необходимо увидеться с хозяином. — Ишь чего захотели. Хозяин занят. — Сходи и передай ему, что пришел его старый друг. — Как звать-то «старого друга»? — Кёраку Шунсуй. Мальчишка нехотя вошел в двери и буквально через минуту выскочил обратно как ошпаренный, а следом за ним вышел и сам хозяин, церемонно поклонился гостю: — Что вас привело в наши края, Кёраку-сан? — Нежданно-негаданно нашлись тут дела и мне очень нужна твоя помощь и давай-ка без этого официоза. Киске Урахара, а именно так звали хозяина лавочки, почтительно открыл дверь, приглашая гостя войти внутрь. Когда дверь за ними закрылась, к Дзинте подошла Уруру. — Кто такой этот господин? — Сам не знаю, но Урахара-сан едва не подавился чаем и чуть не испепелил меня взглядом, когда узнал, что этот господин ждёт на улице. Наверное, он какая-то большая шишка. Уруру кивнула и взяв в руки метлу, вновь принялась подметать двор от опавших листьев. Господин, назвавшийся Кёраку Шунсуем, с почтением был проведён в часть дома, где располагались личные покои хозяина и куда далеко не все имели доступ, например, сами Дзинта и Уруру могли входить туда только по особому приглашению. Как оказалось, мужчина был не единственным гостем Урахары. Там же сидела темнокожая красавица в облегающих брюках спортивного кроя и полуспортивной чёрно-оранжевой куртке. — Моё почтение, Шихоин-химе! С этими словами гость поклонился женщине. — Ой, да оставь ты свои церемонии. Конечно, мы давно не виделись, но я не думаю, что ты прямо настолько счастлив меня видеть, — отмахнулась красавица. — С чего бы такие жестокие мысли? — Для нас было несколько неожиданным ваше появление здесь в мире живых, — вступил в разговор Урахара, усаживаясь к столу и разливая по чашкам свежезаваренный чай.— Ну так что же заставило действующего капитана восьмого отряда покинуть Сообщество душ и примкнуть к нам, изгнанникам в мире живых? — Не прибедняйтесь. Вам многократно предлагали вернуться. — Да ну! И снова впрягаться в эту тягомотину? Скучно! Уж лучше оставаться здесь, — внесла свою лепту в разговор Йоруичи Шихоин. — Я весь во внимании, — хозяин заведения всем своим видом демонстрировал готовность слушать. — Тебе когда-нибудь приходилось встречаться с ситуацией, чтобы шинигами оказывался в человеческом теле? — Эм… Нет… Но не то чтобы это было невозможно, вот только… — Что именно «вот только»? — В этом теле не должно быть души, а само тело должно быть ещё жизнеспособным. То есть такое может произойти только в тот момент, когда душа только-только покидает тело. — То есть если проще, тело должно быть при смерти? — Можно и так сказать, например в момент клинической смерти, но просто так подобное не произойдёт. — Авария. — Что, прости? — Авария, говорю, самая банальная дорожная авария. — Ну хотя бы, но должно быть ещё какое-то воздействие извне. —А почему шинигами не может покинуть тело? — А шинигами не может? — вопросом на вопрос ответил бывший глава Научно-исследовательского бюро. В его глазах блеснуло любопытство.