Бабочка

Капитан двенадцатого отряда сегодня явно был не в духе. За ним и раньше никто не замечал доброты и человеколюбия, но попасть ему под руку в период дурного настроения боялись все без исключения его подчинённые. — Нему, ты на столько скудоумная, что у меня закрадывается идея разобрать тебя на духовные частицы, может хоть так от тебя появиться польза. Шевелись быстрее. — Я поняла, тайчо, вот графики, которые вы просили принести. — Акон скоро там уже? — Маюри-сама, наши люди стараются как могут, но на аппаратуру это никак не влияет. Программа ещё не загрузилась. — Меносы вас забери! Кучка тупоголовых дебилов! Делайте что хотите, но чтобы уже к вечеру я знал, откуда прилетела эта чёртова бабочка! Если я ещё раз увижу здесь многоуважаемого капитана восьмого отряда, то сам лично его удавлю. Резко развернувшись, капитан покинул помещение. Стоило только двери закрыться за ним, как по залу прокатился вдох облегчения. Акон исподлобья взглянул на фукутайчо, вот же не повезло девчонке, почти весь день вынужденно находиться рядом с капитаном. — Садитесь, лейтенант, чтобы там не говорил капитан, а результаты будут готовы ещё не скоро. — Не стоит беспокоиться, я постою. Акон молча встал рядом, всем своим видом демонстрируя, что отказывается сидеть, пока рядом стоит лейтенант. Нему так же молча покорилась и села. Мужчина уселся рядом и принялся дальше сосредоточенно нажимать кнопки, периодически отрывая взгляд от клавиатуры и сверяясь с данными на экране. Глядя на его бледную кожу, можно было подумать, что он вообще не покидает стен института. Белый халат, накинутый поверх косоде, выглядел мешковато и небрежно, волосы топорщились во все стороны, словно с роду не знавали расчёски, что совершенно не соответствовало истине. В действительности, третий офицер ежедневно тратил уйму времени в попытках хоть как-то привести в порядок волосы, но пока безуспешно. А ещё Акон курил. В общем-то курение не особо приветствовалось в двенадцатом отряде, хотя и не было официально запрещено. Поэтому единственной возможностью насладиться табачным дымом было свободное время вечером, если, конечно, он не оставался на ночь дежурить в лаборатории, ведь многие эксперименты требовали круглосуточного наблюдения. Больше всего он любил закурить прямо в постели, после занятий любовью, правда, знала об этой его привычке только Нему. На экране монитора мелькали столбцы цифр и символов, глядя на них, Акон нажимал те или иные клавиши. Рядом с ним хорошо было просто молчать, что лейтенант и делала. Что бы ни думал про неё капитан Маюри, она вовсе не было бездушной куклой, вот разве что не умела плакать, иногда и хотела бы, но не умела и всё тут. Что именно привело её вечером два года назад к комнате третьего офицера, она не знала и сама. Пожалуй, он удивился, увидев на пороге своего аскетического жилища лейтенанта, но молча впустил внутрь. Весь вечер они сидели прямо на полу (стульев в его комнате, собственно никогда и не наблюдалось, он как-то и без них неплохо обходился) тогда она впервые за всё время своего существования жаловалась, будучи уверенной, что уже завтра об этом станет известно капитану и она будет утилизирована, как особо неудачный образец. Акон выкуривал одну сигарету за другой и молча слушал, кажется впервые взглянув на лейтенанта другими глазами и увидев в ней не механически двигающееся существо без чувств и эмоций, а человека. — Понимаешь, я ведь никто. — горько сказала она. — Не согласен. — Нет, я просто некое бесполое существо, не имеющее права на эмоции. — Бесполое? Ну я бы так не сказал, — ответил Акон, оглядывая округлые груди, скрытые под чёрной тканью. — А кто я? Женщина должна любить, а я даже этой возможности лишена. — И что вам мешает? — Вот ты мог бы заинтересоваться такой, как я? — Предположим, — усмехнулся Акон. В тот вечер лейтенант двенадцатого отряда так и не вернулась в свою комнату, а чуть позже, изучив вдоль и поперёк все закоулки исследовательского института и бараки их отряда, научилась проникать в комнату третьего офицера бесшумно и незаметно для любопытных глаз. Что же касается капитана, то он так и не узнал об этой стороне жизни своего лейтенанта и продолжал жить в уверенности, что его лейтенант целиком и полностью принадлежит только ему. Капитан восьмого отряда Кёраку Шунсуй сидел за столом в своём рабочем кабинете в очередной раз пытаясь составить квартальный отчёт. Два предыдущих варианта уже давно покоились в мусорном ведре. А ведь Нанао как-то с этим справлялась, подумал он про себя и вздохнул. В дверь осторожно постучали. — Войдите. Дверь распахнулась, на пороге кабинета стояла Нему Куроцучи. На её лице не отражалась ни единая эмоция, в руках она держала большой бумажный конверт. — Тайчо просил передать это вам. Он сказал, что там есть всё, что вам нужно. Девушка протянула Шунсую конверт, развернулась на каблучках и вышла из кабинета. Мужчина одним махом разорвал плотную бумагу, внутри лежало краткое послание от капитана Куроцучи с заверениями в точности указанных координат и пожеланием впредь катиться по меньшей мере в Хуэко Мундо вместо того чтобы загружать его неинтересной и бессмысленной работой. Наплевав на откровенное хамство со стороны руководства двенадцатого отряда, Кёраку выхватил второй листок там были указаны координаты того самого места в мире живых, откуда была отправлена адская бабочка. Он тут же извлёк из ящика стола карту Генсея и сравнил. Правильность координат не вызывала сомнений — это место располагалось рядом с тем, где пропала Нанао.

***

И снова в мире живых Аяме возвращалась с работы домой. Торопиться было некуда: сегодня её соседка и по совместительству единственная подруга Рика в первый раз вышла на работу. С января её зачислили на факультет искусств в университет, а до этого времени надо было что-то решить с работой, раз уж она твёрдо решила быть самостоятельной и независимой женщиной. И когда ей предложили место продавца в магазине художественных товаров, она разве что от радости не прыгала. Среди всех этих красок, кистей всех видов и размеров, мальбертов и прочего она ощущала себя, как дома. Вчера вечером она перебрала весь свой гардероб, пытаясь выбрать в чём лучше ей пойти на работу: в строгом костюме классического покроя или легкомысленных джинсах? Вроде бы классика никогда не устаревает и актуальна всегда, но с другой стороны в джинсах удобнее, да и художники обычно люди, предпочитающие свободный стиль в одежде. В итоге удобство перевесило и выбор был отдан джинсам и свободной шелковой блузке. Аяме неторопливо шла по парку. Как бы она ни старалась забыть чёрную бабочку, вспорхнувшую непонятно откуда ей на руку пять дней назад, но проходя мимо того самого куста, она опять как воочию увидела эту картину снова. Помотала головой, словно пытаясь отогнать наваждение, но та же самая картинка упорно лезла на ум. — Здравствуйте, очаровательная незнакомка! Девушка вздрогнула и обернулась, рядом стоял молодой мужчина. — Ох, простите, я вовсе не хотел вас напугать. Городской парк в вечернее время, пожалуй, не самое лучшее место для прогулки. Разрешите я вас провожу? Перед Аяме стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Тёмные, чуть волнистые волосы были собраны в хвост на затылке, только несколько прядок оставались по обе стороны от лица. Серые глаза смотрели по-доброму, но пожалуй, чуть лукаво. Образ дополняла лёгкая щетина, делая его немного похожим на актёров из бразильских сериалов. Девушке стало как-то немного не по себе, Рика много раз предупреждала её, что ходить одной вечером в безлюдном парке может быть опасно. Вот и доходилась. Но что-то в этом человеке, в его глазах и улыбке говорило, что он не причинит ей вреда, его не надо бояться. И почему-то рядом с ним ей вдруг стало спокойно, словно она знала этого мужчину уже много-много лет, даже его жесты и мимика казались ей странным образом знакомыми. — Ну так как? Аяме молча кивнула, давая согласие и пошла вперёд, незнакомец пошел рядом с ней. — Кстати, меня зовут Шунсуй. Кёраку Шунсуй, но можешь звать меня просто по-имени. А тебя? — Аяме Наруми. — Красивое имя, но почему-то мне кажется что тебе оно не подходит. Оно словно не твоё. — задумчиво сказал мужчина, внимательно разглядывая её так, словно примеряя на неё какое-то другое, более подходящее имя. — И часто ты тут ходишь? — Часто, почти каждый день. Аяме тут же одёрнула себя. Вот какого чёрта она так спокойно рассказывает о себе первому встречному? Кто знает, что у него на уме? Мужчина улыбнулся. — Вот как? Наверное, где-то рядом живёшь? — Работаю, — буркнула девушка, рассердившись сама на себя за то, что продолжает выбалтывать всю информацию о себе. — Понятно, а я тоже приехал сюда по работе. — Так вы не из Нагано? Почему-то внутри у неё сразу же образовался маленький ледяной комок, хотя в сущности какая ей-то разница? Она вообще его впервые видит. — Нет, я совсем других мест, это очень далеко отсюда. Впрочем, дорогая моя Аяме, ты тоже не очень-то подходишь этому городу, словно случайно попала сюда. Зачем только он завёл этот странный разговор? В голове девушки всё смешалось. Шунсуй ей явно нравился, но каждое его слово словно нарочно задевало тонкие внутренние струне, заставляя её испытывать почти физическую боль. Поняв, что разговор срочно надо переводить в другое русло, он вдруг спросил: — А ты живёшь одна или с родителями? — С подругой. А вы? Она снова и снова говорила себе, что не нужно вот так вот выкладывать всё о себе, но, глядя в его серые глаза, продолжала говорить. — Я тоже один. — Вы не женаты? — почему-то это удивило её и одновременно вызвало облегчение. — Нет. Была одна девушка, не то чтобы у нас были очень близкие отношения, но она была мне очень дорога. Она пропала. — Как это? — Вот так вот. Просто ушла на работу и больше не вернулась. Исчезла. Все считают, что она умерла, а я с этим не согласен. Мне кажется, что она ещё вернётся. А ещё ты похожа на неё. — Я на неё? — Аяме стало как-то не по себе. — Нет, ты меня не так поняла. Внешне она была совсем другой, у неё были длинные чёрные волосы, а у тебя такой милый ёжик на голове! — он на правах близкого знакомого провёл ладонью по её отрастающим волосам. Аяме потёрла пальцем переносицу, словно пыталась поправить чуть сползшие очки и промолчала. — Между вами действительно есть что-то общее, но оно глубоко внутри. Вот сейчас иду рядом с тобой и такое чувство, что рядом она. Продолжив разговаривать на совершенно ничего не значащие темы они дошли до того места, где парк граничил с оживлённой улицей. Аяме не знала, что ей делать теперь. Обижать нового знакомого ей не хотелось, но и вести его к себе домой она тоже была не намерена, мужчина словно почувствовал её смущение: — Пожалуй, тут ты уже и сама сможешь дойти. — Да, конечно. Спасибо, что проводили. — Ещё увидимся, до встречи! Аяме вдруг улыбнулась и помахала ему рукой. Шунсуй повернулся и пошел в сторону ближней станции метро. Он настолько не ожидал увидеть то, что увидел, что едва не пропустил её. Это была, безусловно, его Нанао и одновременно это была не она. Кому принадлежало это тело, он не знал, да и не хотел знать, а вот душа была безусловно её, не быть ему шинигами, если он не узнает душу своего лейтенанта. Значит Аяме? Хорошо, пусть пока будет так. Аяме — Нанао явно ничего не помнит, да и шрам на голове совсем свежий, видимо, девушка во что-то таки вляпалась. А ему пока надо решить, что делать дальше.