Ошибки перевода и их последствия

День выдался солнечный и ледяной, на Эльдарон упал первый серьезный заморозок, травы и деревья покрыл сверкающий иней, словно сумасшедший ювелир посеребрил все вокруг. — Это хороший день для того, чтобы отправиться к твоей и моей семьям, а потом — в храм, — выглянув в окно, усмехнулся Эвир. — А твоя семья точно мне будет рада? — Кролик, веришь ли, если и не будут — мне будет все равно. А твои? — Порадуются, что хоть кто-то на меня польстился. В душе Эвира что-то словно кольнуло виной. Он не польстился, если припомнить и честно сказать, он думал подобраться через Аэлиса к Риану. Но в итоге… в итоге все вышло иначе. Но этого он кролику не расскажет никогда. — Тогда одевайся. Надевай самую красивую тунику и плащ, Эли. Аэлис расцвел и помчался переодеваться. Эвир принялся тщательно шнуровать парадную форму. Интересно было, заметят ли родители, что он изменился? Он заглянул в зеркало, но так и не смог понять, видно ли это? По его личному мнению, он остался таким же, как был. — Я готов, — Аэлис сильно волновался, руки подрагивали. Подумав и окинув его взглядом, Эвир порылся в кошеле, нашел то самое колечко и надел ему на палец. — Вот так. Теперь идем, и ничего не бойся. Ну, не выкинут же нас пинками ни твои, ни мои? А если выкинут — будем жить дальше, мир на этом не останавливается. Аэлис вытянул руку, залюбовался кольцом. — Еще насмотришься на свою побрякушку, — Эвир потянул его за собой. — Идем. Особняк, принадлежащий семье Анталит, был небольшим, но красивым. Основательный такой, с маленьким парком, обнесенным живой изгородью. Наверное, таким был когда-то и дом его семьи, из которого выгнали деда. — Эвир! — навстречу выплыла красивая статная дама. — А это кто? Дама приветливо и с ноткой грусти улыбнулась Аэлису. Тот поклонился, стараясь не выглядеть неуклюже и нелепо. Годы придворной службы научили его всему, что нужно уметь хорошему слуге. — Матушка, это Аэлис, мой жених. Аэлис, это леди Руанта, моя мать. — Рада знакомству, юноша. Идемте, обед подан. Эвир вас не обижает? — Мама! — Что вы, леди Руанта, Салэвир очень заботлив, — пролепетал Аэлис. — Это хорошо. Надеюсь, хоть на неделю его хватит. Но мы всегда вам рады, Аэлис. И до свадьбы сына я дотолкаю, не сомневайтесь. — Не надо меня толкать, — огрызнулся Эвир. — Мы и сами сегодня собирались в храм, повязать ленты. — Вот и славно. Отца и братьев нет, они во дворце. — Мы, хвала Лесу, не пересеклись. Леди только вздохнула. Обед был выше всех похвал. Аэлиса расспрашивали о службе, ничуть не смущаясь признания в том, что он младший слуга. У Эвира ничего не спрашивали, только к концу обеда мать странно поглядывала на него, потом неуверенно предложила воспользоваться гостевой комнатой. — А что, моей комнаты в этом доме уже нет? — приподнял бровь Эвир. — В твоей комнате живут мои платья на время ремонта, — пояснила мать. Эльф пожал плечами: — В любом случае — нам без надобности. Еще нужно успеть познакомиться с родителями Аэлиса и в храм. — Ты как-то изменился. Помолодел. — Мне очень помогли, матушка. И я рад, что вы заметили. Да, я изменился, надеюсь, к лучшему. Обед был великолепен, но позвольте откланяться — дела не ждут. — Приходите, вам тут всегда рады. — Благодарю, матушка. За воротами особняка Аэлис сжал руку Эвира, словно старался успокоить. — Ничего, кролик, все хорошо. — У тебя милая мать. Я ей понравился. Эвир кривовато улыбнулся: им повезло, что отца и старших братьев дома не было. А мать все же заметила, что он изменился, это немного грело. — Мои родители не такие милые. — Давай сначала познакомишь меня с ними, а там уж посмотрим, милые они или нет? Или трусишь, крольчонок? Аэлис отчаянно закивал. Так, что Эвиру захотелось рассмеяться, но он сдержался. — Глупости, Эли. Они тебя и меня не съедят и даже не покусают. Аэлис приободрился и повел жениха к порталу. Пришлось пройти через три малых портала, чтобы добраться из богатых кварталов в ремесленные. Дом семьи Наршер стоял в тесном ряду таких же бедных, но опрятных домишек, и единственным его украшением были вечнозеленые вьюнки, оплетающие стену. Ни палисадника, ни клумбы перед ним не было, только эти вьюнки. Дом был одноэтажный, но с высокой крышей. — А моя комната раньше была на чердаке, — вздохнул Аэлис и постучал в дверь. Открыла мать, оглядела их. — Проходите. — Матушка, отец на работе? — Сегодня у него выходной. Эльф, очень похожий на чуть более старшую копию Аэлиса, сидел в кресле в гостиной, куда юноша привел жениха. Крохотная комната вмещала всего лишь диван, два кресла, небольшой письменный столик и шкаф с книгами, совмещая функции гостиной и кабинета. — Отец, матушка, позвольте представить вам моего жениха, Салэвира Анталит. — Наслышаны-наслышаны. Жених, говоришь? — Сегодня мы идем в храм, чтобы повязать ленты. На Эвира посмотрели с большей теплотой. — Не белые хотя б? — Нет, — Эвир видел, как неприятно Аэлису подобное предположение, приобнял за плечи. — Голубые. — А что ж не золотые? Или благородному лорду непосильно в мужья брать отреченную ветвь? — Отец! — Третьему сыну благородного лорда, вы хотели сказать? Впрочем, это не важно, я предлагал Эли золотые. — А я отказался. До золота еще нужно дорасти, — неожиданно твердо сказал Аэлис. Посмотрели на него, как на идиота. Отказаться от золота… — Это мой выбор, — тихо закончил юный эльф. — Я же говорила, — Арла появилась в дверях. — Так вот, значит, кто… — Будет и золото. Попозже, — Эвир переместил руку ниже, обнял кролика за пояс. Скептические взгляды всей семьи сказали ему все, что осталось висеть в воздухе: голубые ленты развязать проще простого, а будет ли еще это «попозже» — ветер в кронах нашумел. Эвир потянул Аэлиса к двери. Тот пошел за ним, не оглядываясь, часто моргая, чтобы не дать пролиться слезам. — Не бери в голову, кролик. Все у нас будет — и золотые ленты, и золотые обручья. — Я думал, они обрадуются… — Они просто еще не поняли ничего. Или сестрица твоя им наплела… Впрочем, даже если что-то и рассказывала, это могло быть правдой. Я далеко не невинное создание. — Ты самый лучший! — Аэлис посмотрел на него. — Ты так считаешь? — Эвир рассмеялся, обнял его покрепче, не стесняясь взглядов прохожих, наклонился к его уху и зашептал «страшным» шепотом: — А если я — коварный негодяй? — И в брак со мной вступаешь по расчету? — Еще какому, крольчонок. Представь себе, каково жить в казарме, где в небольшой комнате ютится аж десять эльфов и одиннадцатый — командир десятки. А у тебя есть своя, личная, где хоть голым ходи, хоть на голове стой — никому дела нет. — Я тоже по расчету, — серьезно сказал Аэлис. — О… И каков же он у тебя? — Гарантированный секс, грелка в постели и чесание спины. Опешивший в первые мгновения Эвир громко расхохотался, подхватил его за пояс и закружил по улице. — Идет, Эли, это хорошая сделка. Обещаю греть и чесать вдоволь. Ну и первый пункт — само собой, тоже. На них смотрели с улыбками — любовь, сразу видно. *** Как пролетела зима, Витольд не заметил. Просто не заметил — после того, как он едва не окочурился, спасая Салэвира, наставник взялся за него всерьез, так что некогда было поднять голову от книг, или он валился с ног или с хвоста, целый день проведя в городской лечебнице, учась помогать, дозируя силу и направляя ее в нужное место, а не так, как привык — широким потоком. — Неплохо, Вит, неплохо. У тебя замечательно получается, — Тэр не забывал хвалить ученика, воодушевляя. Конечно, и без похвал Вит это не бросил бы никогда, но слова наставника окрыляли. Еще очень помогало то, что и праба, и Маринка тоже хвалили, радовались успехам. Марина и сама старательно училась, делилась с братом в редкие свои появления во дворце сложностями обучения и выспрашивала про самоконтроль. В один из ее визитов Витольд заметил, будучи не таким уставшим, как всегда, как изменилась сестра. В Марине словно горел теперь яркий и ровный огонь, почти не плюющийся злыми искрами. А когда рядом появлялся ее наставник, этот огонек тянулся к нему, ластился, а сама Марина расцветала в слегка смущенной улыбке. — Они такая милая пара, — восторгался Вит. В последний ее визит он заметил еще кое-что, что заставило незлобивого, спокойного и физически не очень сильного нага с шипением припереть демона к стенке: — Ты! Мою сестру! Она никуда не поедет теперь, я запрещаю! — О чем ты? — удивился Ликарн. — Она беременна! Демон расплылся в глупой улыбке. — Беременна… Вит посмотрел на этого рогатого идиота и махнул рукой, все равно тот сейчас не был способен соображать. Марина на осторожный вопрос брата только кивнула: — Я знаю. Второй месяц или третий, точно не скажу. Так получилось, резинок тут не изобрели, а стандартные заклятья на меня, как оказалось, не действуют. — Тебе нельзя сражаться с темным эльфом. — Я и не хотела, если честно. Я уже не боюсь пещер, но меня все равно от них в дрожь бросает, это ж сколько камня над головой будет! — Как-нибудь справимся, — утешил ее Вит. — А тебе туда вообще нельзя, тебе там плохо будет, да еще и мага придется угробить… Не знаю, Витка, я вроде как подписалась на это… — Я все сделаю, — сказала Агата. — Ой, праба! — в один голос вскрикнули оба. Когда в комнате появилась Агата и сколько успела услышать, они не знали. — Я разберусь с этим вашим чародеем, — пообещала Агата. — Но… Ты же… — У меня есть опыт. Я все-таки войну прошла. — Но это было очень давно, праба, и здесь нет огнестрельного оружия, — попытался воззвать к ее здравому смыслу Витольд. — Зато есть арбалеты, и с ним я управляюсь уже вполне сносно, — усмехнулась женщина. — Пока вы учились, я тоже не сидела без дела. Лорд Эрнар был весьма любезен и позволил сотнику учить меня. — Но магия… — Лорд Тэр дал мне учебники. Вит и Марина только моргали. Даже зная, что Агата — тоже Огненная, они с трудом могли уложить в голове ее способность к магии. И не они одни: Тэрмариллен согласился выделить ей учебники, по которым учился и Вит, только потому, что Ликарн отказался обучать Агату. — Так что я разберусь с этим вашим свихнувшимся. Агата носила статус гостя и все еще обитала во дворце. Но за зиму ее узнала каждая придворная дама: шали и митенки, перчатки, шарфы, очаровательные шапочки очень быстро и плотно вошли в обиход этих красоток. Вязала Агата быстро и качественно, а главное — красиво. — Странная вещь, — только и сказал Тэр, рассматривая шарф. — Но мне нравится. В этом мире искусство вязания было неизвестно, сам он почерпнул знания об этом на Земле. Кружевоплетение было, и являлось прерогативой темных эльфов, и то, кружева плели не они, а прирученные и дрессированные пауки. Новая мода укоренилась прочно, дамы и кавалеры выстраивались в очередь к Агате. Не скупились и на оплату, такое искусство требовало вознаграждения. Так что Агата уже не зависела от финансовой помощи Повелителя. — Все-таки, она весьма необычна, — Тэр задумчиво вертел в руке шарф. Шарф ему подарил Витольд, сам Тэр за модой не следил и новинками не увлекался. Хотя за жизнью Агаты приглядывал в полглаза. — Скажи ей о своих чувствах, — советовал брат. — Нет никаких чувств! — огрызался маг и сбегал. Так было буквально до этого дня. — Она тебя заинтересовала, — Эрнар не поднял головы от бумаг, хотя прекрасно видел, что брат вошел в кабинет. — В ней есть что-то такое… — внезапно согласился Тэр. — Что? Великий чародей не может сформулировать, что именно? — насмешливо прищурился Эрнар. — Не могу. И перестань издеваться, — огрызнулся Тэр. — Я? Ничуть не издеваюсь. Просто очень непривычно видеть, что тебя кто-то заинтересовал, но ты не можешь сказать, чем именно. — У вас, нормальных приземленных существ, это, вроде, называется «влюбился». Эрнар уронил перо, забрызгавшее бумаги чернилами, и выругался. — Ты не шутишь? Тэр принялся отчищать бумаги, злобно глянув на брата. — Аккуратнее! — Это было неожиданно. — Очень! Особенно чернила на столешнице… ты знаешь, как трудно взаимодействовать с мертвой древесиной? — Успокойся, я лучше перепишу документ и вытру пятно. — Я спокоен. Когда ты не проливаешь чернила! Эрнар отошел от стола и пристально уставился на слишком уж разозлившегося брата. Он не мог понять, что так задело того? Вынужденное признание? Его реакция на это признание? Ну, это ведь в самом деле было неожиданно: до сих пор Тэр относился к чувствам… да никак не относился, легко принимая влюбленности молоденьких слуг и служанок, магов и чародеек, прыгавших в его постель с целью пополнить резерв или набиться в ученики, и так же легко расставаясь с ними. — Мне пора идти, — Тэр развернулся, рукавом снеся чернильницу на пол. Привычная броня не налезала. Трескалась и расползалась по швам, как ставшая слишком маленькой туника. Самоконтроль летел к демонам, Тэр всерьез испугался, что попросту сходит с ума. — Мне нужно на север, к снегам, восстанавливать рассудок. — Если ты в этом уверен, езжай. — Уверен ли я? — сразу вспыхнул Тэр, по счастью, не пламенем. — Еще как уверен! Она… Эта Агата. Аррр! — дверь, не желавшую открываться, он снес с петель магией. Эрнар только удивленно посмотрел ему вослед, придерживая челюсть рукой. — Да что это с ним такое? Неужели… в самом деле влюбился? Тэр быстро шагал по дворцу, на пути все разбегались в стороны. Злобный маг, буквально окутанный молниями — это серьезно. На дороге лучше не стоять и на глаза не попадаться. Ноги сами привели в сад, к пруду. Тэр выдохнул, успокаивая магию. Агата… Агата его бесила. По меркам эльфов, она даже не была особенно красива, так, миленькая. Но стоило посмотреть в глаза — пляшущее в зрачках дикое пламя затягивало. Дикое-то дикое, но воля, которая его сдерживала, была тверже алмаза. Но эти странные чувства, которые она вызывала… Они злили до белых глаз. Тэр не мог понять их, разобраться с ними. Она не смотрела с восторгом, не смотрела с презрением. Она оценивала и взвешивала, и этим напоминала того же Ликарна, с которым Тэр в личном общении был временами «на ножах», признавая его профессионализм и силу, но не понимая. — Как все не вовремя, как все глупо! Стоило подумать про демона, как он тут же возник рядом, будто всегда сидел, подогнув ногу, на плоском камне у озера и покуривал свою неизменную трубочку. — Что надо? — нелюбезно спросил Тэр. — Пришел поинтересоваться, откуда синие молнии в саду, а это, оказывается, ты, — демон неспешно затянулся и так же неспешно выпустил несколько дымных колечек. — Поинтересовался — проваливай. — Расскажи мне, что тебя так тревожит? — Какая тебе-то разница?! — взвыл маг, потом взвыл еще раз, глядя на появившуюся в руке трубку, такую же, как у демона. Он прекрасно знал, что Ликарн курит особые демонские травы для сосредоточения и успокоения, а не мерзостное порождение фантазии людей мира Земли, и не наркотические составы здешних людей. — Присядь и покури… — Ликарн продолжал улыбаться. Тэр с отвращением уставился на него, но трубку почти неосознанно поднес ко рту и даже затянулся. Сладковато-пряный дымок проник в легкие, голова чуть закружилась, вынуждая все же сесть на второй камень. — Итак, что тебя гнетет, эльф? — Гнетет? — Тэр рассмеялся зло, но демон услышал и нотку неуверенности в его смехе. — Меня бесит! Бесит эта… эта человечка! Теперь рассмеялся Ликарн, покачал рогатой головой: — Эфраз, эльф, она эфраз. Переход выжег из них большую часть человеческого, именно поэтому моя Марина — эфраз, и этот мальчик, ее брат — наг, и людьми они больше не являются. И твоя Агата — тоже не человечка. — Она меня раздражает… — Тем, что не боится и не преклоняется перед великим тобой? — Несоблюдением этикета, уверенностью в том, что права лишь она, прожив девяносто лет, а я в свои тысячелетия ничего не понимаю. — А ты ее этому этикету научил? Ткнул пару пыльных фолиантов по магии — и умыл руки. Демон был отвратителен тем больше, что был прав. — В мои обязанности не входит учить приживалок всему. Ее сюда требовал Избранный, а не я сам перенес. — О, конечно, переложи ответственность на плечи мальчика, которому ты не даешь ни мгновения отдыха. Тэри, ты просто боишься общаться с ней теснее, чем сейчас. Отчего? — Ответственность? — холодно посмотрел Тэр. — Ему следовало думать. Ликарн кивнул, признавая правоту эльфа. — И я не боюсь с ней общаться, у нас как-то нет тем для разговора. — Это чтобы ты, проживший четыре тысячи лет, не нашел тем? Или не захотел искать? Тэр развел руками. — Любовь — это очень нелогично. А все нелогичное меня пугает. — В самом деле? — удивился демон. — А мне показалось, что это самая естественная вещь на свете. — Размножение — да. А вот любовь… Что это вообще? — Как тебе сказать… Демон задумался всерьез, потом пожал плечами и улыбнулся. — Я не знаю. Это или есть, или его нет. Что-то такое неуловимое, гораздо менее понятное, чем магия. — И что с этим делать, тоже не совсем понятно. — О, вот тут я могу тебе сказать. Наслаждаться, конечно же! Нелогичностью, глупостью некоторых желаний, поступков и настроения. Тэр застонал. Как можно наслаждаться этим? Демон хохотнул и пропал, не сходя с места, оставив в воздухе пару почти неподвижных дымных колечек и трубку в руке эльфа, бесконечно истекающую ароматным дымком. — Час от часу, — в сердцах сказал Тэр. Но трубку все же докурил: травяные смеси Ликарна действовали прекрасно, а ему хотелось вернуться во дворец в нормальном состоянии, а не сгустком молний. Травы помогли. При случайной встрече с Агатой Тэр улыбался вполне миролюбиво. И — что удивительно, — удостоился ответной улыбки, совершенно преображавшей суровое и не слишком красивое лицо эфраз. — У вас все хорошо, Агата? Тему надо было искать. И срочно. — Все прекрасно, лорд Тэрмариллен. Я прочла последнюю книгу, что вы давали, но никак не могу вас застать, чтобы вернуть ее. — Ничего страшного. Как ваше вязание? — Прекрасно. Надеюсь, темные эльфы не сочтут меня конкуренткой их паукам, — рассмеялась эфраз. — Я одна, а их много. — Пауки плетут кружева, а не вяжут. Хотите посмотреть на мою коллекцию кружева? — Я тоже плету кружева, только не так, как пауки, а на коклюшках. Оно отличается, мое погрубее будет. Но модницам нравится. У вас есть коллекция кружева? — он явно заинтересовал ее. — Да, собирал некогда, — Тэр подал ей руку. Сегодня что-то явно было не так. Агата улыбалась и даже смеялась на его убогие (Тэр был честен с самим собой) попытки шутить, но что-то ее тревожило… Или нет? Он снова не мог разгадать ее. — Что вас так тревожит? — прямо спросил он, открывая дверь спальни, где хранил коллекцию. — Тревожит? Ничего. Думаю, как составить прошение на имя Повелителя, чтобы выделил парочку крепких ребят в сопровождение до РуассʼАʼЭята. — А вам-то туда зачем? — О, это просто… Хм, а на Верховного магистра распространяются некие правила этикета или нет? — Смотря какие, — усмехнулся Тэр. — Предложить даме прилечь? — Все время забываю, что это отнюдь не наш мир и далеко не привычные правила. Мы, кажется, пришли смотреть на кружева, или белье на постели тоже из них? — Нет. Не люблю кружева на постели. Коллекция вот. Повинуясь жесту Тэра, великолепнейшие кружева развернулись, выпорхнув из шкафа. И она, Тьма и Корни ее погреби, смотрела на кружева и говорила о них, и только пламя в ее глазах искрилось и смеялось. Настолько, что хотелось уронить весь этот разноцветный ворох кружев в угол и прижать ее к стене… Содрать строгое, закрывающее ее от подбородка до пят, платье, содрать с нее алмазную броню самоконтроля. И это ему! Ему, который сам привык держать себя в такой же броне! — Вам понравилось, Агата? — Я в восхищении и непреходящей белой зависти. — Думаю, вы умеете рукодельничать ничуть не хуже. — Могу сделать ответную любезность и пригласить вас посмотреть. — Буду весьма признателен, — согласился Тэр. — А затем мы могли бы поужинать. — Принимается. И никаких расшаркиваний и поклонов. Этикет? Впрочем, зачем он сейчас, когда они не в обществе? — Телепорт или пройдемся так? — уточнил Тэр. Пламя в ее глазах снова смеялось. — На ваш выбор, лорд. Тэр предпочел телепортацию к дверям покоев Агаты. И обнаружил под ними сотника Гайрана. Тот явно не ожидал появления с искомой дамой самого Верховного мага Эльдарона. — Сотник, у вас какое-то неотложное дело? — Тэр смерил его внимательным взглядом. — Тренировка с леди Агатой, — доложил тот. — Агата? — Тэр взглянул на нее. — Мне прийти позже? — Мы не назначали тренировку сегодня, — невинно заметила леди, улыбаясь. — Вот как… Сотника словно невидимый ураган унес прочь. Сам себе маг не хотел признаваться, что внутри мгновенно всколыхнулась ярость. — У вас тут и поклонник, смотрю. И много таких? — Поклонников? Она рассмеялась, и этот смех угольками прокатился по его груди, искрами осел в солнечном сплетении, заставив как-то странно и незнакомо вздрогнуть его магию. — Не думаю, что у меня есть кто-то, кого так можно было бы назвать. — Сотник, например. Или придворный маг. — Сотник Гайран отыскал во мне податливый материал для натаскивания в нелегком искусстве стрельбы, я все же не гвардеец. А придворный маг до сих пор старательно обходил по большой дуге. Тэр пожал плечами. — Все меняется. Вместо ответа она просто толкнула дверь, кивком предлагая ему войти. И он вошел и остолбенел в первое мгновение, рассматривая обычные гостевые покои, превращенные в нечто невообразимое. В корзинках громоздились мотки ниток самых разнообразных цветов, у стены замерли пять или шесть магических манекенов, он даже, кажется, узнал фигуры нескольких дам, которых они изображали. И кружева — повсюду. Нежные, воздушные, выплетенные человеческими руками, а не паучьими лапками, изысканные узоры в накидках, лифах платьев, шлейфах, перчатках и вуалях. — Какая красота. Когда вы столько успеваете? — Иногда совершенно не хочется спать, потому что снится… всякое. А зимние ночи были долгими. Тэр кивнул. — Эрнар тоже плохо спит зимой. — Хотите, покажу вживую кое-что? Тэр несколько поспешно согласился. Вроде бы, они успешно общались, и это даже было похоже на светскую беседу? И ему было интересно, что Агата хотела показать. — Располагайтесь, — она вышла в гардеробную. Тэр устроился в кресле, мимоходом заметив, что не взвился на явно привычный ей повелительный жест в сторону кресла. Что ж, придется поблагодарить демона за вовремя подсунутую трубку. Она не заставила себя долго ждать, вышла через несколько минут — и он онемел вторично, раскрыл глаза, боясь моргнуть. На мгновение показалось, что ее окутывает пламя, но это было кружево. Черное, алое, с вкраплениями мелких золотых искр, так точно передающее языки огня, облизывающие худощавое тело, крупную и несколько тяжелую для него грудь, руки. От движения огненный узор на платье стал казаться живым. — Как же ты прекрасна… Как огненная роза, — Тэр взирал на нее с неприкрытым восхищением. Платье было таким же, как и все ее наряды: закрытым от горла до пят. Но — Великий Лес! Это было кружево, лишь плотным плетением скрывающее все стратегические места, и под ним явно не было надето ничего более. — Можно мне потрогать… кружево? — Можно. Агата шагнула ближе. Тэр осторожно огладил ее ладонями от плеч до талии, вернулся к груди. — Изумительнейшая работа. Разумеется, он совершенно не то хотел сказать. Разумеется, он говорил сейчас о кружевах, сдерживая совсем иные слова. Ей, как женщине, это было совершенно ясно. — Совершеннейшее очертание нитей, — плел Тэр, не думая. Они, эти демоновы нити, очерчивали так, что хотелось рвануть, вкладывая в это движение всю магию, взбесившуюся и болезненно-сладко бьющуюся внутри. Останавливало только понимание колоссальности вложенного труда и наслаждение чисто эстетическое. — Их надо снять. Рассмотреть ближе. — Ну так сними, крючки на спине. Тэр расстегнул платье, полюбовался, как оно спадает на пол. Неспешно и плавно. Пламя облизнуло ее тело в последний раз и успокоилось на ковре, она переступила его босыми ногами. Он потянулся к ней, заключая в объятия. Все было так естественно, как будто она родилась в ином мире Избранной — для него одного. И его магия потянулась к ней, вплетаясь в огненную ауру, питая ее и подпитывая себя. Первый поцелуй затуманил разум, будто на стекло дохнули. После он так и не вспомнил, как его избавили от мантии и прочего. Запомнилось только то, что ее руки были ласковыми и немного неуверенными. И почти девичья нетронутость ее тела, очень долго, по меркам людским, не знавшего мужчины. Обнимать эфраз после соития было очень приятно, теплую и расслабленную. Магия мурлыкала в нем свернувшимся котом, довольная, словно лежал он сейчас в собственной постели. Запоздалое понимание — или просто принятие? — того факта, что он отыскал собственный Источник, пришло внезапно. — С ума сойти… — потрясенно прошептал он. Почти полгода он жил рядом и бегал от него, как от огня… Вернее, от огня и бегал, глупец. — Ты — мой Источник, — поделился он с Агатой новостью. — Я поняла, — улыбнулась та, потягиваясь. — Не знаю уж, может ли быть Источник у эфраз, но мне с тобой… хорошо. — Мне с тобой тоже. Ты великолепна, огонек. Она перевернулась, оседлала его бедра, задорно улыбаясь: — Ах, огонек? Повторим-м-м? — С радостью, — сразу же возгорелся желанием Тэр. Усталости он не чувствовал, да и она тоже, так отчего бы и нет? Тем более что хотелось этот раз запомнить. И он в памяти отложился, как одно из самых прекрасных воспоминаний в его очень долгой жизни вообще.