Ошибки перевода и их последствия

Эвиру в плане чувств не везло, хотя сам он так не считал. Отсутствие какой-то там любви его не удручало. Красивое слово, от которого всем вокруг приятно — вот что такое это «люблю». Он радовался паре часов, проведенных с эльфийкой сначала в парке, а потом и в ее комнате, радовался тому, что вечером его ждал еще секс с Аэлисом, и мальчишка очень постарался доставить ему удовольствие. Спать ночью Эвир планировал с ним, Аэлис не раздражал болтовней, не лез с бесконечным щебетом. И пах приятней, чем надушенная девица. Он даже слова не успел сказать, как получил приглашение провести эту ночь в комнате слуги. — Конечно, кролик, с радостью переночую с тобой, — Эвир улыбнулся ему. Это было гораздо, гораздо удобнее, чем казарма. И вдвоем в купальне было намного уютнее. — Меня сегодня сестра ждала. Но я решил, что лучше побуду с тобой. Арла довольно злая, так и норовит меня ущипнуть. — Ну уж нет, никаких щипков на такой нежной шкурке, кролик. — Только твои следы? — Аэлис посмотрел, как щенок, с обожанием и готовностью бежать, делать, подставляться — что угодно, лишь бы с ним остались. — Только мои, — Эвира это обожание отчего-то умилило. Он провел по губам служки пальцем, глядя, как они — алые, зацелованные — раскрываются, подчиняясь ему. Внутри снова всплеснулось желание. Иногда, очень редко, Эвиру казалось, что это не все вокруг неправильно-холодные и неспособные трахаться так часто, как он, а это с ним что-то не то, что-то неправильное. Потом он отбрасывал эти мысли. Он просто молод и горяч. И не замечал, что, в отличие от своих сверстников, выглядит взрослее, старше. Правда, кролик тоже почему-то с неохотой согласился на третий раз, хотя вслух ничего и не сказал. Устал за день, наверное. Подливать ему снотворное в этот раз не было нужды, да и уснул Аэлис сам, очень быстро, словно задули свечу. Эвир обнял его и сам задремал. Утром Аэлис еле передвигался, вялый и сонный безо всяких отваров. Внутри все тянуло, а следы поцелуев слегка саднили. Хотелось лечь и снова уснуть, но кто бы ему позволил? Старшая горничная дворца велела зайти к лекарю, если ему плохо, если нет — не отлынивать от работы. Беспокоить лекаря Аэлис не стал, решил, что просто надо расходиться, промять мышцы. Он бы не отказался от посещения Дворца отдыха, но на него не было ни времени, ни денег. — Доброе утро, Вит, — к моменту доставки завтрака Аэлис совсем расклеился. — Ох, доброе?! — возмутился тот, окинув взглядом парнишку и присвистнув при виде яркого синяка на шее. — Похоже, этот гад тебя совершенно заездил! Поставь поднос и иди сюда. — Но мне было очень хорошо, — возразил Аэлис, подходя. — А сейчас — очень плохо. Тебе лучше прилечь. Эй! Ты что делаешь?! На кровать же! Не бойся, больно быть не должно. На пороге замерли в немой сцене Риан и столкнувшийся с ним в поисках Аэлиса Эвир. — Это, кхм, что? — решил уточнить Эвир. — Лежать! — приказал Вит, опуская руку на живот Аэлиса и пропуская через его тело целительный импульс. — А ты… Риан, пусть он останется, я посмотрю. — А что это человечек раскомандовался? — удивился Эвир. Риан тычком между лопаток отправил бывшего любовника в комнату и запер дверь изнутри, спрятав ключ в кошеле. Окна, зачарованные на непроникновение извне, изнутри тоже не разбивались, а по случаю мерзкой погоды и холода этим утром были закрыты. — Сядь в уголке и не отсвечивай. — Послушно выполняешь все по первому его свисту? Какая идиллия, — Эвир придвинул в угол кресло и уселся. — А что с кроликом? — Ты затрахал. Это на оба вопроса. — Всего-то два с половиной раза, — возмутился Эвир. — Я посмотрю его, Риан. Это же ненормально: Аэлис, та девица, снова Аэлис. Витольд специально злил гвардейца, ему нужно было, чтобы тот вышел из себя. — Для ледышки вроде тебя — возможно, — Эвир злиться отказывался. — Хотя да, шесть раз за день всего — это ненормально. — Попахивает нарушениями в работе головного мозга. — Чего? — Мозги у тебя, говорю, работать отказываются, отсюда и член, оборвавший привязь. — Мои мозги работают получше, чем у тебя, человечек, хотя бы в силу расовой физиологии. — Я не человек, не человечек и не круглоухий. А теперь помолчи, эльф, и посиди спокойно. Эвир презрительно глянул на него, затем занялся перешнуровкой рукавов туники. Он часто не мог усидеть на одном месте, требовалось движение, хотя бы занять чем-то руки. Скользкие шнуры для этого отлично подходили. — Все, — Вит закончил исцеление Аэлиса. Тот рассыпался в благодарностях. — Не стоит. Лучше сбегай на кухню, принеси еще кувшин с горячим восстанавливающим силы отваром на меду. Аэлис телепортировался в указанном направлении. Эвир вздохнул и перешел ко второму рукаву. — Как думаешь, Риан, он всему дворцу растреплет, если увидит меня? — Виту нужно было обернуться, но он совершенно не доверял Эвиру. — Он вообще-то не трепло, — Риан посмотрел на бывшего любовника. — Раньше был. — А ты раньше был воспитан и не позволял себе обсуждать кого-то в его присутствии, — не меняя позы, заметил Эвир. — Кроме как с лекарем. Чем занят и сейчас. — Ладно, я надеюсь, что твоя характеристика верна, сокровище. Вит ушел в купальню, обратно вернулся уже в полузмеиной форме. — Жуть какая, — Эвир осмотрел его. — Так уж и быть, из жалости никому не расскажу. Из жалости к Риану, чтоб над ним не смеялись всем дворцом. — И то хлеб, — беззлобно пожал плечами Витольд и подполз ближе, рассматривая его ауру и тревожные багрово-желтые, грязные всполохи на месте головы и кое-где еще по телу. — Так я и знал, болезнь. Причем, запущенная. Он же совсем не считал свое состояние чем-то неправильным, я думаю. — Вообще-то, я полностью здоров, лекарь в казармах подтвердил. — Значит, он просто не знает о такой штуке, как нарушения эндокринной системы. Или же эльфы этим болеют очень редко. Эвир пожал плечами. Сам он чувствовал себя полностью здоровым. — Я позову наставника. Сам вмешиваться… Нет, я могу, конечно, и тебе в самом деле нужна помощь. Ты не замечал, что выглядишь старше Риана? — Я не выгляжу старше, — Эвир вскочил и бросился к зеркалу. — Я его на сто лет моложе. Витольд пожал плечами. — У тебя морщинки в уголках глаз и губ. У Риана их нет. — Они мимические, — Эвир в отчаянии разглядывал себя. — А это не играет роли — кожа стареет и теряет эластичность, отсюда и морщины, любые, хоть мимические, хоть нет. — Я не могу начать стареть, мне еще лет девятьсот до старения! — Твое тело сжигает само себя, все заложенные в нем бесконечные ресурсы самообновления, потому что одна крохотная железа в нем работает неправильно. — И что мне теперь делать?! — запаниковал Эвир. — Довериться мне. Я наг и не могу навредить. Но если хочешь, принесу в этом клятву. — И что именно ты будешь делать? — Исцелять, что же еще? — Ладно, — понуро согласился Эвир. — Надеюсь, ты не сбежишь в ужасе? — Вит поймал его отрицательное качание головой и кивнул: — Тогда тебе лучше лечь. И я не знаю, будет ли тебе больно. Эвир улегся, вздохнул. — Я умею переносить боль. Вит посмотрел на Риана, улыбнулся: — Обнимешь меня? — Конечно, — Риан подошел, обнял. Исцелять эльфа оказалось потруднее и позатратнее, чем стаю глетленнов или единорога. Наверное, все зависело от степени разумности и физиологии мозга. И Вит почти обрадовался, увидев на пороге разгневанного лорда Тэрмариллена: — Наставник… — Что. Ты. Творишь?! — Лечу… Простите, что без позволения, но ему срочно… — Маленький глупец! Управление целительными импульсами перехватили, Эвира перестало дергать во все стороны. После Тэр вынужденно признал, что его глупый ученик спохватился вовремя, еще немного — и даже выплеснув весь резерв и жизненную силу, Вит вряд ли смог бы помочь Эвиру. Но в тот момент магу хотелось только прибить мальчишку — и вовсе не за то, что взялся лечить эльфа, а за то, что мог вымотаться и заболеть сам. Эвира оставили лежать в комнате Вита, перетаскивать его в казармы было пока нельзя. Самого Вита Тэр утащил в свою спальню. Риану оставалось только бессильно сжимать кулаки: сейчас он, как Источник, был для Вита слабее, чем верховный маг. — Эвир? — Аэлис, возникший в комнате, перепугался при виде слабо дышащего любовника. — Сейчас его нельзя трогать, но не бойся, завтра он уже придет в себя. И больше не будет затрахивать тебя до полусмерти, — устало сказал Риан. — Можешь побыть с ним? Меня-то со службы никто не отпускал. — Побуду, — пообещал Аэлис. Он пристроился на краешке постели. В голове вертелись все собранные за день сплетни и слухи об Эвире. Один другого гаже, но те, кто говорил ему все это, раньше никогда не лгали. Получалось, что Эвир неразборчив в своих любовных похождениях, не скрывает того, что готов переспать с любым, кто в этом заинтересован. А еще жена его выгнала… Вот тут мнения расходились: болен, изменил, нашла другого побогаче. А он, оказывается, в самом деле был болен. А Витольд и лорд Тэр его вылечили. И что теперь? Вряд ли здоровому гвардейцу понадобится теперь глупый кролик… Аэлис чуть слышно всхлипнул: если раньше он хотя бы как-то интересовал Эвира, теперь вряд ли. — Эй, — хриплый шепот заставил его замереть, — ты чего? Плачешь? — Ага. — Почему? — Эвир попытался приподнять голову. — Лежи-лежи! — ему на лоб осторожно опустилась ладонь, прижимая к подушке. — Тебе вставать нельзя. — Так почему ты плачешь, кролик? — Потому что теперь я тебе вряд ли буду нужен… Аэлис снова всхлипнул, слизнул скатившуюся к уголку губ слезинку. — У тебя есть два плюса. Ты не пахнешь духами и не ноешь без конца дурным голосом. Там, в поясной сумке… Я тебе ленту принес с рынка. Слуга стер мокрые дорожки со щек и робко улыбнулся: — Мне? Правда? — Там, — Эвир слабо махнул рукой. От лишних вещей он избавился еще перед тем, как лечь, так что сумка и все прочее кучей лежало на кресле. Аэлис добыл щегольски вышитый шелком кожаный спорран, вернулся на кровать и попросту вытряхнул содержимое на покрывало. Первой упала зеленая шелковая лента с изумрудной каймой. Следом посыпались конфеты, какие-то цветные камешки. И сверху упало кольцо, резное, красивое, выполненное с потрясающей детализацией — по золоту был насквозь прорезан силуэт бегущего оленя. Аэлис, сцапав ленту, принялся укладывать все назад, невольно засмотревшись на кольцо. — Красивое… Твое? — Ага. Очень понравилось в свое время, олень красиво вырезан. — А почему не носишь? — По размеру не подходит. — Жаль, на твоей руке смотрелось бы замечательно. Хочешь, принесу чего-нибудь? — Попить, — Эвир закрыл глаза. — Я мигом! — Аэлис вскочил и телепортировался к кухне. Когда он вернулся, Эвир спал и во сне с трудом выглотал воду. Аэлис пристроился рядом с ним, осторожно погладил разметавшиеся по постели черные волосы. Эвир принес ему ленту. Наверное, даже выбирал. Красивая лента, и ему к глазам подойдет. Может, даже он будет выглядеть поярче с этой лентой? Если, конечно, ее не отнимет Арла. Нет, нельзя ее отдавать, лучше уж туникой пожертвовать. Хоть вообще домой не приходи, все ведь отбирают. А он, как справедливо заметил Повелитель, размазня. У Арлы полно украшений, одежда лучше. Зачем Аэлис все отдает? — Не отдам. Ни ленту, ни тунику. Это подарки, — пробормотал он, утыкаясь носом в плечо спящего гвардейца. — Кро… лик… — слабо позвал Эвир. — Я тут, тут. Все хорошо, спи. Эвир успокоился. Где-то зазвенел колокольчик, призывая слугу. Аэлис дернулся, но остался на месте. Его попросили присмотреть за больным, он занят. Колокольчик утих, и юноша потихонечку задремал. Эвир слегка пошевелился, открыл глаза. Регенерация темных славилась повышенностью, вступив в реакцию с кровью светлых, она давала шанс прийти в себя быстрее, чем чистокровный светлый эльф. Его больше не штормило, голова не кружилась и казалась легкой. Рядом сидел Аэлис, сонно моргал. — Привет, кролик. Я долго провалялся? — Совсем недолго. Сейчас примерно полдень. — И впрямь недолго. Надо возвращаться в казарму… — Тебе пока еще не разрешили вставать! Вернется Декариан — и пойдешь, если разрешит. — А ты все время будешь со мной лежать? — Буду, меня тоже пока не отпускали. Эвир поднял руку, обнял Аэлиса за шею. — А ты… ты не уйдешь теперь? — эльф прижался крепче. — Не знаю, кролик. Вряд ли. — А твоя жена? Вы же все еще в браке. — Уже нет, ты на мне браслет видишь? — Нет… А почему она так поступила? — Я бесплоден. А ей нужен наследник. Он даже удивился тому, что признал, наконец, свою вину в том, что детей у него так и не появилось ни от одной женщины. — Мне не нужен, — сразу блеснул глубиной ума Аэлис. — Предлагаешь брак? Аэлис открыл рот, не найдясь с ответом. Эвир перевернулся на бок, прижимая его к себе и глядя прямо в глаза. — Так что, кролик, станешь моим супругом? — Стану. А что, вот так сразу? — А как ты хочешь? Можем повязать ленты, на год, на десять лет, как захочешь. Аэлис просто расплакался вместо ответа, вцепившись в Эвира покрепче. — Ну-ну, тише, кролик. Что с тобой? — Я согла-а-а-асен! — прорыдал Аэлис на всю комнату. — Ну и я согласен. Не рыдай, малыш, все будет хорошо. Какое там, пришлось его отпоить водой, умыть, после этого Аэлис немного успокоился. Эвир баюкал его в руках и удивлялся сам себе. Тихо и светло удивлялся, без возмущения. — И мы, правда, повяжем ленты? — Повяжем. Золотые. Аэлис икнул и тихо пискнул, повторяя: — Золотые? Он даже не рассчитывал никогда на равный брак. — А что тебя так удивляет? — Я слабый, всего лишь младший слуга, мною даже сестра помыкает. — А я аристократ без наследства. — Ну… Риан, уже пару минут слушавший этот лепет, стоя в дверях, хмыкнул. — На самом деле, Аэлис, бери, пока он согласен. Эвир — отличный парень и хороший боец, был, по крайней мере, раньше, и будет, если его погонять как следует. И, надеюсь, Виту все удалось, так что ходить под кусты не станет. — Забираю, — определился Аэлис, покрепче обнимая Эвира. — Вот и молодец. Я б посоветовал вам все же голубые ленты. Через пару лет можно и поменять на осеннее равноденствие, а ему, — десятник кивнул на Аэлиса, — было бы все же проще и спокойнее. — Ладно, повяжем «обещание». — Как ты? — Знаешь, гораздо лучше. Словно пелена с глаз упала, — признал Эвир. — Твой че… жених в самом деле что-то такое поправил, видно. — Он умеет. — От гордости не лопни, — посоветовал Эвир. — Это не гордость. Это счастье, а от него лопнуть нельзя, только взлететь. — Макушкой потолок не пробей. — Она у меня крепче иной стали. Ладно, раз ты уже в порядке — валите-ка из чужой комнаты. Да, чуть не забыл… Через пару месяцев у меня уйдет Эллэ. — Почему и куда? — В отставку, пузо растить, — рассмеялся Риан. — Даэл после свадьбы расстарался так, что никакие травы не помогли. — Значит, будет девять гвардейцев плюс я в нагрузку. Общее число совпадает с принятым. — Если думаешь, что слова «в нагрузку» относятся только ко мне, то ты многое позабыл. Эвир вопросительно посмотрел на него. — Нагрузка будет тебе, — Риан пакостно ухмыльнулся. Эвиру сразу вспомнилось, как гонял в полной выкладке по горным тропам свою команду злобный Кремень. — Дворцовая стража, ты еще об этом помнишь? — Ничего не знаю, Устав для всех един. — И где тут бегать? За красотками по саду, прыгая через фонтаны? — Места знать надо. В общем, я на тебя прошение подаю. — Подавай, — буркнул Эвир. Значит, через два месяца ждет его ох какая нелегкая жизнь. Волосы, небось, обкорнать прикажет. Заботливо отращиваемую косу было жаль. Но, в конце концов, это всего лишь волосы. Выйдет в отставку — отрастит снова. Седую и до пояса. — А теперь оба свалите куда-нибудь. Аэлиса пришлось вести в его комнату: он пока только мог прижиматься к избраннику и стараться не хлюпать носом от очередной мысли «я просто сплю, и мне это снится». — Умойся, кролик, — Эвир погладил его по голове. В ванной Аэлис позволил себе неслышно пореветь под плеск воды, потом в самом деле умылся, приводя в порядок физиономию. Посмотрелся в маленькое зеркальце и душераздирающе вздохнул: глаза красные, губы накусанные, сам весь несчастный — первостатейный жених! — Завтра повяжем до весны голубые ленты, — сказал Эвир. Аэлис закивал. Он был согласен с Рианом: равный брак для него и Эвира был бы нонсенсом, заставил бы сплетников дворца перемывать кости им обоим, а его еще и пробовать на прочность, которой не было. А так, когда его обручье будет серебряным, а лента — голубой, а не золотой, никому и в голову такое не придет. Подумаешь, чудит аристократ. Брак-обещание еще не вечное супружество. Он не говорил, но и его семья когда-то давно была богата и знатна. Но дед пошел против воли своего отца, женившись на простолюдинке, и был отречен и лишен наследства. С того времени выживали как могли, только родители немного сумели скопить, да его и сестру вот выбрали служить во дворце. Прадеда он иногда видел на праздничных приемах. Высокомерный статный эльф скользил глазами по лицам слуг, то ли не узнавая правнука, то ли не желая признавать в нем свою кровь. Аэлис не думал обижаться, но к нему не подходил никогда. Родители Эвира сына после развода поддерживали, пусть и неохотно. Потому он сейчас в нагрузку к отряду и был выдан — хоть при деле будет, пьяных красоток обхаживать. Денег особенно не давали. Впрочем, по меркам аристократии Эвир был беден, по меркам гвардии богат, по своим собственным ощущениям — еще бы пара сотен золотых не помешала. — Пойдем во дворец отдыха, кролик? Аэлис быстро согласился, потом вспомнил, что сперва стоит отпроситься у старшей горничной, и ушел телепортом ее искать, оставляя Эвира одного, осмысливать только что произошедшее. И гвардеец надеялся, что хотя бы полчаса, пока Аэлис будет искать вечно занятую эльфийку, у него будет. Следовало завтра найти, поблагодарить юного нага и попросить прощения за злые слова и глупые поступки. Если бы не он… Следовало в ближайший выходной Аэлиса познакомиться с его родителями и представить жениха своим. И тут-то накатило осознание всего, что случилось. Эвир рухнул в кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Он все-таки был болен. Теперь здоров… В самом деле здоров — голову не туманило желание немедленно завалить кого угодно в постель и затрахать до потери пульса. Он мог связно соображать. Отлично. Семейная жизнь не затрещит по швам снова. Он отдавал себе отчет, что никакой особенной любви к Аэлису не испытывает. Просто с этим мальчишкой ему тепло. Да и какая может быть любовь после пары ночей? Может быть, позже между ними установится хотя бы дружба, может, потом из нее проклюнется что-то большее. Сейчас он чувствовал только ответственность за создание, безоглядно доверившееся ему. Аэлис вернулся как раз тогда, когда Эвир успокоился. — Меня отпустили. Сказали, что жалование не получу за день. — Ну и Тьма с ним. Идем отдыхать. Надо отдать кролика в умелые руки демона, пусть промнет ему все косточки. Да и самому отдаться. И вообще по полной программе: ванна, массаж, угощения. Весь набор, кроме инкуба. Сексом они займутся потом, в маленькой комнатке Аэлиса. Или в купальне Дворца, но между собой. Было немного странно не желать чего-то или кого-то еще. — Чем помочь? — приветливо спросила эльфийка во Дворце Отдыха. — Всем. У нас обручение. Служители тут же развили бурную деятельность, разделив их, разводя по разным процедурам. Аэлису почему-то было страшно и тоскливо. Сидит тут один, в роскошном бассейне, после великолепнейшего массажа. А Эвира нет и нет. Когда же двери купальни распахнулись, и Эвир ввалился в купальню, он и вовсе потерял дар речи. Гвардейцу безжалостно остригли его роскошные волосы, обрезали так коротко, что были полностью открыты уши. — Но… — Служба требует. А вот тебе бы… Эвир замолк, внимательно рассматривая эльфа в бассейне. По голосу это точно был его кролик. А вот внешность… Такого красавца Эвир сюда точно не приводил. Вроде бы всего-то слегка подстригли волосы, поухаживали за кожей и ногтями. Да и блеклым таким Аэлис уже не выглядел. Раскраснелись губы, на щеках проступил румянец, волосы от воды слегка потемнели, а маски и прочие средства ухода проявили их платиновый отлив. И глаза теперь казались поярче, глубже. — Что-то не так? — встревожился тот. Эвир поспешил присоединиться к своему юному любовнику в воде. — Все так, просто… ты красивый, знаешь? — он обхватил подбородок мальчишки пальцами, медленно наклонился, чтобы попробовать эти яркие губы, с доверчивой готовностью раскрывшиеся навстречу. После секса Аэлис расцвел еще больше. Видимо, поверил, что красив и желанен, а тело отреагировало. Эвир подумал-подумал и решил, что Тьма и Корни с ними, с деньгами, а нареченному стоит купить что-нибудь красивое и яркое. И серьги. Например, скромное серебро с топазами, как раз будет к лицу. — Твои уши просят серьги, — сообщил он. — Я никогда не носил раньше, — Аэлис коснулся девственно-чистых мочек пальцами, смутившись. — Вот и начнешь. Тебе очень пойдет серебро. Когда к вечеру они вернулись во дворец, Аэлис щеголял в новенькой тунике, серебристой, с зеленовато-голубыми узорами на ткани, а в его ушках сверкали небольшими камешками аккуратные серьги. — Ты завел любовницу? Любовника? — сразу накинулась на брата Арла, служившая помощницей третьего садовника и пришедшая, как всегда, требовать чего-то от брата. Эвир ушел в казарму, поужинать, так что защитить жениха не мог. Сперва Аэлис по привычке втянул голову в плечи и виновато сжался, но что-то внутри, поселившееся там или родившееся после предложения Эвира стать супругами, не позволило ему ощутить себя привычно — слабым и беспомощным, неспособным дать отпор. — Это не твое дело, — он вскинул голову. — Как это не мое? Кто она или он? — Тебя это не касается. Почему я должен тебе отчитываться? Арла негодующе на него посмотрела, развернулась и ушла, бросив: — Идиот. Он пожал плечами. Может и идиот, но он постарается больше не быть тряпкой, о которую Арла привыкла вытирать ноги. И вообще, стоит перенести все вещи в комнату во дворце. Ее ведь оставят Аэлису? Или выгонят из-за брака, потому что муж должен обеспечивать? Стоило прояснить вопрос, и он отправился к своей непосредственной начальнице. Не хотелось оставлять это на тот момент, когда к нему, не приведи Великий Лес, придут и скажут выметаться. — Комната твоя, пока ты тут работаешь. В чем затруднения? — И я могу там жить вместе с женихом? — уточнил Аэлис. — Хоть со всей казармой разом. Он вспыхнул, но ничего не сказал. Несомненно, ей уже прекрасно известно, с кем он спит, и какая у Эвира репутация. Ничего, они это преодолеют. Вместе. Эвир с ужина принес Аэлису леденцы. — Риан совсем от счастья свихнулся, всем сует конфеты. — Почему — свихнулся? — Аэлис радостно сунул леденец за щеку. — Десятник Валлен хороший. — Ага. Всегда был таким, за это я его и выбрал. — Вы были любовниками? — удивился Аэлис. — Да, тридцать лет вместе прожили. — Ого. А потом? — Потом я женился. — Не на нем… А почему? Тридцать лет — достаточно большой срок. — Встретил красивую девушку с деньгами. Ну и женился. Надоело торчать на пустой каше с клинком в зубах и урчащим брюхом. Аэлис вздохнул. И промолчал, заглядывая в глаза, не задав вопроса, который так и норовил сорваться с его губ: «А что будет сейчас?». — А теперь он всем конфеты раздает. Спятил. — Он просто счастлив с Витольдом. Эвир пожал плечами. Он не понимал. Счастье? Любовь? Все это так эфемерно и призрачно, что не поддается рациональному мышлению. Лучше уж просто брак, можно сказать, что у него это будет по расчету: он дает Аэлису защиту, а тот ему — спокойную жизнь и комнатку не в казарме на десятку. — У нас будет крепкая семья, кролик. Аэлис кивнул и прижался к нему, обнимая. Трогательно, ласково. — Кроль. А что там с твоей семьей? — Ну, отец работает в лавке писчих принадлежностей, матушка — цветочницей, сестра — помощницей садовника во дворце. — А что ты говорил про то, что сестра у тебя что-то отнимает? — Это у нее с детства привычка — если у меня появляется что-то свое, отнять, даже если ей самой не надо. Глупо, конечно, но я привык отдавать. Теперь буду отвыкать. — Не отдавай, кролик. Все тебе подарено. — Не отдам. Эвир вздохнул в его волосы и очень тихо, почти без голоса, прошептал: — И меня не отдавай…