Состояния

       Стайлз не просто зол - честно говоря, он в настоящем бешенстве, потому что эти долбаные волки сотворили очередную хрень, которую ему придется разгребать. И он просто не представляет, что ему предстоит сделать на этот раз: солгать отцу? Выйти с битой и жалким блефом против стаи отбитых на всю голову альф? Пожертвовать, наконец жизнью ради оборотней, которые срать на него хотели? Как бы там ни было, Стилински знает, что сделает всё, что потребуется, и - Господи - это заставляет его беситься ещё сильнее.        Потому что без вариантов. Потому что Скотти. Потому что Дерек-чтоб-его-Хейл.        Друид сжимает руль и пальцы белеют настолько, что кажется - это оголенная кость просвечивает сквозь тонкую кожу. Стайлз вообще сейчас сплошное воплощение напряженного гнева: чёрные круги под алыми от недосыпа глазами, губы, сжатые в тонкую струну, сбитые костяшки на исхудавших руках, разукрашенных узором кровоподтеков и темно-синих вен.        Стилински не осознает, но даже его ярость направлена на спасение мохнатых задниц: она не такая, как у альфы, горячая, яркая, мешающая думать, нет. Злость Стайлза - обжигающе холодный лед, замораживающий ненужные эмоции и лишние механизмы выживания вроде инстинкта самосохранения. Жить, потеряв свою стаю можно, да, но нахрена она, такая жизнь, нужна, не совсем понятно.        Ярость позволяет не думать, что основная (единственная) его задача - спасти вожака этой кучки клыкастой нечисти, потому что он перенесет потерю любого (прости, Скотти), но только не Дерека. Не сейчас, когда он наконец признал, что умудрился вляпаться в волчару по уши.        След, взятый с помощью очередного магического ритуала и зелья, состав которого он попросил Дитона сохранить в тайне - по запаху было ясно, что юному друиду он не понравится, наконец приводит его на заброшенный склад.        Стайлз вылезает из джипа и лениво идёт к дверям, ехидно улыбаясь в лучших традициях Питера Хейла. Волк наверняка гордился бы им, если не был бы в очередной раз мертв. Стилински напоминает себе Харли Квин - сложно поверить, что это хрупкое создание способно причинить кому-то вред, но он зол и у него есть бита.        Всё кончается быстро: каких-нибудь полчаса и Дерек с волчатами переговариваются в стороне, потирая регенерирующие запястья и не торопясь подходить к своему спасителю.        Стайлз в бешенстве, и стая, в отличие от пришлых волков, знает, чем это грозит. Стилински курит третью сигарету подряд, бросает бычок на асфальт и растирает его подошвой, превращая в шероховатое серое пятно. Потом он садится в джип, игнорируя Скоттово “Бро, ну да, мы облажались” и поворачивается к буравящему его злобным взглядом альфе:        - Мне нахрен не сдались все эти “прости, Стайлз, что мы опять тебе не поверили”. Вы в сотый раз устраиваете себе проблемы, которые почему-то должен решать я, да и плевать. Я впрягусь, не впервой. Но если ещё раз из-за вашего “ты несешь чушь, Стайлз” пострадает мой отец, я окружу ваш дом рябиновым пеплом и доделаю то, что не удалось Кейт. Бывайте.        Провожаемый несколькими недоуменными и одним убийственно злым взглядом, синий джип скрывается за поворотом. Hate me, Do it, and do it again. Waste me, Rape me, my friend.*        Ненависть? Пусть так. Всяко лучше, чем привычное равнодушие и жалость. Стайлз всё ещё в ярости, и, как ни жаль, драка не может этого исправить.Тот кто может, сейчас бежит домой через лес, цепляя когтями кору деревьев, чтобы оставить на них свой след, пометить свою территорию.        И да, он в ярости тоже.