Маг Энергии

      - Пора... в путь, - мановением руки развеяв защитное плетение, вспомнил свою любимую фразу из прошлого.       "Только после этой фразы и моих дальнейших поступков все пошло наперекосяк" - промелькнула в глубине разума мысль, разом обрушившая все мое хорошее настроение в самые глубины Бездны.       Тряхнув головой, не позволяя мрачным мыслям помутнить мой рассудок, воспаряю в облаке своей маны в серо-стальные небеса, предвещающие дождь. И когда только за эти шестнадцать часов погода успела так измениться? Или же погода всегда должна быть столь же изменчивой?       Я это плохо помню. Слишком много десятилетий, возможно больше двух десятков, прошло с тех пор. В моей памяти все прекрасные блики на глади воды, мерцание на солнце льда, шелест листвы, шепот ветра, все это покрылось пылью, обесцветилась. Все мои воспоминания словно разделилась на два типа: черно-белые, покрытые пылью, полуистлевшие, рассказывающие о глупости и огненные, отдающие мерзким привкусом гнили, рисующие черными и красными красками картину одиночества и вины. И теперь этот полный красок прекрасный мир, однако бедный на магию, в который меня пригласил Некто.       - Неведенье... раздражает, - пропустив сквозь ладонь маленькую искру, зародившуюся в моем теле, и высвободив ее в ватные облака, обронил я.       Грустно вздохнув, вернее сымитировав нематериальным телом подобный звук, самую малость погружаюсь глубже в изнанку, подставляя свое тело под слабые, словно обессилевшие потоки безвкусной нейтральной маны этого мира, позволяя им подхватить мое астральное тело и понести его вместе с течением.       Множество десятилетий проведенных в Хаосе и мире, поглощенном им, а после резкий контраст с живым миром сильно ударили по мне. Будь моя воля более хрупкой, я бы или плясал в течении многих дней, или превратился бы в полностью пассивное существо, осев где-нибудь в глубинах какого-нибудь леса и занимаясь исключительно любованием природы. Даже сейчас я чувствую, как в моей груди причудливо переплелись эмоции от ощущения пустоты расколотой души и радости от созерцания жизни. Думаю, в ближайшее время самоконтроль будет моим хлебом и водой, если так можно выражаться по отношению к астральному магу-полудемону, лишенному хоть какой-нибудь связи со своим давно растворенным от взрыва Кристалла Посоха Власти телом.       - Думаю, мне нужна информация, - Раз уж я понимаю, пусть и с небольшими проблемами, язык местных, то мне стоит немного побыть среди них. Для начала покручусь рядом, находясь на половину в изнанке, потом уже буду действовать по обстоятельствам, в зависимости от узнанного.       Так же необходимо испытать те заклинания ранга Адепта, которые черпают Энергию для своей деятельности из окружающей среды. Скажем, Сияние Птиц и Грозовой фронт вполне можно испытать без риска случайно уничтожить селение-другое, а если наскрести побольше маны, то вполне можно испытать и призыв Призрачного Воина. Интересно будет взглянуть, как сработает заклинание, вытягивающее из изнанки сущности, в таких уникальных условиях, когда никого вытянуть теоретически невозможно по причине отсутствия призываемых. Гипноз, учитывая крайнюю податливость энергетики местных, почти гарантированно будет выжигать у жертв мозги, уж это мне спрогнозировать не составляет труда, а последнее известное мне заклинание ранга Мастера, изобретенное мною лично - Последний Поцелуй - просто бесполезно в этом мире. Если я отстрою Башню, то внутри ее стен я теоретически смогу его применить, но зачем мне использовать площадную атаку в узких стенах, если то же Исторжение Сущности, направленное в одно место, растворит за минуту даже Магмадемона, в то время как Последний Поцелуй, в таких же условиях, сожрет в несколько раз больше энергии, а уничтожит противника того же уровня всего лишь в два раза быстрей? Так что все мои заклинания ранга Мастера в ближайшем будущем не представляют для меня никакой ценности. Жаль, что для использования своего сильнейшего заклинания, соответствующего моим знаниям, мне не хватает резерва маны и прочности Ядра... Спустя несколько дней       В не такой уж и просторном деревенском домике, буквально разваливающемся под действием бушующей за хлипкими стенами стихии, ужинала небольшая семья: Муж, выглядящий уже заметно стареющим, но тем не менее выделяющийся словно налитым мощью быка телом, молодая жена, сейчас баюкающая и кормящая хныкающую трехлетнюю девочку, которая судя по виду вскоре должна умереть от некого недуга, скорее всего воспаления легких, шестилетняя старшая сестренка умирающей, сейчас погруженная в свои думы, и старающийся стать как можно более незаметным болезненно худой паренек лет двенадцати.       Краткая белоснежно-синяя вспышка молнии в далеке, осветившая мрачное лицо хозяина семьи, и донесшийся оглушительный, но почему-то кажущийся неправильным грохот молнии ничуть не изменила убийственную атмосферу, царящую в домике. Никто не рисковал встречаться взглядом с полными неприкрытого бешенства глазами мужа, особенно тот, на кого оно была направлено - тот самый щуплый подросток.       - Ты... ты украл эту мерзость и использовал ее, не так ли? - тихо, сдавливая свой гнев, прохрипел мужчина, еле сдерживая свой норов.       - Н... Никто не явился, - пробормотал в ответ старательно отводящий взгляд мальчишка, но в итоге он лишь вызвал бурю эмоций со стороны отца.       - ЛЖЕЦ! - Отвесив сыну сильную оплеуху, оставившую на его щеке кровоточащую от чуть разорвавшейся кожи рану. - ВЫЙДИ И ПОСМОТРИ, ЧТО ТВОРИТСЯ С ПРИРОДОЙ! ИЛИ ЭТО В ПОРЯДКЕ ВЕЩЕЙ?!       Не сдерживаясь, муж вскочил и сильным ударом кулака с правой откинул сына на метр, попутно выбив ему несколько зубов, разбив губу и лишь чудом не сломав нос или челюсть. Откинув в сторону ставшую на защиту брата шестилетнюю дочь, отец прохрустел суставами пальцев и не предвещающим ничего хорошего взглядом буквально въедался в парня, скулящего и схватившегося за болящее лицо. Прошипев: "Ты не мой сын, ты лишь отродье Нечестивого" - он потянулся к тонкой шее сына, но внезапный стук в дверь остановил его.       - Я открою, - тут же вскочила мать, бережно уложив трехлетнюю девочку на скамью и стараясь не смотреть на свою рыдающую старшую дочь и окровавленного единственного сына. Торопливо подойдя к слегка покосившейся двери, она открыла ее и немного допустив в голос грубости сказала. - Кто ты и чего тебе... - с каждым словом звукам все труднее было сорваться с ее уст. Она смотрела прямо в божественно-мудрые белоснежные глаза того, кого можно было бы назвать человеком, если бы не витающая вокруг него едва уловимая аура абсолютного познания. Завороженно проследив, как наглая капля воды падает со слипшейся пряди таких же белых волос и, скатившись словно слеза, исчезает в складчатой небесно-синей мантии, жена еле-еле смогла договорить, -... надобно.       Она была очарована ликом стоявшего перед ним незнакомца, но не как девушка - мужчиной, а как зритель - шедевральной скульптурой неизвестного гениального скульптора. Сама мысль о том, чтобы прикоснуться испачканными в грязи пальцами к этой божественной коже казалось кощунственной, а только зародившаяся идея поддерживать прежний тон - моментально испарилась.       - Приветствую вас, мое имя Ферен, я странствующий монах, ищущий путь к пониманию Бога нашего не в старых церквях и храмах, но в путешествиях по пыльным дорогам и оказании помощи нуждающимся, - уголки тонких губ говорящего чуть дрогнули в скупом намеке на улыбку, а в его тихом мягком голосе закрались некие нотки, которые полностью заглушали свист ветра и дробь дождя за его спиной. - К сожалению, иногда бывают моменты, когда помощи вынужден искать я.       - Чем мы можем вам помочь, сэр, - хмурясь, вставший за плечом женщины мужчина, предварительно прогнавший своего сына, сумел побороть воздействие некой едва ощутимой ауры вокруг незнакомца, так что он сейчас мыслил более здраво, чем его жена. И он сумел с полувзгляда понять, что перед ним кто-то явно не плебейских кровей, о чем говорит не только сама манера выражать свои мысли, но и очень необычное одеяние, явно ни на йоту не намокшее даже в таком сильном ливне.       - Я лишь ищу немного сухого места в эту ненастную погоду, посланную нам Богом, чтобы в тепле и уюте суметь немного передохнуть, - столь же мягко, словно и не замечая ауры настороженности, ответил незнакомец. Впрочем, его последующие слова подтвердили немногие догадки, возникшие в голове крестьянина. - Я не ищу ни поклонения, ни уважения, ни денег, но желаю обнаружить доброту и понимание.       - Поклонения не хочешь, значит, - тихо-тихо пробормотал себе под нос глава семьи, пропуская неожиданного гостя в свой дом. Видя, как жена взяла в руки его верхнюю накидку, которая и казалась наиболее странной, он мягко, но настойчиво (приправив убийственным взглядом), выхватил из ее рук этот элемент одежды, начав тайком ощупывать его, пока этот странный Ферен не видел.       "Невесомая," - не ощутив никакого веса, подумал мужчина. "Невероятно тонкая," - пропустив края сквозь пальцы, признал он. "Эфирная," - с мрачным, упадшим в самые глубины ада осознал глава семьи, поняв, что это не может быть создано руками смертных. Ибо это могла бы быть ткань, но он не увидел ни единого шва, лишь его имитацию, а попытавшись разорвать маленький кусочек у подола, он нечаянным движением взмахнул рукавом, в результате чего уголок накидки самым краем прошелся через огонь свечи, заискрив мельчайшими частицами белых и голубых светлячков, которые, впрочем, тут же погасли. Аккуратнейшим образом, словно опасаясь повредить, он опустил ее на, как ему показалось, самое чистое место в доме, после чего повернулся лицом в сторону о чем-то тихо разговаривающих старшей дочери и матери. Совершенно неожиданно, первая со взволнованным видом подбежала к отцу и, повиснув у него на шее, практически беззвучно прошептала: "Папа, это и есть тот синий с неба, точно тебе говорю, я запомнила!"       Словно вторя ее словам, снаружи совсем неподалеку ударила белоснежная молния, своим грохотом словно поставив вескую точку в ее речи и придав смотрящему прямо на них белоснежными глазами незнакомцу на мгновение устрашающий вид. Все члены семьи зажмурились, ожидая смерти. Но прошла секунда-другая и, ничего не дождавшись, они приоткрыли глаза и с опаской взглянули на немного веселящегося Ферена, сейчас сидящего на лавке и старающегося не потревожить хнычущую во сне трехлетнюю девочку.       - Вот уж не думал, что молнии в лесу способны напугать таких больших дядь и тёть, не в обиду вам будет сказано, хозяева, - не смотря на веселый тон, все каким-то чутьем ощутили, что за этой маской прячется что-то иное. И Оно сейчас находится в глубокой задумчивости. Никто не сомневался, что их детские попытки скрыть свои проверки и перешёптывания не принесли никакого результата. - А уж особенно я не ожидал, что это испугает маленькую леди, что повела себя словно новорожденный котенок.       Казалось бы, он гость, а они хозяева в этом доме. Так почему же все чувства стойко утверждают обратное? Еще больше сумятицы и смятения в умы мужа и жены внесла их непутевая старшая дочь, с полным детского превосходства лицом выпрямившаяся и заявившая:       - А вот и не боюсь! - только они хотели неприметно одернуть ту, как ее поманил к себе пальцем назвавший себя монахом. Бесстрашно подойдя ближе, она упрямо уставилась в его белоснежные глаза. Улыбнувшись уголками губ, Ферен развязал небольшую набедренную сумку, выглядящую на нем несколько чуждо, что висела на его поясе, и достал оттуда небольшую прямоугольную пластинку темно-оранжевого цвета.       - Раз ты такая храбрая, то, может, рискнешь и примешь этот скромный дар из рук очень подозрительного незнакомца? - протянув пластинку девочке, мягко сказал он. Та, ни секунды не сомневаясь, выхватила этот 'подарок' из его бледноватых рук. Недоуменно повертев ее в руках, она состроила вопросительное выражение лица моську. - Аккуратно откуси и рассоси, тебе понравится.       Последовав его совету, девочка обхватила губами уголок пластинки и, аккуратно сжав краешек зубами, отломила. Спустя несколько секунд, когда лакомство начало растворяться в ее рту, она поражённо раскрыла глаза, с шоком уставившись на Ферена. Тот, заметив подобную реакцию, непринужденным тоном произнес:       - Никогда не пробовала меда? - и улыбнулся, когда девочка бодро помотала головой из стороны в сторону. - Тогда съешь половинку и оставь для своей младшей сестренки, ладно? А то посмотри какими глазами она на тебя смотрит.       А меж тем трехлетняя девочка, которую все уже давно мысленно похоронили, с интересом выглядывала из-под стола, стараясь стать как можно более неприметной. Мать семейства, до этого бледная ожидающая, когда он перестанет играть с ними в игры и выскажет свою истинную цель, поражённо выдохнула и, кометой преодолев небольшое расстояние, разделявшее их, нежно схватила недавно больную дочь, начав ощупывать ее, выискивая признаки недуга.       Когда она пробегала мимо Ферена, она совсем не обратила внимание на тусклое, затухающее бело-голубое сияние его левой ладони. ...       - Скажите честно, господин Ферен, вы пришли за Аароном? - неуверенно косясь по сторонам, глухо спросил чересчур перекачанный крестьянин у беловолосого гостя, так и не притронувшегося к той скудной еде, что дала ему домохозяйка. Впрочем, хозяин дома явно уверился в том, что проявление недовольства тем, что их гостеприимством пренебрегают, может стоить им многого. Одно только чудодейственное исцеление младшей дочери полностью затыкает ему рот. Впрочем, не будь Ферен... тем, кем он являлся, то обозлившийся на сына отец со спокойной душой выместил бы свою ярость и на нем.       - С чего вы это взяли? Может, я лишь путник, которого непогода застала врасплох? - поинтересовался Ферен, впрочем ни единым жестом не подтверждая домыслы крестьянина. Если быть точным, то он сюда явился лишь из-за того, что именно отсюда шел остаточный флер долгого нахождения предмета-ретранслятора для призыва кого-то из Хаоса. Ну и заодно он обкатывал возможности напрямую управляемого им из изнанки полуголема-полудуха. Он не чувствовал никаких признаков нахождения в мире хоть чего-то, что могло бы ему даже теоретически навредить. Нет, его конечно же может любой маг развеять рядом с хоть сколь-нибудь крупным Источником Природы или Хаоса, но таких в этом мире просто не наблюдается. Ферен даже поддался паранойе и проследил за всеми хоть относительно крупными потоками маны мира, за их руслами и порогами. Нет никаких признаков влияния извне. А если это не так - то неизвестным Ферен ничего не смог бы противопоставить даже на пике мощи, а чтобы развеять его в нынешнем состоянии мощи Источников Природы не достаточно, а Источники Энергии лишь напитают его силой.       Да и это ощущение игры словами. О, еще в бытность обычным магом Ферен любил играть интонациями и тембром голоса со своими потенциальными противниками, так что вновь вернуться к своему мягко-вежливому стилю общения было приятно.       - Ваша одежда... очень необычная, неестественная, господин, - тщательно подбирая слова, чтобы не скатиться в более простой стиль общения, ответил крестьянин. - Чрезвычайно необычная внешность и эти финтиф... манеры. Моя старшая дочь говорила, что видела, как в день нападения вы парили в небе, она еще сказала что это именно вы взмахом длани исцелили полумертвых и просто раненых. А теперь еще и мою болеющую младшую... ну, то же самое.       - И как ты думаешь, кто я? - немного расфокусировав взгляд, уйдя в раздумья, спросил беловолосый.       - Святой, возможно даже Ангел, - без тени сомнения, но с крупицами смущения и неловкости заявил он.       - ... - а Ферен, услышав ответ, удовлетворенно внес еще один штрих в формирующуюся картину местного мироустройства. Крестьянин, видимо приняв молчание белоглазого за знак к дальнейшим действиям, громко заорал на весь дом, перекрыв даже шум утихающего дождя:       - ААРОН, А НУ ЖИВО ИДИ СЮДА, ПРОКЛЯТЫЙ САТАНИСТ!       - Д-да отец, - тут же спустился с чердака мальчишка, который, встретившись взглядом с крайне знакомыми белоснежными глазами, узрев черты крайне знакомого лика, услышав шелест крайне знакомой мантии, замер на месте, побледнев так, что стал похож на ходячего трупа.       - Уж теперь то с тобой, мерзкое отродье, прикинувшееся моим сыном, разберутся как следует, - прошипел мужчина, впрочем не вызвав никакой реакции от переглядывающихся Ферена и своего сына. Неожиданно, последний бессильно упал на колени, что-то шепча себе под нос и смотря на призванное им существо совершенно беспомощным взглядом.