Хроники Смертельной Битвы. Часть 2. Турнир второй

В тот же день Император решил устроить серьезный разнос Китане и вызвал наглую принцессу Эдении, которая после всех своих художеств даже и не попыталась скрыться и вела себя так, словно ничего не произошло, для серьезной беседы в тронный зал. Китана явилась на аудиенцию с опозданием на полчаса, даже не удосужившись поздороваться с приемным отцом. — Как ты прикажешь понимать твое недавнее поведение? — Император поначалу был настроен весьма решительно, но стоило Китане появиться на пороге, как Шао Кан в душе уже был готов простить непутевую доченьку: глупая девчонка как-никак, да к тому же внешнемирцы в основной своей массе были людьми отнюдь не злопамятными и не склонными постоянно лелеять и вспоминать свои обиды, в особенности если все разрешалось благополучно. — Какое поведение? — нагло улыбалась Китана. — Что я такого сделала, чтобы ты прогневался на меня? Император вкратце изложил принцессе все претензии в подробностях, начиная с милого общения Китаны с Избранными и заканчивая эпизодом с выдвижными клинками. Девушку это, казалось, нисколько не смутило. Напротив, она уже подготовила для Шао Кана очередную сказочку о своих истинных намерениях; за долгие годы общения с Императором она насочиняла их столько, что все писатели мира умерли бы от зависти, узнав о наличии у нее такой буйной фантазии. — Я специально вводила Избранных в заблуждение, чтобы заманить их в Темную Империю, — Китана демонстративно повернулась к Императору спиной. — Насчет клинков в полу я ничего не знала, я случайно положила туда руку, а как отключить механизм, не поняла. Зачем ты позвал меня к себе? Я хочу уйти, — капризно произнесла принцесса и хотела было направиться к двери, но тут в зал шагнул Эсмене. — Я все слышал, — объявил он и обратился к Императору, — позволь, я с ней поговорю как следует, а то тебя, как я вижу, она и в грош не ставит. Шао Кан нерешительно кивнул, про себя думая, что его новый приятель сейчас наверняка выскажет принцессе Эдении все, что о ней думает, но возражать не стал — ему самому не хватало духу устроить приемной дочери хороший разнос. Китана попятилась назад. — Слушай меня внимательно, ты, чудовище, и не смей отворачиваться! — Эсмене схватил Китану за плечи и принялся трясти, как тряпичную куклу. — Прежде всего позволь поучить тебя хорошим манерам. Во-первых, во время беседы нужно смотреть в глаза тому, с кем говоришь, а если тебе срочно надо уйти, следует извиняться! Во-вторых, как ты смеешь в таком тоне разговаривать со своим отцом? — Он мне не отец, — нагло заявила Китана, хотя в глазах ее читался скрытый испуг. — Не отец? Ну да, мне все понятно. Он тебе не отец, он жертва извращенных сексуальных фантазий свихнувшейся идиотки, именующей себя принцессой Эдении. Ты думаешь, я не замечал, как ты тут перед всеми вертишь своими естественными выпуклостями и всех провоцируешь своими речами? И передо мной тоже с тех пор, как я ушел от Рейдена. До того момента я тебе не был нужен. Так вот, слушай меня внимательно: даже если бы ты осталась последней женщиной в мире, я бы с большей охотой натянул гиену или свинью, чем принцессу Эдении. К счастью, у меня с внешностью все нормально, и для меня не составляет проблем найти себе кого-то, поэтому бегать за такой мерзкой избалованной девчонкой, как ты, я не собираюсь. Я не Рейн. Обидно, да? — Ты что себе позволяешь… — Китана выглядела как обиженный ребенок, у которого отобрали конфетку. — А ты что себе позволяешь? Знаешь, я по жизни достаточно насмотрелся на уродов-родителей, которые бросают своих детей в мусорные баки, сдают в приюты, морят голодом, бьют до полусмерти, продают в рабство, принуждают к сожительству, выгоняют из дома! Твой отец всегда заботился о тебе и прощает тебе все! Да ты должна быть до скончания веков благодарна судьбе за то, что у тебя такая семья, равно как и твои соотечественники-эденийцы за то, что у них такой Император! Меня все время удивляло, как он соглашается постоянно кормить такой нищий аграрный сателлит, как твоя родина! Посмотрите на себя, вы же ничего почти не производите, только сидите на шее у куэтанцев и еще качаете права! Тунеядцы, снобы, интриганы, да еще и деретесь хреново. На турнире годны только в качестве массовки, но амбиций у вас почему-то в сорок раз больше, чем у всех остальных. И вообще, не нравится тебе в родительском доме — вали отсюда, тебя никто тут насильно не держит и жить в одном дворце с отцом не заставляет, сама тут сидишь. Родители — враги, да? Слыхал я такое, и не раз, старая песня. Попробуй осознать одну простую истину: никому, кроме своей семьи, ты даром не нужна. Не плюй в колодец, дурища, не пришлось бы напиться! — Ты подлый предатель и хочешь, чтобы я была такой же! — изобразила оскорбленную невинность Китана. — Я предатель? Я не предатель. Я люблю и всегда любил свою родину — Земной Мир. Но посмотри сама, что творится там и что здесь! Ты где-нибудь видела в Темной Империи притоны, попрошаек, нищих, бездомных, неграмотных, умирающих от голода и болезней? Ты где-нибудь видела здесь брошенных детей, наркоманов, извращенцев, безработицу, организованную преступность? Если ты выйдешь в середине ночи на улицу в каком-нибудь куэтанском городе с килограммом золота в сумке, с тобой ничего не случится и ты благополучно вернешься домой. Возможно ли такое в Земном Мире, а? Если в Империи ты забудешь запереть дверь на замок, с твоим имуществом тоже ничего не случится и у тебя не пропадет даже спичка! А там? Я не предатель, я, напротив, как и любой нормальный человек, люблю свою родину и хочу ей блага! Блага и процветания под властью хорошего справедливого правителя, а не жалкого существования, которое она все время влачит под протекторатом Рейдена! После того, как в Храме Света меня шестнадцать лет кормили грязной баландой из нечищеных овощей с корнями, здесь кобальтовые рудники райским курортом покажутся! Там хоть горячая вода была! До сих пор помню, как мы даже в самый лютый холод мылись в речке около Храма, а когда хотели принести воды в ведрах и нагреть ее на огне, наставник возразил, сказав, что мытье в ледяной воде укрепляет душевные и физические силы монаха. На следующий день брат Сянь заболел воспалением легких, а наставник взял палку и погнал его работать — больного, с температурой! Естественно, тот таскал камни для ремонта — то в жару, то в ознобе, а через два дня умер прямо с кирпичом в руке. Все такие скорбные рожи состроили! А ты все жаждешь вернуть себе трон Эдении? Знаешь, это уже на навязчивый бред похоже. Скоро к тебе дух Джеррода начнет являться с требованием всех поубивать. Смотри, контролируй себя, а то доиграешься до сумасшедшего дома и смирительной рубашки. Впрочем, тебе понадобится даже не смирительная рубашка, а отдельная палата с бронированной дверью, титановой решеткой на окне и охраной с автоматами. Император удивленно смотрел на Эсмене. Китана испуганно вжалась в колонну, потрясенная столь гневной речью. Бывший чемпион снова взял ее за плечи и энергично встряхнул. — Смотри на меня и запоминай! Если ты еще раз посмеешь разговаривать с отцом в таком тоне, я тебя собственноручно отлуплю ремнем с пряжкой так, что ты не сможешь две недели ни сидеть, ни стоять — несмотря на твой солидный возраст, ты ведешь себя как капризное избалованное дитя и достойна только хорошей порки! Если же ты еще раз посмеешь отколоть что-то типа того, что ты устроила нам недавно, я поступлю гораздо хуже. Ты знаешь, что я чемпион Смертельной Битвы, и поверь — это звание я получил за мастерство, а не за красивые глазки. Шэнга ты боишься, знаешь, что он сильнее тебя, мне это известно. Так вот, я советую тебе бояться меня гораздо больше, потому что в свое время я разделал Шэнга под орех в абсолютно честном бою. Попробуй еще хоть что-нибудь выкинуть — и я изуродую тебя так, что тебя долго будут вытаскивать с того света лучшие хирурги-травматологи Империи, а потом ты будешь плести свои козни, сидя в инвалидной коляске. Впрочем, даже уже и плести не будешь, потому что у тебя отшибет память и ты превратишься в растение, способное только тупо таращиться в пространство, гадить под себя и пускать слюни. Это я сделать смогу, уж поверь мне. Анатомию я знаю хорошо, боевым искусствам учился долго и прекрасно понимаю, куда и как нужно бить, чтобы превратить тебя в котлету. Усвоила? Пошла вон. Эсмене развернул Китану к выходу и, схватив ее за шиворот, толкнул к двери так, что она с трудом удержалась на ногах. За дверью ее ждали два Темных Священника, которые снова препроводили принцессу под домашний арест в башню. — Боюсь, что она настолько обнаглела, что мне теперь придется тебя от нее защищать, — сказал он Императору. — В этом есть и твоя вина, почему ты так ее распустил? Шао Кан тяжело вздохнул. Нет, пока он не мог рассказать ему о Джайдис… *** После неприятного разговора с Китаной Эсмене отправился в отведенную ему комнату, пытаясь проанализировать ситуацию. Отношение Императора к принцессе казалось ему по меньшей мере странным. Сам экс-чемпион по жизни считал себя человеком довольно обидчивым и, в отличие от своих внешнемирских друзей, весьма злопамятным, но при этом в высшей степени принципиальным. Если кто-то был ему близок, он относился к нему хорошо лишь до тех пор, пока этот человек не совершал что-нибудь из ряда вон; это автоматически переводило бывшего друга в его сознании в разряд врагов или просто неприятных ему людей. Испытывая примерно такое чувство по отношению к Рейдену (Эсмене считал, что мерзкий братец Шао Кана использует всех окружающих самым что ни на есть бессовестным образом, а своему чемпиону, который ему так верил и так на него надеялся, своими безобразными выходками нанес личное оскорбление), про себя он нередко думал, что на месте Императора давно бы обиделся или разозлился и навешал охамевшей приемной доченьке по первое число; бывшего чемпиона очень сильно удивляло такое долготерпение. Не зная истинной причины вечного прощения Китаны, Эсмене пришел к выводу о том, что виной всему чересчур мягкий характер Императора; в его понимании Шао Кан вообще был склонен прощать нерадивым подручным то, за что сам экс-чемпион на его месте сразу бы убил разгильдяя. Размышляя о странностях характера Шао Кана, Эсмене одновременно с наслаждением рассматривал интерьер комнаты. Ему всегда казалось, что куэтанцы обладают великолепным чувством прекрасного. На выкрашенных в мягкий, не раздражающий глаз цвет увядшей розы стенах висели изумительной красоты вышитые и рисованные пейзажи в золоченых рамах; на полу лежали узорчатые бордовые ковры, постель была устлана шелковым покрывалом с вышитыми гладью птицами. Эсмене давно восхищался мастерством куэтанцев и качеством их работы: он еще раз внимательно изучил золотое шитье на покрывале — ни одного неверного стежка! Удивительные люди: как превосходно работают, как аккуратны во всем, каких высот достигли — куда до них прихлебателям Рейдена! Те, похоже, считают нищету, грязь и беспорядок верхом добродетели и праведности. Конечно, умно придумано, чтобы оправдать свою безалаберность и полное нежелание трудиться. Мрачные размышления Эсмене прервал осторожный стук в дверь. — Войдите, — равнодушно бросил экс-чемпион, — не заперто. Кованая бронзовая ручка повернулась, и на пороге появился высокий эдениец с замотанным длинным алым шарфом лицом; почему-то Эсмене сразу бросилось в глаза, что вместо правой кисти у него блестящий хромированный протез, который свободно двигался, словно живая рука. Надо же, у них не только интерьер, но и биотехнологии на высоте! — Здравствуй, — эдениец коротко поклонился. — Ты меня, наверное, не знаешь, мое имя Алдорн. Император просил передать тебе, что он назначает тебя своим премьер-министром. Сегодня по этому случаю в Золотом Зале состоится торжественный ужин. Приходи. Эдениец хотел было уйти, но Эсмене жестом остановил его. — Алдорн, почему именно я? — Это же очевидно, — чуть помедлил Алдорн. — Ты умный, честный, порядочный, хороший друг и надежный человек. А еще ты дал в рожу Рейдену и убил Тьена. Все уже знают. — Спасибо на добром слове, — ответил Эсмене. — Теперь мне примерно понятно, почему Император хочет видеть в кресле премьера именно меня, — сказал он уже сам себе, когда за Алдорном захлопнулась дверь. — Надо же, не побоялся, что я соглашусь. *** Золотой Зал представлял собой красивое просторное помещение с высокими потолками и позолотой на стенах; в нем Император часто устраивал торжественные приемы. На званый ужин по случаю нового назначения собралось много сановников и царедворцев из числа куэтанцев и черных эденийцев, и Эсмене поймал себя на том, что машинально ищет в зале глазами Шэнга; к сожалению, тот при всем желании не смог бы сегодня прийти поздравить экс-чемпиона со значительным повышением в должности. Однако Эсмене был приятно удивлен тем, что его соседом по столу оказался тот самый эдениец с искусственной рукой, который заходил оповестить его о распоряжении Императора — сейчас он был с открытым лицом. — Привет, Алдорн, — поздоровался с ним Эсмене. — Здравствуй, — убитым голосом ответил тот. — Можешь себе представить, мне опять целый вечер рядом с Китаной сидеть придется. Меня и так от нее тошнит! — Китана — та еще гадина, — бросил Эсмене. — Хочешь рациональное предложение? Давай поменяемся местами, уж очень мне хочется поглумиться над этой маленькой мерзавкой. Совсем обнаглела дурища. Может, это я чего не понимаю, но так себя обычно ведут лет в тринадцать, когда гормоны бушуют: папа с мамой — враги, говорят мне — учись, а я не буду, говорят — уберись в комнате, а я им назло не уберусь! Тут же девке уже годков-то многовато, а все туда же! — А Император… Эсмене ободряюще опустил руку на плечо Алдорна. — Поверь, уж мне-то Император точно ничего не сделает. А вот его самого от Китаны защищать однозначно необходимо. — Рядом с Китаной сидит еще и Кали. Это… — Да, я ее знаю. Замечательно умная девушка. Мы знакомы. Заручусь ее поддержкой. Если не секрет — что тебе сделала Китана? — До захвата Эдении я работал на ее недоброй памяти папеньку. Был его советником. Потом понял, что Джеррод по сравнению с Шао Каном — полный урод. Упертый кретин, который ничего не смыслил ни в политике, ни в экономике, развалил всю страну, втянул ее в военный конфликт с соседями, хотя в этой сваре не было абсолютно никакой нужды, издал кучу откровенно антинародных законов, словно думал, что без подручных сам не сдохнет с голоду — короче, чудовище на троне. Китана, естественно, обвинила меня в предательстве. — Как и меня. Вот и устроим ей, чтоб мало не показалось. У меня есть на ее счет масса нехороших подозрений. — Например? — заинтересовался Алдорн. — Ты знал одного товарища по имени Дааран? — Да, мы с ним и Кали долго были в одной команде. Потом он погиб при невыясненных обстоятельствах. Мы решили, что Дааран пытался втереться в доверие к храмовым овощам, но прокололся, и попрошайки его раскусили и убили. Мы нашли его труп неподалеку от Храма Света. — Его укокошила Китана. Я уверен. — Почему? — Я попытался проанализировать ситуацию и… — Подожди. Расскажи мне свою версию развития событий, я ведь ее не знаю. — Дело было так. Ко мне на Торговую заставу приперлась Китана в компании с Кали. — Все верно, Император тогда Кали специально к ней приставил, дабы наша благородная принцесса снова чего не натворила. — Китана рассказала мне про Сущность Эдении, это что-то вроде души этого мира, благодаря которой можно восстановить все разрушенное Шао Каном. Она говорила, что если Сущность попадет в руки Императора, он уничтожит эту штуку, а заодно и Эдению. — Какая еще Сущность? — округлил глаза Алдорн. — Что за бред? — Она сказала мне, что эту фиговину охраняет Дааран. Как ты правильно решил, он действительно втерся в доверие к монахам, изображал изгнанника из Эдении, жил неподалеку от Храма. Когда мы пришли туда вместе с Китаной — она попросила меня пойти к Даарану и вместе с ним перепрятать Сущность, потому что ее жаждет уничтожить Император — я нашел Даарана умирающим. Он все пытался сказать мне что-то про какую-то женщину из Внешнего Мира, но я так в итоге и не понял, кого он имел в виду. Под конец Китана наплела мне, что Шао Кан хотел вытрясти из Даарана Сущность и послал к Храму Ворпакс… — А при чем тут вообще Ворпакс? — Слушай дальше. Шао Кан якобы послал туда Ворпакс, которая запытала Даарана до смерти. Тогда я поверил Китане, потому что был очень молод и наивен. Потом у меня возникло много вопросов. Прежде всего — от пыток на теле остаются весьма характерные следы. Их не было! Вообще! Там даже крови не было! К тому же Храм рядом, ходит много народу — паломники, торговцы, монахи… Пытают-то людей обычно в закрытом подвале, чтоб никто ничего не видел и не слышал. Невозможно пытать кого-либо в таком открытом людном месте. Что-то явно было не так. Моя версия — это дело рук Китаны. Она прикончила Даарана. Наверное, пнула пару раз и нанесла ему, выражаясь официальным языком, несовместимые с жизнью внутренние повреждения, ей еще повезло, что он сразу после моего прихода умер и ничего толком мне не сказал. — Я-то думал, что Дааран в овощегноилище прокололся, а оказывается — на самом деле он прокололся на Китане, — грустно ответил Алдорн. — А что же эта странная Сущность? — Китана дала мне цветок — лиловый, с приятным таким ароматом, чем-то смесь лимона и розы напоминал, и велела посадить в тайном месте и оберегать. Алдорн рассмеялся. — Ха-ха-ха! Цветочки, говоришь? Лиловые? С ароматом лимона и розы? Я умру от смеха! Извини за выражение, но здорово Китана тебе мозг накрутила! Знаешь, что это за цветочки? Это эннаис, хочешь, я тебе в дворцовом саду таких целый мешок надергаю? Засуши и в чай заваривай, мешка на год хватит! Цветочки лиловые! Сущность Эдении, в огороде выпалывать не успеваешь! Она воспользовалась тем, что ты с нашей флорой и фауной незнаком. И как цветочки — у земных насекомых спросом пользуются? Эсмене почувствовал жгучее желание запинать Китану до смерти. — Знаешь, худшие ощущения в жизни я испытывал только один раз: когда Сариллайн случайно наткнулась в Интернете на порнографический сайт с рекламой секс-услуг для озабоченных извращенцев из Европы, а там были фотографии молодых симпатичных монахов из Храма Света. В жизни не забуду! «За две тысячи долларов в сутки исполню любые желания моей развратной кошечки». — Ого! Я думал, Рейден — бог грома, а он на самом деле — владелец публичного дома. Хотя я слышал вещи и похуже — что он не угодивших ему подручных в рабство и на органы продает. Тихо, сюда идет Китана. — Меняемся местами. *** За ужином Император объявил о назначении нового премьер-министра. Все, кроме, естественно, Китаны, дружно зааплодировали; принцесса Эдении с гордым видом и постной физиономией вяло ковырялась в тарелке с супом. Эсмене, стараясь не обращать на Китану внимания, наслаждался великолепными блюдами. Особенно вкусным было первое; не удержавшись, новый премьер-министр во всеуслышанье похвалил наваристую мясную лапшу с овощами. — Должен сказать, что трапеза сегодня на редкость хороша, а суп так просто бесподобен! Повара, который его приготовил, стоит наградить! — Суп сегодня несъедобен, — скроила кислую мину Китана, — а повара за такую стряпню надо повесить. Как будто Император не мог найти лучшего кулинара! Эсмене не выдержал и пнул Китану под столом. — Заткнись, ты как себя ведешь? — Это мерзость, а не суп, — капризным голосом продолжала принцесса. — Из какой дряни его варили? Мясо для супа, видимо, умерло своей смертью, овощи безвкусные, а лапшу сделали из туалетной бумаги! — Слушай, ты, — премьер поднялся с кресла. — Хамить не надо, и портить окружающим настроение тоже не надо. Не нравится — не кушай, но держи язык за зубами. Ты просто капризная избалованная маленькая истеричка, которая ни разу в жизни не сварила ни одного супа, живет на всем готовеньком и еще претензии предъявляет! Когда меня в Храме Света заставляли жрать баланду с тухлыми овощами на бульоне из мышиных хвостиков, я и мечтать о таком супе не мог и был бы счастлив получить хоть полтарелочки! Эсмене окинул взглядом стол. Прямо перед ним стояла большая расписная фарфоровая супница с остатками супа на дне; не очень много, но тарелка бы набралась. Конечно, нехорошо переводить продукты, но все же… Он взял супницу за ручки и аккуратно надел ее Китане на голову. — Ну что, принцесса Эдении, как вам ваша новая корона? Китана с ошарашенным видом сняла супницу с головы. По лицу, волосам и шелковому синему платью принцессы медленно стекал бульон и сползали куски отварного перца и морковки, а на ее ушах, создавая резкий контраст с аметистовыми серьгами, висела лапша. Мика из Братства Тени и ее коллега по ордену генерал Рэйко, сидевшие напротив Китаны, громко хохотали, показывая пальцами на принцессу. Император сидел с ошарашенным видом. Эсмене удовлетворенно улыбался, мысленно жалея о том, что Шэнг не видит эту шикарную сцену. — Я не могу смотреть на позор моей госпожи! — пропищала Кали, закрываясь рукавом; при этом от взора Эсмене не укрылось то, что она давится от хохота. Алдорн сдержанно улыбался; Тарсонис подмигнул премьеру и показал ему большой палец. — Меня еще никогда так не унижали! — истошно завопила Китана и, уронив стул, вылетела из зала. Эсмене проводил ее довольным взглядом и произнес: — Теперь, уважаемые гости, мы выставили вон гадкую капризную девицу и можем продолжить застолье. Он сел на свое место и шепнул Алдорну: — Если мерзкая девка еще раз посмеет предъявлять тебе претензии, дождись удобного момента, пока папаша не видит, и дай ей в лоб. Не позволяй себе хамить. Вместе мы поставим ее на место. Шао Кан промолчал, с удивлением глядя на своего первого министра.