Our innermost feelings

      Когда Илья впервые слышит в свой адрес «малыш», он не может поверить ушам. Даже из уст Соло это звучит чудовищно нелепо, не говоря уже о пигалице Габи, вдвое меньше него. Он даже теряется, не зная, как на это реагировать. То ли огрызнуться, то ли рассмеяться, то ли покрутить пальцем у виска. Но потом как-то незаметно все меняется, и невыносимо пошлое «малыш», которым развязные хлыщи величают своих туповатеньких подружек, звучит приглашением, обещанием, секретным паролем. Этот пароль в ходу не слишком часто, может пройти не одна неделя их обычной работы в команде, связанной лишь заданием, ответственностью и дружеской привязанностью. Но однажды что-то вновь происходит, и в неотличимый от десятка других момент кто-то чуть прикасается сзади и тихо шепчет в ухо: «малыш». И Илья закрывает глаза, пытаясь выровнять вмиг сбившееся дыхание, сжимает до хруста пальцы. Внутри будто скручивается горячий узел и мгновенно проваливается в низ живота. Одно слово, и Илья чуть поводит плечами, будто сбрасывает груз ответственности, с облегчением вверяя его другим. Он молча поднимается и, не оглядываясь, идет в спальню.       Илья постоянно чему-то учится, и этот новый в его расписании предмет преподают весьма искусные учителя. Они строги и терпеливы, они всегда убеждаются, что он твердо выучил очередной урок, прежде чем переходить к следующему. Они мягко, но настойчиво побуждают его брать очередную вершину, учат раскрываться и принимать себя, принимать свои желания, ощущать свое тело и не стыдиться его. Илья учится новым граням терпения и дисциплины, и у него теперь куда лучше выходит обуздание накатывающих приступов ярости, учится выносливости и пластичности, и в его утренней зарядке незаметно для него самого прочно поселяются упражнения на гибкость и растяжку. Илья просто не умеет не быть лучшим учеником.       Закрыв глаза, Илья неподвижно лежит на спине, тело расслаблено, длинные пальцы спокойно касаются покрывала. Его дыхание глубоко и размеренно, и он казался бы безмятежно спящим, если бы не возбужденный, крепко прижатый к животу член.       Тонкие прохладные пальцы нежно ерошат волосы, и Илья открывает глаза. Габи сидит на краю кровати рядом с ним, такая хрупкая, что матрас почти не проминается под ее весом. Илья наклоняет голову, подставляясь под ласкающую руку, трется носом о запястье с бьющейся жилкой, чуть прихватывает губами кончики пальцев. Габи глядит на него со сдержанным, уверенным теплом, улыбка прячется в уголках ее губ, отражается в темных глазах, каштановые волосы мягко сияют в неярком свете прикроватной лампы. Она прекрасна, и Илья любуется ею, не стесняясь откровенного восхищения в своем взгляде.       Соло входит лениво, вальяжно, мимоходом чмокнув Габи в макушку, останавливается в ногах кровати, сунув руки в карманы и чуть покачиваясь с пятки на носок. Он снял пиджак, развязанный галстук висит на шее. Упавшая на лоб волнистая темная прядь, расстегнутый ворот и закатанные до локтей рукава белоснежной сорочки делают Соло моложе и беззаботнее. Илья косится на него, продолжая ласкаться к Габи, и Соло возвращает ему взгляд, а затем идет навстречу.       Соло непринужденно устраивается на свободной половине постели и наблюдает, подперев голову ладонью. Он не касается Ильи ни единым участком ткани или кожи, но излучаемая им аура уверенной, властной силы действует на того поистине магнетически. Дыхание Ильи учащается, он смотрит на Соло расширенными зрачками и непроизвольно облизывает пересыхающие губы.       — Погладь себя. — Хрипловато произносит Соло, и Илья тут же отрывает от покрывала до того плотно прижатые ладони. Медленно проводит по груди, чуть вздрагивая, когда под пальцы попадают затвердевшие соски, с нажимом ведет кругами по поджавшемуся животу. Старательно обходит стороной торчащий член — на это позволения еще не давали. Габи придерживает его запястье, чуть тянет вверх:       — Оближи. — Илья послушно забирает пальцы в рот, сосет по очереди, а затем накрывает влажными подушечками соски. Пальцы словно сами по себе кружат по напрягшимся бугоркам, сжимают, щиплют крепко, до боли, Илья стонет в голос, его бедра дрожат, почти трахая воздух. Продолжая одной рукой терзать соски, другой он тянется вниз, но в последний момент еле удерживается, чтобы не схватить себя и не начать остервенело дрочить. Он ведет ладонью по животу, очерчивая контур прижатого к нему члена, почти касаясь его, но только почти, царапает кожу, безумея от желания, но железно соблюдая запрет.       Соло переглядывается с Габи и будь он проклят, если в ее глазах не то же самое, что и в его — возбуждение, глубокое удовлетворение от хорошо выполненной работы, учительская гордость. Он нашаривает ее пальцы, все еще нежно перебирающие волосы Ильи, и сжимает, чувствуя ответное пожатие. Габи улыбается ему и вновь смотрит на Илью, который все так же тщетно борется с терзающим его желанием.       — Так сильно хочешь, малыш. — Мурлычет она и, едва касаясь, целует его мокрый лоб. — Ну возьми.       Ладонь Ильи тут же вцепляется в перенапряженный каменно-твердый член, сжимает крепко, до боли, движется в бешеном ритме. Он сдавленно стонет, толчками досылая бедра, и уже близко, так близко, так…       — Тсссс. — Шепчет Габи и легонько гладит его висок, вынуждая открыть зажмуренные глаза. — Пока нельзя. Потерпи.       Всхлипнув, Илья замирает, напрягшись всем телом, часто, судорожно дышит через нос. Багровая, влажно блестящая головка торчит из кулака, сжатого до побелевших костяшек.       — Руки, Илья, — напоминает Габи, и когда он медлит, чуть строже повторяет: — Илья.       Он нехотя подчиняется, медленно разжимая сведенные судорогой пальцы.       — Ты такой молодец. — Хвалит Соло, мазнув его ладонью по внутренней стороне бедра. Ноги Ильи тут же разъезжаются в стороны. — Заслужил маленький подарок.       На живот опускается небольшая баночка, Илья понятливо забирает ее в широкую ладонь, одним движением скручивая крышку. Зачерпывает густую, маслянистую массу и запускает руку между ног.       — Медленнее. — Соло тянет его за колено, раскрывая сильнее, и Илья стискивает его кисть свободной рукой, прижимает крепче к себе — так легче терпеть.       Габи грациозно перетекает и укладывается в изножье кровати, почти по-детски покачивая босыми ногами. Она обожает наблюдать, как Илья раскрывает себя своими чертовски длинными пальцами, пока не становится совсем мягким и податливым, не начинает мелко дрожать, не в силах вытерпеть все нарастающее удовольствие.       Соло не меньше нее нравятся такие мгновения, но он предпочитает смотреть при этом Илье в лицо. В постели Илья совсем другой, подчиняясь, он освобождается, перестает стесняться, и его обычно непроницаемое лицо преображается, отражая каждый оттенок испытываемых ощущений. Соло особенно любит тот момент, когда напряжение, сопровождающее первые минуты вторжения, уходит и постепенно сменяется выражением совершенного удивления, пронзительного, какого-то глубоко целомудренного потрясения: «как может быть настолько хорошо?»       Илья размеренно и плавно скользит в себя двумя пальцами, разводит их шире, проворачивает кисть вкруговую, проминая вход со всех сторон. Не сбиваясь с ритма, добавляет третий палец и чуть вздрагивает, задвигая их на всю длину. Распахивает шалые, потемневшие глаза, смотрит на Соло в упор, и тот, не удержавшись, касается поцелуем искусанных губ, выпивая с них быстрые, жаркие выдохи. Илья жадно тянется к нему, не прекращая работать рукой, льнет отчаянно, но Соло вновь отстраняется, успокаивающе сжимая их переплетенные пальцы — ему пока не время терять голову.       — Еще. — Командует Габи, ее глаза блестят, на скулах проступает нежный смуглый румянец. Илья добавляет еще, задыхаясь, ввинчивает все четыре до самых костяшек и замирает, выломившись над постелью. Все тело напряжено до дрожи, на лице смесь боли, наслаждения и глубокой, целеустремленной сосредоточенности.       — Ты такой красивый сейчас, — Соло касается губами мокрого виска, — такой наш. Дыши, Илья.       Илья глубоко вдыхает и медленно расслабляется, вновь опускаясь на постель. Его пальцы чуть подрагивают внутри, пока еще не решаясь двинуться по-настоящему.       Габи, хитро блестя глазами, вдруг подползает ближе и запускает руку под подушку, извлекая оттуда довольно натуралистичную копию члена телесного цвета и весьма впечатляющих размеров. Слегка проводит головкой по губам Ильи, и те доверчиво размыкаются. Он открывает глаза и пару секунд оглядывает дилдо, а потом касается его кончиком языка, поднимая взгляд на Габи.       — Возьми, малыш. — Кивает она, и он берет, плавно и до конца, заученно расслабляя горло, сосет привычно и размеренно, все так же неотрывно глядя в глаза Габи. В ее ответном взгляде несомненная любовь и какая-то почти вечная, почти материнская ласка, и от такой Габи слышать обращение «малыш» — самая естественная вещь в мире. Илья греется в этом тепле, оттаивая душой, вновь наливаясь чуть пригасшим желанием. Его пальцы опять толкаются внутрь в такт движения губ, все смелее и резче, сгибаются, наминая простату. Дыхание вновь срывается, тело плавится от удовольствия, и первые тягучие капли выступают на головке, пачкая кожу живота.       — А теперь вставь себе как следует. — И Илья с готовностью вынимает пальцы и втыкает вместо них дилдо. Разогретая дырка легко раскрывается навстречу, и Илья долбит ее членом с размаху, вгоняет скользкую резину обеими руками. Он почти скулит, содрогаясь всем телом, член пульсирует, готовый выстрелить, и где-то там глубоко внутри уже зреет сокрушительной силы взрыв.       — Стоп, пока достаточно. — Низкий голос Соло не сразу пробивается сквозь рев крови в ушах, но каким-то непостижимым образом тут же обретает статус приказа. Илья разжимает руки и замирает, раскинув колени и мучительно балансируя на грани оргазма. Он задерживает дыхание, готовый кончить от любого касания, слова, чуть ли не от малейшего движения воздуха. В этот миг Илья как никогда ощущает свое тело — оно дрожит от вожделения, пульсирует, требует, плавится в раскаленной добела крови, оно живет. Он живет.       Тонкие девичьи пальчики обводят контур его рта, пробираются внутрь, и когда Илья проходится по ним языком, то с удивлением ощущает горьковатую терпкую влагу. Он смотрит на Габи, на ее задранную юбку и расставленные ноги, и тихо стонет, замечая на ее трусиках мокрое пятно.       — Поцелуй меня. — Она встает на колени над лицом Ильи, и он жадно тянется губами к этому влажному пятнышку, целует его, мнет языком мягкую плоть. Габи хрипло стонет, цепляясь за спинку кровати и сильнее вжимается, трется о ласкающий ее рот. Илья комкает ладонями покрывало, еле удерживаясь, чтобы не стащить с нее трусики и не вставить пальцы в горячую, узкую тесноту. Его член пульсирует и будто бы становится еще тверже, отзываясь на фантазии хозяина. Не в силах справиться с досадной преградой, Илья издает разочарованный стон, но внезапно Соло приходит на помощь — запускает руки Габи под юбку, рвет кружевные тесемки и отбрасывает прочь бесполезную уже тряпку. Илья успевает послать ему благодарный взгляд, а потом как с головой в омут бросается, зарывается лицом в нежные, истекающие соком складки, лижет, прихватывает губами, жадно ввинчивает язык в узкое отверстие. Габи постепенно обмякает, сильнее раздвигая ноги и сползая все ниже. И вскрикивает, почти рычит протяжно, дрожа всем телом. Илья трахает ее языком, упиваясь пряным соком, изредка ловя скупые глотки воздуха, но не в силах оторваться, и сам стонет глухо и требовательно. Когда он нежно смыкает зубы вокруг клитора и прицельно начинает терзать его кончиком языка, Габи вдруг замолкает и замирает в напряженной дрожи, а затем взрывается пронзительным криком наслаждения. Когда она затихает, Илья нежно и благоговейно целует мокрый хохолок волос на ее лобке.       Габи удовлетворенно раскидывается на подушке, сыто потягиваясь, греется в восхищенных мужских взглядах. Соло берет ее ладошку и касается пальцев губами так галантно, словно они, по меньшей мере, на королевском приеме. Габи улыбается в ответ и опускает руку Соло на мокрую макушку Ильи, недвусмысленно намекая. Соло благодарно моргает и склоняется к Илье, перехватывая инициативу.       — Ты такой молодец. — В хриплом голосе Соло желание и неподдельная грубоватая нежность. Он крепко целует в губы, прихватывает зубами, вылизывает жадно, смакуя вкус Габи, но вскоре с неохотой отрывается: — Смотри на меня.       Илья поднимает на него шалые глаза и чуть не задыхается от того, сколько всего понамешано во взгляде Соло, сколько невысказанного, глубоко скрытого прорывается наружу, льется на него широкой волной. Соло гладит костяшками его лицо, проводит пальцем по губам, Илья втягивает его в рот, посасывает, ласкает языком, и лицо Соло на миг искажается, словно от боли.       — Поднимайся! — Резко командует он. — На колени, живо!       Илья перекатывается и садится на пятки посреди кровати, широко раздвинув колени, чтобы не касаться ноющего от долгого возбуждения члена. Чуть вздрагивает, когда основание все еще торчащего из него дилдо упирается в поверхность постели. Соло обходит сзади, стягивая с шеи галстук.       — Руки!       Илья сводит за спиной ладони, и Соло плотно оборачивает его запястья шелковой полосой, перекрещивает концы и вкладывает их в пальцы Ильи.       — Держи.       Илья послушно сжимает кулаки, сильнее натягивая скользкую ткань. Он разгибает локти, отчего плечи выворачиваются назад и спина выпрямляется до хруста, и замирает так, выставляя себя напоказ жадным взглядам. Открытый, покорно ждущий, расслабленный в своем напряжении, свободный в своей несвободе.       Соло долго молчит, ощупывая таким тяжелым взглядом, что он почти ощущается физически, а затем вновь заходит сзади, его пальцы проходятся по застывшим плечам, спускаются к пояснице и слегка хлопают Илью по ягодице.       — Вынь это. — Велит он. Илья приподнимается и, не касаясь руками, одними движениями мышц выталкивает из себя дилдо, в награду получая сдавленный восхищенный выдох.       — Дьявол тебя побери! — Почти стонет Соло и вновь забирается в постель, устраивая голову на коленях Габи. Не раздеваясь, лишь расстегнув ширинку и чуть приспустив брюки, вынимает перевозбужденный, уже влажный ствол, направляя его вертикально вверх.       — Иди сюда! — Илью не надо просить дважды, он уже рядом, перекидывает ногу и седлает Соло, одним движением принимая в себя крепкий член.       — Двигайся, ну! — Соло нетерпеливо вскидывает бедра, берет сильно и жадно, и Илья подхватывает ритм, отвечая с неменьшей силой, неутомимо долбит себя, вздрагивая на каждом толчке. Пальцы Соло вцепляются в его бедра, оставляя синяки, резко дергают на себя, подгоняют, царапают кожу. В попытке без рук удержать равновесие Илья отклоняется назад, и теперь член Соло всей длиной прицельно проезжается по простате. Этого слишком много, слишком долго, слишком остро, и Илья будто плывет в вязком красном тумане, все сильнее затягивает путы на запястьях, из последних сил, как за якорь, цепляясь за это ощущение надежности. Внутри все сводит предоргазменными судорогами, перевозбужденный, истосковавшийся по прикосновениям член нестерпимо ломит, Илья бьется исступленно, скулит, всем существом жаждая долгожданной разрядки, но не решаясь молить о ней.       — Можно, малыш. — Уже отчаявшись, слышит он, наконец, и отпускает себя, взрываясь долгожданным, ослепительным, почти бесконечным оргазмом. Илья кричит громко и долго, срывая голос, сжимается, ловя последние толчки Соло, а затем замирает, утопая в нахлынувшей головокружительной пустоте. Он обессиленно падает вбок, и несколько рук сразу подхватывают его, бережно опуская на постель. Кто-то разгибает его стиснутые пальцы, закостеневшие в железной хватке, растирает царапины от ногтей на ладонях, массирует затекшие плечи. Илья лежит неподвижно, и от мертвого его отличает только медленно успокаивающееся дыхание. Его переворачивают на спину, аккуратно устраивая безвольно повисшие руки. Разминают багровые, горящие огнем кисти, прогоняя боль, целуют следы на запястьях, грея их дыханием.       Сверху опускается мягкий, теплый плед, по бокам греют два прижавшихся тела, Габи мурлычет под нос какую-то песенку, и Илья проваливается в крепкий, спокойный сон, так и не выпустив переплетенные с его собственными пальцы. Ему снятся только хорошие сны.