Спаситель

      Уведомление.       «Хмм, похоже, она снова пришла в себя». Я встаю с дивана, делая финальный глоток кофе, и спускаюсь по лестнице. Мне всегда нравился этот переход от белых стен светлой комнаты до отвратительно серых плит, устилающих все стены, пол и потолок подвала.       Жить на первом этаже гораздо удобней, чем на самой верхушке многоэтажного дома. Жертва может найти окно и попытаться сброситься вниз, а я не успеваю вдоволь насладиться общением с ними до этого момента. Но я учусь на своих ошибках.

***

      Ввожу код… Вдох-выдох. Мы так давно знакомы, к чему все эти нервы? Это же не свидание, да и она у меня далеко не первая.       Противный кислый запах сероводорода и мягкий свет, который бьёт в глаза после практически кромешной тьмы. — Привет, — мой голос звучит уверенным, твёрдым и спокойным. Она медленно поднимает голову, открывает глаза. Её ресницы слиплись. «Оу, дорогая, ну неужели ты снова плакала? Нам ведь так весело вместе, не огорчай меня своими слезами». — Кто ты? — из опухших губ слова вырвались выдохом.       Опять. Пощёчина. Эта сука должна знать кто её хозяин. — Ну же, милая, это я. Я каждый день прихожу к тебе, почему ты не помнишь? — Господи, помогите мне, спасите!       Закрываю её рот, впившись ногтями в щёки, заставив её скривиться. Мне надоело начинать всё с начала. — Вспоминай! — я достаю короткое лезвие, незаметно лежавшее в кармане моих чёрных узких джинс. Никогда не знаешь, когда может понадобиться нож, да? Лондон опасный город. Для нападающих на меня воров этот нож будет неожиданным ходом в драке, а полицейские не смогут заметить самодельную заточку длиной всего в 7 сантиметров. Идеально.       Я убрал руку, несколько мгновений назад остановившую её крик, но в ответ на моё действие повисла тишина.       Прикладываю «кинжал» к скуле, слегка касаясь брови остриём. Она уже не морщится от холода, как было раньше. Иногда я с улыбкой ностальгирую по тем временам: надрывный отчаянный плач по нескольку часов, мольбы и слова «не убивай меня», раздавшиеся тогда эхом в практически абсолютной тишине. Глупышка, я и не собирался.       Небольшая струйка крови стекает по её лицу, зацепившись за локон рыжих волос. — Дэн… — Молодец, я знал, что ты справишься.       Я нежно целую её в лоб и убираю нож, сажусь рядом, прижимая колени к груди. Я довольно высокий, поэтому моя голова находится на уровне её плеча, этого достаточно, чтобы держать зрительный контакт.       Она сидит спокойно, смотрит в пол. В принципе это правильно, ей больше нечего делать. Наверно она погрузилась в мысли о прошлой жизни или просто ждёт моих действий. Но я пришёл сюда не чтобы молчать. И она знает об этом. — Ты слишком правильная, слишком невинная и безобидная. Ты всегда казалась мне идеальной жертвой, ровно с того момента, когда мы впервые встретились. Но ты всё равно не такая, как остальные. Я держу тебя по причине, отличной от предыдущих. Ты знаешь, я никогда не завязывал тебе рот…       Она вздохнула. Девушка ни разу не высказала своё мнение по теме того, что я принуждаю её разговаривать. Несмотря на то, что она находится здесь уже несколько лет, она мало что обо мне знает. Немного обычных фактов, типа имён бывших друзей, возраста и мировоззрений, и истории. Бесконечные истории. — Ты знаешь, что такое стокгольмский синдром? Суть заключается в том, что заложники начинают симпатизировать своим похитителям, оправдывать их, жалеть. Жду ли я сочувствия с твоей стороны? Пожалуй нет, в моей жизни нет сожалений. Кроме одного: мне жаль, что я не сделал всего этого раньше. Вновь никакой реакции. Я бы обиделся, если бы мог. — Ты не особо разговорчива. Боишься сказать лишнего? Это правильно, ведь маски на людях не всегда такие же бутафорские, как моя в день нашего знакомства. Никогда не знаешь, кто скрывается за покровом…       Из-за моей активной жестикуляции ей всё-таки пришлось взглянуть на меня. В её глазах уже не было прежней мольбы о свободе. Я чувствовал всю эмоциональную глубину её суженных зрачков. Столько чувств, но ни одного слова. Всегда ей восхищался. Мне никогда не удавалось держать язык за зубами и, пожалуй, можно сказать, что однажды я об этом пожалел. — Знаешь сколько людей сидело в этой комнате до тебя? Пожалуй, расскажу тебе историю: Томас. Забавный парень лет 20. Он просыпался, целовал свою девушку перед уходом на работу, выплачивал ипотеку и вызывал во мне тошноту своим существованием. Как только ко мне приходило осознание насколько он жалок сразу появлялось головокружение, покалывание на подушечках пальцев. Том был таким глупым и неправильным, а я так хотел ему помочь. Удар за ударом, порезы, пощёчины, ожоги химические и термальные. Тут раньше шкаф стоял со всеми этими принадлежностями, — сказал я, указав на свободное пространство напротив её стула, — но я решил, что нам он не понадобится. Я хотел показать ему, что он жив.       Всё началось без разговоров, не так как у нас, сразу к боли. Знаешь, как почувствовать жизнь? Ты должен ощутить импульс. Ты должен бороться или принять чужую власть, почувствовать пульсацию у себя в висках или согласиться на смерть. Но он уже был мёртв. Сломленный, он лишь плакал и ничего не хотел изменить. Какая жалость.       Ему хватило лишь одного мощного заряда тока. К чему это тело, лишь потребляющее кислород? Он был первым. Он был забавным. Вся эта пена изо рта, крики, искажённые содранным и опухшим горлом. Это было весело.       Я решил попробовать ещё.       Я схватил нож и кинул его, попав прямо между двумя серыми кафельными плитками. У меня всегда были проблемы с агрессией и экспрессивностью, а энергию же нужно куда-то выплёскивать.       Обхватив руками колени и положив на них голову я продолжил. Поза была защитной, но она знала каков я внутри и не придала действию большого значения. — Их было много, знаешь? Больше, чем ты думаешь. Мужчины, предлагавшие любые услуги за свободу, женщины, думавшие что громкими словами они могут изменить ситуацию. Угрозы пусты без их осуществления, а кровью здесь истекали они, а не я. Понять не могу, они настолько глупы или самонадеянны?..       Я на мгновение остановился, задумавшись над собственным вопросом, но вовремя спохватился и продолжил. — Но интересней всего был Фил, — я отвернулся, и начал качаться вперёд-назад. На глаза одного из самых разыскиваемых и загадочных убийц Лондона проступили слёзы, какая омерзительная ирония. — Молодой парень, который считал жизнь крайне радужной. Моей целью было показать всю ту черноту, что он, видимо, тщательно старался не замечать.       Я повернулся к ней с надеждой не увидеть того, что я буквально «чувствовал» своей спиной. Интерес на её лице. Неужели мне действительно придётся продолжить?.. — Но у всех историй есть начало. Мы познакомились в кафе…