"Верни меня..."

      Чонин быстро смекнул, что разнообразие блюд зависит от его покупок. Поэтому вскоре в холодильнике стала появляться рыба, фрукты, куча овощей. Откуда Ким брал деньги — тайна, покрытая мраком.       Он продолжал ходить в университет, вечерами зависал в библиотеке в поисках материала для научной работы. Кенсу понял это так: реферат настолько понравился преподавателю, что он предложил Киму начать исследовательскую деятельность по похожей теме, уверенный в скором ее исполнении. В общем, и о том, что Ким терроризирует библиотеку, и о новости про реферат До узнал от Ифаня. Тот будто специально упоминал такие подробности в разговоре с Чонином, чтобы и «дух» услышал.       К слову, Чонин больше не закатывал истерик. Три дня он не совался на кухню, когда Кенсу готовил, но на четвертый осмелел, сел за стол и начал наблюдать за летающей посудой. Было видно, что он заставляет себя, что ему хочется сбежать, желательно с дикими криками. Но все же он терпел.       Терпел и Кенсу. Напрягает, когда твою спину прожигают взглядом. Но До вскоре привык. Главное, что Ким спокоен. Остальное можно перенести.       Кенсу подпрыгнул, когда на пятый день сонный Чонин первым делом заглянул на кухню и пожелал ему доброго утра. Пожелал. Призраку. Чонин.       — Доброе, — буркнул До в ответ, смущенно дернув себя за челку. Он не слышал ничего в свою сторону с тех пор, как попал к Киму. Приятно.       На этом студент не остановился. Он желал невидимке приятного аппетита, успевая интересоваться: «А ты ешь вообще?», даже спокойной ночи пожелал. Кенсу от всего этого захотелось завизжать в приступе умиления, но он сдержался. Приступ был уж слишком коротким.       На следующий день все повторилось, только после возвращения из университета Чонин начал воодушевленно болтать о прошедшем дне: о том, как его хвалил препод, об Ифане и его соседе Чунмене, о стерве Мэй Ли, которая теперь шипит на Кима, как кошка на собаку. А Кенсу слушал. Слушал внимательно, игнорируя глупую улыбку, которая расползлась на его лице, и подступающие слезы. «О сладостное общение, как мне тебя не хватало».       Был обычный ужин. Ким уплетал очередной кулинарный шедевр, До наблюдал за ним, стоя у раковины. Странно, но и ко всему этому парни полностью привыкли.       — Очень вкусно, — сказал Чонин, набив рот. Кенсу улыбнулся.       — Спасибо. Ты еще мои кексы не пробовал.       Чонин поперхнулся и отбросил телефон, который держал в это время, на столешницу.       — Что опять? — Кенсу обеспокоенно подошел к кашляющему парню.       Стук в телефоне заставил обоих подскочить. Клавиатура сама набрала несколько символов, которые сложились в сказанную Кенсу фразу.       — Серьезно? — До выгнул бровь и встрепенулся, когда его вопрос высветился на сенсорном экране.       — Что за чертовщина? — прохрипел Чонин, наконец восстановив дыхание. Он осторожно взял телефон в руки.       — Обидно вообще-то, — надулся Кенсу, а Ким едва не выронил аппарат снова.       — Это телефон? — неверяще изумился Ким.       — Это я, — До взял со стола вилку и помахал ею перед парнем.       — Вилка?       — Кенсу, придурок! — обозлился До, с силой припечатав столовый прибор в столешницу. Чонин даже отшатнулся. Кажется, реакция «мимими, добро, зефирки» исчерпала себя. Усмирив ярость, Кенсу подошел к графину, налил воды и, вспомнив, что жажду не утолит, представился: — До Кенсу. Парень, который кормит тебя.       — Не девушка, — облегченный выдох… Чонин выпрямился, переводя взгляд с парящего стакана на экран телефона. Может, не заметил?       — Что за реакция? — Кенсу перекосило. Не лучшее начало первого настоящего разговора.       «Молчи, Ким, знаешь ведь, что нужно молчать!» — голос в голове паниковал.       — Ну, я, вообще-то, не совсем по девочкам.       «Идиот».       До выронил стакан. Стекло со звоном разлетелось по полу, больно царапнув ноги обоих, а вода лизнула прохладой.       — Осторожней…       — Фу. — Ким осекся, приковав взгляд к экрану. — Ужас, гадость! Как так можно? Твои дружки такие же? Вы развлекаться каждый день уходите? Понятно, почему ты такой замученный…       Договорить ему не дал громкий удар ладони по столешнице, звякнула вилка. Кенсу пораженно замолчал. Чонин поднялся, наугад вперившись в воздух взглядом, и быстро покинул кухню. Хлопнула входная дверь.       — Истеричка, — брезгливо поморщился До, убирая в раковину опустошенные тарелки. — Истеричка, — повторил он тише, опершись ладонями о раковину. Пусть Чонин не знал, но смотрел он прямо в глаза Кенсу. Этот полный боли и преданных надежд взгляд… Кенсу давно такого не видел. С тех времен, когда его подростком отдали в детский дом. Он часто смотрел в зеркало и натыкался на другого себя — преданного и всеми покинутого.       Молодец, До. Стольких усилий стоило расположить студента к себе, привыкнуть самому. Ему даже на миг показалось, что Чонин начал относиться к «призраку» как к другу. Но… Но Кенсу был несправедлив к Чонину, он понял. Подумаешь, немного не той ориентации. Человек-то ведь хороший, какое дело Кенсу, кто кого любит? Осталось дождаться Кима. Но кто его знает, вернется ли тот сегодня.       Когда входная дверь открылась, было уже около полуночи. На пороге возник все тот же вымотанный Чонин, но уже без искорки в глазах.       — Вернулся? — Ким покосился на зажегшийся экран и промолчал. Кенсу не осуждал его за это, он бы сам уперто молчал после подобного.       Чонин повесил пальто, поставил на полочку кроссовки и, зайдя в гостиную, упал лицом на диван, все еще сжимая в руке телефон. До неловко помялся в дверном проеме, но все же прошел и сел на пол напротив Кима. Он смотрел куда угодно, только не на черную макушку, пальцы беспокойно теребили штанину, а на языке вертелись, ища выход, нужные слова. Но Кенсу ведь упертый осел.       — Ты хотя бы ел? Или снова глотал свои витамины? — напечаталось на экране. Ким несколько секунд никак не реагировал, потом поднес телефон к подушке, приподнял голову и снова зарылся лицом в наволочку.       Кенсу разозлился. Он понимал, что виноват сам, но безразличия не стерпел. Чонин со вскриком подскочил, когда ему на голову упала книга. Совершенно не больно, просто несправедливо.       — Что ты творишь? — Ким подскочил, швырнув в темноту подушку. Та прошла сквозь тело Кенсу, и До впервые захотел ощутить физическую боль. Что угодно, лишь бы не чувствовать это противное терзание в душе.       — Слушай, прости меня. Понимаю, такое вот так запросто простить нельзя, но… не знаю, что на меня тогда нашло. Устои общества, понимаешь? — До нервно жестикулировал руками. — Не так-то просто парню принять факт, что он внезапно живет с геем. Ты хороший студент. Неряшливый и безразличный к своему здоровью, но хороший. Не знаю, можно ли нас назвать друзьями, но я бы хотел себе такого друга. Не гея, в смысле, а… Да читай же ты! — вспылил Кенсу, не зная, как лучше выразить мысли. Как бы снова не наговорить лишнего.       Чонин упрямо игнорировал щелкающий телефон. Ровно до тех пор, пока подлетевшая подушка не толкнула его в сторону горящего экрана. Он вчитывался в слова, и складка между бровями постепенно разглаживалась.       — Я понял, — выдохнул он наконец. — Все одинаково реагируют, я думал, что научился сдерживать злость, но, как видишь, не получилось, — Чонин замолчал, но после минутной тишины продолжил: — Если честно, — Кенсу встрепенулся: пусть говорит хоть что-то, лишь бы не заставлял его объясняться, — я не совсем гей. Просто девушки меня не привлекают. А парни… был только один. Влюбился в него, пытался сблизиться, но он уже встречался с девушкой, — Чонин потупил взгляд, откинувшись на спинку дивана, и усмехнулся: — Кажется, я асексуален.       — Ничего смешного, — выпалил Кенсу прежде, чем успел подумать. Но слова застыли на экране. Прочитав их, Ким снова усмехнулся. Плечо лизнул холодок. До, сев рядом, неосторожно коснулся парня, не зная, как задать вопрос. — Почему тебе не нравятся девушки?       Чонин молчал около минуты. Затем рассказал, что в детстве его старшая сестра переспала с отцом, а несколько лет спустя какая-то старшеклассница пыталась насильно залезть Киму в штаны. Это настолько напугало школьника, что он враз потерял к девушкам всякий интерес.       — Они страшные, — Чонин зябко поежился.       Несколько минут никто из парней не смел заговорить. Кенсу было трудно представить весь ужас ребенка-Кима, а Чонин был смущен: он никому еще не рассказывал эту историю.       — Извини, — экран зажегся настолько внезапно, что Чонин отпрянул к другому концу дивана. — Ты слишком пугливый, знаешь? — посмеялся Кенсу, и рядом с текстом возник смайлик.       — Знаю, — улыбнулся в ответ Ким. — Спасибо, — его взгляд стал теплее, он наугад посмотрел в сторону, откуда несло холодом, — спасибо, что выслушал. Не успел Кенсу отшутиться, чтобы разбавить серьезность момента, как Чонин продолжил:       — Я думал, ты уйдешь.       И в его словах было столько одиночества и невысказанной благодарности, что Кенсу решил: даже если бы он смог, то не оставил бы Чонина. Этот ребенок нуждается в нем, в До Кенсу. Может, До был послан ему, чтобы изменить жизнь к лучшему.       — Не надейся, — фыркнул он, чтобы хоть что-то ответить. — Ты ж загнешься без меня.       Чонин рассмеялся. Так открыто, так по-детски весело. Взрослый осколок спрятанного счастья.       — А если серьезно? — успокоившись, студент повернул голову в сторону холодка. И не прогадал. Кенсу отвел взгляд.       — Я заложник, — немного подумав, ответил До. — Твоя квартира не выпускает меня.       — Почему? — Ким встрепенулся.       Кенсу пожал плечами, запоздало сообразив:       — Не знаю. Я здесь намного дольше, чем ты думаешь.       Чонин на несколько секунд задержал взгляд на пустом месте, после чего отвернулся, подперев подбородок руками.       — Кем ты был до?       По руке Кима скользнул холод. Кенсу в молчании поднялся и запрыгнул на подоконник. Шторка едва колыхнулась, за окном в домах гасли огоньки. Конечно, всем взрослым уже пора спать.       — Может, я могу что-то для тебя узнать?       До вздрогнул. А ведь это идея. Чонин может найти Лухана или Минсока, а те обязательно что-нибудь придумают. Но… Кенсу тоскливо посмотрел на студента, в ожидании ответа держащего телефон. В этом случае придется оставить Кима. Память услужливо подкинула картинку бледного парня со впалыми щеками и лихорадочным румянцем, поглощающего витамины и энергетики. Нельзя. Пока возвращаться нельзя. Теперь Кенсу в ответе за жизнь Чонина.       — Не получится, — Чонин сощурился от внезапного света на экране, — я ничего о себе не помню.       Пусть. Так будет проще.       — Жаль, — вздохнул Ким, искренне расстроившись. Кенсу тихо посмеялся.       — Ложись спать.       — Завтра выходной, — насупился студент, совсем по-детски выпятив губу. И рассмеялся, когда в него прилетела еще одна подушка, примирительно поднимая руки. — Ладно, ладно, мамочка. Спокойной ночи.       — Балбес, — хмыкнул До.       — Я все вижу, — Ким помаячил в воздухе телефоном.       Вымотанный Чонин заснул быстро.       «Не знаю, где ты был, но больше так не делай», — подумал Кенсу, едва сдержав готовые вырваться слова. Слишком неловко, слишком неправильно. Не нужно Киму знать об этом. Кенсу еще не разобрался в себе и не принял его окончательно. Впрочем, разве он куда-то спешит?