"Верни меня..."

      Кенсу вышвырнуло из раздумий. На сковороде подгорал завтрак, из крана текла вода, а кружка в руках была все еще грязной. Это уже четвертый раз со вчерашнего вечера, когда он вот так внезапно стопорится, а, очнувшись, с удивлением обнаруживает, что прошло полчаса или даже больше. Кенсу посмотрел на часы. Шесть минут. И что он делал эти шесть минут?       Кенсу подпрыгнул, когда по квартире разнесся грохот. Будто все соседи разом решили снести стены. Но нет, кто-то просто пытался сорвать входную дверь с петель. Так вот, что его привело в себя. И не только его.       Из зала донеслось недовольное ворчание, и под третью волну грохота, от которого тряслась даже посуда, в коридор выплыл взъерошенный Чонин. Интересно, на каком это языке он ругается?       — Чонин? — с опаской позвал Кенсу, усмотрев в руке студента телефон.       — Все нормально, — устало вздохнул Ким, даже не взглянув на дисплей, и потянулся к замку. — Это просто…       — Живой! — с наигранным облегчением крикнуло нечто огромное, впечатавшее несчастную дверь в стену.       Чонин не успел пропустить гостя в квартиру, как был захвачен в объятия. В, судя по предсмертным хрипам, медвежьи.       — Ифань… пусти…       Кенсу, отлетевший в целях самозащиты к стене, осоловело уставился на влетевшего парня. Высоченный, под два метра тощеватый блондин-вешалка: белая рубашка облегала широченные плечи, но колыхалась в районе пояса. И это — Ифань? Почему-то Кенсу представлял его более мужественным и серьезным, что ли.       А громкий голос продолжал вещать:       — Ты смотри, как устроился, даже мух нет.       Ифань отпустил полузадушенного Чонина и прошел в квартиру, осматриваясь как в музее. Ким согнулся пополам, восстанавливая дыхание. О, если бы взглядом можно было убивать.       — Держись, — излишне серьезно шепнул Кенсу и сразу зашелся в ехидном смехе. Ну не было ему жалко Чонина, ну что поделать?       — Слушай, а неплохо, очень даже неплохо, — присвистнул Ифань, добравшись до зала. Он упал на диван, вальяжно закинув ногу на ногу. Кенсу скривился от притворной боли: вот диван — жалко, ни в чем же не виноват, бедненький.       Чонин тем временем закрыл дверь и присоединился к другу. Блаженно откинутая на спинку голова должна была показать высшую степень усталости Кима. Не прокатило.       — Похвально, — Ифань одобряюще покивал, продолжая осматривать комнату с видом, будто оценивает новый кабинет начальника. Причем начальник — он сам. — Теперь окончательно верю в твоего призрака, ты бы скорее умер, чем прибрался.       Ким издал саркастичный смех и собрался что-то сказать.       — Подожди, — Ифань внезапно выпрямился, выставив в сторону друга палец, и принюхался. — Что-то горит.       Воцарилось молчание. Молчание для Кима и Ифаня.       — Твою мать!       Кенсу хватило пары секунд, чтобы влететь на кухню, выключить плиту и сунуть сковороду под все еще льющуюся воду. И только До хотел облегченно выдохнуть, как под оглушительное шипение в проеме появились удивленные студенты. На лице Кима почти сразу отразилась вина и досада, а вот Ифань сиял, как начищенный Кенсу кафель в ванной.       — Чува-ак, — восхищенно протянул блондин, подходя к раковине. Он выжидающе уставился на сковороду, словно из пахучего пара вот-вот должен появиться джинн. — Так ты об этом говорил?       Чонин кивнул сквозь дрему, устало развалившись на столе. Выходной же, ну.       — Его зовут Ке…       — Его? — мгновенно перебил Ифань. — Как жаль, как жаль. Ты держись, друг. Не представляю, как тебе живется с соседом.       Ким предупреждающе вскинулся. Но жест был проигнорирован.       — Зачем пришел? — сказал он прежде, чем Ифань продолжил.       — И что это мне нельзя знать? — сощурился Кенсу, однако привычного щелканья в телефоне не услышал. Чонин наконец-то нашел беззвучный режим?       Ифань зловеще улыбнулся. Отчего-то Кенсу показалось, что тот еще продолжит начатую тему.       — Собирайся, пожиратель энергетиков, Унхек устраивает вечеринку.       — Давно не употребляю, не надо мне тут, — пробурчал Чонин, совсем не заинтересовавшись новостью.       — Ты не понял, — вздохнул Ифань и даже развел руками. Опрокинув неосмотрительно оставленную пачку риса. Белые зерна тихим шелестом рассыпались по тумбе, зазвенели в раковине и на полу, превратив относительный порядок в кошмар.       — Спокойно, Кен, — на выдохе произнес До. Однако к ложке все-таки потянулся. Надо же чем-то запустить в нерасторопного гостя. Только пальцы прошли сквозь металл. Да и сквозь тумбу тоже.       Ух ты, как интересно.       — Ухожу, ухожу, — Ифань примирительно поднял руки под испепеляющий взгляд друга и покинул кухню.       Проследив, чтобы гость скрылся в зале, Чонин обреченно выдохнул, лениво взъерошив волосы.       — Прости, я уберу.       — Нет уж, знаю я тебя, — набралось на телефоне. Нет, звук включен. — По его милости, — Кенсу поднял-таки ложку и указал на проем, — я не могу ничего взять.       — Ты о чем? — озадачился Чонин.       — Потом расскажу. Тебя ждут.       Ким напоследок бросил извиняющийся взгляд. На этот раз промазал.       — С кем болтал? — услышал Кенсу заинтересованное ифаневское. И почти мгновенно предостерегающие шиканья и просьбу говорить тише. Интересно, Чонин настолько наивный, что решил, будто Кенсу заткнет уши? У него, вообще-то, обе руки рисом заняты. Для протокола.       А по факту До прошел в зал, устроившись в углу у шкафа. Давай, Ифань, оправдай ожидания.       — Ну и, как, не выгнал соседа?       Умница.       — Как видишь, — ответил Ким, вторя приглушенному голосу.       — И почему же? — с Ифаня внезапно спала игривость. Понимает, демон, что может разрушить теплые отношения. Кенсу тоже понимает, но… Ох уж это любопытство.       Чонин уселся на диван с ногами, обхватив руками колени. На недавно заспанном лице отразилось раздумье, Кенсу даже напрягся в ожидании.       — Не могу, он привязан к квартире.       — А если бы мог?       Снова молчание.       — Не знаю. Он невидим, поэтому его будто и нет.       Внутри Кенсу словно что-то оборвалось. Вот, значит, как…       Ким тем временем продолжал:       — Не мешается, не лезет с наставлениями…       — Зато содержит квартиру и тебя, как какая-то домработница, — закончил за него Ифань. Чонин вздрогнул и повернул голову в сторону друга. — Он тоже человек, Чон, — вздохнул блондин, — и когда-нибудь ему надоест прислуживать тебе.       Чонин хотел что-то возразить, но вместо этого уткнулся лицом в колени.       — Может хватит? Ты не король, они не слуги…       — Знаю! — перебил его Ким, сжав кулаки. Ифань вздохнул и поднялся под молящий о помощи взгляд.       — Прекращай. Этот парень тебе явно не враг.       — Знаю, — чуть тише повторил Чонин, отворачиваясь.       — Тогда кто? Кем он для тебя стал, ну?       И хотя ответ висел в воздухе, Ким промолчал, показательно не глядя на друга.       Разговор был окончен. Ифань молча ушел, а Чонин так и не встал с дивана. Кенсу неверяще смотрел на него. Неужели Ким мог сказать то, что сказал? Неужели Кенсу настолько ошибся в нем?       На минуту квартиру обволокла вязкая тишина. Может Киму, который так и не поменял позы, она казалась уютной, а вот Кенсу стало противно.       Чонин крупно вздрогнул от щелканья телефона.       — Домработница, значит?       Кенсу поднялся и покинул зал, бросив ненавидящий взгляд на Кима. Тот вскинулся и забегал напуганным взглядом по воздуху, а на лице отразилась… вина? Нет, у него явно не может быть такой эмоции. Это не Чонин наивный, а он — Кенсу. Но куда он мог уйти? Квартира предательски не выпускала, пусть не было ни желания, ни сил теперь находиться рядом с Кимом.       — Кенсу, — вскочив на ноги и наугад отойдя в коридор, позвал Чонин. Даже дрожь в голосе научился подделывать, похвально. — Ты…       — Не должен был это слышать? — вспылил До, расхаживая по коридору. — Конечно, я ведь всего лишь призрак, которого заперли в этой гребанной квартире. Меня нет, у тебя здесь полтергейст, беги за специалистом.       — Кен… — жалостливо протянул Чонин, но даже не знал, куда смотреть. Он растерянно шарил взглядом по воздуху в ожидании знака. Только вот Кенсу не спешил себя выказывать.       — Удобная из меня домработница, правда? — До продолжал, стараясь не обращать на парня внимание. — Перед глазами не маячит, под ногами не мешается. Чонин пошатнулся, грузно опершись на стену. На лице отразилась такая скорбь, что Кенсу едва не сдался.       — Каким идиотом нужно было быть, чтобы верить тебе? «Чонин такой несчастный, он пропадет без меня.» А какую историю-то придумал, браво!       — Прекрати, — сдавленно взмолился Ким.       Сейчас он меньше всего напоминал взрослого человека. Обычный мальчишка перед ругающейся матерью. Только полностью осознающий свою вину.       — Что, скажешь, что не это имел в виду? — раздраженно выпалил Кенсу, наконец останавливаясь и смотря на Чонина в упор. — Конечно, ведь почти на шепот перешел…       — Кенсу. — Твердый окрик заставил замолчать. Ким медленно поднял взгляд и показательно спрятал руку с телефоном за спину. — Выслушай меня. Пожалуйста, — последнее слово произнесено с нажимом, не терпящим возражений. До сложил руки на груди и отошел к противоположной стене, безразлично скользя по бледному лицу взглядом. Надо же, как переволновался, ну-ну.       — Я ненавижу соседей, — Ким зажмурился, едва выдавив из себя слова.       — Эгоистичные, лживые, жестокие… — он сильнее хмурился, продолжая шептать оскорбления. — Всегда уверенные в своей правоте, знающие, что лучше для тебя. — С каждым словом он все сильнее сжимал кулаки. Еще немного, и пластиковый корпус телефона треснет.       — Что ты несешь? — Фыркнул Кенсу. Пустые оправдания только злили. Чонин выглядит слишком несчастным, но стоит ли верить?       — Соседи, — усмехнулся Ким, не обращая внимание на щелканья. — Это не делай, здесь не ходи, то не бери, уступи ноутбук, терпи вечеринку, одолжи денег, уйди на ночь. Постоянные претензии, упреки, насмешки…       — Хреновые соседи тебе попадались, — хмыкнул Кенсу, равнодушно смотря куда-то сквозь дверной проем. — Я одного понять не могу, ты на забитого ботаника не похож, откуда тогда все эти заскоки? Сначала говоришь, что терпеть не можешь девушек, теперь соседей. Ты в психушке не содержался, нет?       Чонин застыл с неотрывным взглядом, правда все же смотрел в сторону от невидимого Кенсу. Он медленно достал телефон из-за спины, поднял экран к лицу, вчитался в строки, после чего горько усмехнулся:       — Иногда детские дома бывают хуже любой психушки.       На лице Кенсу проскользнуло мимолетное удивление, сердце забилось вдвое медленней, но в голове кто-то настойчиво шептал, что это ложь. И Кенсу не поверил. Желание накричать улетучилось, ровно как и мольба сердца выяснить все до конца. До молча проскользнул в зал, забрался с ногами на подоконник и заткнул уши. Он слышал, как обеспокоенный молчанием Ким звал его, как хлопали дверцы шкафа, как Чонин молил о чем-то. Но с каждой минутой звуки становились все глуше, сливаясь в бесконечный гул тишины.       Кенсу уснул.