"Верни меня..."

      Также, как возвращение в жизнь Кенсу запахов и вкусов, внезапно нахлынули разрозненные мысли. Спать на подоконнике – неудобное занятие. Стоило только заикнуться об этом, как сообразительный Чонин незамедлительно полез в шкаф за матрасом. За прошедшие часы Ким вообще несказанно поражал: то яблоко подсунет и будет сидеть напротив, завороженно наблюдая, как оно кусочек за кусочком растворяется с громким хрустом, то протянет свою рубашку с просьбой надеть (Кенсу не признается, что постоянно таскает одежду Кима из шкафа, но раз хозяин сам расщедрился, то грех отказывать), а потом будет с открытым ртом проводить рукой по воздуху в месте, где эта рубашка растворилась. То есть через тело Кенсу. После чего с не меньшим удивлением примет снятую и вновь появившуюся тряпицу.       Чонин и без этого сегодня шокировал. Память услужливо подкинула до сих пор яркую картинку студента, в блаженной неге прикрывшего глаза, с закушенной губой и в мокрой футболке. Кенсу раскраснелся и накрыл голову выделенным одеялом. Пусть его не видно, пусть вокруг едва растворяемая фонарями темнота, но до сих пор создавалось впечатление, что Кенсу был замечен за постыдным подглядыванием, пусть и непреднамеренным, что прямо сейчас Чонин неприязненно смотрит на него с высоты дивана. До осторожно приоткрыл лицо и столкнулся с блестящими в темноте глазами наблюдающего за ним Чонина. Судорожно вдохнув, Кенсу юркнул обратно.       Так близко Ким не был с инцидента с рефератом. Всего какие-то тридцать жалких сантиметров разделяют их лица.       - Кенсу? – парень вздрогнул от осторожного шепота. – Ты здесь?       - Да, - буркнул он, кутаясь в одеяло сильнее.       Чонин попытался скрыть облегченный выдох при вспышке экрана, но Кенсу научился слышать тишайшие звуки, пока ставил студента на ноги. В груди щекочуще дрогнуло сердце, за что До его поругал. Это что еще за реакции такие?       - Представляешь, одеяло тоже исчезло, - Чонин улыбнулся и перевернулся на спину, устремляя взгляд на отсветы фонарей на потолке. Настала очередь Кенсу облегченно выдыхать, после чего он безбоязненно выглянул.       Оба замолчали. И только сейчас за гулом собственных мыслей они расслышали гудение города за окном, тихое дребезжание компрессора холодильника, тиканье настенных часов, неумолимо показывающих полночь. Кенсу с замиранием прислушивался к ровному дыханию Чонина. Уснул?       - Знаешь, - До резко отвернулся, поймав себя на наблюдении. Нет-нет-нет, он не готов! Сейчас Чонин упрекнет его в подглядывании, пристыдит и заснет, а Кенсу придется оправдываться, а потом всю ночь ворочаться, зная, что Ким не прочитал его объяснений. Но парень снова был непредсказуем: - Спасибо.       Как? И все?       - За что? – не понял Кенсу, заинтересованно повернувшись обратно.       - Никогда не думал, что с кем-то будет так приятно уживаться.       Чонин округлил глаза, закусил губу и натянул одеяло выше. Но, стоп, это Кенсу должен так реагировать! А он сел, озадаченно глядя на собеседника в упор, и не знал, что ответить. В кои то веки даже его саркастичная половина шокировано молчит.       Видимо, До молчал слишком долго. Чонин расценил темноту по-своему и, потупив взгляд, накрылся с головой и отвернулся.       - А я, - Кенсу заметил, как крупно вздрогнул Ким от вспыхнувшего света, - никогда не думал, что о ком-то будет так приятно заботиться.       И, пока не наговорил еще чего-нибудь лишнего, юркнул под одеяло, повернулся спиной к дивану и сжался. Молчи, Чонин, только молчи!       Чонин молчал. Зашелестело одеяло, заскрипели старые пружины, и Кенсу явственно ощутил пронизывающий взгляд где-то между лопаток. Минута, на протяжении которой Ким не шевелился, тянулась до безобразия долго. Но потом усталость взяла свое.       Кенсу прислушивался около часа к дыханию парня, пока наконец тот не заснул. До остался наедине с разрывающими голову мыслями. Все его существо вопило: беги! Ноги в руки и не оглядывайся! И плевать всему этому было на плен комнаты, на абсурдность, несмотря на каплю здравомыслия.       Всю жизнь Кенсу старался избегать людей, подобных Киму. Таких неправильных и беззащитных одновременно. Беспомощных, тех, к кому быстро привязываешься. Недоориентация была самой существенной причиной внутренней паники, но, страшно признать, До совсем не обращал на нее внимание. А это пугало еще больше. Мысли, оказывается, постепенно становились неправильными, чувства – неприемлемыми, да и сам Кенсу – другим. Абсолютно другим.       Часы показали три. «Ведьмин час», - неуловимо прошептал все тот же въедливый голос в голове.       До был слишком занят. Куда делась его язвительность? Когда исчезла трезвая оценка ситуации? Вся жизнь студента-хулигана перевернулась на 420 градусов с момента…       - Ведьмин час, - прошептал ошеломленный Кенсу. Что-то, тщательно спрятанное в его памяти, скользило противным слизнем и никак не хотело попадаться на глаза, отвлекаемое загоревшимся светом телефона. Хулиган. Парни. Минсок. Живот Минсока? До перевернулся на живот, положив подбородок на скрещенные запястья, и отчаянно напряг память. Ну же, разгадка близко… Живот? Кофта? Не кофта… Под кофтой… Книга. – Рукопись! – Кенсу вскочил на ноги.       Как тогда, с несправедливо отвергнутым рефератом Чонина, перед глазами До проносились картинки его последнего дня в универе. Старая рукопись прабабушки Минсока, часы корпения над расшифровкой и треклятая последняя строчка, которую невозможно было не прочитать. Теперь все встало на места. Жаль, он не помнит текста, даже близко. Память снова кто-то насильно отключил, да еще и посмеялся на прощание.       Почему же Кенсу раньше этого всего не вспомнил. Ведь вот оно – решение его проблемы. В прабабкином труде наверняка должны быть ответы. Должны. Пусть парни их не увидят, но он, Кенсу, может. Как в случае с этой пресловутой последней строчкой.       До мерил шагами зал. Скинутое одеяло вновь проявилось, но теперь ни оно, ни пробирающий ночной холод – ничто не занимало Кенсу. Даже настроение поднялось. Осталось дождаться утра, а пока парень с улыбкой надежды посмотрел в окно на затихший в предвкушении первых жаворонков-работяг город. Нет, До Кенсу так просто не сдается.       Парень снова заснул на подоконнике, правда теперь пробуждение было не из приятных – мало того, что наконец-то дрожало от холода тело, так и переполошенный вторым видимым одеялом Чонин подскочил ни свет ни заря и с криками бросился рыскать по квартире. Наивный. В общем, показавшись ему летающей подушкой, Кенсу приказал доспать положенные в воскресенье три часа, а сам едва ли не вприпрыжку отправился на кухню. Пусть ночь он почти не спал, зато энергия била ключом.       Потому что наконец-то нашелся выход и средство. Кенсу не может покинуть квартиру, зато у него есть Чонин...       «Как-то двусмысленно…» - парень даже прыгать перестал и смущенно почесал переносицу, останавливаясь в коридоре.       В общем, Чонин-то гулять может. Он найдет Лухана, тот заберет из общаги рукопись и передаст Киму, после чего Кенсу сможет прочитать ее от корки до последней исписанной страницы.       Снова воодушевленный До вплыл на кухню, поставил на огонь сковороду, быстро нашел и смешал необходимые для теста ингредиенты и, как в былые беззаботные времена, с наслаждением налил первую порцию в раскаленную посудину. Пора порадовать Чонина блинчиками. Задобрить то бишь.       Он едва дождался, когда студент проснется, нетерпеливо ерзал на стуле, пока Ким умывался. А тот как назло не торопился, вместо привычных четырех проторчав в ванной все семь минут. Но вот он прошаркал на кухню, плюхнулся за стол, и, пока растирал все еще сонное лицо, Кенсу загремел тарелками, поставив перед Кимом гору блинов, варенье, мед, конфеты, даже две кружки с чаем.       Чонин недоуменно посмотрел на это сладкое великолепие, нехарактерное для обычного воскресенья.       - Что за повод? – Кенсу не успел ничего сказать, когда Ким вскинул руку с ворчливым: - Секунду. – Торопливо скрылся в комнате и тут же вернулся, усаживаясь обратно. На стол лег забытый телефон.       - Чонин…ни… - До заломил пальцы, ощущая жар на щеках.       Парень вскинул бровь:       - Даже так?       - У меня есть просьба.       - Я уже понял, - Ким свернул первый блин, замялся, думая, во что обмакнуть, и в итоге запихнул в рот без ничего.       - Когда ты спросил, помню ли я себя до того, как попал к тебе. – Чонин не донес до варенья второй блин, пораженно взирая то на телефон, то на предполагаемое лицо Кенсу, который выдавал себя игрой с ложкой. – Так вот я помню. Тогда было страшно отвечать, но теперь... Ты можешь мне помочь.       Студент отодвинул все тарелки, заинтересованно приблизившись к До.       - Ты смотришь мне в лоб, - буркнул смущенный Кенсу.       Парень тут же скорректировал недочет. Вот теперь было по-настоящему неловко. Ну почему ему приспичило убраться в ванной именно вчера?..       До выдохнул. В конце концов, когда он успел стать такой тряпкой?       - Я учусь в Академии культуры, последний курс, кстати. На соседней от нее улице стоит общежитие. Найди там Лухана, Ким Минсока или Ким Чондэ.       Чонин шепотом повторил имена, запоминая.       - Пусть они принесут тебе ту самую книгу.       - Какую?       - Просто так и скажи: ту самую. Парни поймут. – Кенсу видел, как выражение заинтересованности на лице Кима сменилось легкой обидой, и вздохнул: - Из-за нее я исчез.       Брови Чонина полезли вверх, глаза забегали, и наконец все эмоции сменились решимостью. Не холодной и беспристрастной, а горящей.       - Я все понял, - он поднялся, так и оставив второй сложенный блин на тарелке, твердым шагом ушел в комнату, Кенсу засеменил следом. – Не волнуйся, - прозвучало из недр шкафа, в котором рылся студент, - думаю, управлюсь быстро. – Он сбросил майку, в которой спал, натянул желтую водолазку, шорты сменил на темные джинсы. – Сейчас только девять, все нормальные студенты спят.       - Они не нормальные, - хохотнул Кенсу и, пользуясь отсутствием телефона, добавил: - Ты тоже.       Нежность в голосе, как назло, не убиралась.       На выходе из квартиры Ким бросил через плечо:       - Ни о чем не волнуйся.       И ушел, оставив До в звенящей тишине.       - Лишь бы все получилось, - прошептал Кенсу, обхватив плечи ледяными дрожащими пальцами.