"Верни меня..."

      Кенсу встретил Чонина радостным приветствием, но радость тут же сменилась ужасом. Ким в прямом смысле вполз внутрь, телом закрыл дверь и не встал. Надо же, оказывается, он отличный марафонец. Только вот можно он немножечко сдохнет? Прямо здесь и сейчас. Сил не было даже на то, чтобы поднять телефон, где До наверняка забрасывал его обеспокоенными вопросами. Даже часовой отдых у дверей подъезда не помог.       Кенсу проклинал свою неспособность дотрагиваться до Чонина. Почему так долго? Что произошло???       — Скажи хоть что-нибудь!       Ким продолжал хрипло дышать, глаза то и дело закрывались, тело мелко дрожало, одежда была испорчена, разило грязью, травой и потом. Кенсу слетал на кухню и вернулся с тремя стаканами воды. Чонин с помощью До осушил их все, еще немного посидел в тепле и, улыбнувшись, дрожащими руками достал из-под распахнутого пальто заветную книгу.       — Ура? — прохрипел он, роняя обессилившие ладони на холодный живот, когда Кенсу забрал рукопись. Мда, неделя в кровати обеспечена.       Вот она, проклятая. Несомненно — она: коричневая потертая обложка, желтоватые листы с темными разводами, скачущий почерк. Он ждал ее.       А теперь пусть она подождет его.       Положив книгу на стол в комнате, Кенсу включил в ванной душ, приготовил чистую одежду, расправил застеленный диван, принес Чонину найденные когда-то за шкафом костыли и ушел на кухню. За окном тускнело, часы упорно показывали половину шестого. Помочь Киму он сейчас может только согревающим ужином и лекарствами. Чертова книга, сколько из-за нее проблем.       Чонин, щурясь от света из комнат, собрал остатки сил, кое-как поднялся и проковылял на костылях в ванную. Надо же, он про них не вспоминал со старшей школы, а тут взяли и пригодились. Уверенный в чистоте кабинки, Ким плюхнулся на колени, подставляя лицо согревающим струям. Стянутая одежда кучкой валялась возле стиральной машины.       Хватит с него подвигов. На ближайшие пару лет. Ну или пока Кенсу не попросит.       Чонин улыбнулся. Почти полтора месяца назад он и представить не мог, что будет совершать подобные безрассудства. Все, что его волновало, это успешное закрытие семестра, наличие маломальской еды в холодильнике и сон. А теперь вот. Кенсу.       И все же он идиот.       В дверь тихо постучали. Чонин открыл глаза, прогоняя сонную негу. Вода продолжала литься сверху, все мышцы нещадно ныли, в горле начинало першить. Интересно, сколько он вот так просидел?       — Выхожу, — и голос словно прокуренный. Замечательная пробежка.       До кухни он добрался уже без костылей. На столе его ждал ароматный стейк, горячий бульон, чай с лимоном, вазочка с медом, горсть таблеток и бутылек сиропа. В животе призывно заурчало, но горло твердило категорическое «нет».       «Да пошло ты!» — решил Чонин и с аппетитом накинулся на еду. И пусть ему казалось, что он глотает гвозди, зато как вкусно!       Кенсу принес в мокрой чониновой футболке телефон и ушел в ванную. Ким глянул на экран. Семь вечера. Поздновато для ужина, а завтра еще и на пары. В качестве напоминания о хреновости ситуации ногу пронзила судорога.       — Я умру, — простонал Чонин, складываясь пополам.       До запустил стиральную машину и вернулся к парню, вставая у плиты и наливая порцию себе.       Рукопись теперь у него, впереди вся ночь, а потом еще две недели на поиск ответов. Пусть он уже написал все необходимые работы, но преподам показаться стоило. Да и друзьям. Интересно, что за прием устроила безбашенная четверка Чонину, раз он вернулся в таком состоянии?       — Приятного аппетита, — с насмешкой пожелал До. От сердца отлегло, буквально полтора часа назад Ким был похож на труп.       — И тебе, — пробубнили с набитым ртом в ответ.       Поток дальнейших размышлений прервал громкий шум со стороны стола, а за ним - шипящие стоны и ругательства. Кенсу развернулся, не донеся второй половник до тарелки.       Чонин стоял на дрожащих ногах, опираясь на стол, и ошарашенно смотрел поверх парящей тарелки.       — Чонин?       Глаз Кима дернулся.       — Я… Кенсу, я слышу тебя, — трепетный шепот. — Я тебя слышу.       Это так свет падает, или на глаза Чонина действительно навернулись слезы?       — Так вот какой у тебя голос, — студент сел на место, усмехнувшись. — Не ожидал. Такой низкий… — он лукаво посмотрел на то место, где должна быть голова Кенсу. — Поставь, уронишь.       Кенсу отмер и, от греха подальше, поставил тарелку в раковину. Пальцы дрожали, тело отказывалось слушаться, руки похолодели.       — Ты правда?..       — Слышу, — кивнул Чонин, дожевывая стейк.       — В голове не укладывается…       Кенсу явно било в лихорадке. Таблетки, где нужные таблетки? О, мазь.       Чонин, хлебая бульон, с интересом наблюдал, как аптечку одна за другой покидают пачки с препаратами. Горло постепенно отходило, живот и поясница согрелись, но плед бы не помешал. Просьбу он озвучил, и До, немного помедлив, убежал в комнату.       Дождавшись, пока тюбик скроется за поворотом, Ким отодвинул тарелку и, уронив лицо на запястья, отвернулся к окну. Темнота улицы и свет лампы позволили увидеть отражение лохматого краснеющего парня, старательно отводящего блестящие глаза. Господи, даже голос — и тот идеальный.       Кенсу вернулся быстро, но к тому моменту Чонин успел обуздать эмоции. Частично, конечно, но остальное можно списать на начало болезни.       — И все-таки, — судя по голосу, До тоже совладал с собой, — что случилось?       Покончив с ужином, парни переместились в комнату. Чонин, укутавшись в плед и потягивая согревающий чай, забрался с ногами на диван и в красках рассказал о своих приключениях. Если бы он мог, то увидел, как побледнел Су. У того появилось стойкое ощущение надвигающихся проблем. Приятно, конечно, что его друзья так сильно волнуются, но, кажется, Лухан уже готов идти на крайности. Как, впрочем, и Чонин.       Впервые за последние недели Кенсу открыто смеялся, не замечая, как Ким заслушивается, пряча скромную улыбку за полупустым стаканом. Впервые Чонин говорил с таким энтузиазмом. Присутствие соседа стало как никогда ощутимым, но теперь его это не угнетало.       Усталость неумолимо накатывала. Кенсу предлагал лечь спать, но Ким отказывался. Согласился только перевернуться на живот, с горем пополам негнущимися руками намазал согревающей мазью, которую нашел Су, поясницу. До сидел в ужасно неидеальной позе «лотоса» на матрасе, отводя взгляд все то время, пока пальцы растирали полупрозрачную субстанцию по коже. Так некстати вспомнился случай в душевой…       — Ты, — До задержал дыхание и отвернулся, лишь бы не столкнуться взглядами, — очень устал?       Слишком много потрясений для последних двух дней, с него хватит. Да и с Чонина тоже.       Но Кенсу не успел ответить категоричное «Да»:       — В тот день, когда… — Чонин замялся, но все же продолжил: — когда Ифань заходил…       О-о-о, этого парня невозможно забыть. Да и день тоже…       — Чонин, — видимо, вышло недостаточно строго, Ким только смешно надулся, — ты робот? Если завтра не встанешь — сам виноват.       — Ты обещал рассказать, почему исчезло осязание, — пробубнил парень, опуская глаза в пол.       — Не обещал, — улыбнулся Кенсу. Вот как ему такому отказать? — но расскажу.       Вплоть до первых солнечных лучей Кенсу, зарывшись в одеяло, наконец делился со студентом наболевшей беспомощностью и неожиданными радостями. Чонина интересовало буквально все: от ощущений до мыслей. Он даже слез на пол, хотя смысла в этом лично Кенсу не видел (правда на полметра все-таки отполз). До все говорил и говорил, а Ким то и дело поднимал глаза в сторону голоса с абсолютно разными эмоциями от восторга до обиды и печали. Под конец парни без сил заснули, оставшись на полу.       Пары Чонин все-таки проспал. Но расстраивался только первые две минуты. Потом, услышав сонный голос, дернул себя за челку, отвернулся к дивану и пробурчал в ответ:       — Доброе.       Странный он.       Жизнь пошла своим чередом. Теперь Ким ориентировался не только по парящим предметам. На ноги он встал уже к вечеру, выслушивая по телефону гневную триаду Ифаня по поводу своего отсутствия.       Кенсу пролистал всю рукопись, но последнюю запись, которая сделала его нематериальным, не нашел. Страница была вырвана.         — Говоришь, потом строчка появилась? — До кивнул. — Значит, она могла не успеть записать что-то еще…       Остальные записи не имели с нужной ничего общего. Бедный Чонин места себе не находил, пытался успокоить, обещал облазить все библиотеки в городе. Кенсу отмалчивался, то и дело утопая в раздумьях. Вспомнить бы хоть строчку или общий смысл…       Потом шла совместная готовка, разборы чониновых залежей лекций и бесконечные разговоры в любую свободную минуту. Бессмысленные и философские, истории и шутки, монологи и споры. Оба упивались таким привычным действом.       А через три дня в их дверь постучали.