Сколько Поттеров нужно, чтобы спасти мир?

      — Нимфадора? — опешила Нарцисса, увидев племянницу в своей столовой. — Что ты здесь делаешь?       — Пришла в гости, — пожала плечами девушка, которая сидела за столом и поглощала обожаемые волшебницей авокадо, заедая фисташковым мороженым, также обожаемым Нарциссой. — Но если ты еще раз назовешь меня Нимфадорой — я уйду.       — Ну хорошо, — недоуменно согласилась женщина. — И все же как ты здесь оказалась?       — Через камин. Белла сказала мне пароль.       — Белла? Зачем?       Тонкс тяжело вздохнула. А потом еще раз вздохнула. Бросила на авокадо полный сожаления взгляд и отодвинула тарелку в сторону.       — Белла просила меня с вами поговорить. Рассказать кое-что. Ей стало известно, чем я занималась во время войны. — Нарцисса заметила, что на руках племянницы надеты тонкие светлые перчатки, слишком изящные, а потому нелепые.       — Какое отношение это имеет ко мне? — не поняла Нарцисса, присаживаясь рядом.       Она, пожалуй, даже была рада визиту. В последние дни Люциус был занят делами в Министерстве, а она потихоньку сходила с ума.       — Она рассказала мне, что вы уверены, что со дня на день отправитесь в прошлое и приметесь сжигать воспитанников интерната, в котором работали. — У женщины перехватило дыхание от возмущения.       Но прежде, чем она успела высказать все, что думает о непомерной болтливости своей сестры, с которой по секрету поделилась переживаниями, Тонкс подняла руку.       — Нет, не злитесь на нее. В этом была необходимость. А еще вам нужно меня выслушать. Но сначала — успокоиться. В вашем положении это плохая затея.       Нарцисса посмотрела на племянницу с подозрением, потом вздохнула. Она была на пятом месяце беременности. Ее копия, которую она встречала в интернате, была примерно на этом сроке, насколько женщина могла судить. И ее уже долгое время не отпускало ощущение, что вот-вот должно случиться что-то страшное.       — Говори, — попросила она, и Тонкс с трудом поднялась из-за стола.       С трудом — потому что и сама, как с изумлением поняла Нарцисса, была беременна.       — Уже совсем скоро, — с теплой улыбкой сказала девушка, упираясь ладонью в поясницу. — Теперь думайте. Первое и самое главное: все дети, которые должны были находиться в интернате, в порядке.       — Как?..       — Я расскажу. Но все по порядку. Второе: я маг-метаморф, о чем вы прекрасно осведомлены. А теперь третье: хозяин особняка, в котором располагался интернат, — мой супруг и отец этого ребенка. Пока все хорошо? — Нарцисса медленно кивнула. — Хорошо. Тогда факт четвертый: чтобы следить за ходом операции и по мере сил ее корректировать… — Тонкс махнула рукой. — Короче говоря, чтобы детки не устроили кипиш, там была я. Либо в облике одного из детей, либо одной из воспитательниц. Например, в вашем. — Женщина снова медленно кивнула, осмысливая услышанное. — Проблема состоит в том, что для метаморфа, чтобы облик оставался стабильным, нужно не просто изобразить кого-то — надо почувствовать себя этим человеком. И это здорово давит на психику. Иногда я даже опасалась, что схожу с ума. Да и постоянное соседство с этими детьми… — Она вздохнула и улыбнулась. — Вот и все.       — Нет, подожди. — Нарцисса потерла бровь и нахмурилась. — Как все это возможно? Как ты проникла в интернат? И как потом забрала оттуда детей? И потом, они же… О Мерлин, они же просто расползались на какие-то склизкие черные лоскуты, они же даже не дети были…       — Нет, вы только не нервничайте, — взволнованно попросила Тонкс, присаживаясь обратно. — Это уже совершенно неважные подробности, к тому же весьма неприятные. Главное — теперь вы знаете, что не безумны.       Нарцисса рассмеялась.       — Неужели ты думаешь, что после твоих слов я просто отпущу тебя? — спросила она, чувствуя, как страшное напряжение понемногу отпускает ее.       То, что девушка не смотрела на нее, как на сумасшедшую, а кроме того, кажется, имела ответы на ее вопросы, заставило Нарциссу воспрянуть духом впервые с того момента, как они с Люциусом сбежали.       — Ладно. Наш Обет молчать о подробностях был завязан на смерть Волдеморта, так что я могу рассказать, — подумав, согласилась девушка. — Но вы должны понимать, что это действительно тяжело.       — Рассказывай.       — Ну хорошо. — Тонкс задумалась. — Начну с того, что кое-кто знал, что именно планирует Волдеморт.       — Люциус?       — Нет. Вообще-то это был Дольф. Официально в войне победил Орден Феникса, — продолжала она, — но это скорее его личная победа.       — Я знаю. Лорд пал от его заклинания.       — Не только. Он много чего сделал, в том числе помог организовать операцию с интернатом. Особняк, который он занял, официально не имел хозяев и находился в распоряжении Министерства. Поэтому вашему мужу было не сложно добиться, чтобы его передали для нужд интерната. Но Элльзора — так зовут моего мужа — магия особняка признала, так как он был ближайшим родственником последних хозяев. Не знаю, откуда Дольф узнал про Элльзора и о том, что нам все удастся. Он до сих пор очень скрытен.       — Особняк признал своего хозяина, и что было дальше? Вы заключили брак? Только ради того, чтобы ты могла попасть в интернат?       — Речь шла о более чем сотне малышей. Конечно, мы на это пошли. Точнее, дело было не совсем так. На Элльзора надавил Дольф. На меня — Аластор Грюм. Все из-за того, что к тому времени ваш муж только-только начал заниматься особняком и о том, что должно произойти, мы знали только со слов Дольфа, а верили ему немногие. И все-таки мы заключили брак.       — Магический?       — По всем правилам, — подтвердила девушка. — Обряд, клятвы, первая брачная ночь. — Она усмехнулась. — Моего новоиспеченного мужа страшно раздражала необходимость участвовать в этом балагане, как он называл нашу операцию, так что Дольф постоянно над ним стоял, едва ли свечку не держал.       — А ты? — с неожиданно проснувшимся сочувствием поинтересовалась Нарцисса.       Тонкс пожала плечами.       — Это я сейчас, конечно, так легко об этом говорю. Было сложно, тем более что я была влюблена… Собственно, до сих пор влюблена в другого. А когда я узнала, что беременна… — Она сделала неопределенный жест. — Неважно. Не так уж плохо все закончилось. Как только я стала полноправной хозяйкой особняка, Элля, ко всеобщей радости, отпустили на все четыре стороны, а мы стали готовиться к следующему этапу. О нем я знаю только с чужих слов, потому что близко меня не подпускали.       По тому, как девушка поджала губы, Нарцисса поняла, что сейчас последуют те самые неприятные подробности.       — Билл, я имею в виду старшего Уизли, — талантливый некромант. В Ордене об этом знают почти все. И когда мы думали о том, как спасти детей, Дольф предложил подменить их големами.       — Что? — опешила женщина.       — Ага, — подтвердила Тонкс и сморщила нос. — И моей задачей было продержаться как можно дольше, чтобы никто ничего не заподозрил. Это казалось невыполнимым, но на деле получилось не так уж и плохо. Куколки вышли что надо, а эльфы, которые, как вы понимаете, подчинялись мне, помогали провести воспитателей. Подмешивали одурманивающие зелья в еду, лгали и покрывали наш обман. Правда, выходило все равно не идеально, поэтому я внушала преподавателям под чужими личинами, что Волдеморту о всяких странностях нельзя сообщать ни в коем случае.       — Ним… Тонкс, подожди. Сотня качественных големов — и все контролировались одним человеком? Это невозможно!       Девушка вздохнула.       — Мы называли их големами. Но на самом деле, — она замялась, — в их основе была не глина или что-то подобное, а настоящие человеческие кости. Детские.       Нарцисса не моргая смотрела на племянницу, которая прикрыла глаза ладонью.       — Так было проще придать им нужный вид и проще контролировать, — глухо проговорила она. — Поэтому кое-кто из Ордена воровал кости с маггловских кладбищ. Это помогло еще и тогда, когда пришлось устроить пожар — из-за обгоревших костей Волдеморт не смог обвинить в пожаре светлых.       — Почему пришлось устроить пожар? — спросила Нарцисса, все еще чувствуя отвратительный холодок внутри из-за последнего признания девушки.       — По многим причинам. Во-первых, големы выходили из-под контроля. Просто разваливались, один за другим. Вы этого не помните, но однажды мне пришлось стереть вам память из-за этого. Вы меня застукали, когда я относила одного такого в парк, чтобы спрятать. Простите за это.       — Ничего. Что еще?       — Я была на шестом месяце, вот что. Это не мешало изменять облик, но трансфигурировать живот было невозможно, а беременный Константин явно произвел бы фурор. А вы, да и прочие воспитатели, обращали на него слишком много внимания, чтобы я могла просто исчезнуть, как это было с некоторыми другими детьми.       — Значит, Константин…       — Да. В этом облике Дольф доставил меня в интернат в самый первый вечер. Дело в том, что пусть в самом особняке мне и удавалось игнорировать некоторые заклинания, но все же пробиться в него снаружи, не потревожив всех наложенных Волдемортом чар, было невозможно. — Тонкс грустно улыбнулось. — У меня на самом деле начинала ехать крыша. Когда я была им, я действительно чувствовала себя ребенком и боялась, что однажды мне просто не удастся изменить облик. Похоже на раздвоение личности. Очень страшно, — тихо закончила девушка.       Нарцисса молчала, разглядывая ее. Ей так много нужно было уточнить, но сейчас в голову не приходило ни одного вразумительного вопроса. Она снова и снова прокручивала в голове объяснения племянницы, понемногу осознавая произошедшее.       — Значит, все остались живы? — наконец спросила она.       — Да. Детей спрятали, в основном в Хогвартсе. Их родители все знали, и большая их часть согласилась помочь нам. К ним доставляли куклу, они позволяли пожирателям похитить ее, а после этого отдавали свои воспоминания кому-нибудь из Ордена, а тот слабеньким Обливиэйтом подчищал все следы, чтобы об операции нельзя было узнать с помощью легилименции. Так память можно будет вернуть абсолютно безопасно. Те, кто не захотел на это пойти, покинули страну, и в их домах пожирателей ждали подставные люди. А сейчас почти все вернулись в Британию.       Нарцисса, чуть более бледная, чем обычно, снова молча кивнула.       — Мне правда жаль, что пришлось вас так напугать, — расстроенно проговорила Тонкс.       — Ты спасла меня от расправы Лорда, — возразила женщина. — И моего мужа. Если бы не твое предупреждение, мы не успели бы все подготовить.       — Вы же все-таки родня, — с неловкой улыбкой сказала девушка. — И Константину вы очень нравились.       Нарцисса рассмеялась, слегка истерично, ощущая невообразимое облегчение. Теперь она чувствовала, что все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО закончилось. Тонкс поднялась из-за стола.       — Если у меня родится сын, — негромко сказала она, — я назову его Константином. Ремус посчитает, что я окончательно спятила.       — Неужели этот оборотень остался с тобой? — удивленно спросила женщина, и в ее голосе, как ни странно, Тонкс не почувствовала презрения.       Она шла в этот дом только по просьбе Беллатрисы, которая поймала ее в гостях у матери, и мучила проникновенными разговорами до тех пор, пока не получила твердое обещание поговорить с Нарциссой. Но то, что одна из ее тетушек внезапно переквалифицировалась из убийцы и садистки во вполне адекватного и, кажется, местами чересчур мягкосердечного человека, не означало, что и вторая сестра ее матери должна стать более приятной в общении. На суде над старшими Малфоями она была сама кротость, но Тонкс понимала, что эти люди готовы изобразить что угодно, чтобы получить оправдание. Впрочем, в том, что она останется на свободе, не сомневался никто.       А вот то, что лорду Малфою также удастся выкрутиться, для некоторых стало неприятной неожиданностью. Его спасли свидетельские показания нескольких героев войны — Снейпа, Грюма и Дольфа, которые говорили соответственно о принуждении и шантаже со стороны Волдеморта, помощи в поимке сбежавших пожирателей и о том, что послевоенная Британия нуждается в образованных и экономически грамотных людях. Свое выступление Дольф, который сам нескольким днями ранее едва не угодил на скамью подсудимых Визенгамота, закончил предупреждением и парочкой плохо завуалированных угроз, на которые Малфой ответил полным достоинства полупоклоном.       Траур по погибшим, в том числе убийце Волдеморта — Гарри Поттеру, — был окончен, и жизнь продолжалась. Маги возвращались в страну, а некоторые, в том числе Снейп с Дольфом, стремились поскорее эту самую страну покинуть, за что их никто не осуждал. Тонкс и самой после всего, что ей пришлось пережить, хотелось быть подальше ото всей этой суеты. Тем, кто принимал в войне непосредственное участие, нужно было больше времени, чтобы переключиться. Нужен был собственный ритм, который они, к счастью, теперь могли себе позволить.       — Да, Ремус остался со мной, — улыбнулась девушка. — Для него мой брак не имеет значения, как и для меня. Когда ребенок родится, можно будет попытаться разрушить узы, но я не думаю, что мы станем торопиться с этим. Кроме того, поймать Элля и снова заставить тратить на нас время будет непросто, — хмыкнула она. — А из Ремуса выйдет гораздо лучший отец, чем из него.       — Разве не в интересах этого… Элльзора расторгнуть брак как можно скорее? — нахмурилась Нарцисса.       — Мерлин знает, что в его интересах, — легко пожала плечами девушка. — Но и на свое наследство, и на брак ему, похоже, наплевать. Он не потребовал компенсации за сожженный особняк, ни разу не связался со мной… Насколько я знаю, он сейчас где-то в Лондоне. Организовал реабилитационный центр для магов, которых мучают кошмары о желтом тумане.       — Я слышала о чем-то подобном, — кивнула женщина.       Сама она единственным действенным средством от кошмаров, которые преследовали, по сообщениям специалистов Мунго, от 70 до 72 процентов населения магической Британии, считала зелье, запатентованное Северусом почти сразу после официального завершения войны. Как только маги кое-как разобрались с неотложными делами, появились сначала слухи, потом несколько статей в Пророке и более мелких газетах, было сделано торопливое и неубедительное заявление главы отдела Здравоохранения и Колдомедицины… Подверженные паранойе, измученные войной люди были близки к панике, считая свои сновидения предвестниками возрождения Волдеморта или видениями, насылаемыми беглыми пожирателями, которые готовят переворот… Нарастающее безумие, охватившее страну, оборвал, как ни странно, Северус Снейп, в своей сухой, уверенной и лаконичной манере. В своем докладе, на котором присутствовало рекордное количество ученых и журналистов, он представил уже одобренное Министерством и поступившее в продажу зелье. По сути, его разработка была модификацией Сна-без-сновидений, лишенной, собственно, снотворного действия, связанных с ним побочных эффектов и не требующей ежедневного приема.       Нарцисса знала, как недоволен был Северус тем, что Министерство торопило испытания зелья, из-за чего он не успел всесторонне изучить, как оно влияет на организм при длительном применении. Но его приоритеты явно не совпадали с приоритетами политиков, опасавшихся беспорядков и паники, и Северус не стал бороться с ними, предоставив разбираться с возможными последствиями ученым и колдомедикам из Мунго.       Зелье Флавум Визионес с чьей-то подачи было ласково прозвано Глинтвейном за мягкий согревающий эффект и стойкий запах цитрусов, который выделяли при варке корешки долгоцвета ползучего. Что такое глинтвейн на самом деле, знали только некоторые магглорожденные маги, но это не помешало названию быстро прижиться. А положительные отзывы магов, обнадеживающие прогнозы медиков и проценты от патента, регулярно поступающие на счет Снейпа в Гринготтсе, внушали надежду, что в скором времени эта тема окончательно перестанет беспокоить людей и станет частью их жизни, хотя природа этих снов так и оставалась неизвестной для обывателей. Но, в конце концов, жизнь в магическом мире учит невозмутимости.       — И мало того, что он создал этот свой кружок. Так он ведь начал пропаганду против Глинтвейна под предлогом того, что при его приготовлении используются компоненты животного происхождения, — процитировала Тонкс, копируя капризную манеру речи своего мужа, и волосы ее разом посветлели, а кожа стала бледной и едва ли не прозрачной. — Не берусь предположить, на самом ли деле он в это верит или просто пытается напакостить Снейпу.       — Если это так, то он избрал один из самых неэффективных способов, — едва заметно улыбнулась Нарцисса. — Вряд ли Северус намеревается кого-то уговаривать использовать его зелье.       Насколько она знала, у зельевара сейчас было гораздо более важное занятие. Как только он закончил работу над Флавум Визионес, Дольф утащил его в Германию, чтобы вплотную заняться поиском неуловимых братьев. Никаких определенных вестей от них пока не было, но Люциус, чьими связями в определенных кругах немецкого магического сообщества маги пользовались самым наглым образом, намекнул ей, что круг поиска значительно сузился за последнее время. Муж говорил об этом абсолютно ровно и даже скучающе, но волшебница была уверена: когда наступит решающий момент, Люциус будет рядом со своим другом и его непредсказуемым возлюбленным. Как и многие другие. Ведь хрупкий мир, установившийся в измотанной Британии, был чем-то, ради чего стоило забыть разногласия, а эти двое, обладая секретом заклинания, едва не погубившего страну, представляли для него реальную угрозу.       — Спасибо, что ты пришла, — искренне сказала Нарцисса. — Ты не представляешь, как мне это было нужно.       — Я должна была догадаться раньше, — смущенно проговорила Тонкс. — Сердитесь?       — Ни в коем случае.       — Тогда подумайте о том, чтобы заглянуть к нам, — несмело предложила девушка. — Мама была бы очень рада вас видеть. А еще у меня есть огромные запасы авокадо.       Волшебница рассмеялась, чувствуя, что у нее перехватило горло.       — Обязательно приду, — негромко пообещала она, и Тонкс, снова неловко кивнув, бросила в камин горсть летучего пороха.

КОНЕЦ