Нездоровые отношения

Она появляется после смерти Оззеля. Когда тело бывшего адмирала уносят, Пиетт замечает краем глаза высокую фигуру в плаще. Сначала ему кажется, что это Вейдер, который немыслимым образом перенесся на мостик, но иллюзия пропадает раньше, чем он успевает разглядеть её как следует. Возвращается она лишь тогда, когда Пиетт приходит к Вейдеру и видит его без шлема. Он невольно думает, что такое зрелище не предназначено для чужих глаз, заключает, что Вейдер решил от него избавиться, и пытается понять, что сделал не так — и это за пару мгновений. — Всё в порядке, — слышится тихий голос. — Мы делаем то, что нужно. Здесь никого не было. Он зашел, двери закрылись, в помещении больше никто не мог появиться. Пиетт не рискует оглядываться, чтобы узнать, чей голос слышит. На его плечи ложатся чужие ладони в черных перчатках. Они чуть заметно сжимаются после слов Вейдера о том, что оправдания ему не нужны. Пиетт думает, что это созданная Вейдером галлюцинация — но зачем она? Когда медитационная камера закрывается, руки с его плеч исчезают, и он ждет, что пропадет вся иллюзия, но этого не происходит. Путь к выходу преграждает женщина в черной форме и алом плаще до пола. Пиетт знает, чувствует, что она ненастоящая. — Настоящая, — насмешливо говорит женщина. — В сотни тысяч раз живее тебя. Значит, это его галлюцинация. И Пиетт сразу понимает, кого она должна изображать. *** Пиетт называет ее «Леди». Она, кажется, не возражает. Она вообще редко говорит. Пиетт раздраженно спрашивает: — Так и будешь за мной ходить? — Конечно. Ты ведь всегда со мной. Её лицо кажется нарисованным, спроектированным — слишком правильные черты, идеально лежащие волосы неестественного, темно-серого цвета. Разумеется, она и была спроектирована. Пиетт нервно смеется и качает головой. Самое странное в том, что ему и в голову не приходит обратиться ко врачам и признать себя больным. — Зачем? — спрашивает Леди, мигом оказываясь за спиной и проводя пальцами по его затекшей шее. — Разве так не лучше? Пальцы ощущаются как настоящие. Пиетт хочет спросить, что под перчатками — дюрастил или другой материал, но Леди снимает их, и за воротник скользит теплая, живая ладонь. Конечно — на борту столько людей, что отчасти она и сама может считаться человеком. *** Когда уносят тело Нииды, Пиетт на миг видит вторую галлюцинацию. В воздухе материализуется печальная женщина, закутанная в серый плащ, и шепчет: — Мы отомстим. — Мститель — ты, — тихо возражает Леди. — Я — палач. Женщина опускает голову и пропадает. *** «Сокол» уходит в гиперпространство, и Пиетт замирает на месте. Леди появляется за спиной и обнимает его. — Дыши, — настойчиво говорит она. — Давай, вдох и выдох. Слова о вдохах и выдохах лишний раз напоминают о Вейдере, который медленно отходит от иллюминатора. — Всё в порядке, я здесь, — Леди не отпускает. — Тебе нечего бояться. Пиетту хочется кричать на нее — наверное, это и впрямь можно сделать, какая теперь разница, разозлит его поведение Вейдера или нет. — Всё в порядке, — повторяет Леди. — Мы работали как надо. Всё правильно. Всё в порядке. Бояться нечего. Мы функционируем идеально. Это не наша вина. Ее голос заглушает мысли Пиетта, а тепло от ладоней проникает сквозь одежду. Вейдер уходит, никого не тронув. *** Леди раздевает его, и Пиетт не понимает, как такое может происходить — галлюцинации не могут перемещать предметы, других людей здесь нет, а сам он ничего не делает. Мелькает идея включить видеозапись, но Пиетт отметает её — он не желает знать, что в точности творится. Леди толкает его на постель, лицом вниз, гладит плечи, нажимая всё сильнее. Пиетт не успевает спросить, кто учил её делать массаж — Леди переворачивает его на спину и садится сверху. Её одежда исчезает, остается только алый плащ, которым она укрывает их обоих. Она всё больше кажется человеком, и трудно думать про её истинную сущность, но под волосами на затылке Леди Пиетт нащупывает металл имплантов. От границы волос по задней стороне шеи, оттуда — по плечам и вниз по ее рукам тянутся полосы шершавого сплава. Он холодный и твердый, но изгибается при движениях. Ниже груди — прозрачный корсет, столь же твердый на ощупь — транспаристил? Его металлические косточки идут дальше прозрачной части, уходя в живую плоть на бедрах и лобке. Пиетт проводит по ним пальцами. — Идеальное функционирование, — шепчет Леди, и ее глаза сверкают зеленым огнем турболазеров. Она прижимается вплотную — холодным корсетом и теплой кожей, целует Пиетта и сразу же отстраняется, прячет лицо у него на плече, направляя его пальцы ниже — край ладони задевает шершавую косточку корсета, а пальцы погружаются в горячее и влажное. Леди движется навстречу, поднимает голову и приоткрывает рот, но не стонет, а лишь вибрирует всем телом. Прижав Пиетта к постели мелко дрожащей, но очень тяжелой рукой, она привстает и гладит его член, а потом резко опускается на него. Откидывает голову назад — выгнуть спину не дает корсет. Пиетт вцепляется в её бедра, чувствуя, что не сделает больно, что на живой коже не останется следов, Леди накрывает его пальцы своими, но когда он пытается управлять ее движениями, сжимает до боли — значит, нельзя. — Я... я всё сделаю как надо, — выдыхает она, и это нелепо, но Пиетт не протестует — так тоже хорошо, лишь бы закрыла свои сияющие глаза, совсем неживые, его не отвращают ни импланты, ни вживленные в плоть косточки, ни дюрастил, только глаза страшные... Он кончает, зажмурившись и запрокинув голову, хотя сияние, кажется, проникает даже через сомкнутые веки. Леди вскрикивает и в последний раз сжимает его пальцы — больно, очень больно, но Пиетт знает, что она не сломает костей. *** Он просыпается один, укрытый одеялом вместо плаща. Одежда аккуратно сложена на краю постели. На тыльной стороне каждой ладони — по паре небольших синяков, к которым неприятно прикасаться, но кости действительно целы. Леди нигде не видно, но Пиетт уверен, что она вернется. «Ты ведь всегда со мной». Он отстраненно размышляет, кто же из них погибнет первым.