Вся прелесть прошлого в том, что оно - прошлое.
Оскар Уайльд.
***
Всю эту ночь я не спал. Не мог перестать думать о том, почему мир так не справедлив. Ведь я только нашёл своего человека, только полюбил, а жизнь решила по другому. Луи выглядел беззаботным, а я старался запомнить каждую морщинку на его лице, каждую выямку на теле. Любая мелочь сейчас очень важна, ведь не один месяц я буду вспоминать именно этот момент, именно эти эмоции, эти чувства. Я чувствовал горечь в горле, наверное, это было разочарование. Потому что впервые у меня всё стало налаживаться. И пусть это звучит парадоксально, ибо я до сих пор в тюрьме. Но никогда я не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Но ведь я и никогда и не влюблялся. Иронично, да? Уже сегодня мне придётся оставить своего мальчика. Тут я нашёл свою любовь и тут же её и оставил. Я стал успокаивать себя тем, что это же не навсегда, это временно. И буквально через пару лет всё снова будет хорошо, даже лучше. Начало светать, и я стал беспокоиться. Как же хотелось остановить время и всю жизнь лежать здесь, рядом с Луи, с его холодными руками и горячим сердцем. Чмокнув шатена, я встал с кровати и стал брести к своей. Пора уложить последние вещи и готовиться к отправке. Готовиться морально, потому что не исключено, что я буду орать и отгонять всех, кто захочет увести меня от Луи. Кто услышал бы это, скорей всего, смеялся бы очень долго. Человек, который не хочет покидать тюрьму, а просит остаться в ней ещё на пару лет. Действительно, забавно звучит. Но как бы странно это не выглядело, это было так. Я готов на любые жертвы ради него, ради моей первой любви.***
- Ну так, это всё? - смотрели на меня голубые заплаканные глаза. - Солнце, - я не смог удержаться, чтобы не обнять его, - всё будет хорошо, это не на долго. Луи выглядел очень подавлено и расстроено, я был не лучше. Это самое тяжёлое утро из всех, которые у меня были. Оно меня ранит даже больше чем то, когда ушла мама. Я должен показать, что я сильный, что не произошло ничего плохого. Потому что Луи нужна сейчас поддержка, чтоб он видел, что это расстояние и время для меня ничего не значат, что я всё равно буду его любить. И как бы тяжело мне не было, я не буду жаловаться ему. Я должен быть сильным ради него. В последнее время я делал всё только ради него. Он изменил меня, я стал стремиться стать лучше, чтобы Луи гордился мной, чтобы он ещё больше любил меня. От его слов и похвал я сиял, как солнце в летний день. - Луи, мне пора идти... Но ему было всё равно, он крепко сжимал меня в своих объятьях, сопя мне в грудь. Моя футболка стала влажной от его слёз, а его вдохи были такими громкими, что заполняли всю камеру. Я рассыпался на миллионы атомов, смотря на него в таком виде. Как же я сейчас ненавидел всё, что делает ему больно. Но ведь сейчас больно ему делаю я. Значит ли это, что я должен ненавидеть себя? - Пиши мне, пиши пожалуйста... Я, я буду ждать, - еле произнёс он из-за громких всхлипов. - Обязательно, а ты веди себя тут хорошо, - игривое подмигивание должно было разрядить обстановку, потому что она была максимально накаленной, но Луи лишь протяжно простонал. Как же я не хотел оставлять его сейчас в таком состоянии. Но за мной уже зашли два раза, а может и три, я не следил, даже не обернулся на зов, потому что этот крохотный мальчик передо мной, который боится отпустить меня, думая, что я исчезну, плачет навзрыд, сжимая мою футболку в своих крохотных кулачках. - Мы сейчас вызовем охранников и тебя силой утянут из камеры, - донёсся до нас суровый бас. Я бы снова проигнорировал это, если бы не мысль, что, тянущие меня за ноги и руки мужики - это будет последнее, что увидит и запомнит Луи. Наша последняя встреча у него будет вспоминаться именно так следующие года. Нет, думаю он должен помнить не это. Резкими движениями я поднял его лицо вверх и впился своими губами в его солёный рот. Щёки, влажные от слёз, касались моего лица, а мокрые ресницы лежали поверх моих скул. В последний раз обвив его руками за талию, я взглянул в его глаза. Они были блеклыми и безжизненными. Новая дорожка слёз скатилась по щекам и застыла на его подбородке. Мой бедный мальчик...***
Дальше всё, как в тумане. Я вышел на улицу и направился вдоль забора. Я не знал, куда я иду, я просто шёл, не думая не о чём. В моей памяти отпечатались лишь голубые глаза. - Гарри! - я услышал высокий женский голос, который окликнул меня сзади. Медленно я развернулся и увидел тихо едущую за мной машину с приоткрытым окном. - Сынок, я так давно тебя ждала, садись быстрей, - она растянула наигранную улыбку на своём лице. Блять, ну конечно, я уже и забыл по чьей вине всё это случилось. - Да пошла ты, - спокойным голосом произнёс я и поплёлся дальше. Пару минут была абсолютная тишина, которую нарушал лишь мотор машины. - Что с тобой, Гарольд? Поехали домой, папа ждёт, - она с как можно более ласковым голосом произнесла это. Меня тошнит. Серьёзно, сейчас вывернет прям тут, на её блестящие от чистоты стёкла машины. Ехать с ней я конечно не собирался, но и заблудиться я не хотел. Нужно было идти домой и забрать свои небольшие сбережения, зарытые на заднем дворе. Только так их можно было сохранить. Я собирался снять квартиру и найти работу. Потому что Луи нужно было куда-то привести. Хотелось нормальной и счастливой жизни. Мама проехала за мной по пятам километров три, а потом я услышал, как звук усилился и скорость машины прибавилась. Она проехала мимо, попутно закрывая окно. Прекрасно, так-то лучше. Вся моя жизнь без неё была бы лучше. Я вспомнил, что мне отдали мобильный. Достав его я заметил несколько пропущенных. Ну конечно, четыре от мамы ещё пол года назад. А ничего, что я тогда в тюрьме был уже немалый срок? И два от Зейна сегодня. Наверное, ему кто-то уже донёс о моем выходе. - Привет, Зейни! - О, Гарри, так это правда, поздравляю, брат! - я наконец услышал неподдельную искренность в голосе, мне так не хватало его. Я заметил, что слишком долго молчу, нужно было исправлять ситуацию. Но он не дал мне это сделать. - Ты сейчас где? Я могу тебя забрать? Это как раз то, что нужно. Благослови тебя, Малик.***
Полчаса и мы уже мчимся на чёрном мотоцикле, который поблёскивает от чистоты покрышек. Байк действительно красивый и почти бесшумный. Зейн приехал очень быстро, крепко обнимая меня, он рассказывал всё, что произошло с ним. Начиная от того, что у него родилась сестра и заканчивая тем, как давно он ходил в общественный туалет. Зейн, такой Зейн. Я не особо болтал, да и он не настаивал. За что ему огромное спасибо. Вечер мы провели у него дома, смотря телевизор, играя в карты и попивая холодное пиво. Некоторое время, пока я не найду жильё, он разрешил пожить у него. Зейн пару раз отметил то, как я изменился и что это определенно заслуга Луи. Одно лишь упоминание его имени вызывало у меня острую боль в области живота. Я вспоминал его улыбку, его смех, но он сменялся болью в глазах и слёзах. Это невыносимо. Малик помог мне развеяться, и даже предложил помощь в поиске работы. Вариантов было не много, потому что кроме школьного обучения никакого дополнительного образования у меня не было. Да я и не думаю, что осилил бы работу экономиста или менеджера. Это не по мне. Разносчик пиццы, охранник на фабрике пуговиц, почтальон. Это то, что показалось на первый взгляд более привлекательным. И не так уж и сложно вроде. Остановили мы выбор на разносчике пиццы. Пиццу я люблю, да и транспорт прилагается для выполнения работы.***
Я теперь жил в квартире, которую снимал уже пару недель. Она была не так уж и плоха, если не считать резкого запаха, который наполнял всю квартиру, от которого по началу у меня даже слезились глаза; тараканов, которые бегали ночью по твоему лицу и трещин на стенах, от которых казалось, что скоро вся постройка упадёт на тебя. Да и вообще от запаха я уже стал понемногу избавляться, всё дело было в гниющей, старой мебели. Заменяя её, я подкладывал отраву для тараканов и прочих вредителей. Ну а трещины я собирался скоро заделать. Жизнь стала налаживаться. Постоянная работа, жильё, лучший друг. Не хватало только одного. Луи. Пару раз я навещал его, но нам не давали больше 15 минут. Он светился от счастья, когда видел меня, но глаза его всё равно были грустными. Я даже заметил парочку синяков на его руках. Но от постоянно уклонялся от вопроса, говоря что-то типа : "Это мы с Найлом дурачились". Но всё это было не просто так. Вот уже две недели от не отвечает мне на письма, а прийти к нему у меня нет времени. Всё время я думал о нём, засыпал обнимая подушку, представляя его. А когда просыпался, казалось, что он лежит рядом. И так не хотелось открывать глаза, потому что тогда я понимал, что это лишь выдумки. Я нервно считал дни, когда я уже наконец смогу его навестить. С момента моего освобождения прошло уже 4 месяца. А я так редко навещаю его. Всё дело в работе, верней в двух. Да, я стал работать на двух работах. Уж очень мне хотелось поскорей накопить и завести собственное жильё, которое будет принадлежать лишь нам. Буквально через пару дней я наконец увижу своего мальчика, как я хочу прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела, сладость губ и его горячее дыхание на своей коже. Я понял, что пару раз плакал во сне, потому что просыпался с влажными глазами и быстрым стуком сердца. Я даже знал, кто мне снится. Это было так нелепо, плакать во сне. Так по-детски. Но это было именно то, что я чувствую. В день, когда я должен был наведаться к Луи, я заметил, что почтальон кинул мне в ящик конверт. Оно из тюрьмы! Может быть оно от Луи? Резкими движениями я разорвал его и принялся с жадностью читать. Но я не смог продолжить, после первых фраз:Здравствуйте, Гарри Стайлс! Доносим до вашего сведения информацию о смерти на территории тюрьмы гражданина Луи Томлинсона...