Какого чёрта?

- Мам, - тихо позвал Эрих, сидя на кровати, прислонившись лбом к груди обнимающей его матери. – Как думаешь, он простит меня? - Он слишком любит тебя, чтобы не простить. Просто дай ему время. - А вы сможете простить? - Нам не за что тебя прощать. Мы воспитали тебя не за тем, чтобы ты стал вампиром. Этот выбор должен был сделать ты сам. И ты выбрал жизнь человека и семью. Это не так плохо, - вмешался Раймунд, сидящий рядом с женой, положив ей подбородок на плечо. - Но… я не думаю, что смогу вернуться, - пробормотал Эрих, потому что он действительно считал, что не сможет больше сюда вернуться, в этот дом, к этой семье. Всё не потому, что он их не любил, просто он не хотел привязывать Нору к этому сумеречному миру, не хотел втягивать её в дела вампиров. А ещё он всегда стыдился, стыдился того, что он не такой, как все. Редко звал родителей в школу, когда это было нужно, потому что представлял, как бы смотрели обычные люди на совершенных и прекрасных, однако холодных, как статуи, приёмных родителей. Да даже если бы не они пришли, а кто-то из полукровок, всё равно и те отличались от людей. Разительно отличались. Кровь вампиров меняла их. Эти существа по определению не могли быть некрасивы. - Мы всё понимаем, - голос Марлен звучал настолько грустно, что Эриха затопило волной вины. – Возможно, ты сможешь иногда нас навещать. Здесь тебе всегда рады, и ты это знаешь. Конечно знает. Не мог не знать. Его здесь слишком любили, оберегали. Все, каждый обитатель особняка. Чувство вины накатывало волнами, захлёстывая. Эрих не думал, что сможет выдержать его, если ещё хотя бы минуту останется здесь. Поэтому он схватил рюкзак, куда сложил самые нужные и важные для него вещи, и направился к двери. Ему нужно увидеть Нору, чтобы успокоиться и больше ни о чём не думать. Так будет лучше и легче. Хотя, какого чёрта? Он уже и сам не понимает, что будет лучше, а что нет. Всё слишком смешалось. - Я могу тебя подбросить, - предложил отец, поднимаясь следом. – Уже довольно поздно, так что тебе не следует темнотой ходить по улицам. Эрих в ответ лишь кивнул. Всю дорогу с отцом они не разговаривали. Раймунд сосредоточенно вёл машину и, если и хотел что-то спросить, решил больше тактично не влезать в дела сына. Семейству Ройсс придётся просто смириться с тем, что один из их сыновей повзрослел до того, что захотел завести свою собственную семью. Они дали ему всё, что могли, так что теперь дело за самим Эрихом. Они смогут это принять, только вот сможет ли Йенс? Эрих же старался не думать ни о чём. Он слишком устал, измотанный тем, что терзало его весь день. Со многим ещё стоит разобраться, многое попытаться пережить и забыть и, возможно, как-нибудь встретиться с Йенсом и попросить у него прощение за всё. Всё же, они семья, чтобы ни случилось. Только вот Эрих слишком редко задумывался над этим, а стоило бы чаще. Возможно, тогда бы он смог, наконец, понять, что творится в голове его брата. Когда за окнами пронеслись дома знакомого района, Эрих попросил отца остановить машину в паре кварталов. Маленькая прихоть ненавидящего свою необычность ребёнка. Раймунд наверняка понял, что это не тот дом, но всё равно ничего не спросил. Только с тоской, от которой у Эриха рвало всё внутри, смотрел, как сын забирает рюкзак и закрывает двери машины. - До свидания, пап, - попрощался Эрих, махнув рукой и оставшись стоять на тротуаре, смотря вслед уезжающей машине. После чего поправил рюкзак и направился в сторону знакомого многоэтажного дома. Соседок Норы в квартире ещё не было, потому девушка в одиночестве пила чай на кухне и смотрела какой-то фильм. Когда щёлкнула входная дверь, и Эрих принялся шумно разуваться в коридоре, девушка выбежала навстречу, повисая у него на шее. - Как всё прошло? – спросила она, беря в руки его лицо и внимательно его рассматривая. Эрих был бледен, словно смерть, так что догадаться о том, что всё не очень хорошо мог даже и не в такой степени проницательный человек, как Нора. Взгляд девушки сразу стал серьёзным. – И что стряслось? Нора не была уверена, что получит ответ, потому что Эрих умел держать в секрете то, что, по его мнению, говорить совершенно не стоило. Вот и сейчас он с упрямством барана молчал, лишь хлопая ресницами и размеренно дыша. - Не скажешь ничего? – Норе не было смысла обижаться, потому что это касалось лишь семьи Эриха, о которой она, признаться, не знала вообще ничего. Он никогда не рассказывал, словно бы стыдился её. - Просто… - Эрих заговорил неожиданно, обнимая хрупкую девушку и прижимая к себе так сильно, что та охнула от боли в рёбрах. – Думаю, я… в общем, мы с братом не поладили, вот и всё. Это было не всё, и Нора поняла, потому что они вместе давно, и она научилась отличать ложь от правды, но спрашивать сейчас, когда он растерян и ищет заботы, словно маленький ребёнок, не стоило. Когда Эрих будет готов или же сам того захочет, он расскажет, а привычки насильно вытягивать из людей правду она не имела. Это бессмысленно. Можно лишь нарваться на грубость. - Иди сюда, - она потянула его за собой в спальню. Парень послушно плёлся следом, едва переставляя ноги, и устало рухнул на кровать, едва оказался рядом. Даже не удосужился снять одежду. В обычное время получил бы по шее, потому что Нора этого страшно не любила, но не сейчас. Сейчас она просто легла рядом, обнимая его со спины. Эрих размеренно дышал и молчал, изредка задерживая дыхание и выдыхая медленно и тихо. А Нора думала над тем, что же случилось там, у него дома, что он оказался разбит в такой степени. И она могла бы спросить, только вот спрашивать не у кого. Семья Эриха оставалась для неё загадкой уже долгое время. Иногда складывалось впечатление, словно никакой семьи и нет.