Инсайт

Глава 3

Со мною происходит нечто странное. Я не могу держать под контролем просмотренные воспоминания. Они не исчезают из памяти даже после того, как отправляются по своим флаконам. Думаю, дело в том, что моя память создает дубликат чужого воспоминания. Оно становится моим собственным, и я начинаю видеть его совсем не так, как должен. Я больше не сторонний наблюдатель, я — участник событий. Время от времени моя память вдруг начинает подбрасывать мне фрагмент за фрагментом. Маггловское кино… Кажется, его упоминал Мнемозин? В такие периоды я словно выпадаю из реальности. Это ненормально. Я чувствую, что с каждым днем мне становится всё хуже. А цель всё еще далека. Из учетной книги Люциуса Малфоя. *** — Распишитесь здесь, — бормочет колдомедик и сует под нос Люциусу огромную пыльную книгу. Окна в Мунго распахнуты. В Англию наконец-то пришла весна: ослепительно светит солнце, навязчиво свистят птицы, деревья шумят нежно-зеленой листвой. Люциус молча расписывается в окошечке напротив имени Нарциссы. Обыденная процедура, которую он проходит по несколько раз в неделю. Он даже не смотрит. Почти никогда не смотрит, но сегодня что-то там, среди неровных рядов букв и цифр, привлекает внимание. Люциус хватается за переплет. Вчера вечером Нарциссу навещал кто-то еще, напротив ее имени две подписи. — Кто-то приходил к моей жене? Колдомедик косится на него через огромные очки с толстыми линзами. — Мистер Лавгуд, сэр. — Лавгуд? — Люциус приглядывается к витиеватой подписи с сердечком на конце. Ла-а-авгуд… — Ксенофилиус Лавгуд? — Он приходит время от времени. Люциус смотрит удивленно, потом раздраженно, потом… он уже сам не знает, что именно чувствует. Чокнутый Ксено навещает его жену? Неужели пытается раскрутить ее на интервью для «Придиры»? — Как вы смеете пускать в палату к моей жене журналистов?! — Это был частный визит, сэр. — Мне кажется, я давал вполне четкую команду: никого к ней не проводить без моего ведома. Взгляд Люциуса мечет молнии, по крайней мере, он очень на это надеется. Колдомедик лишь пожимает плечами. Похоже, за годы работы здесь видел всякое. — В уставе госпиталя ничего подобного нет, сэр. Если сама пациентка не возражает против визита, а миссис Малфой обычно очень радуется общению с мистером Лавгудом, то и мы не имеем права перечить. Главный целитель дал разрешение. Он здесь командует, а не вы… Чертов новый мир. Чертов. Новый. Мир. Люциус по привычке сжимает трость. Набалдашник в виде головы змеи, глаза-изумруды, холодные и колючие на ощупь, чуть охлаждают его ярость. Так нельзя, не сейчас, не здесь, Люциус… В последнее время его хваленая сдержанность стала давать сбои. Он стареет? Похоже, что стареет. Годы идут неумолимо быстро. Сердце тоже сдает. Хорошо хоть природной белизне волос всё еще удается скрывать седину. Люциус вскидывает голову и замирает. Хочется услышать тихое «вжик» — ставший таким родным звук, с которым палочка выскальзывает из трости. Но он держится, ведь Нарциссе было бы неловко за него. Колдомедик смотрит с опаской и всё же вынимает палочку, хоть и пытается сделать вид, что она нужна для бытовой магии. Молодой парень, еще младше Драко. Уже и не помнит, как жилось во время войны, а самое опасное заклинание из его арсенала — наверняка Экспеллиармус. — Мистер Малфой…Не думаю, что… — Что? — переспрашивает Люциус нарочито будничным тоном. — Приятного дня, — выплевывает он и, развернувшись на каблуках, идет к палате. *** Нарцисса лежит на кровати и смотрит в потолок. Она впадает в забытье на много часов, а потом выныривает в реальность: вскакивает, становится деятельной. Ходит по палате, рисует, поет, постоянно о чем-то спрашивает… И снова забытье. Так бывает несколько раз за день. На этот раз она лежит. Как давно она в забытье, Люциус не знает, потому замирает на пороге, размышляя, увидит ли он ее сегодня… живой. Живой… Поначалу он задавался вопросом: почему неизвестный не использовал Аваду? Так было бы проще. Но он захотел забрать ее память. Люциус перебрал все варианты, но так и не понял, за что отомстили Нарциссе. За смерть Темного Лорда? За беззаботную богатую жизнь в то время, как почти все Пожиратели смерти оказались в тюрьме? За… красоту, в конце концов? Или это месть Люциусу? У него-то грехов куда больше, чем у Нарциссы. Люциус стоит в дверном проеме до тех пор, пока в коридоре не появляется кто-то еще. Шаги приближаются к палате, поэтому он всё же закрывает дверь и идет к кровати. Садится на самый край — боится, что разбудит ее или потеснит, — и сжимает руку Нарциссы в знак того, что пришел. Это их ритуал. Ему кажется, что в такие моменты она помнит чуть больше. Ему кажется, что она видит обрывки из воспоминаний, только никак не может за них ухватиться. Нарцисса не шевелится, не реагирует, но и не спит. Остается только ждать. Он пересаживается в кресло и откидывается на спинку. В голове одни планы, планы, планы. Рассортировать новые воспоминания из «Омута», провести собеседование с новым помощником и обязательно ему отказать, написать Драко — они с Асторией пока живут во Франции. А вечером? Что же он хотел сделать вечером? Ах да, пойти в розарий, опрыскать куст от паразитов. Нарцисса любит розы, любит свои белые розы… Еще не время сдаваться. *** — Поздравляем. Вспышки колдокамер. В этом году их шестеро. — Теперь вы все члены нашего клуба! — заявляет Хэмиш МакФерлин. Его трудно не узнать — очки на переносице, огромные красные ладони и очень короткая стрижка. — Поздравляем. Их шестеро. И каждый из них получает кольцо с гроздью цветных шариков. Шесть одинаковых колец на шести тонких пальцах. Подростки. Лет семнадцать. Люциус морщится и приглядывается — лица стерты. Чье-то очень старое воспоминание. Воспоминание о незнакомых или едва знакомых людях. В таких воспоминаниях никого узнать нельзя. Кажется, это коридор Министерства магии. А! Отдел магического спорта. Он украшен к какому-то спортивному празднику. «Гарпии, вперед!» «Бладжером ударим по безделью!» «Квиддич навеки!» Чемпионат мира? Чемпионат Европы? Что?! Люциус оглядывается, крутится, топчется на месте. Хэмиш МакФерлин… Мерлин, храни тебя, старый дурак. Только бы ты был еще жив! А ведь Нарцисса раньше твердила, что от его увлечения квиддичем нет никакой пользы. Но ведь пригодилось, мантикора раздери, пригодилось! Он узнал Хэмиша — капитана Стоунхейвенских сорок. Бывшего капитана. — Поздравляем! — слышится отовсюду, а подростки спускаются с импровизированного пьедестала. Какой это год? Воспоминание сворачивается, тускнеет, Люциус бросается вглубь, осматривает стены, пытается продраться сквозь многочисленные плакаты и транспаранты. Год! ГОД! ГО-О-ОД! Поздно… *** — Здравствуй, — говорит Нарцисса и потягивается, как маленькая девочка из своих ранних воспоминаний. — Я тут живу, а ты пришел в гости? Лю-ци-ус. Люциус тяжело дышит. Он упустил воспоминание, чужое воспоминание, так глубоко засевшее в его голове. Кем был Люциус только что? Ответа на этот вопрос пока нет. — Да… — бормочет он скорее по привычке и смотрит в родные глаза. В них доверие и наивность — такое бывает лишь у маленьких детей. Она — чистый лист. Никаких воспоминаний, а значит, никаких забот. — Здравствуй. — А ты принес мне что-нибудь? Он принес. Где-то было… Люциус путается в карманах и морщится: одни дыры, мантия давно превратилась в тряпье. Пора бы посетить ателье мадам Малкин. — Я… да. Вот оно. — Он вынимает из кармана коробочку с бантиком и протягивает Нарциссе медленно, стараясь поймать каждую эмоцию в ее глазах. Интерес. Удивление. Неподдельный восторг. Он может принести ей фантик от шоколадной лягушки, упакованный в коробочку с лентой, — восторга будет столько же. Лишь бы коробочка. Лишь бы лента. — Ах! — Она хватает коробочку и оглядывает со всех сторон. Трясет. А Люциус молчит и ждет. — Виноград! — взвизгивает Нарцисса и замирает, разглядывая ветвь черных ягод. Он определенно ошибался. Это не виноград. На кольце не виноград. А что? Думай, Люциус, думай. — Это ведь виноград? — спрашивает Нарцисса, замечая на его лице выражение, которое принимает за неуверенность. — Виноград, — соглашается Люциус и размышляет, кто из Министерства Магии может знать, где теперь живет Хэмиш. — Ох, какой виноград! Ох какой. Черная ягодка ныряет в рот. Нарцисса с упоением жует, а Люциус печально смотрит на ее волосы. Изысканной прически больше нет, теперь они совсем короткие, концы задиристо торчат, а раньше лежали тугими локонами. Выхода нет, такие уж в Мунго правила — стригут всех. — Ты не знаешь, где живет Хэмиш МакФерлин? Нарцисса жует. В последнее время Люциус старается говорить с ней буднично, будто ничего не произошло, будто она здорова. — Виноград! — восклицает Нарцисса снова и отправляет в рот следующую ягодку. — А ты хочешь? — Нет. Ему не до винограда. — Мне нужно уйти. — Зачем? — Найти Хэмиша… Люциус поднимается. — А кто это? — интересуется Нарцисса. — Он был капитаном одной квиддичной сборной. — А потом? — А потом занимал пост главы отдела магических игр и спорта. Не знаю, что с ним было дальше. Он ушел году в девяносто пятом… — Спроси. — Пожимает плечами Нарцисса. — Что? — Люциус смотрит на ее пальчики, все в виноградном соке — такие тонкие, такие родные. Она морщится, потому что всё теперь липнет. — Спроси у того, кто знает. Если я не знаю, я спрашиваю у тебя. У того, кто знает. А знает любой сотрудник министерства, работавший при Хэмише. Любой, кто был с ним в более-менее дружеских отношениях. Люциус поднимается и шагает к двери. Ему просто нужно побывать в Министерстве магии. — Я вернусь. Прости… Нужно… — Он оборачивается, подавленный неловкостью момента. Только пришел, а теперь уходит. Но Нарциссе всё равно. Она вертит в руках коробочку и что-то бормочет себе под нос. Ей просто нет до него дела. Люциус уходит не прощаясь. Люциус хлопает дверью. Ему хочется, чтобы она обиделась и не разговаривала с ним пару дней. Но он знает, что обижаться она теперь не способна.