All my friends and I have got a lot of troubles

Тайлер замирает. Он думает, что это все галлюцинации от недосыпа: из операторской выходит Спуки Джим. Все его движения, немного дерганные и резкие, потрясающе знакомы Оленёнку, но тот отказывается верить. Солнце постепенно встает, все вокруг мокрое от росы и щедро окрашено в пастельные тона. У героя легенд шауни есть только один шанс. Пока парень стоял, притаившись и стараясь не дышать, мистер Спуки Джим прошел большую половину площади. Джозефу кажется, что они под водой: настолько медленным становится его бег, настолько сильно, кажется, сопротивляется воздух. Сердце Тайлера бешено колотится, как будто он только что пробежал марафон. Когда он почти настигает Джима, злосчастный нос кроссовка цепляется за неровный край брусчатки, Оленёнок падает, хватаясь за мешковатую худи незнакомца. За время падения он успевает помолиться всем богам, которых знает, вспомнить свой сон о падении с лестницы в поезде и попрощаться с жизнью. Резко одернутый Спуки Джим взмахивает руками в попытках сохранить равновесие и непроизвольно дёргает головой. Тайлер не чувствует боли от разбитых коленок. Он лежит животом на мокрой брусчатке с протянутой рукой и смотрит на того, кого смог застать врасплох. Желтый платок, скрывающий низ лица. Подведённые черным глаза. Джозеф не может ничего сказать и замирает. Джош снимает платок и выдавливает из себя неловкое «Привет». — П...привет. — младший спешит подняться, отряхивается и замирает, глядя на друга. — Ты. ты покрасил волосы? — Да. — Дан улыбается, как будто это совсем будничный разговор и его собеседник не смотрел на него завороженно и преданно пару часов назад. — Тебе понравилось шоу? — Ты… — в груди Тайлера собирается огромный комок из непонятных чувств: то ли обида, то ли гнев, то ли восхищение. Они кипят и бурлят внутри, сражаясь за первенство и абсолютно лишая парня возможности говорить. — Да. Очень понравилось. — язык Джозефа как будто занимает весь рот, он совершенно не может им управлять. — Знаешь, Тай. — Джош берет его за локоть, ведет к газону и усаживает, приобнимая за плечи. — Когда я первый раз согласился быть Спуки Джимом, мне было очень страшно. Когда я услышал, как толпа считает от десяти, я, кажется, вообще разучился дышать. А потом это вошло в привычку. Раз в году показаться тем, в ком сосредоточены все тайны Коламбуса. Звучит более чем круто, ведь так? — Мы все ждали тебя. — плаксивым голосом и невпопад перебивает его собеседник. — Я так хотел, чтобы ты был с нами, радовался всему, что здесь происходит. Ты не попробовал тётушкино печенье, не пел с нами последнюю песню… Я хотел, чтобы ты так же восхищался этим, как и мы все! — Я восхищался. — спокойно парирует тот. — В этой толпе был минимум один человек, которым можно восхищаться. Сними мой капюшон, Оленёнок. Тот повинуется и тянет за плотную камуфляжную ткань. Капюшон падает, Джозеф с замиранием сердца смотрит на то, как лучи рассветного солнца «зажигают» окрашенный в желтый цвет ирокез. — Воскресенье огня, я, кажется, потерял свой нимб. Я не знаю, где я, тебе придется прийти и найти меня. — повторяет Дан, улыбаясь. — Нимб… — завороженно повторяет Тайлер. — Как в легенде! — Поздравляю тебя, маленький герой. Возможно, я не солнце, но ты вернул его. Они сидят, окруженные красными и желтыми цветами, оба уставшие и очень взволнованные. Их руки и подбородки дрожат — то ли от напряжения, то ли от утренней прохлады. Тайлер снова чувствует себя смесью энергетика, блесток и конфетти. — Ты потрясающе красивый, Олененок, — нарушает молчание Джош, собрав в кулак все остатки своей уверенности. — Я могу поцеловать тебя? Как на острие ножа. Это странные игры, пан или пропал, сердце принцессы или пасть дракона — Дан решает, что он достаточно долго молчал об этом, а молчание шауни считали куда страшнее вранья. — Да? — Джозеф улыбается, по его спине бегут мурашки. Джош гладит его по непослушным, чуть вьющимся волосам. Его большая теплая ладонь ложится младшему на затылок, Дан подается вперед и осторожно целует Оленёнка. Тот жмурится и отвечает неуверенно, но не отстраняется. Губы Тайлера мягкие и нежные, Джоша — покусанные, суховатые, кое-где с запекшейся кровью. Тай разрывает поцелуй, вдыхает и смотрит в глаза Дана — теплые и добрые. Ему так правильно. Так хорошо. Старший будто держит в руках пойманную пичужку — теплую, с бешено колотящимся сердечком — Я… Я должен был сказать об этом раньше. — нарушает молчание Дан, как будто извиняясь. — Мне не хватало смелости. Ты мне нравишься, Оленёнок. — Я бы и не сказал. — признается Джозеф, и ему становится стыдно за свою нерешительность. — Но ты мне тоже, Спуки Джим. Джош замечает его смятение. — Но ты и без этого герой, Тайджо. Пойдем. Ты должен вернуться домой до того, как проснется тётушка Бетси, иначе сегодня останешься без тусовки с сидром. А я обещаю провести тебя. Окей? — Окей. Идём. Они бредут по пустынному рассветному городу, переполненные бушующим счастьем. Они держатся за руки, и у каждого внутри как будто собственный генератор тока, который электризует между ними воздух. Когда они приходят к крыльцу дома, Джош указывает на небо. — Смотри, это же инопланетяне прилетели похищать коров! Тайлер знает, что это беспилотник. Джош знает тоже, но ему все равно: нужно ведь предупредить всех в Коламбусе о том, что их стада в опасности! Парни облегченно смеются. — Ну что, до встречи, мистер Спуки Джош? — До встречи, Тайджо. Дан целует Джозефа в лоб, и они еще несколько секунд стоят, прижавшись друг к другу. Затем Тайлер неохотно разворачивается и пытается тихонько открыть дверь. Старший машет ему рукой и убегает домой. \\\ Оленёнок падает в кресло-мешок на чердак и пытается успокоить отчаянно бьющееся сердце. Через несколько минут он замечает, что что-то мешает ему лежать — в нагрудном кармане цветочной рубашки лежит какой-то твердый предмет. Он достает из кармана зеркальце в костяной оправе — жутко похожее на то, что в день знакомства со спуки ганг разбили хулиганы. На обратной стороне зеркальца вырезано улыбающееся привидение. Надпись под ним гласит «Навечно спуки ганг». Тайлер улыбается и прижимает подарок к себе. Остаток этого лета точно пройдет потрясающе.