Tesoro

— И что это было? — возмущалась Пидж, выжидающе глядя на Лэнса. Девочка завалилась на лавку рядом с тяжело дышавшим после бега Китом и сложила руки на груди. Она снова была недовольна поведением Лэнса. — Где находились вы, капитан? — Пидж, Ханк, зайдёте ко мне. Остальные свободны, — игнорируя все выпады в свою сторону, шатен направился в сторону кают. — Вот крыса!       Слова девочки, да и вообще весь их диалог с капитаном не доходили до Кита. Он с трудом ощущал себя, голова была необычайно лёгкой, но в то же время в ней роилась тысяча мыслей, создававших шум. Парень постарался сесть ровно, но перед глазами заплясали разноцветные круги. Когане подумал, что это не к добру. — Что такое? — заметив слабость брюнета, обеспокоенно спросил Ханк. Пидж заткнулась ненадолго и, внимательно осмотрев Кита, приложила руку к его лбу. — Да у него жар!       Друзья выжидательно смотрели на капитана, ожидая дальнейших объяснений. — Я был у Наймы, — после этих слов последовал недовольный шёпот Малой, наполненный проклятиями и руганью. — Она дала мне это.       Лэнс бросил на стол скомканную бумажку. Листок порядком потемнел и выглядел совсем не презентабельно, но почему-то привлекал внимание. Пидж аккуратно взяла его, разворачивая за краешки, чтобы ненароком не испортить и без того хрупкую бумагу. Ханк заглянул девчонке через плечо, пытаясь разобрать то, что было написано, но давалось это с трудом.       Моя дорогая А., в спешке пишу тебе...       Дальше следовали строчки, в которых мужчина (по всей видимости, писавший не мог быть женщиной) писал о том, в каком он затруднительном положении находится сейчас.       Меня уже попытались пару раз убить. Дочь, я беспокоюсь о тебе. Дорогая А., выполни последнюю просьбу: в моих покоях, в нижнем ящике стола ты найдёшь... Спрячь это от чужих любопытных глаз в самый дальний угол и никому не рассказывай, ведь это...       С любовью, Твой отец К. Ал. P.S.: Я люблю тебя, доченька.       Некоторые слова было совсем не разобрать, то ли бумага порядком износилась, то ли кто-то специально сделал так, чтобы об информации, которая заключена в этой записке, никто не узнал. В любом случае, Пидж не понимала, для чего Найме понадобилась семейная переписка. — И для чего эта шлюха дала тебе это? — с сомнением Малая отбросила подальше от себя текст, не желая больше видеть его. Девочке казалось, что она прикоснулась к чему-то глубоко личному, тому, что нельзя было видеть чужим и что предназначалось далеко не ей. Она ощутила ту теплоту и нежность, которую вложили в эти слова и боль, которую должен был испытать адресат. — Она сказала, что в королевском замке находится карта, которая указывает, где спрятан легендарный корабль, — больше для себя, чем для ребят пробормотал МакКлэйн. — А потом дала эту записку. Не понимаю, как они связаны. — Это же записка от короля, — с таким видом, будто разгадка лежала на самой поверхности, Ханк стал разъяснять ребятам свои мысли. — Хоть я и не очень хорошо читаю, но это было легко. Во вступлении некий "К. Ал." обращается к своей дочери "А.". Возможно это пропавший Король Альфор и Принцесса Аллура, ведь Найма упомянула королевский замок, а это явно неспроста. — Слабо мне верится в твою теорию, — задумавшись над пламенной речью товарища, возразил Лэнс. — Тем более, откуда у Наймы письмо самого короля, пусть даже неофициальное? — Да, наверное ты прав, — Ханк заметно погрустнел. Со стороны спящего на тахте Кита послышалась какая-то возня. Парень беспокойно заворочался, но потом вновь затих. Тишину в каюте нарушали лишь звуки его размеренного дыхания. — Что с ним? — без особого интереса спросил МакКлэйн. Достав из шкафчика бутылку виски и стакан, он плеснул немного напитка на самое дно, чтобы успокоиться. — Он приболел, — кинула Пидж прежде, чем увести за собой Ханка.       Всю неделю Когане чувствовал себя ужасно: всё, за что он брался, получалось из рук вон плохо. Парня больше не бросало в жар, но слабость в теле не прошла, хотя за столько времени он уже должен был прийти в себя. Сон тоже стал нерегулярным, частые бессонницы совсем вымотали беднягу, так что ко всему этому добавилась и невыносимая усталость.       В один из дней брюнету стало особенно нехорошо — он просто свалился в обморок. Бадья, которую нёс парень, покатилась по палубе, оставляя после себя водные лужи. Ребята из команды всполошились: все были крепкими ребятами и таких конфузов обычно не случалось, поэтому никто не знал, что делать. Единственной, кто сохранял спокойствие, оставалась Пидж. Она, не без помощи Ханка, отнесла Кита в капитанскую каюту. — Что, опять? — МакКлэйну уже надоело наблюдать неестественно зелёную физиономию пленника. Этот парень призраком скитался по кораблю, пугая одним своим видом. — У него жар, — Малая выбежала из каюты, но сразу же вернулась, поставив пустую бадью рядом с кроватью. — На случай, если совсем худо станет. Оботрёшь его тряпкой, смоченной в виски, это поможет сбить жар. И да, Лэнс, он на твоей совести. — С чего я должен тратить на него выпивку? — А кто его на корабль взял? Теперь мучайся.       Кит почти сразу свалился в омут кошмаров. Парень метался по тахте в бреду, на лбу выступили капельки пота, а тяжёлые громкие выдохи мешали МакКлэйну сосредоточиться. Брюнет выглядел болезненно: под глазами залегли крупные синие мешки, а руки истёрлись в кровь от той работы, которая ему давалась. Из-под полупрозрачной ткани рубашки виднелась неестественная худоба. Несколько недель назад он был абсолютно здоровый, а теперь выглядел хуже мертвеца.       Капитан положил руку на горячий лоб Когане, а затем неосознанно стал перебирать смольные пряди спутавшихся волос, глубоко задумавшись о чём-то своём.       Киту снилось детство. Этот период его жизни можно было сравнить с весной, когда солнце только-только нагревало спящую и холодную землю, когда воздух становился чище и дышалось полной грудью, когда деревья цвели прекрасными цветами с розовыми лепестками. Всего этого он лишился.       Мальчик сжимает ткань отцовской одежды, спрятавшись за сильной и могучей спиной. Он напуган. На юном лице отразилась тревога. Эти мужчины из соседней деревни чего-то требовали от папы, их громкие голоса отдавались эхом так, что Кит хотел закрыть уши ладошками. Затем один из них повысил голос, угрожая отомстить всей их семейке и деревне, а после, не добившись ответа, ушёл.       Маленький Когане не заметил, как глаза стали влажными. Скатилась слеза. За ней вторая и третья... Кит не понял, как зарыдал, размазывая по щекам солёные капли и протяжно всхлипывая. Очертания комнаты вмиг стали нечёткими и мальчик хотел бы перестать, но не мог остановиться. — Почему ты плачешь? — тяжёлая грубая ладонь потрепала его за волосы, взъерошив их. Отец присел на колени, чтобы быть с сыном на одном уровне. Мужчина был крепким и во много раз больше мальчика, но тот тянулся к родителю, как цветок тянется к единственному лучику света. — Я... — Кит пытался, честно пытался сказать хоть что-нибудь, но горло предательски сдавило. Мальчик прижался к широкой груди, потихоньку успокаиваясь. — Ну же, а теперь? Скажи мне, что тебя мучает? — Эти мужчины? Они же из соседней деревни? — постоянно прерываясь на короткие паузы, начал Когане-младший. — Я боюсь их... Они сказали, что убьют тебя! — Кит, ты же видел наших воинов? Вместе мы всех защитим, — мужчина обнял сына, прижимая его к себе. Тепло папиного тела придало спокойствия мальчику и он задремал, окунаясь в беззаботный мир фантазии, где всё хорошо. — Мне бы самому верить в свои слова, сынок, — оставляя спящего ребёнка одного, произнёс мужчина. — Подожди, — Кит бежал сквозь лес, не различая дороги. Ветки беспощадно хлестали мальчика по рукам и лицу, оставляя красные следы и неглубокие порезы. Когане преследовал какой-то мальчик на несколько лет старше его самого и брюнета это пугало. — Да стой же ты!       Мальчик не заметил, что лес внезапно закончился, как и не заметил горки, с которой он стремительно покатился вниз, а за ним и его преследователь. Мир вдруг стал смешиваться воедино — зелёная трава и голубое небо представляли одну большую цветную кашу. Когане зажмурился, чтобы прогнать от себя этот калейдоскоп красок.       Неожиданно движение прекратилось. Брюнет осторожно приоткрыл глаза, услышав тихий смех, который быстро перерос в гоготание. Его преследователь скатился вместе с ним, но почему он смеялся? Разве с ними произошло что-то смешное?       Кит рассматривал мальчика, пытаясь понять, всё ли с ним в порядке? Обычные тёмные волосы — чуть светлее, чем оттенок волос Когане; обычные тёмно-серые раскосые глаза. Он был лет на пять старше и намного крупнее, что подсознательно Кит хотел спрятаться, но вокруг находилась поляна, и попытки сделать это не увенчались успехом. — Меня зовут Такаши Широгане! Давай дружить? — отсмеявшись, мальчик уставился на него, ожидая ответа.       Брюнет съёжился под любопытным взглядом и опустил взгляд вниз. — Ты меня боишься? Не волнуйся, Кит, я тебя в обиду не дам! — продолжал Такаши. И откуда он только знает имя Когане? — Я часто видел тебя в деревне. Просто ты всегда один ходишь, вот я и подумал, что тебе нужен друг!       После этого Широ(так попросил звать себя Широгане) и Кит сдружились. Они много разговаривали и гуляли, и Широ даже потихоньку — в тайне от Когане-старшего — учил мальчика стрельбе из лука. Ну и что, что у него иногда не получалось, зато он чувствовал себя мужчиной после этого!       Но не всё было так гладко. С поразительной частотой на их деревню пыталась напасть соседняя — пока безрезультатно, но жителей измотали эти постоянные набеги. От детей и женщин это скрывали — не хотели наводить панику, тем более, до этих пор они неплохо справлялись с этим.       Киту и Широ повезло, что в тот день их не было в деревне. Мальчики выбрались на рыбалку, а речка с рыбой находилась через лес. Счастливые, они бежали со всех ног домой, чтобы показать родителям свой улов...       Дома, охваченные пламенем. Кит помнил красные обжигающие языки и крики людей о помощи. Все они были знакомы мальчику с самого рождения, но один человек... Один самый важный... — Папа!.. — мальчик ринулся в огонь, не тревожась о себе. Лишь бы отыскать дом, лишь бы с папой всё было в порядке...       Но нет, рука друга вовремя схватила Когане, крепко держа вырывающегося мальчика. — Отпусти!.. — орал Кит, отчаянно пытаясь убрать от себя чужую ладонь. Он снова плакал — в этот раз, кажется, сильнее, чем обычно. — Там же папа! Да отпусти меня! Папа!..       Кит резко распахнул глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце. Вокруг был полумрак, свет исходил лишь от свечки, стоявшей на столе капитана. Сам МакКлэйн сидел рядом, бездумно вглядываясь в видимую только ему точку на стене. Шатен был напряжён, и Когане это чувствовал. — ...Снимай рубашку... — Что? — брюнет всё ещё находился в прострации, в глазах стояли картины прошлого, так что он с трудом понимал, о чём говорит Лэнс. — Говорю, обтирать тебя сейчас будем, у тебя же горячка. Снимай рубашку и закатывай штаны. А что послышалось тебе? — капитан ухмыльнулся и смочил тряпку, сетуя на такой бесполезный расход спиртного.       Брюнет смог самостоятельно закатать штанины настолько, насколько это было можно, но снять рубашку оказалось сложнее, и, как бы неудобно не было, ему пришлось просить о помощи. — Помоги мне, — надрывающимся голосом попросил Кит. МакКлэйн без труда стянул с щуплого тела кусок ткани и уложил парня обратно.       От соприкосновения мокрой и холодной тряпки с разгорячённым телом Когане вздрогнул. Казалось, температура в каюте резко понизилась. МакКлэйн молча обтёр дрожащего брюнета и так же молча накрыл его единственным изорванным и грязным одеялом.       Кит сразу же забылся в тягучем, но спокойном сне, а Лэнс потрепал его по волосам, оставшись сидеть рядом.