Tesoro

— Куда мы плывём? — спросил Когане. — Северные земли, — Лэнс крутанул штурвал и, скосив глаза, глянул на Кита.       Юноша держался отстранённо и холодно после случая с переодеванием. Он постоянно отводил глаза, и МакКлэйн видел, что ему стыдно. Подумать только, как легко смутить его! Резкого, иногда холодного, но всё ещё немного ребёнка. Кит был кораблём, разбивающимся в щепки во время сильного шторма собственной жизни. Капитану невыносимо хотелось спасти его, и он сам не понимал почему. Возможно, брюнет напоминал ему его самого в детстве: такого же потерянного, вспыльчивого и мечтательного.       Сколько бы Когане ни старался быть сдержанным и серьёзным, шатен всё равно замечал, как украдкой юноша считает звёзды на ночном небе или наблюдает за стаями птиц в облаках. Он был лишён этого долгое время, и вот сейчас, когда жизнь стала налаживаться, юноша глубоко, до боли в лёгких, вдыхал такой нужный ему свежий воздух и дурачился, ведь Кит не знал, надолго ли это.       И Лэнс хотел бы сказать, что навсегда, но сам не был уверен в этом.       Потому что они связались с принцессой, которой нужна была их помощь. Потому что ей никто больше не помог. Потому что Когане хотел найти своего друга.       Иногда простое и уверенное «навсегда» рушится через несколько дней, оставляя после себя руины и пыль в воздухе.       Подумать только: брюнет ворвался в жизнь капитана так внезапно и неожиданно, так случайно, и Лэнс вновь дал волю чувствам. И поплатился за это. Теперь он едва ли мог отказать мальчику-сироте, занявшему все пустоты его личного мира. — Я ещё не был на севере, — Кит сидел, привалившись к штурвалу и смотрел сверху вниз с интересом. — Там красиво? — Зимой северные земли не видно из-за снега, — ответил МакКлэйн, снисходительно улыбнувшись. — Сейчас там так же тепло, как и в остальном королевстве. — Понятно, — юноша низко опустил голову, задумавшись. — Когда-нибудь я побываю там зимой. — Побываешь. У тебя ещё всё впереди, — кивнул Капитан, возвращаясь глазами к горизонту и красной полосе заката. Изредка они проплывали острова, и парень предчувствовал скорое прибытие. — Ты не намного старше, — возмутился Когане, оборачиваясь на него. — Не намного, — согласился с ним Лэнс. — Но я видел гораздо больше тебя. Ты в начале своего пути. — А ты, можно подумать, в конце? — прыснул юноша и засмеялся чисто и громко, словно зазвонил колокольчик. — Я не говорил такого, — МакКлэйн приподнял уголок губ. — Ханк, смени меня!       Мужчина появился спустя несколько минут, как всегда веселый и решительный. Он без лишних вопросов взял штурвал в свои пухлые ладони и внимательно слушал все указания, плавно ведя судно. Ему Лэнс доверил бы не только корабль, но и свою жизнь.       Сам же капитан уселся рядом с Когане, распахнувшим глаза в немом удивлении. Шатен молчал, прикрыв глаза, и Кит расслабился. В мыслях у обоих было пусто – слышалось завывание холодных могучих ветров.       Лэнс ещё совсем зелёный. У него оттопыренные уши и постоянно вздёрнутый подбородок. Он глядит на жизнь с вызовом.       Город вокруг такой же: каждая улица — праздник, все люди — весёлые и простые, а над головой висит жёлтое солнце. Рынок пестрит яркими красками, сочными фруктами и специями на прилавках. Мальчишка идёт мимо, закинув руки за голову, даже не глядя по сторонам.       А вокруг свобода, настолько необходимая, как глоток свежего воздуха. Когда она сопровождает тебя с рождения, ты быстро привыкаешь. Хочется вдыхать ещё и ещё, до хруста в груди, до головокружения и синих кругов. МакКлэйн тоже хотел большего, чем простая жизнь.       И он упорно шагал по улочкам прямиком в порт.       В порту пахнет сыростью и солёной водой, шумит белоснежная пена и грохочут волны, разбиваясь на крохотные, блестящие в солнечном свете капли.       Путешественники рассказывают о подвигах, доблести и славе, о странах за границей, о необычной красоте восточных женщин. Там время течёт по другому, и никакому взрослому не понять этого благоговейного трепета, словно перед предстоящим приключением.       Лэнс устраивается за огромными отсыревшими коробками, внимательно наблюдая за прохожими. Он впитывает всё через небольшую щель, боясь, что круговорот страстей утащит его к песчаному дну. День проходит за днём, и вот уже год сменяет другой. Плечи юноши расправились, а крылья за спиной уже готовы раскрыться и утащить его высоко в лазурную ясность.       Молодость — страшная штука. Порой она толкает на необдуманные поступки, раскрывает перед тобой ужасающую пропасть. И если бы Лэнс мог, он ухватился бы за любую возможность прыгнуть туда без раздумий. Призрачные крылья зудят, отдаваясь тупой болью в лопатках.       У МакКлэйна семья: красивая и добрая мама, строгая сестрёнка, два брата и бабуля. Он любит их всем сердцем, пускай и никогда не говорит об этом. Но тоска по воде сильнее даже самых крепких родственных уз, и он сдаётся.       Сдаётся со слезами на глазах.       Сдаётся, запрыгивая на огромный торговый корабль.       Сдаётся и выбирает своё будущее.       А мать простит птенца, выпавшего из гнезда, как прощают все любящие родители.       Вдали от дома тяжело, но Лэнс стойко терпел всё, лишь бы оставаться здесь, на корабле. Ему нравился трепет парусины, скрип капитанского штурвала и крики пролетающих чаек. Он чувствовал, будто бы его полотно завершилось, художник нанёс окончательный штрих, и теперь картина могла передаваться из рук в руки, путешествуя по всему свету.       И МакКлэйн тоже путешествовал. Он, наконец, видел то, чего раньше не мог и представить. Иной мир развернулся перед его глазами, всё заиграло по-другому: более живо и свежо. Другие страны, континенты, люди, отличные от него самого, вскружили голову молодому юнге. Он желал, чтобы праздник продолжался бесконечно.       Но для людей всё, что имеет начало, имеет и конец.       Лэнс запомнил этот день хорошо, выжег у себя на подкорке.       Капитан всегда был ласков и внимателен ко всей своей команде без исключения. Он был именно таким, каким обычно представлял себе путешественников МакКлэйн: с седой густой бородой, сеткой морщин в уголках глаз и мозолистыми сильными руками. Мужчина, несмотря на свой уже немолодой возраст, большинство работы брал на себя. Команда доверяла ему и уважала безоговорочно: никто не смел даже слова поперёк вставить.       Сильный, независимый, но в то же время мягкий и простой, он поплатился своими слабостями и верой в чистоту подчинённых.       Лэнсу тогда не спалось: горячая кровь гнала вперёд, не принимая никакого отдыха. Юноша со злостью поднялся на ноги, пару раз хлопнул по щекам так, что в ушах зазвенело, и пошёл на палубу глядеть на сияние небесных огоньков.       Сегодня не стояло обыкновенной звенящей тишины ночи: МакКлэйн то и дело ёжился от непонятных звуков. Инстинкт пропадать из виду, выработанный ещё в далёком детстве, не подвёл его и сейчас, как только послышались голоса. В кромешной тьме даже для такого долговязого и несуразного парнишки исчезнуть не составляло большого труда.       Он слышал весь план своих товарищей: от начала и до конца. Триумфального конца, где злодеи упиваются славой и властью.       План был прост и ясен, как безоблачный день: убить капитана, захватить остальных спящих в плен и продать корабль с людьми на чёрном рынке, получив мешок золотых. Кожа МакКлэйна покрылась стаей мурашек. О том, что готовится в эту ночь, знали только он и заговорщики. Все остальные сладко спали.       Лэнс никогда не был героем, да и не рвался особо в защитники. Его устраивало примитивное. Решать загадки равнялось усиленной мозговой деятельности, для него это препятствие, перешагнуть через которое значило прыгнуть выше своей головы.       Он не был готов, но в то же время был, как никто другой.       Он не знал, что делать, но делал лучше, чем любой знающий.       Дурацкая привычка таскать с собой поясной кинжал была сейчас на руку. Юнга выхватил лезвие под оглушительный грохот своего бешеного сердца, и сделал шаг на ватных ногах.       «Пора взрослеть, да, Лэнс?»       Пора.       Парень ступал аккуратно, словно кошка розоватыми подушечками лапок. Грации ему не хватало, но для первого раза всё проходило вполне неплохо. Он держался на небольшой дистанции позади, а его всё ещё не заметили. Адреналин зашкаливал, придавая уверенности и напрочь лишая робости и страхов.       Рывок. Один из предателей с силой вцепляется в его руку от губительной нехватки кислорода. Его напарник даже не заметил, как Лэнс утащил второго, крепко прижимая ладонь к его рту. Лезвие тело вошло до безобразия легко и непринуждённо, будто бы МакКлэйн тысячу лет только и делал, что убивал людей.       Рука юнги, зажимавшая рот, мгновенно окрасилась вязкой тёмно-красной жижей. Она стекала по запястью к локтю, вызывая в парне отвращение к самому себе. В его руках человек захлёбывался в собственной крови, а он продумывал, как бы убить ещё одного.       Но он же не убийца?       Не убийца?..       «Убийца.»       Провернуть тот же манёвр с оставшимися не получилось. Этот мужчина был более чутким и догадливым, к тому же, у него было оружие. Палаш выглядел внушительно даже при полной темноте. Кинжал Лэнса был хорош в ближнем бою, когда ты чувствуешь дыхание врага, его вздымающуюся грудь. Палашом же можно было смертельно ранить и на расстоянии, конец длинного лезвия сам просился насадиться на чей-нибудь живот.       Именно в этот момент Лэнс допустил возможность, что не покинет корабль живым. Бежать было некуда: кругом лишь глупые волны, безучастные до судьбы жалкого отчаянного мальчишки.       Он готов нести на себе клеймо убийцы, если выживет сейчас. Если сможет увидеть товарищей улыбающимися.       Палаш отскакивает от палубы с глухим стуком. В порыве ярости МакКлэйн не замечал, что творил. Предатель держался за располосованную руку, нежно баюкал её, а в глазах его плескалась жгучая ненависть и отчуждение, смешанное с животным страхом. Юнга не медлил, подхватил палаш и всадил в плоть напротив не глядя. На этот раз лезвие вошло с хрустом, от чего Лэнс задрожал в истерике.       На его руках кровь — тёплая рубиновая жидкость, а на душе грех, сковывающий сердце ледяным оцепенением. В глазах сухо и пустынно, ни единой солёной капли. Они все умерли вместе с его беззаботным детством. Они погребены вместе с неверными товарищами, навсегда обездвиженными его лёгкой рукой.       Быть сильным так сложно, но в какой-то момент каждый понимает это и закрывается в свою надёжную броню, защищаясь от всего, что происходит снаружи.       Просидев всю ночь в окружении трупов, трясясь от собственных деяний, наутро он улыбался настоящим товарищам, махал рукой с засохшей кровью. На корабле разрасталась паника, ребята спрашивали, что случилось.       МакКлэйн, не переставая улыбаться, устало побрёл к своей комнате. Там он упал на постель, не переодеваясь, выпачканный в багряных каплях. На смену бессоннице пришли кошмары, становившиеся из ночи в ночь уродливее.       Когда он проснётся, то обнаружит себя вдруг героем и защитником(коим быть никогда не стремился). Все вокруг почему-то поблагодарят его за спасение, но ни единым словом не обмолвятся об убийствах. Будто их и не было. Будто парень не слышал хруста костей и предсмертные стоны бывших друзей. Но он не готов забыть. Нет, только не сейчас.       Капитан, вопреки всем опасениям, не умер. Об этом юнга узнал, проснувшись. Заговорщики успели нанести ему достаточный ущерб, но не смертельный, чему все были рады. Но мужчине всё ещё требовалась помощь лекарей.       В один из дней, когда их корабль размеренно плыл до ближайшего порта, он подошёл к одинокому Лэнсу, закурив трубку. Мужчина задумчиво провёл рукой по своей бороде, а затем потрепал шатена по волосам, и без того взъерошенным из-за ветра. — Хотел сказать спасибо, юнец, — закашляв, начал мужчина, выдержав паузу. — Ты спас всех ценой собственной свободы. МакКлэйн удивлённо распахнул глаза, резко дёрнувшись. — Ценой свободы? — А как ты думал? — хрипло рассмеялся капитан. Из трубки вверх, извиваясь, потянулась ниточка дыма. — В нашем королевстве за убийство казнят. Или ты не знал? — Они же государственные изменники, — в бессилии сжались загорелые руки Лэнса. — А ты попробуй докажи. Сам знаешь, без доказательств это бесполезное дело. Но ты не отчаивайся, малец, придумаем что-нибудь. — Что придумаем? Разве вам не выгодно сдать меня стражникам? — голос юнги стал надрывным и безжизненным. Он уже рисовал себе сырую темницу и пустой голос палача, видел, как его голова прижимается к плахе. — Экай чего ещё удумал! — мужчина хлопнул шатена по лбу и нахмурился. — Услуга за услугу. Ты молодой ещё, у тебя вся жизнь впереди, а моя жизнь подходит к концу. Мне бы дома внуков развлекать, а не гнаться за волнами.       Капитан ласково взглянул вдаль, на проглядывающее очертание города на горизонте. В его взгляде читалась тоска. Всё-таки, МакКлэйн похож на него. Море, прекрасное синее море течёт по его венам вместо крови, оставшейся на руках болезненным напоминанием. — Я отдам тебе корабль, а ты уплывёшь туда, где никто не будет искать тебя. Тогда Лэнс не поверил этим словам, лишь отмахнулся, как от назойливой мухи. — Расскажи о себе, — Кит прервал затянувшуюся тишину, выводя МакКлэйна из транса. — Как ты стал пиратом? — Маленький ты ещё для таких вещей, — Капитан нахмурился, глядя на зажигающиеся огоньки в глазах юноши. — Мы это обсуждали, — не сдавался Когане. — Так как? — Один очень хороший человек подарил мне корабль, и я набрал команду, — подумав, ответил парень, снова прокручивая сцены из детства и юности. — Ты не похож на пирата, — серьёзно сказал брюнет, широко зевнув. Раннее утро и недосып создавали ужасающую смесь для него. — Я имею в виду, ты совершенно не злой. Хитрый, но не жестокий. Ты благородный разбойник. — Благородным разбойником у нас был Робин Гуд, — шатен усмехнулся. — А я Капитан Лэнс МакКлэйн. — Ты просто похож на него! — с жаром заявил Кит, активно жестикулируя. — И... ты имеешь что-то против этой легенды? Я любил слушать о его подвигах в детстве! — Малыш, я круче всяких Робин Гудов, если ты ещё не понял.       Лэнс резво поднялся и вернулся к штурвалу, перенимая его обратно у Ханка. Когане позади остался беспомощно хватать ртом воздух и краснеть. — Мы приближаемся, — мягко улыбнулся толстяк, указывая на точки вдали. — Стоит оповестить об этом Принцессу? — Скажешь ей об этом, когда мы подплывём ближе. А Север тем временем выглядел неприветливо и враждебно.