Сердце в руках

С того знаменательного похода в торговый центр прошло около недели. Все семь дней Анастасия Александровна провела в незнакомом томительном чувстве. И внезапный больничный по причине вывиха и трещины в кости нисколько не облегчал ситуации. Хирург недоумевала, зачем же в поднявшейся суматохе она кинулась догонять незнакомца в белом костюме. Не было для той спешки ни малейшей причины, однако последствия были. Оскользнувшись на хвалёном не пожароопасном покрытии, щедро сдобренном водой, женщина не удержала равновесия и весьма неудачно упала. Неутешительный диагноз Анастасия Александровна поставила себе сама, ещё до приезда скорой и подоспевшим коллегам оставалось только согласиться и определить пострадавшую в травмпункт, где рентгенолог подтвердил диагноз. Жанна – та самая подруга, с которой Анастасия Александровна «лечилась шопингом» – не покинула коллегу и вызвалась довезти страдалицу, дабы та не покалечилась повторно. У скорой в этот субботний день было ой как много работы – в пострадавших недостатка не было уж точно. - Вот что тебя понесло к этому фонтану?! – не могла успокоиться Жанна, лихо сворачивая во двор подруги. Задумчиво хмурящаяся Анастасия, уже с зафиксированной лангетой ногой и выпиской от травматолога больно приложилась затылком о дверь машины. - Да чёрт меня знает! – возмущенно-обиженно процедила женщина, потирая ушибленное место. Нога после обезболивающего укола не болела, а вот удар по голове весьма ощущался. Вдруг врач застыла, покусывая губы и нерешительно глядя на отражение подруги в зеркало заднего вида. – Не знаю, Жан… Мне мужчина показался, странный такой… - Аки принц на белой лошади? – ухмыльнулась Жанна, притормаживая возле подъезда, но не спеша выходить. - Почти, – хмыкнула Анастасия и осторожно повернулась на сиденье, отгоняя навязчивые мысли о незнакомце. - Мужика бы тебе Анастасия Александровна, да половой жизни регулярной, – припечатала подруга. - У вас, гинекологов, это, по-моему, лучшее лекарство, – криво ухмыльнулась хирург аккуратно выбираясь из машины. – Ты мне ещё рецепт выпиши. - А ты скажи ещё, что это не так? – парировала подруга. Однако шпилька так и осталась без ответа. Вспоминая этот разговор Анастасия Александровна всё чаще задумывалась, а отчего, собственно, она разозлилась на Жанну – ведь та действительно права. Мужчины постоянного у неё не было, с женихом, которого так яростно пророчили ей в мужья вышла донельзя неприятная история прямо-таки накануне свадьбы, а секс… да, пожалуй, большинство её проблем объяснялись банальной женской неудовлетворённостью, «бешенством матки», говоря языком врачей века этак девятнадцатого. Она сидела на краю стола, вольготно раскинув стройные ноги и опершись на локоть. Похоже, бестию ничуть не смущала ни нагота, ни наличие зрителя. Впрочем, она могла и не видеть его – раскинувшегося в уютном кресле в наиболее тёмном углу. Самозабвенно лаская себя пальцами, она, сквозь прикрытые ресницы, неотрывно смотрела в зеркало, распаляясь ещё сильнее. Румянец томительного, запретного наслаждения окрасил лицо, добавляя какой-то потусторонней, даже неестественной красоты. Гримаса страсти заставляла искусанные, пересохшие от вожделения, губы ежесекундно кривиться, то растягиваясь в блаженной улыбке, то раскрываться, давая лёгким так необходимый им глоток прохладного воздуха, то вновь изгибаться в какой-то мучительной мине наслаждения. О да! Она страдала от этой сладкой истомы, разлившейся в паху и жаркой волной томления, расходящейся по телу, точно круги от брошенного в воду камня. Огромное, поистине королевских размеров зеркало, занявшее собой большую часть стены, бесстрастно отражало творившееся безобразие. В отражении колыхалось свечное пламя, грозя вырваться и пожрать в своём ненасытном пожаре целый мир. Не в силах бороться с томительной ненасытной страстью, выпивающей все силы, женщина опустилась на стол – рука предательски дрожала, не позволяя рассчитывать на опору. Глухое, тяжёлое дыхание срывалось с истерзанных зубами губ, когда страдалица вновь и вновь проникала в сжимающееся лоно пальцами. В исступлении закрыв глаза, она представляла, как её изголодавшееся тело ласкают чужие, куда более сильные, чем её собственные руки. Руки мужчины, виденного, а может и просто привидевшегося, в том злополучном торговом комплексе. Как наяву она ощущала холодящие ободки массивных перстней, царапающих нежную кожу бёдер камнями. Опаляющий жар чужого дыхания иссушивал покрасневшие губы. Жадно хватая ртом ставший неимоверно горячим воздух, женщина выгнулась, исторгая из себя мучительный стон наслаждения, сжимаясь внутри от захлестнувшего её удовольствия. Выгнувшись на влажном от пота столе, она будто бы заметила движение в глубокой тени. Но томительная сладостная истома, разлившаяся по телу не позволила даже помыслить о движении, придавливая к столу невидимой, но твёрдой рукой. Разгорячённая кожа липла к покрытому лаком дереву. За миг до того, как провалиться в зыбкую дремоту, несчастной привиделись светло-синие как раскинувшееся за окном предрассветное небо глаза, в которых, на дне тёмных провалов зрачков горело адское пламя преисподней. Анастасия Александровна резко поднялась на постели. Жадно глотая воздух, она вглядывалась в темноту комнаты. По вискам стекал холодный пот, потревоженная нога ныла, а лёгкие жгло будто бы она всё ещё во сне. - Сон, всего лишь сон, – пробормотала врач, с силой проведя ладонью по абсолютно влажному лбу. Поняв, наконец, что всё безобразие ей просто привиделось, Анастасия со стоном повалилась обратно на кровать. – Жанка права, мне надо мужика. Запустив пальцы во влажные на висках волосы, Анастасия Александровна вглядывалась в тёмный потолок своей одинокой, «холостятской» квартиры, перебирая в уме всех знакомых мужчин, с которыми она хотела бы встретиться, дабы получить столь необходимое ей лекарство как близость. Имен было не сказать, чтобы очень много, но достаточно, для того чтобы иметь возможность выбрать «лекарственное средство». - Если так пойдёт и дальше, а я знаю, что так и будет, то моё затворничество приведёт меня к терминальной стадии и начну прыгать на любого, у кого детородный аппарат будет подходящей формы, – развеселилась пострадавшая, представив себе данную картину. Женщина села на постели и нашарила рукой костыли. Прежде чем звонить кому бы то ни было, ей просто необходимо было принять душ. Обмотав ногу пакетом, как делала на протяжении всей этой недели, она вымылась, сгоняя напряжение и остатки ночного кошмара. Спустя двадцать минут водных процедур, Анастасия доковыляла до дивана и тяжело рухнула на него и с тоской посмотрела на часы – без пяти пять утра. В столь раннее время выслушать её и, более того, приехать мог только один человек, а оставаться одной женщина отчего-то уже не могла. Всё тело колотило, стоило только подумать о том, чтобы провести в родной квартире ещё несколько часов в одиночестве. - Матвей? – голос подвёл, стоило Анастасии Александровне услышать ответ в динамике телефона. – Я понимаю, что сейчас очень поздно или скорее слишком рано, но ты мог бы… Прости, я говорю глупости, нет-нет, ничего не случилось… А, ты уже знаешь. Жанна? Что?! Приехать? Да не стоило… Спасибо. Я буду ждать. Конечно, он приедет, как приезжал всегда и как будет приезжать, вызови она его хоть в полпервого ночи и из законного отпуска. Он приедет к ней и вовсе не потому что страстно в неё влюблён, отнюдь, они оба знают, что любви не бывает, разве что в книгах. Просто Матвей знает, что она никогда не звонит просто так, потому что ей скучно. К тому же он уверен, что стоит ему позвонить, и Анастасия примчится на помощь даже из другого города, как примчалась пять лет назад, летом, когда он попал в аварию после которой обзавёлся добрым десятком шрамов. Анастасия Александровна, положив мобильный телефон, против воли улыбалась. Она скучала по старому другу. Пожалуй, Матвей был единственным, кого она бы могла назвать по-настоящему близким человеком. Даже Жанна была скорее приятельницей и приятной компанией на праздниках и выходных, но доверять рыжеволосой подруге тайны? Нет уж. И дело вовсе не в том, что Жанна растреплет их всей больнице, а то и городу – что-что, а тайны гинеколог хранить умела, вот только… не было у хирурга к ней такого безоговорочного доверия, как к Матвею. Себе она говорила, что невозможно не доверять человеку, которого видела присмерти, хотя прекрасно понимала, что по её же собственной логике она должна была бы доверять и всем своим пациентам, но отмахивалась от этой нелогичности, как человек отмахивается от всего непонятного и ненужного по его мнению. Матвей появился на пороге квартиры Анастасии Александровны ровно через пятьдесят две минуты – в беспокойстве женщина не находила себе места и поминутно смотрела на часы. В комнате были настежь распахнуты окна и не по-весеннему холодный ветер шуршал тяжёлыми шторами – ей не хватало воздуха, казалось, что родные стены надвигаются, грозят раздавить под своей толщей одинокую и больную Анастасию, которая даже и сбежать не смогла бы, случись что. - Доброе утро, болезная! – вошедший расплылся в улыбке, приметив привалившуюся к косяку подругу. Однако стоило ему увидеть творящееся в комнате безобразие как его веселье как рукой смело. Бросив пакеты с продуктами в прихожей, он, не разуваясь, практически вбежал в комнату и принялся закрывать окна. – Ты с ума сошла, Настя? Воспаление лёгких захотела в компанию к перелому?! Молодая хирург не ответила, закрыв лицо руками, она сползла по стене вниз, стараясь не разрыдаться. Лишившись любимого занятия, которое хоть как-то заполняло её жизнь, женщина не находила себе места и всё больше и больше думала о том, что существование её бессмысленно и пусто. От этих мыслей на душе кардиолога становилось так невыносимо тускло, что кошки, которые по мнению писателей и романтично настроенных девиц, должны были бы скрестись, лишая покоя, и сами, похоже, давно скончались. Несчастная женщина была в отчаянье. Кто бы мог подумать, что обычный, или почти обычный, эротический сон послужит столь сильным дестабилизирующим фактором для крепкой психики хирурга? Позвав подругу несколько раз и так и не дождавшись ответа, Матвей вернулся в маленький коридорчик, где застал Анастасию сжавшейся на полу. Более всего женщина была похожа на несчастного ребёнка. Она сидела, обхватив мокрую голову руками, и раскачивалась, насколько позволяла загипсованная нога и площадь прихожей. Отчего-то Матвею в голову пришла совершенно бредовая мысль, что если бы он задержался в магазине ещё хотя бы на четверть часа – живой бы подругу он точно не застал. Патологоанатом, а Матвей, после той самой аварии действительно сменил специальность, присел на корточки возле подруги и осторожно обнял её за плечи. Утешать женщин он никогда не умел, но, похоже, Анастасии много и не требовалось. Стоило ей почувствовать дружеское плечо, как женщина разрыдалась, крепко схватившись за свитер друга. Анастасия Александровна что-то вполголоса бормотала о сводящем с ума одиночестве, боли и проклятом переломе, который обнажил насколько никчёмна её жизнь. За окном только-только посеревшее предрассветное небо затягивало тяжёлыми тучами, не предвещающими ничего кроме затяжного ненастья. Накрапывал дождь.