К чему приводит скука

      Пока наверху в комнате маги планировали свою дальнейшую жизнь, целитель ушел в подземную лабораторию мэнора, проверять кровь юного пациента. Войдя в святое для некоторых угрюмых личностей, помещение, он понял, что тут действительно хозяйничает Мастер. Комната общей площадью шестьдесят квадратных ярдов была разделена на три части.       Самой дальней была кладовая, где хранились особо капризные к дневному свету и влажности реактивы и готовые зелья. Дальняя стена была занята огромным аквариумом примерно на пятьсот галлонов (около 2200 л). Искусственное затемнение стекол создавало иллюзию глубин мирового океана, где вполне комфортно себя чувствовали разнообразные рыбы пузыри, мешки, змееобразные, с прозрачными головами и прочее разнообразие фауны, размерено плавающее между различных водорослей. Остальные стены занимали большие шкафы самых разных мастей и размеров. В некоторых стекла были зелеными, в других темно-коричневыми, в остальных двери были глухими в деревянном или металлическом исполнении. Легкие, тонкие, массивные, темные, светлые… — в зависимости от назначения и капризов содержимого.       Средняя зона была укреплена так, что в ней можно устраивать Армагеддон, но за стеной ни одно зелье даже не шевельнется. Крепкая мебель из железа. Лабораторный стол с двухдюймовой мраморной столешницей, двумя закрывающимися полками над ней, несколькими шкафчиками под столешницей — занимал центральное место. Сбоку от стола примостилась раковина скромного размера небольшой купальни для новорожденного слоненка. Вокруг него стояли шкафы для нестабильных реагентов и различной посуды, которая может понадобиться для экспериментов души зельевара. А заодно установлены различные ловушки для токсичных паров и продуктов горения, чтобы горе-экспериментатор не задохнулся, и система заклинаний-сигнализации, подающей сигнал хозяину и хозяйке мэнора, их семейному колдомедику и домовику, который при срабатывании этой системы получает доступ в лабораторию, чтобы забрать тело.       Целитель с удивлением осматривал комнату, поражаясь продуманности эргономике. Все колбы, реторты, цилиндры и прочее стеклянное оборудование висело на соответствующих стендах. Котлы разделялись в шкафах сначала по материалу, а потом уже по размеру. Разделочные доски, ступки, весы, ножи, шпатели, штативы, держатели, спиртовки, тигли– занимали отельный шкаф и были рассортированы по назначению. Ингредиенты делились на животного и растительного происхождения, грибы и минералы. Дальше шло более глубокое деление на виды, и только потом расставлялись в алфавитном порядке. Книжный шкаф, как и стол для записей, был защищен чуть ли не лучше самой комнаты. Во всяком случае, пожар и взрыв им точно не грозили.       Оглянувшись еще раз, месье Картье вернулся к входу в лабораторию. Там все было оборудовано для варки безопасных зелий и работы с детьми. Первое, что бросалось в глаза — это два больших, стандартных, лабораторных стола и один чуть ниже — детский. Остальное все было, как и во второй зоне с почти такими же мерами безопасности. Поскольку все реактивы были подписаны и систематизированы, проверка крови не заняла и получаса. А вот результат ее все никак не хотел осмысливаться. Помедитировав на свиток пергамента еще минут двадцать, Клод все-таки вышел из лаборатории и отправился к единственному человеку, кто хоть что-то мог объяснить. — Мастер Снейп, вы ведь проводили анализ крови мистера Поттера? — целитель устало опустился в кресло, до сих пор не веря результатам. — Проводил…, но результаты… — Да, я знаю. Посмотрите, они совпадают с этими или нет? — Целитель, а вы не боитесь отката? — Нет. Когда я повторил клятву колдомедика, специально уточнил, что оставляю за собой право обсуждать эти результаты с вами и лордами Волдемортом и Малфоем. Вы все равно уже в курсе состояния пациента. Так что смотрите, не бойтесь.       И Северус, успокоенный, углубился в изучение пергамента. — В принципе, все верно. Только… нет, точно… зелья. В прошлый раз были только остатки, полуразрушенные. А сейчас… как будто его этими зельями пичкали все каникулы. Неужели родственники постарались? — Кто знает. Вряд ли бы он эту гадость пил добровольно. Скажите, вы из-за крови василиска варили ему зелья на крови? — Да. Что кровь со слюной и ядом василиска, что слезы феникса, прекрасно прижились в организме мальчика. — Подождите, но ведь считается, что слезы феникса — это единственный нейтрализатор для яда василиска… — Да, считается, но по судите сами: сколько надо слез, хотя бы на одну десятую унции яда? А у Поттера в рану попало почти четверть! Добавьте к этому еще практически столько же крови и почти пинту слюны! Явно не те пять слез. — А почему именно пять? — удивился целитель. — Поттер рассказал. И не надо на меня так смотреть. Вы же взрослый человек, должны знать, что не все такое, каким кажется. — Простите, но… про ваши… кх-м… не простые отношения… знают многие. При этом вы так спокойно говорите, что мальчик сам рассказал…       Северус тяжел оперся на подушку: перед целителем строить из себя человека, который себя прекрасно чувствует, просто бесполезно. А ему сейчас было далеко от «хорошо», или хотя бы, «нормально». Несмотря на принятые зелья, полученное двойное «Круцио» давало о себе знать. — Об этом мало кто знает, а те, кто в курсе, не придает большого значения, но после той знаменательной встречи двенадцатилетнего мальчика и тысячелетнего василиска к медьковедьме были отправлены все: пострадавшая девочка, из-за которой, собственно, и началась вся эта эпопея, ее родители с нервным срывом, брат с легкими царапинами, неудавшейся профессор ЗоТИ… кроме… да, именно, кроме раненного Поттера. И смею вас заверить, но, глядя на мальчишку, сложно было ошибиться, что ему-то как раз медицинская помощь была жизненно необходима. Но его сначала промучили в кабинете у директора с полчаса, потом два часа на хаотично устроенном Пиру, а затем быстренько отправили вместе со всеми школьниками домой. В результате, у него не было возможности вовремя получить помощь.       Северус прикрыл глаза и не увидел, как тихо открылась дверь в комнату и на пороге замерли Люциус и Волдеморт. Сделав знак целителю, чтобы тот молчал, Темный лорд быстро наложил дезиллюминационные чары на них двоих, и маги заняли свободные стулья около дальней стены, стараясь не пропустить такой интересный разговор. И никто не догадался, что видеть можно не только глазами. И всплеск магии не может не привлечь внимание того, кто привык отслеживать малейшие изменения в магическом поле рядом с собой. Мало ли… — Не знаю, что тут ближе к истине: субстанции василиска открыли потаенные уголки мозга гриффиндорца, или так хотелось жить, или так хотелось, что он изначально притворялся недалеким, а, иногда, и откровенным идиотом… но… — целитель, заметив заминку, тут же вложил в руку пациенту стакан с очередным грязно-зеленым зельем, — но в кое-то веки этот мальчишка сделал правильную вещь: он догадался попросить помощи. Но я вот понять не могу: это максимализм подростка или просто индивидуальная особенность? Просить помощи в самый критический момент…. — В смысле? — Да в прямом… Кто мешал этому недоразумению сразу, как только он понял, что родственники не собираются возвращаться, а он наглухо закрыт в комнате, не Лорду слать письма с вопросами, а попросить помощи? Кто ему мешал не дожидаться предсмертной агонии, а сразу написать мне и попросить то же зелье? Вот и в тот раз… он написал мне, когда у него четвертый день держалась температура под тридцать девять градусов! Хорошо, что его тетка испугалась заразы и отправила его отлеживаться в комнату! Пара фраз неразборчивым почерком и ориентир для аппарации. Я эту заразу мелкую две недели выхаживал… Думал, еще чуть-чуть, и он шипеть начнет или хвостом обзаведется… Но обошлось… Вот с тех пор и общаемся. Подбирать нейтрализатор к этой гремучей смеси я не хочу: сейчас на него, кроме лечебных, не действует и куча других зелий. Только вот кто-то модифицировал зелья дружбы, ненависти, рассеянного внимания и короткой памяти. И теперь им яд василиска не так страшен. Они все равно разрушатся, но ему успеют подлить новую порцию. Жаль парня. Как бы я не любил его папашу, но целенаправленно зельями делать из ребенка идиота… Такого и врагу не пожелаешь. — Согласен. Меня еще беспокоят темные эманации в голове этого юноши, напротив шрама. Оттуда такой темной магией веет! Что просто ужас! Оно, конечно, уже рассасывается, но все равно отрицательно влияет, как на организм в целом, так и на магию в частности… — целитель устало откинулся на спинку кресла, закрыв глаза: слишком непредсказуемым оказался пациент. Слишком много сюрпризов, которые хочется не исследовать, а прикопать по-тихому, чтобы об них никому не было известно. — Темные эманации? Это точно? А какого рода? — Да я ж откуда знаю? — пожал плечами целитель. — В такие дебри темной магии я не лез и лезть не хочу! — и уже тише, чуть в сторону. — Но, видимо, придется. — Понятно. Придется самому смотреть. Я вам не говорил, что Поттер в пределах досягаемости — это к очень большим проблемам? — Похоже, я с вами уже начинаю соглашаться, хотя этого мальчишку знаю всего несколько часов. — Это вы еще его папеньку не знали. Вот уж от кого одни проблемы были… — Ладно. Это все лирика. Сейчас главное решить, как его лечить будем? — Насколько сейчас все плохо у него, и насколько у меня? — Вы хотите сами встать за котел? — А вы можете кого-то другого предложить? — Нет. Думал, вы кого-то знаете. — Знаю. Но этим людям совсем не обязательно быть в курсе феномена Гарри Поттера. Мало ему славы единственного, кто пережил третье непростительное, так еще к ней добавится единственного, кто пережил яд василиска. — По-хорошему, ваше лечение займет три недели. И это только, чтобы убрать основные проблемы и минимизировать вред, нанесенный различными зельями. Надеюсь, вас никакой василиск не кусал? — Нет, я с ним не знаком. — В таком случае лечение стандартными зельями займет три недели. — Долго. Мальчишка столько не протянет. — В этом вы правы. Да, он идет на поправку, даже поел нормальной пищи. Но… волна эйфории схлынет где-то часов через десять, и все резко ухудшится. Да и может обостриться стихийными выбросами.       Северус надолго задумался, пустым взглядом сверля противоположенную стенку. Клод очень надеялся, что тот вспоминает, кому можно заказать нужные зелья. Им обоим было ясно, что ни Люциус Малфой, ни Антонио Долохов их сварить не смогут: не та база знаний, к тому же банальная нехватка опыта. — Клод… Чем можно ускорить мое лечение, и что может помочь продержаться это время Поттеру? — На второй вопрос, боюсь, тебе даже Мерлин не ответит. А на первый. Самое главное — твое принятие того, что тебе нужна помощь, и желание выздороветь. — Не поверишь, я уже смирился. Лорд как никто другой умеет убеждать. — Смириться мало! Ты хотя бы понимаешь, каким образом довел себя до такого состояния?! — Конечно, понимаю! Да, я не колдомедик. Но экзамен по колдомедицине сдавал! Иначе как ты думаешь, я стал Мастером Зельеварения?! — и уже гораздо тише. — Сначала бесконечные «Круцио», потом всякие восстанавливающие, релаксирующие, для восстановления нервных окончаний, бодрящее. Затем те же зелья, но уже болтливости, раскрепощения, затуманивания, подчинения, внушения, ненависти, агрессии, а то и вертисариум до кучи. Потом рвотное, очищения, нейтрализаторы, штук пять, и опять весь первый список. И так несколько раз в неделю. А то и чаще. Я анализатор уже года четыре не ношу. Просто бесполезно! И так знаю, что не еда, а сплошные зелья!       Небольшой вихрь магии дал понять внимательным магам, что невидимые свидетели узнали для себя всё интересное и решили покинуть высокое собрание. «Мальчишка… Какой он еще мальчишка…» — с сочувствием глядя на собеседника, подумал целитель. — «Тридцать четыре против моих девяносто восьми. Совсем еще ребенок». — «Слишком уверенный в себе» — сказала мне одна дама жгучих кровей… А на самом деле… просто уже все равно… Настолько, что любое завершение кажется счастьем. — Извини, но такого счастья в жизни я тебе не предоставлю. Жить будешь. Это я тебе гарантирую. А вот как ты будешь жить… — В том то и дело, что от меня уже ничего не зависит… Ты же видел, сколько на мне обетов? — Видел. Но их можно снять, — и еще раз рассказал про снятие обетов. — Но сначала надо вылечится и испросить прощение того умершего человека.  — Лили. Этим человеком была Лили Эванс, мать Гарри Поттера. «Бесстрастное… Слишком бесстрастное лицо для такого разговора», — отметил целитель, продолжая вглядываться в худую поникшую фигуру. — Бывает. Я понимаю, что это сложно, и в первую очередь морально сложно, но в твоем случае необходимо. — Я понял, не кричи. Что ты предлагаешь? — Для начала ты пьешь зелья сам. Все! А не ждешь, пока я начну тебе зубы заговаривать. Говорю: «Лежать» — ты лежишь. Говорю: «Спать» — ты спишь. Пока все понятно? — Да, целитель. — Вот и славно. Учитывая, что на мальчика практически ничего не действует, то его лекарства пойдут тебе. Лучше бы их усилить, чтобы лечение прошло быстрее… Но… тут уже ничего не поделаешь… — А чем можно усилить, и что делать с Поттером? — Усилить можно было бы твоей кровью, но, прости, в твоем организме ее почти нет. Ему остается есть и спать, пока ты не восстановишься хоть немного. — У меня есть один фиал молока единорога. — Добровольного?! — Да. Вылечил две недели назад жеребенка. Вот … и … досталось… Это может помочь Поттеру? — Да кто его знает… Хуже-то вряд ли станет. — Попробуй дать капель десять-двадцать. И проверь через полчаса. Если подействует, то увидишь. — А сам чего не выпил? — А зачем? — Понятно. Все-таки решил гордо свалить в Чертоги. Зря. Этого удовольствия я тебе не доставлю. — Лини. — Мастер Снейп звал Лини? Чем Лини может помочь? — маленькая домовушка, одетая в кристально белую наволочку с вышитым золотом вензелем дома Малфоев, низко поклонилась зельевару. — Принеси из моего саквояжа белую шкатулку, завернутую в красный бархат.       Через минуту она протягивала искомую вещь. — Спасибо, можешь идти. Если что, я позову, — и домовушка исчезла с легким хлопком. — Держи. Здесь и полпинты нет, сам понимаешь, но если давать по двадцать капель, то раз на двести должно хватить.       Из бархата была извлечена небольшая резная деревянная шкатулка. По крышке и бокам ее вилась сложная вязь из растений, листьев, цветов и рун, скрывающая небольшую замочную скважину. Осторожно открыв это произведение искусства, они увидели лежащий на боку в специальном углублении небольшой фиал на четверть пинты. Робкий солнечный лучик отражался от его хрустальных граней, играя бликами. Белая жидкость светилась мягким желто-голубым цветом. Как будто искры проскакивали внутри нее. — Спасибо! Но… если раз на двести хватит… То хватит и на тебя! И не возражай! — он очень осторожно вытащил пробку из фиала, принюхался к нежному молочному запаху, и достал пипетку из своего чемоданчика. — Открой рот и высуни язык. Ты обещал меня слушаться!

***

      Закончив с одним вредным пациентом, целитель направился к другому подопечному в соседнюю комнату. Гарри тихо спал, закутавшись в одеяло по самые уши, и умудрившись перевернуться на бок. Отросшие за этот месяц волосы разметались по подушке. На расслабленном лице время от времени мелькала гримаса боли, заставляя дыхание сбиваться с ритма. Услышав в соседней комнате хлопки аппарации, целитель перевернул мальчика на спину, поправил одеяло и, не дождавшись никакой реакции на свои действия, вернулся обратно к зельевару. Его взору предстала очень редкая картина: по не аристократически вытянутые лица Темного Лорда и хозяина дома. Горестно вздохнув, он трансфигурировал пару старых рецептов в рюмки и налил из своей тайной фляжки ароматной янтарной жидкости с легким запахом шоколада и карамели. — Пейте, — он сунул рюмки в руки отрешенных мужчин, — и рассказывайте, что вас так потрясло. — Понятно… не чокаясь… — прокомментировал заинтересованный зельевар. — Вы с испугу изобрели новый вид психотропных веществ и решили на себе проверить? — Вряд ли. Никакого уважения к благородному напитку! Коньяк такой выдержки и выпить, как обычную воду. — Да уж… Лю-у-уц! Очнись! Там Драко решил исследовать винный погреб! — ЧТО?! — Успокойся! Сядь! Он его уже исследовал. Позавчера. Так что ничего нового там не найдет. Кроме журналов… твоих… — развлекался вынужденный больной за счет друга. — Раз отвис, давай рассказывай, что у вас случилось?       Но к их удивлению ответил Темный Лорд, предварительно навесив кучу заглушающих, защитных и конфиденциальных чар. — Что случилось. Вы не слышали наш разговор, пока тебя, Северус, целитель пытался напоить зельями…. Люциус тогда отметил, что Гарри — вылитый отец, только глаза мамины. И я понял, что меня смущало в этом мальчишке…- видя недоуменный взгляд колдомедика и зельевара, уточнил. — Копия! Гарри копия отца. Но так не бывает! Хоть форма ушей, ямочка на подбородке, хоть что-то еще от матери или других предков. А тут… Ничего! Вот я и решил проверить одну гипотезу, благо у Люциуса «случайно» оказалось свежее зелье родства. — Мой Лорд… вы были в Годриковой Лощине? — Да, Северус. Ты прав. Был, я с Люциусом. А потом добавили волоски старших Поттеров в зелья вместе с волосками Гарри… — на комнату опять опустилась тяжелая тишина. — И? Ваше сиятельство… — не выдержал паузы целитель. — Что «и»? Цвет полученного зелья вы видите. Что они означают, думаю, понимаете… Но поверить… — А если проверить? — Северус, ты о чем? — Если у нас сейчас обсуждение невозможных идей, то как вам такая: кто-то из старших Поттеров, или оба, ими не являются? — Ты хочешь сказать, что в том октябре восемьдесят первого, погибли не Лили и Джеймс Поттеры, а кто-то другой?! — Вы же сами предположили, что Гарри может быть не Поттер… Я просто развил мысль дальше… — Но зачем?! — Мало ли… Вариант первый: допустим Гарри действительно Поттер, — благодарные слушатели синхронно кивнули, — и старшие Поттеры настоящие. То есть всем известная классика. В этом случае, Лорд, услышав пророчество, вдруг забываем все, чему нас сам учил, и идет как носорог к своей цели. — С-с-северус-с-с! Давно не получал? — Мой Лорд, носорог тоже видит цель и не замечает препятствий. — С-с-северус-с-с! Кру… Аргумеранти!       Но вот чего никто не ожидал, так это плотного куполообразного щита, поставленного одним щелчком пальцев. И вода красивыми струйками стекла на пол, оставляя лежащего мага абсолютно сухим, позволяя тому насладиться зрелищем двух обиженных лордов. — Мой лорд! А персидский ковер XV века вам чем помешал?! Его же нельзя сушить магически! Трикси! Быстро высушить ковер. И не дай Мерлин, он испортится!       Домовушка тихо пискнула, махнула лапкой и исчезла в неизвестном направлении вместе с ковром. — Ладно, если все высказались, то я продолжу. Итак, если все участники настоящие, то получается, что-то спровоцировало Лорда на безумную попытку убийства. В результате: старшее поколение мертво, а младший — жив. Мой Лорд, можете рассказать более подробно, что происходило между вами и матерью ребенка до ее убийства?       И Люциус, и Марволо с удивлением заметили, что зельевал специально старался не произносить вслух имя любимой женщины. — Меня привел туда Питер Петтигрю. Он недели две капал мне на мозг, что лучше устранить угрозу моего могущества сейчас, пока мальчишка не вырос. Потом его начнут охранять гораздо серьезнее. А сейчас деятельность Пожирателей немного утихла, население начало приходить в себя и ослаблять бдительность. Да и дом спрятан под Фиделиусом, который охраняет он, Питер, и лучшего дня, чем Хэллоуин, для этого визита не придумаешь. Не знаю, что на меня нашло, но я серьезно задумался над этой мыслью. Однако шел туда не убивать, а поговорить. Но уже когда Джеймс открыл дверь и крикнул в дом: «Лили, беги, прячься, я его задержу» — я почему-то не обездвижил его, а убил. Палочки с ним не было: она спокойно лежала на диване в гостиной. Зайдя в дом, я услышал стук двери на втором этаже и, даже не проверяя, есть ли еще кто-то в доме или нет, помчался на второй этаж. Там было пять дверей, но я, как будто кем-то ведомый, сразу направился ко второй от дальней стенки. Это была детская. Хорошая детская, о которой я когда-то и не мог мечтать. Светло-голубые обои с двигающейся магической живностью, белая полоса, вся в детских каракулях, несколько игрушек, валяющихся на полу. Около окна стояла детская кроватка под невесомым балдахином. И в ней сидел удивленный ребенок: чернявый и зеленоглазый. Но разглядеть я его не смог: меня стукнул и отбросил к стенке рыжеволосый вихрь. Я предложил ей отойти. Сказал, что мне нужен только ребенок. Но она не согласилась. В какой момент наша словесная перепалка превратилась в дуэль, … я не знаю. Трижды я предлагал уйти ей с дороги, и трижды она предлагала убить ее вместо ребенка. А потом в меня прилетело заклинание кипящей крови, которое я еле успел отбить, и машинально кинул в ответ Аваду. — И после этого подошли к младенцу и кинули Аваду уже в него? — Сначала диагностические: мне было интересно, насколько он силен, что о нем такое пророчество. Но в какой-то момент начала формироваться зеленая вспышка на кончике палочки… Я сам не понял, как заклинание полетело в ребенка. А остановить его… — Тогда понятно… — Северус смотрел в потолок, практически не мигая, видимо тоже вспоминая ту ужасную ночь. — Вы инициировали древний магический ритуал «Защиты последнего в роду». Практически все матери готовы умереть, защищая своего ребенка, но не каждой трижды была дана возможность уйти, соответственно, не каждая трижды просила убить ее, вместо ребенка. Следовательно, либо она действительно родная мать Гарри, либо он магически усыновлен ею, либо она была единокровной родственницей его матери: сестрой, тетей, племянницей, внучкой или второго, максимум четвертого круга родства. Причем в последнем случае родная мать была уже мертва. Убив эту женщину, вольно или не вольно, вы завершили ритуал. И тут же убиваете младенца, находящегося под защитой Жизни, Магии и Смерти. За что и получили откат на месте. Но почему вы не умерли? За такое не то, что убить, вас должно было разложить на атомы без права на посмертие! — Крестражи… — Сколько?.. — Гарри оказался седьмым… — Идиот… — на гране слышимости… — и я такой же… — В смысле: «такой же»?! Северус! — Марволо резко подскочил, схватил зельевара за плечи и ощутимо потряс, так, что аж зубы щелкнули. — Если узнаю, что и ты в это вляпался! Заава… откруци… выпорю! Розгами! В детстве очень хорошо мозги на место ставило… — невольно поморщился, вспоминая методы воспитания в детском доме. — Не делал. Для чего мне это? Что меня здесь держало? Была у матери книга одна. По темной магии. Вот там подобно расписывалось: и для чего, и от чего, и как, и сколько, и чем грозит. Трижды ее пытались выкрасть. После этого отнес в банк на хранение. Еле успел. Авроры нагрянули с обыском через две минуты, как я из банка вернулся. Но запомнил крепко. Крестражи — это ловушка для души. После проведения специального ритуала от души отделяется слепок, причем именно слепок, а не сама душа или ее часть. И уже этот слепок и помещается в ценный предмет, который должен быть неживым! Это самое главное требование к вместилищу. В противном случае либо он поглотит носителя, либо его… поглотят. Этот ритуал проводят всегда в полнолуние, и никогда в сакральные праздники, коим для волшебников является Самайн, он же Хэллоуин у маглов. Приносимая жертва всегда крупнее кошки, но не крупнее лошади. И никогда не человек! Безопасно для астрального тела можно сделать только два крестража. Потом начинаются слабо обратимые изменения: агрессивность, неадекватность, жестокость, провалы в памяти и тому подобное. Собрать слепки и вернуть их обратно в душу можно, если искренне раскаешься в содеянном. Или если за тебя кто-то не менее искренне попросит. Насколько я понимаю, после вашего воскрешения все слепки соединились с душой? — Да. Поттер постарался. — Это хорошо. После семнадцатилетия слепок из него убрать можно было бы, только убив носителя. Поздравляю. С очищением души и с новым родственником. Точно вам скажут только гоблины и родовые гобелены, но, думаю, вы с ним теперь братья. Можно сказать: разнояйцовые близнецы.       На комнату опустилось тяжелое молчание. Каждый пытался переварить свалившуюся на него информацию. Люциус, кое-как отодрав себя от кресла, направился к заветной панели с тайничком. А точнее, с бутылочкой. Разлитую по трем пузатым бокалам жидкость цвета красного янтаря все выпили в гробовой тишине. Только Северус с горечью провожал взглядом бокал своего друга, да так засмотрелся, что бедный Люциус подавился. — Ладно, возвращаясь к нашим фестралам. Если участники той драмы все за кого себя выдают, то варианта два: либо это случайность — что вряд ли, учитывая настойчивость Петтигрю, либо хотели избавиться от старшего поколения Поттеров, оставив ребенка сиротой. А дальше из него получается послушный герой, поведение которого легко корректируется зельями, внушениями и, возможно, стиранием памяти. Кстати, это надо проверить. Другой вариант, когда Поттеры действительно Поттеры, но Гарри не их сын. В таком случае, остаются два варианта, кто он им, учитывая ритуал, проведенный миссис Поттер. Как вариант, старшие Поттеры хотели обезопасить своего ребенка, и вместо него в кроватке был кто-то другой. — Но ритуал! Ты сам сказал! — Да, но не забывайте про первый магический закон. Это мог быть не Гарри, но он находился под защитой Магии, как ребенок — маг! По этой же схеме все могло произойти и в случае, если они друг другу никем не являются. — Северус… У меня к тебе только один вопрос, как Мастеру зельеварения: почему в одной колбе зелье стало зеленым, в другой красным? — Все просто: В первом случае ребенок и взрослый приходятся друг другу дальними родственниками, но не дальше седьмого колена. А во втором — между ними была только магическая связь: усыновление, брак, помолвка, обещание, клятва. Мало ли что… Но все-таки надо проверить парня на чары сокрытия или изменения внешности или отдельных ее элементов. — А последнее то зачем? — Вы же сами сказали, мой Лорд. Проще спрятать пару родинок или ямочек, чем менять всю внешность целиком. Да и шансов найти такое колдовство гораздо меньше. — Северус, мне нужна эта книга! — Мой Лорд, а мне нужна жизнь без этого мелкого недоразумения! Он ваш брат, вот вы с ним и нянчитесь! — С-с-совс-с-сем с-с-страх потерял? — Скорее он борзометр нашел, мой Лорд, — пьяно хохотнул Люциус, допивая огневиски. — Убью! Как только целитель разрешит тебе вставать с постели! И никакое заступничество моего… брата… тебя не спасет! — Тогда сейф закроется, и никто ничего от туда не возьмет: наследников нет и не будет, — философски пожал плечами Северус, переворачиваясь на спину и незаметно проваливаясь в сон. — Предлагаю вспомнить про пятичасовой чай и дополнить его чем-нибудь еще более существенным, — выдал идею Малфой, смотря на одинокую слезу, пробежавшую по щеке друга. — Поддерживаю, — согласились остальные участники беседы. — Но этого гада ползучего, я все равно убью! — тихо высказался Лорд, закрывая за собой дверь.

***

      Теплый летний вечер опускался на юг Англии. Бирюзовое небо раскрашивалось розовыми и оранжевыми цветами. Воздух наполнялся легкими ароматами роз, ночных фиалок, дурмана и еще каких-то неизвестных цветов. В скрытой густым жасминовым кустарником белой ажурной беседке сидели трое мужчин, молча перемежая час с огневиски и портвейном, бутерброды с пирожными, овощи с фруктами. Никто из них не замечал, что он ест в тот или иной промежуток времени, или какой очередности. Мысли же всех троих периодически возвращались к последнему разговору. И что делать с полученной информацией, никто не знал.       И только домовики видели, как, не потревожив охранные чары на двери, в комнату к мальчику практически через стену просочился высокий силуэт. Постояв несколько секунд около стены, прислушиваясь к звукам и магическим нитям, он тихо подошел к кровати. Неровный свет закатного солнца оставлял яркие блики на впалых щеках ребенка, золотил черные волосы, играл с ресницами. Но и не скрывал последствия недавних потрясений. Гость, стараясь не потревожить мальчика, осторожно сел на край кровати и взял его за руку, неосознанно поглаживая тыльную сторону запястья. «Такие потрясения всегда оставляют след в душе и внешности их пережившего. Скоро, уже скоро и вы заметите их. И вопросов станет гораздо больше. Отдыхай, пока можешь, мой маленький. Потом у тебя такой возможности не будет. Или будет, но редко».       Магия легкими, еле видимыми волнами, струилась по руке мальчика, скрываясь где-то в недрах организма. Много ли надо неизбалованному вниманием ребенку? Немного ласки, немного участия, заинтересованность в его делах и проблемах. Но и заслужить доверие нелегко. «Спи, малыш. Скоро придет целитель и опять начнет вертеть тебя в разные стороны. Как будто за это время могло что-то измениться. Но эти три дня я буду рядом с тобой».       Он нагнулся и осторожно взял тонкостенный хрустальный фиал с драгоценной жемчужной жидкостью. Аккуратно открыл рот мальчика и накапал на язык ровно двадцать капель, продолжая вливать в него свою магию. «Тоже мне… светило колдомедицины… Посадить молодого мага с усвоенной кровью магического животного на магическую диету… Мало поддерживать физические силы. Надо еще и магию привести в порядок».       Через некоторое время он опустил руку мальчика и так же бесшумно встал: на сегодня ему магической подпитки хватит. Да и донору надо было восстановиться. Постояв и чуть подумав, он все-таки решил не отказываться от щедрого дара и тоже глотнул свои десять капель. — Наги, — змея недовольно зашипела, поняв, что ее раскрыли, — присмотри за детенышем. Особенно за старшим по годам. И… не выдавай меня. — /Иди уже… Старший… Хоть и Старший, но еще сам червяк-переросток. Тоже всему еще учить надо/ — Позже научишь, Наги. Если твой старший детеныш… — /Иди. Скоро он придет. Хоть личинка червяку безопасна, но рано вам еще встречаться… здесь…/       Поблагодарив кивком головы змею за помощь и поддержку, он ушел так же, как и пришел, не повредив ни одного плетения.