Перышко

Голова болела нещадно. За гулом в ушах Ройз даже не слышал, как трещали кусты, когда он неуклюже продирался сквозь них. Ледяная вода, которой чуть позже он нахлебался в полузаброшенном рве, ситуацию не исправила – похмелье было жёстким. Когда же Ройз наконец выбрался на крутой илистый берег и отряхнул крылья, его закрутило на ослабевших ногах и повело с такой силой, что в вожделенную замковую стену он врезался спиной. Припал к мшистым камням, чувствуя лопатками, как потрескивает охранная противополётная магия, и решил отдохнуть. Он и полпути не проделал, а уже еле переводил дух. Конечно, на трезвую голову от таких упражнений у него и нос бы не зачесался, но на трезвую голову Ройз и не решился бы. Пора с бездельем и пьянством завязывать. А мешать настойку мандрагоры с игрой в кости – вообще гиблое дело. Хорошо, что не монеты продул, а желание. Спасибо жмотистому родителю, что денег на карманные расходы не давал. При мысли о разъяренном отце и раскаленной кочерге Ройз сквозь зубы застонал и невольно почесал подживающие ожоги на пояснице – пора двигаться, чтобы к утру домой вернуться незамеченным. Он еще от прошлого загула не отошел, чтобы за этот нагоняй получить. Перед глазами как раз хороводить перестало, Ройз навёл резкость, высматривая неприметный лаз. Если память не изменяла, шагов шестьдесят в сторону от северного моста. Заплыв через ров получился зигзагом, с курса он немного сбился, придется еще немного пешочком. Он вздохнул, сложил чуть подсохшие, но все еще тяжелые крылья, прижал плотнее к спине, чтоб не цепляться ими за растительность, и полез в заросли. Плющ, разросшийся вдоль стены, чередовался с плетьми одичалых роз, поэтому к своей цели он добрался злой и слегка обескровленный. Зато дурь окончательно выветрилась, и к самой опасной части своей миссии он приступил с азартом и воодушевлением. Тайный вход с легкостью подчинился одному из прабабкиных амулетов, все-таки не зря донну Муэрто в семье почитали как сильную магичку и оставшиеся от нее вещи хранили в тщательно запертом ящике на чердаке, не подпуская к нему излишне любопытных молодых отпрысков. Впрочем, Ройз этот неповоротливый скрипучий чемодан научился вскрывать еще в нежном возрасте, о чем старшие братья не догадывались. Зато удивлялись внезапно проснувшимся способностям мелкого и шпынять потихоньку перестали. Сейчас вовсе дышалось свободно – жизнь разбросала братьев далеко от отчего дома, а вот Ройз как-то застрял тут. Да, тоже ненадолго: совершеннолетие близилось, вызывая сладостное предвкушение того, как он тогда развернется, на широту всей своей души и во всю мощь способностей. Взбираясь по винтовой лестнице с самыми приятными мыслями, он слегка расслабился и на очередном повороте чуть не столкнулся нос к носу с сонным стражником. Пришлось активировать еще один амулет, невидимкой вжимаясь в пропахший пылью гобелен. За какой надобностью тот висел между пролетов полузаброшенной лестницы для слуг, Ройз сообразить не успел. Ткань вдруг мягко колыхнулась, поддалась, и он ввалился в полутемное помещение. Лишь чудом удалось развернуться и мягко приземлиться на четвереньки, не сбив по пути ничего из того хлама, который живописными кучами высился вокруг. Ройз осторожно поднялся, отряхнулся и сообразил, что оказался в кладовке для старья. Но напрягло совсем не это, а то, что сзади никакого гобелена не обнаружилось – сплошь ровная и скучная стена. Она даже ощупал её на предмет тайной двери, но камни были плотно подогнаны, а пыль между стыками лежала просто вековая. Словно Ройз насквозь прошел, ничего не потревожив. Впрочем, тут он глянул на собственную руку, еще сжимавшую непрозрачный камень в кожаной оплетке: скорее всего так оно и было – магический переход. Ройз тихонько выругался. Хорошо, если просто тайный ход, забытое наследие смутных времен, и его не забросило куда-нибудь в пространстве, а хуже того – во времени. Сейчас создание порталов строго регламентировалось, а для частного пользования они были запрещены. Ройз вздохнул и с опаской еще раз огляделся. Но поломанное и заросшее паутиной барахло было столь неопознаваемым, что разгадать, куда его занесло, не представлялось никакой возможности. Значит, чтобы выяснить это, надо было выбираться. Ройз перебрал шнурочки на груди и сжал третий камень, позволяющий видеть тепло живых существ или горячих предметов. Совсем недалеко, в пяти шагах, затрепетало золотисто-рыжее пятно, судя по размерам и смутной форме – чьего-то тела. И этот кто-то был недвижим, скорее всего, спал. Ройз хмыкнул. Ну, хоть не застрял один-одинешенек в безвременье, уже радует. Осталось только найти выход из этого каменного мешка. После пяти минут вкрадчивого ползанья в пыли он наткнулся на обычную деревянную дверь, даже без засова. Открылась та без скрипа, и Ройз, бесшумно ступая, вышел в чьи-то далеко не бедные покои. Света от горевших свечей было не так много, но достаточно, чтобы он мог оценить богатство тканых золотой нитью драпировок, варварскую роскошь редчайших белых мехов на полу и тусклый блеск старинного серебра канделябров. Из мебели в комнате была лишь огромная кровать, где под балдахином смутно угадывался спящий хозяин этого великолепия. Ройз на цыпочках подкрался ближе, и, отчего-то затаив дыхание, отодвинул занавесь. Темные крылья, широко развернутые и свисающие до пола, он увидел первыми и облегченно вздохнул. Не узнать их было невозможно. Большие, тяжелые, длиннее его собственных в полтора раза и покрытые антрацитово-черными перьями, они были предметом зависти и восхищения всего княжества Анлоэ. Только в роду Хранителей рожались дети с такими крыльями. Остальным же кланам приходилось довольствоваться обычными кожистыми. Ройз нервно передернул своими, невольно сравнивая, а затем гнусно улыбнулся – ну что ж. Сейчас он этого птенчика осторожненько ощипает. Ведь предметом, что он проспорил в кости, было черное перо Хранителя. Ройз потянулся было к безмятежно раскрытому крылу, но остановился, разглядывая лежащего перед ним. Он никогда не видел Хранителей так близко. Наследник спал на животе, вытянувшись поверх сбитого покрывала, полностью обнаженный. Пламя свечей играло на смуглой, матовой коже, расцвечивая ее золотистыми бликами. Нежные розовые пятки, будто наследник никогда не ходил босиком, подогнутые пальцы с темными острыми когтями. Надо же, Ройс тоже так любил сворачивать во сне стопу. Выпирающая косточка у изящной щиколотки – такую красоту линий встретишь не у всякой девушки. А дальше – сильные голени и тренированные икры совершенно мужской лепки. И опять несоответствие – мягкость округлых ягодиц. Ройс склонился ниже, жадно вглядываясь и перестав дышать. Он знал, что у Хранителей, как и у большинства кланов, не бывает хвоста, но вот то, что темный пушок на копчике может чередоваться с мелкими перышками и выглядеть так непристойно-соблазнительно… Остро, до нервного покалывания в кончиках пальцев захотелось прикоснуться, провести линию вдоль чуть выпирающего позвоночника, прослеживая каждую впадинку и выпуклость. А потом прижать ладони к широким мохнатым лопаткам, скользнуть дальше, разводя руки, оглаживая крылья, зарываясь в ворох теплых перьев, и улечься грудью на крепкую, рельефную спину. Ройз не заметил, как оказался коленями на кровати, нависая всем телом над спящим. Почти коснулся носом аккуратного, чуть заостренного уха, выглядывавшего из спутанной черной гривы волос, и замер в дюйме от изгиба сильной шеи. Перед глазами медленно, в завораживающем ритме трепетала натянутая жилка, своей неспешной пульсацией вводя в какой-то дикий, первобытный транс. Отчаянно захотелось укусить, сжать зубы с такой силой, чтобы на язык брызнула отдающая медью кровь, смочить губы в ее теплой вязкости и прижаться к коже, оставляя отпечаток. И чтобы никто и никогда не смог убрать этот след, этот знак принадлежности ему, Ройзу ди Анжело. Ройз ужаснулся странности этого желания, очнулся и в панике отпрянул. Под ногами что-то звякнуло. Он быстро нагнулся и подхватил с пола предмет, пока тот не закатился под кровать. Машинально повертел его в руках, с удивлением узнавая металлическую маску Хранителя, больше похожую на глухой намордник. Лицо наследника должно было оставаться тайной. Поговаривали, что он настолько страшен, что даже зеркала не выдерживают его отражения. Старшее поколение на эти слухи только посмеивалось, молодые в ужасе и предвкушении закатывали глаза, смакуя подробности, а особо впечатлительные барышни при виде Хранителя норовили упасть в обморок. Но сейчас в обморок готов был упасть сам Ройз. Потому что разбуженный шумом наследник приподнялся на локтях и медленно тряхнул головой, пытаясь убрать спутанные волосы с лица. Ройз спешно бухнулся на колени, склонил голову, уткнувшись взглядом в пол, застыв в заученной позе подчинения. Сердце бешено колотилось от испуга и какого-то безбашенного азарта, что накатывал волнами, выступая испариной на лбу. Ройз хотел украдкой смахнуть пот, но ему не дали – подняли легко, как нашкодившего котенка, стиснув за горло железной рукой. – Ну и зачем ты тут? – голос Хранителя был спокойным, хриплым от сна и сладко царапал Ройза где-то глубоко внутри, за грудиной. Ройз замер и, почтительно отводя взгляд, вытянул вперед маску. Он не пытался вырваться, напротив, старался не делать лишних движений, чтоб не нарушить запрет. О том, что можно просто закрыть глаза, он даже не подумал. Напротив, наслаждался тем, что собирал единый образ из фрагментов, подсмотренных украдкой: светлый шрамик на предплечье, похожий на звезду; длинная черная прядь, скрутившаяся спиралью и прилипшая к шее; жесткие перья на сгибах крыльев, отливающие рыжим в пламени свечей. Хранитель держал крепко, но осторожно, не причиняя лишней боли. Но его хватка жгла так, будто на шею надели железный ошейник, раскаленный добела, и туго затянули на самое последнее звено. Казалось, от пальцев останется след, как клеймо, и Ройз был бы совсем не против заиметь себе такое украшение. Как символ принадлежности, пусть и неосознанный, полученный обманом. Он чувствовал горящий взгляд, от которого становилось душно и невозможно хорошо, и мелко дышал приоткрытым ртом, зная, что своим дыханием касается кожи наследника. Хотелось высунуть язык, попробовать лизнуть маячившее перед глазами смуглое запястье, но Ройз понимал, что это было бы совсем глупо. Вот бы сократить расстояние, прижаться к вожделенному телу и ощутить, наконец, его восхитительную тяжесть. Ройз, мало что соображая, наверное, так бы и сделал, но Хранителю не было дела до чьих-то жарких фантазий. Он тряхнул сильнее, ожесточеннее, так, что позабытая ими обоими маска выпала из ослабевших рук Ройза, и, дребезжа, все-таки закатилась под кровать. Ройза швырнули туда же, вниз, на каменный пол, и он больно стукнулся коленями. – Отвечай, – зарычали сверху, и столько было в низком голосе властной силы, что Ройз не посмел ослушаться. Пламенея щеками от стыда и так не отпустившего смутного томления, рассказал Хранителю все. И о пьяном споре, и о бабкиных амулетах, и о гобелене-ловушке, и том, как не смог вырвать перо, залюбовался, пойманный уверенной наготой наследника. И о том, что теперь знает, зачем ему дальше жить. И чем он займется после совершеннолетия. Ведь Хранители всегда покорялись только сильным воинам, прославленным в битвах. И это тоже была традиция, которой он, Ройз, собирался следовать в ближайшие двадцать лет. А потом вернется сюда в блеске славы и сложит свой меч к ногам Хранителя, обещая беречь, защищать и любить. Ройз замолк и решительно стиснул зубы, ожидая насмешек. Но наследник молчал, только стоял над ним, укрытый крыльями как плащом. Вот кончики крыльев дрогнули, исчезая из поля зрения, зато появились босые ступни, сделали шаг, ступая ближе, и еще шаг. Теперь Хранитель почти касался коленями его плеч. – Ты даже не посмотришь в мое лицо? – хмыкнули над его макушкой, и наследник присел рядом с ним, невесомо накрывая одним крылом, словно заговорщик, готовый открыть важную тайну. И зашептал прямо в ухо, заставляя Ройза блаженно жмуриться: – Вдруг я и правда так ужасен, как обо мне толкуют. Непослушный язык распух в ссохшемся горле. Ройз облизнулся, но ответить не смог, лишь отчаянно замотал головой. Тут Ройз был непреклонен – он для себя уже все решил. И, когда его подцепили пальцем под подбородок, согнулся еще ниже, с отчаянным упрямством не желая видеть лицо своего избранника прежде, чем судьба опять сведет их, уже на равных. – И больше ничего, кроме пера, не попросишь? – В соблазняющем шепоте послышалась злая ирония, и Ройз вдруг решился: – Только имя. Наследник вздохнул, отодвинулся и бросил с безразличием, будто собаке кость: – Арман. Ройз счастливо закрыл глаза, перекатывая на языке эти сочные, строптивые буквы, подходящие их хозяину, как хорошее заклинание, и млея от собственной наглости. А когда наконец очнулся и разомкнул веки – оказалось, что стоит у заросшего рва. Перед ним в предрассветной дымке серой громадой возвышался замок. Сердце неверяще замерло, а потом бешено заколотилось о ребра, мешая дышать. В немом страхе, что все это только приснилось, Ройз судорожно схватился за амулеты и с облегчением нащупал перо. Длинное, иссиня-черное, в дорогой серебряной оправе, оно трепетало на ветру, обещая долгий путь, полный трудностей и лишений. А еще – долгожданный, заслуженный приз в конце.