Привет из Аутбэка

Малиновый рассвет встречал мотоцикл с двумя попутчиками. Разбитая трасса заставляла Мако вцепиться в руль крепче, но ехали они на удивление быстро. Джейми придерживал мешок с припасами. Он закупился на последние деньги гранатами, минами и прочими взрывоопасными штуками. — По пути нам точно встретятся бандиты, зуб даю! — он постучал по своему золотому зубу в доказательство. В последнее время это стало его излюбленным жестом. Мако и не спорил. В пустошах Аутбэка много рейдеров. Непонятно только, кого можно ограбить на австралийских дорогах. — Не понравился мне тот торгаш… — делился мыслями Джейми. — Ни разу в глаза мне не посмотрел. Как пить дать, что-то скрывал… — Мало кто из встреченных мною людей мог посмотреть тебе в глаза, — усмехнулся Мако. — Думаю, ты и сам на свое отражение в зеркале редко смотришь… В этом они тоже были похожи. Редко кто осмеливался поднять глаза и посмотреть в безжизненные матовые окуляры черной маски. Мотор ревел, а песок летел в лицо. За один день Родхог и Джанкрэт до Сиднея не доедут, в любом случае придется делать остановку посреди пустоши на ночлег. Но пока солнце только восходит, и есть еще уйма времени, чтобы рассекать чоппером просторы Аутбэка. — Я поспрашивал у ребят, которые частенько отправляются в долгие путешествия, — между делом сообщил Фокс, — Они говорят, что ближайшая рабочая бензоколонка на этом шоссе в ста двадцати километрах. Какой-то старик с сыном держат ее. А их и не трогают, иначе как заправляться? Если не случится какой-нибудь херни, того, что в баке и в двух канистрах, которые мы с собой взяли, должно хватить до заправки. Родхог кивнул, не заботясь, увидит ли напарник жест или нет. Наверное, если бы не мечтательный Джеймисон, загоревшийся идеей покинуть родной Аутбэк, сам Мако никогда бы не решился ехать в одиночку, так и сгнил бы в заброшенных домах, одинокий и озлобившийся на мир. В какой-то степени Руттледж был благодарен Фоксу, что своим внезапным появлением вытащил Мако из беспросветной задницы уныния и тоски. Конечно, он никогда вслух его не поблагодарит. Джейми старается спрятаться от душного ветра за широкой спиной Мако. Эти навязчивые прикосновения лбом до тошноты непривычны здоровяку, но он молчит и не находит их раздражающими. Все-таки он теперь телохранитель. И обязан Фоксу за починку давно стоящего без дела чоппера, хоть Джеймисон и сделал это исключительно ради собственной выгоды. Зато Руттледж вновь чувствует себя живым, когда колеса мотоцикла поднимают в воздух столпы пыли. — Мако, что случилось с твоей семьей? — неожиданно спросил Джейми, и Мако сильнее сжал руль мотоцикла. Вот и пошли тяжелые разговоры за жизнь. Об этом свидетельствует хотя бы то, что Фокс обратился к Родхогу «Мако», а не «Пятак» или «Свин». Руттледж не хотел поднимать эту тему, но отчего-то решил, что Фокс должен знать. Им непременно стоит узнать друг о друге побольше, если их сотрудничество норовит продлиться как можно больше. — Отец служил вместе со мной во Фронте освобождения Австралии, когда омникам отдали наши дома. Он погиб. А мать я убил своими руками. Джеймисон замер, перестав касаться лбом спины Мако. — У нас не было дома, а она тяжело болела. Скитания по Аутбэку в поисках пристанища сильно утомляли ее. Она понимала, что стала мне обузой. Я не мог находиться рядом с ней постоянно, мне приходилось грабить и убивать, чтобы достать пропитание, а ей становилось все хуже. И в какой-то момент она попросила меня закончить с этим. Джанкрэт поерзал на сидении. — И ты просто так это сделал? Джеймисон Фокс никогда не убивал близких, да и вообще старался не причинять им боль, но не всегда получалось. — Нет. Я долго кричал, что она сошла с ума, что говорит чепуху. Но потом я понял, что так будет лучше для нее. Она все равно умирала. И я мог остановить ее мучения. Джанкрэт ничего не сказал, видимо, обдумывая слова напарника. — А что стало с твоей семьей? — Мать я никогда не знал, — заговорил Джейми, словно это не было чем-то сокровенным. — Отец говорил, что мы с сестрой родились от какой-то шлюхи, которая оставила нас при рождении. Когда взорвалась омния, отец просто оставил нас. Сказал, что отправится искать деньги, но так и не вернулся. Я сразу понял, что он и не собирался возвращаться. — А сестра?.. — А голову сестры мне принесли ублюдки из одной банды. Не дала им, вот они и разозлились. Черт знает, чья история навевала больший ужас. Наверное, в таких ситуациях нормальные люди говорят что-то типа «соболезную», но ни Мако, ни Джеймисон этого слова не проронили. Нечему тут соболезновать. Все, кто жил в Аутбэке, никогда уже не станут прежними от увиденного и пережитого. Все они искалечены судьбой. На всех их наплевало правительство, отдав пустоши Австралии омникам. Солнце вовсю заявило о своих правах, и стало жарко, но Джейми снова прислонился лбом к спине Мако. — Знаешь, сестра была моей копией, — продолжил говорить он. — Только красивая. С белыми вьющимися волосами и карими глазами. А вот на отца мы были совершенно не похожи, тот был рыжий. У меня из-за него иногда веснушки на щеках высыпают. Руттледж тяжело выдохнул, но из-за маски и ветра, бьющего в лицо, Фокс этого не услышал. Сказали бы Мако, что его когда-нибудь в жизни заденут несчастья другого человека, он не поверил бы. Он знает Джейми всего две недели с небольшим, но почему-то отлично чувствует его настроение. — Приедем в Сидней — купим мотоциклетную коляску. Серьезно, я не разогнусь после этой поездки. — Мы можем остановиться и размяться, — предложил Родхог. — Нет уж, а то мы так и половины пути за сегодня не проедем. И то верно. Дорога круто поворачивала налево, Мако держал мотоцикл посередине, ведь вряд ли кто-то поедет навстречу. — На что похоже убийство родного человека? Джанкрэту не давала покоя эта мысль. Руттледж вспомнил глаза матери, серо-голубые, добрые. В них не было ни капли страха или ненависти, в них было смирение и просьба. Она улыбалась, когда Родхог смыкал свои огромные ладони на ее шее. Она не проронила ни звука, пока он ее душил, она лишь протянула руку к лицу сына и смахнула слезы с его щеки. — На величайшее горе в твоей жизни. На ненависть к самому себе. На безысходность и отчаяние. Фокс сглотнул. Руттледж подумал о том, что он почувствует, если придется убить Джеймисона. Конечно, убийство родной матери и убийство шумного бандита, которого ты знаешь меньше месяца — разные вещи, но, несомненно, Мако не обрадуется, если придется выстрелить зарядом металла Джейми в лицо. Уж лучше взорвать его, такую смерть он оценит по достоинству. До вечера они особо не разговаривали, изредка перебрасывались парой фраз, а когда начало холодать, свернули с дороги и устроились в пятиста метрах от трассы. Джанкрэт сбегал за хворостом, которого здесь было в избытке (в общем-то, кроме высохших веток и кактусов здесь ничего не было) и начал разводить костер. Родхог достал из мешка с припасами две банки консервов. Джеймисон сидел у костра и по своему обыкновению неотрывно глядел на пламя, пока Мако разогревал консервы. Ему хотелось бы, чтобы Джейми умел созерцать не только огонь, но и все вокруг. Но Джеймисон представлял, как в пламени горят те, кто сотворил с Аутбэком то, что он теперь из себя представляет. Как горят те, кто убил его сестру. Как горит весь этот мир, будь он неладен, если не сумеет принять его. Руттледж вскрыл консервы цепным крюком и протянул одну банку Джейми. Они поели в молчании, под треск костра. Потом Мако достал свою книгу и, повернувшись так, чтобы свет костра попадал на страницы, принялся читать. Спустя еще пять минут молчания, он почувствовал тепло под боком, и голова Джеймисона оказалось на его коленях. Джанкрэт решил вздремнуть, и самым мягким объектом во всех пустошах оказался Родхог. Руттледж не протестовал — лежит себе и лежит, читать не мешает. Трещащие поленья в костре придавали особый колорит истории про сжигание книг. Мако перелистывал страницу за страницей, внимательно читая и представляя, как это могло быть на самом деле. Столп огня. Красно-желтые языки пламени. Черные угли — вот, что оставляет огонь после себя. Возможно, в этом действительно есть что-то прекрасное, и Джейми не прогадал, выбрав объектом своего влечения именно взрыв. Голоса. Их Мако различил сразу, отвлекся от чтения и посмотрел в сторону источника звука. Какова была вероятность, что они остановятся в месте, где есть кто-то еще, кроме них? Нулевая. И все же, это произошло. — Джанкрэт, вставай, — тяжелая ладонь опустилась на плечо Фокса. — Ну мааам, еще пять минуточек, — заканючил Джеймисон. — Вставай, я тебе сказал, — тихо процедил Мако, и в этой фразе было столько собранности, что Джейми мигом распахнул глаза и встал. — Что такое? — Рейдеры. Они идут сюда. Джанкрэт рванул к мешку и достал оттуда свой излюбленный гранатомет. Кое-где краска давно облупилась, но Фокс всегда любовно относился к своему оружию, и с технической точки зрения гранатомет был вполне себе рабочим, осечек не давал. Не то что говённые боеприпасы, которые ему иногда приходилось покупать за неимением времени сделать все самостоятельно. Рейдеров было семеро. У пятерых — огнестрел, остальные довольствовались холодным оружием. Мако снял с чоппера свой металломет и поправил цепной крюк, Джеймисон установил мину недалеко от мешка с припасами. — Самое время устроить кавардак, — усмехнулся Джейми. На самом деле, он не очень любил потасовки на открытом пространстве. Его конек — узкие коридоры, где от бомбы никуда не спрятаться и не убежать вовремя. Но сегодня поле битвы выбирать не приходится. — Спрячься за мотоцикл. — Что? Джанкрэт не понял. Его что, дисквалифицировали до начала матча? — Не нарывайся. — Да я паинькой буду! — тихонько хохотнул Фокс. Отсиживаться в укрытии он не собирался, поэтому Руттледж схватил его за плечо и залег под чоппер вместе с ним. Сыграют на неожиданности. Как и следовало ожидать, рейдеры сразу направились к мешку, не приметив владельцев хабара. Так часто бывает — отойдешь от своей точки на пару сотен метров и уже являешься ужином какого-нибудь койота, так что отсутствие хозяев их не смутило. Джейми слушал шаги и считал. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Взрыв. Один из рейдеров подлетает в воздух на добрых пять метров, делает сальто в воздухе и ничком падает вниз. Он уже мертв, мины Джеймисона Фокса обладают поистине ужасающей мощью. Мешок отлетает в сторону, но ничего хрупкого там нет. Конечно, что-нибудь внутри могло взорваться, но иногда Джанкрэт сначала делает, а потом думает. На этот раз пронесло. — Что за хуйня?! — рявкнул главарь, все вскинули оружие. Тут настал выход Родхога. Цепной крюк не промахивается. Цепной крюк въедается в кожу, под ребро или ключицу, и тянет жертву к своему папочке. А папочка стреляет жертве в рот раскаленным металлом. Родхог и Джанкрэт — два, рейдеры — ноль. Паника среди рейдеров им только на руку. Кто-то начинает стрелять, даже не пытаясь прицелиться, и Мако перекатывается обратно за чоппер. Удивительно, как он при своем весе и телосложении может такое сотворить. — Доставка увечий на дом! — весело кричит Фокс, будто все происходящее — игра в песочнице, и швыряет в оставшихся на ногах рейдеров гранату. Минус два. Потом еще одну. Осечка. Не зря Джанкрэт не доверял тому торгашу. Он явственно видел, как граната, едва лишившись чеки, разрывается прямо у него в руке. Мгновение — и Джеймисон держит в своей ладони миниатюрный взрыв, разрастающийся, уничтожающий все на своем пути. Осколки рвут на части кожу, мышцы и сухожилия, кровь, где-то мгновенно запекшаяся, все же хлещет фонтаном. Кости дробятся вплоть по локоть, а в ушах набатом звучит колокол смерти, которая подобралась непозволительно близко к подрывнику. Он кричит, он визжит, он падает на пол, роняет свой гранатомет, боль застилает ему глаза, и он ничего не видит, он только кричит, кричит, кричит… А рейдеры смеются. Истерично так, на высокой ноте. Родхог решает, что это самый отвратительный звук, который он слышал, и этот звук необходимо устранить. От троих рейдеров не остается и мокрого места, когда он вновь берет в руки крюк и металломет. Сегодня днем Руттледж думал о том, смог бы он убить Фокса. А надо было подумать, что он почувствует, если Фокса убьет кто-то другой. Песок окрашен в красный, и в свете непотушенного костра теперь кажется багровым. Джейми извивается на песке, кричит и желает отцам мертвых рейдеров веселых анальных утех, но больше всего Фокс просто стонет. Мако рвет рубашку на себе, достает из своей сумки, закрепленной на чоппере, бутылку дешевого портвейна, которую Лейла вручила ему перед отъездом. «Джейми не дурак выпить, но только когда не скован делами, так что, если у вас будет свободное время…это так, в дорогу». Руттледж выливает четверть бутылки на лоскуты рубашки, дезинфицируя ее хоть как-нибудь, перевязывает открытые раны на том, что некогда служило Джейми рукой. Джанкрэт так истошно орет, что Родхог затыкает ему рот своим кулаком. Кусай, Джейми, кусай, уж лучше этот кулак, чем собственный язык. Кровь уже не бьет ручьем, но Джанкрэт воет от боли. Его рука похожа на тряпку, которой помыли самый грязный пол на свете. Мако берет его на руки и сажает на мотоцикл. — Тебе придется держаться другой рукой. Постарайся не упасть. И Джеймисон держится. Руттледж забирает его гранатомет, а мешок оставляет валяться посреди пустыни, там куча этих гранат, и если что-то снова взорвется, они точно никуда не доедут. Садится на мотоцикл и гонит, что есть сил. Через пятнадцать минут они уже на заправке. На крики Фокса, слышные, наверное, за много миль отсюда, выбегает старик, который и держит бензоколонку. На парковке Мако замечает группу байкеров, почти все они такие же здоровяки, как он сам. — Рейдеры, — глухо сообщает Мако старику. — Моему другу нужна помощь. Джеймисон теряет сознание от боли, пронизывающей каждую клеточку его тела. Приходит в себя он уже в постели. Над ним склонились пятеро: старик с сыном, Родхог и два байкера. — У него заражение пошло, — оповещает парень, сын хозяина бензоколонки. — Нужно ампутировать. — Нет, суки, не трогайте мою руку! — шипит Фокс сквозь стон и пытается отодвинуться подальше. — Парень, это не рука, это хер знает, что уже, — сообщает ему один из байкеров. — Хер знает, что — это твоя мать, урод! — ругается Джанкрэт, стискивая зубы. Но байкер прав. Лоскуты мяса, кровоточащие, висят как на гриле, а вместе с кровью капает гной. Не удивительно, что в пустошах Аутбэка все произошло так быстро. Чертова радиация, здесь можно умереть и от менее серьезного ранения. — Я сделаю это, — тихо сообщает Мако, и сквозь маску его ужасно плохо слышно. Но Джейми слышит. — Иди нахер, Пятак, слышишь?! Не трожь мою руку, иначе я тебе морду набью другой рукой! Старик приносит мясницкий нож. Этакий тесак с короткой ручкой. Еще он приносит жгут, а потом все, кроме Руттледжа, выходят, закрыв за собой дверь. — Не смей, Родхог, слышишь? Она мне нужна. Это. Моя. Рука. Крик Джейми срывается на плач. Нет, он не хочет, чтобы так все закончилось. Он еще даже до Сиднея не доехал. Без руки — он ничто. Надо было оставаться в Аутбэке, там его никогда не подводил взрыв. — Прости, — Мако перевязывает жгутом плечо Джеймисона, — но если этого не сделать сейчас, ты очень быстро умрешь. Жгут туго давит на кожу, Фокс зажмуривает глаза, стараясь не ронять слезы. — Да лучше я сдохну, чем останусь без руки, Родхог! Понимаешь, лучше сдохну! Тебе-то какое дело?! — Я не хочу, чтобы ты сдох сейчас. Мако вообще не хочет, чтобы Джеймисон сдох. У этого несносного, болтливого парня получилось. Он привязал к себе Мако Руттледжа. Мясницкий нож высоко в воздухе. Джейми кричит что-то о том, чтобы Мако остановился, чтобы оставил его руку в покое, пытается ударить его целой рукой, но Руттледж не слышит. Он отключил свой слух, чтобы хотя бы мгновение не слышать истошных воплей, чтобы сделать то, что нужно. Он не жалеет Джанкрэта, жалость — поганое чувство. Он просто не позволит подрывнику умереть сегодня. Нож, рассекая воздух, опускается чуть ниже локтя Джейми.