Комната

Шум в ушах глушит посторонние звуки, но он открывает глаза. Всё вокруг слишком светлое — кристально-белое, пугающе белое. В конце концов он понимает, что жив, а белое — это светильники у потолка. Наконец на белом фоне появляется желтое пятно. — Мистер Малфой, вы меня слышите? — С трудом… — отвечает он, но не узнает свой голос. — Хорошо, что вы очнулись. Не волнуйтесь, ожоги пройдут за пару дней, а слух вернется через несколько недель. Мы пропишем зелье от глухоты. — Что? Девушка в лимонном халате лукаво улыбается. — Кто вы? — Я колдомедик. Вы в Мунго. У вас что-то взорвалось в лаборатории три дня назад. — А мой дом? — Всё в порядке. Домовые эльфы потушили пожар, но лаборатория выгорела полностью. — Моя жена? — Она приходила. — Девушка отворачивается, чтобы взять со столика лекарства. — В первый день, но с тех пор… Честно говоря, она так волновалась… Я думала, что она совсем скоро вернется. Люциус морщится. Три дня… Он провел здесь три дня? — Три дня? — Он пытается сесть, но грудь отзывается болью. — Вам в грудь прилетел осколок какой-то банки, большой осколок. Мы его вынули, но… — Я должен идти. Нарцисса одна в мэноре. Три дня и три чертовых ночи вместе с НИМИ. В прошлый раз он пропустил одну ночь, а теперь… — Я ухожу. — Вы не должны. Это опасно. Люциус поднимается и сдвигает ее в сторону. — Моя жена… Ее возможно нет. От осознания того, что могло случиться, в горле встает ком. А что если?.. Думать об этом он боится. — Где моя одежда? Где моя палочка? — Вашу палочку нам не привозили… Думаю, сгорела. — К черту! Он находит на кресле свои брюки и спешно одевается. Без палочки каждое действие кажется ему слишком медленным. Он хмурится и застегивает пуговицы. Сколько их — сотни, тысячи? Это какая-то подлая шутка. — Как мне попасть отсюда домой? Не уверен, что смогу аппарировать. — Езжайте поездом. Люциус смотрит на нее зло. Наверное, он кажется опасным, потому что девушка отшатывается от него и вжимается в угол. — Уходите. Волшебная палочка в ее руке дрожит. Готов ли он пойти на преступление? Пойти в открытую, зная, что его будет ждать наказание. При всей его удаче… — Отдай. — Он выхватывает из рук колдомедика волшебную палочку. Выхватывает с легкостью, потому что девушка и слова произнести от страха не может. Наверное, он кажется ей безумцем, но Люциусу все равно. — Вам нужно лечиться… — Последнее, что он слышит за мгновение перед аппарацией. С чужой палочкой получается резко, неуклюже, словно в первый раз. Он улетает в сад и к особняку приходится бежать, зато его не расщепляет. Это уже достижение. В доме пахнет гарью, на ковре в холле следы сажи, но в гостиной чисто. — Нарцисса? Он ищет везде. Будто бы надеясь на чудо, он заглядывает в библиотеку, обшаривает большую и малую гостиную, картинную галерею. Ее нет в спальне, в кабинете, в гостевой комнате, на крыше и даже в совятне. Всюду пусто. Лестница в подвал покрыта копотью и изрисована следами десятков ног. Наверняка тут были авроры. Люциус спускается вниз, заглядывает в лабораторию. Разруха, грязь, обгоревшие шкафы и стены. Защитные чары помещения сработали как надо, огонь не перекинулся на соседние комнаты, не вышел даже в коридор. Нигде больше нет следов гари. Только грязь. И кровь… Алая дорожка начинается от лаборатории, сворачивает к тупику с зачарованной стеной. Люциус замечает ее не сразу, а когда замечает, то на несколько секунд забывает, как дышать. Сразу же за поворотом обнаруживается первый труп. Тонки лежит на боку, его отрезанная голова смотрит остекленевшими глазами в потолок. Домовик мертв. Люциус переступает через его тельце и дрожащими руками отпирает амбарный замок. — Люмос. Он разбил лампу, зато может использовать палочку. Хватит! Он больше не желает исполнять глупые традиции. Они доставляют ему слишком много хлопот. Настало время что-то менять. В комнате все еще горят свечи — домовики исполняли свои обязанности так долго, как могли. У порога Люциус находит Дикси. Он тоже мертв. Добби не видно. Сбежал? Или нашел покой под одним из кресел? ОНИ на своих местах, ничего как будто не изменилось. — Цисси? Она сидит у ног Арманда. Из горла Люциуса вырывается стон, полный страха и боли. В слабом свете канделябров она кажется мертвой. — Нет… — шепчет он, но Нарцисса склоняет голову набок и поворачивается на звук. — Тебя не было три дня. Жива. Ее голос хрипит, интонации совсем чужие, а руки по локоть испачканы в крови. Вместе с облегчением к нему приходит осознание: он готов. Впервые в жизни ему плевать на род, на блага, которые сулит ему муссо, на людей, которых трудно назвать по-настоящему мертвыми. Он не может потерять Нарциссу. Ради нее он пойдет на всё. Нарцисса поднимается и присаживается на колено к Арманду. — Не надо… Тебе лучше не прикасаться к муссо. Не хочу для тебя такой… смерти. — Какая забота! Люциус сглатывает, наблюдая, как она берет со столика гребень и принимается причесывать спутанные, пропитанные слизью волосы Арманда. Теперь Люциус понимает, что разговаривает не с Нарциссой. — Арманд…Это ты? Зачем ты так с ней? — Она спит, ты же видишь. — Арманд говорит голосом Нарциссы. Он забрал ее тело? Выгнал бессмертную душу? Но как? Отец ведь рассказывал. Он боялся именно этого. Когда мы засыпаем, души отправляются гулять по облаку… Главное, чтобы они всегда возвращались. Люциус приглядывается к умиротворенному лицу супруги. Веки плотно сомкнуты, на щеках легкий румянец. — Отпусти ее… — Ты не приходил три дня, Люциус. Нам было скучно. — Поэтому вы убили домовиков? — Они забросили свои обязанности через сутки после твоего исчезновения и собрались устроить побег. А твоей жене было не до нас, она занималась лабораторией. Впрочем… это похвально. Мэнор — наш общий дом. — Наш дом, но не ваш. Вы мертвы. — Ты будешь последним. Род должен прерваться. За годы заточения я многое понял. В Малфоях слишком много корысти. Ради эфемерной удачи они готовы обречь на муки себя, собственных детей и внуков. Не этого я хотел для рода… — объясняет Арманд. — Я был болен. Но я вернулся. Должны быть какие-то исключения. Не я первый оставил вас одних. — Конечно, ты был не первым. Приглядись… Нас сорок девять и многие из нас не дожили и до тридцати. Это их расплата за то, что не были внимательными к предкам. Кто-то заплатил своими близкими, кто-то собственной жизнью. Сейчас это неважно. У Малфоев не должно быть больше наследников, род должен угаснуть. Люциус вздрагивает. — Зачем вам это? — Чтобы избавиться от проклятия. Ты еще не понял? Всё могло прекратиться много лет назад, если бы не появились глупые традиции. Каждый хотел удачи задарма, каждый желал жить успешно и счастливо до конца своих лет. Даже ты, Люциус. Как только твоему сыну исполнится одиннадцать, ты приведешь его сюда. Круг замкнется. Снова… — Нет. Люциус шагает ближе и касается плеча Нарциссы. — Этого не будет. Наш сын никогда не узнает о том, что мы скрываем в подвале. Я изменю традиции. — Ты сам-то в это веришь? — Арманд смеется. Происходящее кажется безумием. Пугающий контраст: умиротворенное лицо спящей женщины и злая, кукольная усмешка на тонких губах. — Я могу дать обет. — Кому? Мертвому магу? Люциус качает головой. — Вы не смеете так поступать с нами. У нас будет наследник! Нарцисса отталкивает его и вынимает из-за пояса нож. Небольшой, но острый, почерневший от копоти. Нож Джонатана Ридгебита. Повинуясь чужой воле, она прижимает кончик ножа к своему животу. — Она не сможет зачать ребенка. Или умрет. Сейчас. Выбор за тобой. Люциус вздрагивает и поднимает руку. — Прошу, Арманд… Я смогу все изменить. Мой сын никогда не узнает, что такое муссо. Мы уберем отсюда ванну, никто и никогда больше не будет собирать слизь. Мы остановим это. — И каждую ночь ты будешь спускаться в подвал, чтобы устроить званый ужин для мертвецов? Люциус не знает, что сказать. — Вот как… — Арманд вдруг осекается. Он будто читает его мысли и знает, что будет дальше. Люциус не двигается с места, он боится отвести взгляд от кончика ножа все еще касающегося живота Нарциссы. — Ты собираешься избавиться от нас, мальчик? Раз и навсегда? Нарцисса поднимается и подходит ближе. Он сглатывает. — Пожар в лаборатории подсказал мне решение, Арманд. И ты позволишь мне сделать это, если действительно хочешь исправить то, что натворил. Тик… Так… Люциус вздрагивает. Часы оживают вновь. — Ай-ай-ай, Люциус… Ты так и не понял. Наши души замурованы навсегда. Если ты попытаешься уничтожить тела, мы не попадем в иной мир. Ты обречешь нас на вечные муки. К этому мы не готовы. Лучше приемы, балы и дорогие напитки, которые нам предлагают наследники. Лучше редкие путешествия по вашим снам, чем одиночество и тишина. И ты поймешь это, когда станешь пятидесятым. — Зато вы больше не будете докучать семье. Люциус отступает назад, а Нарцисса двигается следом. Он снова отступает, но она делает ловкий взмах, нож проходит в паре дюймов от его горла. — Что ты задумал? — Нет наследника — нет проблемы. Я хотел, чтобы ты стал последним, так почему бы нам не ускорить процесс? Кресло Абраксаса начинает неспешно раскачиваться. Скрип-скрип, скрип… Нарцисса бросается на Люциуса с криком, нож проскальзывает в дюйме от его щеки. — Цисси, проснись. Прошу тебя… — Страшно? А попробуй сделать с ней хоть что-то… Ты ведь не убьешь, никогда не убьешь ее. — Петрификус тоталус! Заклинание будто отскакивает от нее. Что? Неужели… — Ей понравился муссо, Люциус. А когда был твой последний Ритуал? -Тик-так? — спрашивают часы. — Тик-так, тик-так? Комната начинает кружиться, Люциус с трудом уворачивается от ударов. Очередной выпад — и лезвие скользит по его плечу, брызгает кровь. — Цисси, прошу тебя. Цисс… Не нужно. Взмах, наклон, поворот. Нарцисса толкает его вперед, Люциус роняет столик и падает на пол. Ребра взрываются болью, а перед глазами разлетаются искры. Нарцисса нависает над ним, она готова сделать всё, что ей прикажет Арманд. Еще одно движение, и нож вонзится в его горло. Тик-так… Тик… Чертовы часы. Хотя бы сейчас просто… замолчите! Он взмахивает палочкой. — Бомбарда максима! Часы разлетаются, шестеренки рассыпаются, пружины скачут по полу. Нарцисса вздрагивает и открывает глаза. Он разбудил ее. Он смог… — Соня, — бормочет он из последних сил. – Уже давно утро. *** — Это последний? — Да… Люциус опускает очередное тело на пол сгоревшей лаборатории. — Думаешь, это конец? Люциус молчит, не зная, что ответить. Конец ночным бдениям? Да, пожалуй. Конец истории с Армандом? Неизвестно, сработает ли зелье. Он готов к любому исходу. Теперь он знает, что ждет его после смерти, потому пару капель зелья он прибережет для себя. — Это… — Я знаю, — Люциус сжимает руку Нарциссы и смотрит в ее глаза. В них стоят слезы. В конце концов, в этих мертвых телах живут души. Что они почувствуют, когда пламя начнет пожирать их плоть? Что почувствует Абраксас? Люциус входит в лабораторию и опускается на колени рядом с отцом. Он вкладывает в его ладонь волшебную палочку, волшебник должен уходить вместе с ней. Затем достает из кармана полупустой флакон из черного стекла. Капля золотистого зелья падает на губы Абраксаса и скользит в рот. — Надеюсь, ты поддержишь и это мое решение. Прости, папа… И прощай. Абраксас не отвечает. Он кажется безразличным ко всему вокруг. Нарцисса ждет у выхода. Она проверяет защитные заклинания, хочет убедиться, что дом не загорится, когда вспыхнет лаборатория. Снова. — Ты готова? — спрашивает Люциус, когда все приготовления завершены. — Да. Книги — десятки, сотни, тысячи немагических изданий, который столько лет его предки скрывали в Комнате, горят ничуть не хуже сухих дров. Люциус использует яйца огневицы, чтобы огонь разгорелся сильнее. Хорошо, что хранилище ингредиентов уцелело, пожалуй, благодаря этому выжил и сам Люциус. …Они поднимаются в холл и выходят в сад. Дыма почти не видно, магическая система вентиляции неплохо справляется со своей задачей. Сколько времени нужно сорока девяти телам, чтобы сгореть полностью? Сутки? Двое? Или больше? С яйцами огневицы процесс не должен затянуться надолго. — Думаю, твоя мама будет рада увидеться. — Я не уеду, Люциус. Не сейчас. — Нарцисса сжимает его руку. Она выглядит бледной, вокруг глаз собрались темные круги. — Все, что происходит сейчас, ужасно… Не думаю, что когда-нибудь я совершу в жизни что-то более мерзкое. Но тебя я не оставлю. — Это для нашего будущего. Для будущего наших детей. Поверь мне… Это должен был кто-то остановить. Нарцисса молчит. Она кусает губу, ее пальцы дрожат, но она не плачет. Может быть потом, вечером, в подушку, когда он не будет видеть. В этом она вся. Настоящая Блэк, истинная Малфой. — Процесс может затянуться. В доме будет пахнуть… гарью. А еще, я украл палочку. У авроров будут вопросы, придется много врать. Нарцисса понимающе кивает. — Мы с этим справимся. Люциус ей верит. Уже через сутки от тел остается лишь пепел. Люциус запирает лабораторию, накладывает на дверь все мыслимые и немыслимые защитные чары, чтобы никто из его семьи никогда не смог туда попасть. Теперь души Создателя, сына его, его внука и всех предков навсегда останутся узниками Малфой-мэнора. *** — Цисси… Люциус вздрагивает и просыпается. Замирает на мгновение, потому что Нарцисса сидит, сгорбившись, на краю кровати. — Цисси. — Он касается ее руки. Она оборачивается. — Я тебя разбудила? — Нет. Что-то случилось? — Я… не могла дождаться утра. Подумала, что встану потихоньку, ты даже не услышишь. Было очень интересно, а вдруг правда… — Не понимаю. — Люциус касается ее плеча. — Что? Что такое? — У нас будет ребенок. Нарцисса улыбается, и маленькая слезинка скользит по ее щеке. Люциус улыбается в ответ. Неужели жизнь становится нормальной? Может, и на этот раз повезло?