Turbulence

      Чмок. Чмок. Чмок. Джейс раздражённо сжал руки по бокам, молясь Богу, чтобы он стал глухим в этот же момент. Посмотрев на часы, он вздохнул. Ещё тридцать минут. Тридцать минут. А потом он будет свободен. Чмок. Чмок. Чмок. Он повторял якобы успокаивающие слова. Тридцать минут. Тридцать минут. Ты можешь сделать это, Вэйланд. Просто жалкие тридцать минут. Но, Пресвятая Богородица, если она не перестанет чмокать этой проклятой резинкой, он просто проткнёт собственные барабанные перепонки первым острым предметом, который найдёт. Да, он знал, что драматизирует ситуацию, но в этот момент это его просто не волновало.       Видимо, всё в Кэйли раздражало его. Её голос, её смех, то, как она проводила ногтями вверх-вниз по его руке, как грубо вела себя по отношению к Клэри в доме, а теперь это непрекращающееся чмоканье резинкой — его терпение не безгранично. Хотя он не мог полностью винить её в своём настроении. С тех пор, как он увидел Клэри в дом, во всём белом, идеальном и просто… не было слов, он не мог избавиться от тревожного давления в груди.       Он старался изо всех сил весь день избегать её и Изабель, не желая насильно заставлять себя смотреть. Но, как назло, она стояла прямо перед ним, когда он вышел из комнаты. Он не мог контролировать себя и начал разглядывать её тело, впитывая сногсшибательную невинность перед собой.       А потом чёртова Изабель. Она просто обязана была спросить его, что он думает о внешнем виде Клэри. И что он должен был сказать? Солгать? Сказать, что она выглядит хорошо? Действовать так, будто то, что она стоит перед ним, вся такая потрясающая и со своей нежной кожей, не влияет на него? Как, чёрт возьми, он мог управлять этим, если лишь взгляд на неё заставлял его тяжело дышать, подобно собаке?       Вместо этого он замер. Он просто не мог оторвать взгляд. Его глаза не могли оторваться от неё. И в итоге он выглядел как идиот и бормотал что-то о том, что она неплохо выглядит. Он даже не мог вспомнить. Он лишь знал, что то количество кожи, которое она демонстрировала, отвлекало его от нормального крутого и остроумного поведения. Было слишком много.       Крошечные тонкие бретельки и низкий вырез спереди подчёркивали её узкие плечи, идеальную шею и ключицу так, что это должно быть вне закона. Особенно когда речь идёт о гормональных придурках-подростках, как и он сам. А затем его мысли переключились на то, что другие гормональные придурки-подростки будут видеть это же сексуальное раздолье кожи и… ну, он просто не мог этого допустить.       Как бы сильно он ни знал, что не должен прикасаться к ней и держаться подальше — что было всё труднее — ему пришлось прикрыть кое-что из этой кожи. Просто мысль о каком-то другом парне, разглядывающем её, заставила его тело напрячься собственнической ревностью.       Его рука дрожала, когда он поднял её до её затылка, стараясь не задеть её, и зажал пальцами заколку, удерживающую волосы. Осторожно разжимая, он вытащил её, освободив вьющиеся рыжие волосы. Они почувствовали свободу и тут же растрепались, рассыпавшись по её плечам; её запах навалился на него, наполняя его чувствами и почти заставляя потерять контроль и схватить её прямо перед Изабель. В попытке развеять соблазнительный аромат, он выдохнул. И как будто он уже не чувствовал себя достаточно полной задницей, космос решил поиграть с ним, и его дыхание стало ещё более слабым и шатким.       Её глаза остановились на его, не отрываясь ни на секунду. Часть его хотела отвести взгляд, чтобы быть свободным от подавляющей нужды протянуть руку и коснуться её, выяснить для себя, такая же она мягкая, как кажется. Единственное, что спасло их обоих от попадания в неловкую ситуацию — приезд его спутницы прямо из ада.       Чмок. Чмок. Чмок. Назойливый звук вывел его из мыслей. Вздохнув, он отвернулся от группы друзей Кэйли, с которыми ему пришлось торчать весь вечер, и позволил своим глазам скользнуть по помещению. Ребята были одеты так, чтобы выглядеть старше, чем они есть на самом деле. Парочки прижимались друг к другу и сталкивались лицами, как если публичные проявления сделают их крутыми или вроде того. Даже если бы Джейс был там с кем-то, с кем хотелось бы целоваться и танцевать, то он не был большим поклонником ППЧ*. Он считал, что эти вещи намного более личные. Что было большой причиной его затруднительного положения в этот вечер.       Кэйли определённо застала его врасплох во время обеда во вторник. Ей повезло, чтобы он был поглощён своей детской ревностью, потому что этот трюк мог отразиться на её заднице при нормальных условиях. Это был рефлекс — не то, что она не заслуживала этого за свою напористость. Но он не хотел психовать всякий раз, когда кто-то неожиданно пытался прикоснуться к нему. На самом деле он это ненавидел.       Чмок. Чмок. Чмок. Господи! Хватит жевать!       Наконец, Джейс увидел Изабель и Саймона рядом со столом с едой. Он высвободился из руки Кэйли и отошёл от неё.       Кэйли обратила свои большие голубые глаза на него и захлопала чрезмерно накрашенными ресницами.       — Ты куда? — она потянулась к нему.       Он засунул руки поглубже в карманы в попытке удержать её от шанса снова схватить его.       — Мне нужно кое-что узнать у своей сестры.       Кэйли взглянула на Изабель и нахмурилась.       — О. Хочешь, я пойду с тобой?       Он боролся с желанием закатить глаза.       — Нет.       — Но сейчас будут играть последние песни, и я хочу танцевать, — заныла она.       — Так иди потанцуй, — он зажал переносицу большим и указательным пальцами, стараясь не сказать чего-нибудь грубого. — Тебе не нужно виснуть на мне каждую секунду, — ой. Слишком поздно.       Она надулась и подошла к нему, положив ладони на грудь, и наклонилась.       — Но ты мой партнёр. Я хочу танцевать с тобой, — взглянув вверх из-под ресниц, она пробежалась кроваво-красным ногтем вниз по пуговицам на его рубашке.       Джейс схватил её за руку, прежде чем она добралась до ремня, и оттолкнул её.       — Мы стоим здесь последние двадцать минут, разговаривая с твоими друзьями. Ты могла бы позволить мне немного поговорить с моей сестрой.       — Отлично, — она нахмурилась. — Но не слишком долго. Я не хочу пропустить последний танец, — она подмигнула.       — Как угодно, — промямлил он, развернулся и закатил глаза, выпуская медленный выдох облегчения, пока расстояние между ними увеличивалось. Джейс знал, что был полной и абсолютной задницей высшего порядка, но просто не мог ничего поделать. Вначале вечера он старался изо всех сил вести себя как подобает правильному партнёру. Он танцевал с ней, разговаривал с её друзьями, разрешал ей обвивать его руку. Это не вина Кэйли, что он не обратил внимания на то, что она спросила. Хотя он подозревал, что она знала, что он не слушал, и воспользовалась этим в качестве возможности.       Но ночь тянулась, она стала более агрессивной в своих заигрываниях, и он просто не был заинтересован. Ни капли. Если кратко, то он сделал всё, чтобы не отдавать ей главную роль. Он удерживал её, чтобы она не опиралась на его тело во время танцев, его руки были чётко на её талии, не уклоняясь на север или юг. Всякий раз, когда она пыталась украсть поцелуй, он находил способ отводить своё лицо. Он никогда не позволял ей держать его за руку и не давал ничего, что могло быть истолковано как интерес с его стороны. Но она до сих пор не поняла.       Дойдя до стола с закусками, он двинулся к Изабель, схватил стакан пунша и осушил его в три секунды. Сжав стакан в руке, он выбросил его в рядом стоящую мусорку и скрестил руки на груди.       Изабель проглотила кусочек ананаса и посмотрела на Джейса с весельем в глазах.       — Весело?       — Очень, — ответил он.       Она усмехнулась.       — Ну, мне тоже.       — Здорово, Изабель. Почему бы тебе не рассказать об этом что-то ещё, я думаю, ты что-то упустила.       — Ты раздражён.       Он повернулся к ней и прищурил глаза.       — Я не раздражён. Я… бешусь.       — Одно и то же, Джейс.       Он вздохнул.       — Итак, где твои друзья? — в частности — Клэри.       — Саймон отправился в «комнату для маленьких мальчиков», — она закатила глаза и указала жестом. — Боже, он такой идиот, — она рассмеялась. — А, Клэри… — вытянув шею, она осмотрела толпу, а потом показала, — там. С мистером Горячая Штучка.       Джейс повернулся в сторону, куда указала Изабель, зная, что то, что он увидит, вероятно, взбесит его. Он увидел её с краю толпы, её руки лежали на плечах Себастьяна, а он сжимал её талию. Тот же собственнический гнев разгорался внутри него, когда он смотрел на неё с ним. Он не знал, был ли это гнев из-за Себастьяна или он просто желал быть на его месте. В этот момент её взгляд столкнулся с ним, и её брови нахмурились.       — Твоя спутница идёт сюда, — произнесла Изабель.       Джейс оторвал взгляд от Клэри и обернулся. Со стоном он выругался себе под нос.       Изабель рассмеялась.       — Ладно, ты будешь мне должен, но я задержу её, если ты хочешь быстро свалить.       Он повернулся к ней и поднял одну бровь.       Она пожала плечами.       — Я чувствую себя щедрой сестрой этим вечером.       Его рот изогнулся в небольшой ухмылке.       — Лучше иди, она догоняет тебя.       Джейс наклонился и поцеловал Изабель в щёку, уходя.       — Фу, Джейс! — она вытерла лицо. — Теперь ты должен мне дважды!       Он усмехнулся, пробираясь в тёмный угол спортзала. Всего несколько минут ходьбы без неустанного нытья Кэйли — всё, что ему нужно. Затем он мог бы вернуться, потанцевать с ней ещё раз и тогда, наконец, отвести её домой. Он содрогнулся при мысли о том, чего она захочет, когда он высадит её. Прислонившись к стене, укрытый в тени, он закрыл глаза и сделал несколько расслабляющих вдохов. Его терпение почти истощилось. Он даже не знал, сможет ли выдержать ещё один танец.       Когда он открыл глаза, то обнаружил, что больше не один. Клэри стояла на краю тьмы перед танцующей толпой. Он улучил мгновение, чтобы просто смотреть на неё. Будучи оккупированным весь вечер, он не имел такой возможности. Она выглядела так же прекрасно после двух часов танцев, как и этим днём. Гладкое, белое шёлковое платье идеально облегало её тело. Не слишком цепко и не слишком свободно. Её волосы всё ещё струились большими мягкими кудрями над верхней частью спины. Она слегка покачивалась в такт музыке.       Ухмыльнувшись, он запустил руку в карман, чувствуя прохладный металл крошечного колокольчика, который она ему дала. Он решил носить его с собой всякий раз, когда знал, что увидит её. Хотя она отдала ему его в шутку, он думал, что этот жест был чертовски милым, и был полон решимости использовать его однажды. Его не волнует, как это было убого. Это был единственный способ, которым он мог выразить ей, что она особенная для него, что он признал тот факт, что она сделала что-то исключительное для него. Джейс знал, что ему нельзя было говорить или даже чувствовать это, но он ничего не мог поделать. Если этот маленький жест сможет сказать это за него, то он так и поступит. Будь он проклят.       Оттолкнувшись от стены ногой, он прошёл сквозь тьму, пока не остановился прямо позади неё. Он заметил, что её глаза были закрыты. Вытащив колокольчик из кармана, он бережно поднял его к её уху и слегка покачал. Она повернулась и открыла глаза, улыбка расползлась по её губам, когда она поняла, что это. Он не мог удержаться от улыбки на её реакцию. Подняв руку, она обернула пальцы вокруг колокольчика, и он опустил его в её ладонь, став рядом.       — Ты принёс его? — она взглянула на него с любопытством и каплей недоверия в глазах.       Он на мгновение перевёл взгляд на толпу, пытаясь обуздать быстро бьющееся сердце, прежде чем пожать плечами и посмотреть на неё с улыбкой.       — Я всегда ношу его с собой. Никогда не знаю, когда снова понадобится не испугать тебя.       Он услышал заминку в её дыхании, когда она опустила глаза ещё раз, зажав в кулачок крошечный серебряный колокольчик.       — Эм, что ты здесь делаешь?       — Прячусь, — он улыбнулся.       — От кого?       — От моей спутницы.       Клэри повернулась к нему лицом.       — Что? Почему?       Он наморщил нос и пожал плечами.       — Она действует мне на нервы.       Клэри рассмеялась.       — Не очень-то вежливо. Если она тебя так раздражает, почему ты тогда пригласил её?       Он поднял брови и посмотрел на неё, полагая, что Изабель рассказала ей о том, что произошло за обедом. Видимо, нет.       — Я не приглашал её. Она пригласила меня, и я случайно сказал «да».       — Как можно случайно сказать «да» кому-либо?       — Ну, это на самом деле довольно легко, когда не можешь выносить голос и не слушаешь, о чём говорят, — периферийным зрением он заметил вспышку красного и обилие светлых волос. — О, чёрт, — произнёс он и скользнул под тяжёлый занавес позади, чувствуя себя довольно глупо, но он действительно больше не хотел танцевать с Кэйли.       — Джейс? Что… — начала Клэри, и он схватил её за руку и дернул за собой за штору, пальцем прикрывая её губы. Он ещё не был готов отпустить её.       — Тссс, — сказал он.       — Я могу поклясться, что видела его здесь, Кэйли, — произнёс голос по другую сторону занавеса. — Он где-то здесь. Давай посмотрим в туалетах.       Послышался разочарованный вздох Кэйли.       — Ну тогда скорее. Боже! Я хочу танцевать, — сказала Кэйли.       Джейс издал смешок. Он ничего не мог поделать. После того, как она действовала ему на нервы весь вечер, её раздражение забавляло его. И так было, пока Клэри не отстранилась, и Джейс понял, что всё это время крепко прижимал её к себе.       — Так ты прячешься от девушки? Это так по-взрослому, Джейс.       — Я знаю, что могу сказать ей, что она вроде как страшная, но я не верю в страшных женщин, — он едва сдержал дрожь.       Клэри рассмеялась.       — Я могу рассказать тебе об этом.       Они молчали в течение нескольких минут. Ни один из них не чувствовал потребности говорить. Джейс ощущал её близость и испытывал зуд, желая снова притянуть её к себе. Он понял это только тогда, когда она отстранилась, но ощущение её тела, прижимающегося к нему, не было похоже ни на одну вещь, которую он когда-либо чувствовал. И он снова хотел этого. Хотел, чтобы она оказалась в его объятиях ещё раз. Кто бы узнал? Никто. Это было бы только между ними. Ни Изабель. Ни родителями. Просто они. Одни. В темноте, спрятавшись за тяжёлой шторой. Но как он ни хотел, он не мог. Она не могла принадлежать ему. Он знал это.       Через несколько минут он с неохотой заговорил:       — Ты, наверное, хочешь вернуться туда.       — Неа. Всё в порядке, — она сделала паузу. — А что? Ты хочешь уйти?       Его грудь слегка сжалась. Она хотела остаться с ним.       — Эм, нет. Ни капли.       — Ну, ты не хочешь танцевать? Это то, что обычно делают на подобных вечеринках.       Он молчал мгновение, а потом тихо выразил свои искренние мысли.       — Там нет никого, с кем бы я хотел танцевать.       — О.       Он втянул воздух, зная, что собирается сделать, и изо всех сил пытаясь отговорить себя от этого. Его сознательность вела войну внутри него. Одна часть говорила просто пойти на это. Никто не узнает. А другая сказала подумать о Изабель и о том, какой она была раньше. Она, наконец, перестала так сильно ненавидеть его. Неужели он мог позволить себе рисковать? Но это была Клэри, и она была так близко. Он просто хотел прикоснуться к ней, всего на мгновение. Почувствовать её, укутанную в его объятиях. Если бы у него было это мгновение, он мог бы поклясться самому себе, Изабель, кому угодно, что этого будет достаточно. Что после этого он мог бы жить с этим воспоминанием и лелеял бы его.       — Но, — он коснулся своей рукой, слегка проведя вдоль её. — Я был бы не против потанцевать с тобой, — его сердцебиение участилось после признания. Ощущение новое и неуловимо приятное. Он никогда не нервничал из-за девчонок, но, что он уже знал, Клэри была другой.       Пальцы его дрожали, и он медленно подошёл к ней, провёл по её костяшкам и захватил её крошечную ручку ладонью. Он пытался, как сумасшедший, контролировать в себе дрожь.       Спустя, казалось, вечность, она подняла глаза, встретив его взгляд.       — Хорошо.       Он посмотрел на их сплетённые руки и нерешительно прижал её к себе. Она сделала шаг вперёд и подняла вторую руку, положив на его. Его дыхание сбилось из-за её прикосновения и близости. Электричество полыхало и искрилось между ними, и чуть не подожгло его, когда он скользнул рукой вокруг её крошечной талии, распластав пальцы по её спине. Прохладный шёлк под ладонью нагрелся почти сразу, когда тепло её тела просочилось в него. Боже, она такая маленькая. Его руки почти полностью обхватывали нижнюю часть её спины. Он чувствовал, что она слегка дрожит. Её ладонь скользнула по его руке, прежде чем остановиться на плече. Она наклонилась к нему, позволяя своему телу прижаться к нему.       Джейс поднял их руки к своей груди, крепко сжал их, замечая, как прекрасно она ощущалась рядом с ним. Она прикоснулась своим лбом к его, когда они вместе сдвинулись.       Через мгновение он ослабил хватку на её ладони, скользнул по её боку и вокруг спины, нуждаясь в том, чтобы она была ближе. Клэри не протестовала и разжала руку на его груди около открытой части его рубашки, и сжала ткань в кулак. Резко вдохнув, он закрыл глаза и опустил лицо к её голове, прикасаясь губами к её волосам, желая больше чем чего-либо поцеловать её. Ни один из них не говорил, ни один из них не отстранялся.       Джейс слышал, что музыка медленно подходит к концу, но не хотел отпускать её. Он не мог. Он не знал, будет ли у него когда-либо ещё один шанс так обнимать её, ему не было этого достаточно. Она была такой тёплой и мягкой, и это было так правильно.       Невольно его руки чуть сильнее сжали её. Она ужесточила свою хватку на его рубашке и плече. Он не двигался, чтобы высвободиться, даже когда музыка полностью остановилась. Так было пока ди-джей не объявил, что танцы закончились, и неожиданно над их головами что-то пошевелилось.       С едва слышным вздохом он произнёс:       — Клэри.       — Хмм.       — Танцы закончились. Пора идти.       — Что? — подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. — О, — она отступила назад. — Прости.       — Всё в порядке, — он улыбнулся, а затем посмотрел на свою рубашку. — Хотя должен признать, что эта рубашка видела лучшие дни, — глядя на неё, он заметил слегка смущённое выражение на её лице. — Пойдём. Изабель, наверное, ищет тебя.       — И твоя спутница тоже, — сказала Клэри.       Он поморщился.       — О, да, — чёрт. Ему предстояло отвезти Кэйли домой.       — Ты ужасный кавалер, Джейс Вэйланд.       Он обернулся и блеснул улыбкой, прежде чем приподнять занавес и жестом указать ей выходить. Ты и понятия не имеешь. Она нырнула под его руку и одарила ухмылкой. Он медленно выдохнул и смотрел, как она уходит от него, белый шёлк развевался вокруг неё. Ненадолго прикрыв глаза, он затаил дыхание и вышел из-за занавеса; его сердце казалось немного тяжелее, а руки намного более пустыми.

***

      Даже тугие струны его гитары под мозолистыми пальцами не могли удержать разум Джейса от того, что произошло на танцах. Обычно, когда он играл, он мог отодвинуть всё остальное и просто позволял музыке окутать его. Но не в эту ночь.       Что бы он ни делал, он всё ещё чувствовал её в своих объятиях, всё ещё вдыхал её запах, задержавшийся на теле. То, что она спала в другой стороне коридора, совсем не помогало. Он говорил себе снова и снова и снова, что она не может быть его. Это была простая истина, которую его сердце не могло понять.       Он использовал Изабель как основную причину, но на самом деле знал, что он не подходит ей. Она пережила уже достаточно горя и боли. Ей не нужны ещё и его страдания сверху. Неважно, что он хотел, ему нечего было предложить кому-либо. Его прошлое повредило его без шанса на восстановление, а треснутая оболочка не может никому ничего дать. Показательный пример — Лайтвуды.       Мариза и Роберт взяли его, когда ему было двенадцать, относились к нему как к своему с первого дня. Они дали ему всё, что могли. По крайней мере, всё, что он позволил. Они дали ему возможность продолжать заниматься музыкой, разрешили играть в футбол, давали ему пищу, кров и любовь. Но он до сих пор держал их на расстоянии вытянутой руки. Что-то внутри него не позволяло никому приблизиться. Он даже понятия не имел, что именно это было. Он просто не мог.       Перспективы терапии обсуждались, но Джейс отказался. Он не хотел, чтобы какой-то незнакомец копался в его голове. Но больше всего он не хотел снова пережить всё это. Не хотел думать об этом. По крайней мере, так он считал раньше. Теперь он не был так уверен. Он знал, что не хочет обсуждать всё его дерьмо с кем-то, кому плевать, но не мог говорить об этом со своей семьёй. Ему нужен кто-то, кто понимает боль. Кто понимает тоску.       Он сразу заметил эти качества в Клэри. Даже прежде, чем она сказала хоть слово, он видел это в её осанке, её взгляде. Для тех, кто жил в том же мире, это очевидно. И она тоже видела это в нём. Она не смотрела на него как на повреждённого мальчика, нуждающегося в исправлении. Она видела его как равного, как кого-то, кому просто нужен кто-то ещё, чтобы понять, что он там, молчит и просто находится рядом. И она была рядом.       Поставив гитару на пол, он выдохнул и потёр руками лицо. Он ненавидел постоянную борьбу внутри себя. Одна часть говорила ему быть умным, отойти, позволить ей излечиться, не выгружая на неё собственный багаж. Другая сказала притянуть её ближе, обнять, поцеловать, дать ей понять, что она не одинока, использовать собственную боль, чтобы успокоить её и, если это возможно, впитать её в себя и освободить от неё навсегда. Но оставался простой факт — он напуган. Боится позволить кому-либо увидеть его. Она лучше всех разглядела его, но что бы она сказала, когда увидела всё это? Будет ли она смотреть на него с жалостью? Или ещё хуже — страхом? Как бы сильно он ни претворялся, он не знал, сможет ли справиться, если она будет смотреть на него так же, как и все остальные.       Небольшое ворчание его желудка предупредило о том, что он голоден. Встав, он тихо пробрался в тёмный коридор и пошёл вниз по лестнице. После, глянув на часы, он увидел, что уже за час ночи, и решил взять яблоко. Он не хотел тратить время и что-то соображать.       Схватив зелёный фрукт с прилавка, он начал обратно подниматься по лестнице. Когда он достиг вершины, кто-то вышел из ванной и наткнулся прямо на него. Из-за удивлённого вздоха и дрожи, которая прошла сквозь него, он знал, что это Клэри.       Потянувшись, он успокоил её, положив руку на спину и слегка зажав ей рот ладонью.       — Тише, Клэри. Это всего лишь я.       Её руки взлетели к груди.       — Джейс. Где твой колокольчик? Ты чуть не довёл меня до сердечного приступа!       Он не мог ничего поделать и рассмеялся. Зачем ему таскать его посереди ночи?       — Ну, я не ожидал, что понадобится использовать его так поздно.       Она смотрела на него, её дыхание, наконец, пришло в норму.       — Что ты тут делаешь? — спросил он, хотя был более, чем рад, видеть её.       — Не могу уснуть. А ты?       — То же самое. На самом деле я играл, но потом проголодался, — он поднял руку с яблоком.       — О, — она нахмурилась. — А твои родители не сердятся за то, что ты играешь так поздно?       Он пожал плечами, на самом деле не думал об этом раньше. Он предположил, что, вероятно, был груб, но они никогда не говорили об этом, и это стало ежевечерним ритуалом для него.       — Они привыкли. Плюс, я стараюсь блокировать звук настолько, насколько могу.       Она взглянула на него.       — Ты собираешься ещё играть?       — Вероятно.       — Хм, — она посмотрела вниз на свои ноги. — Ты… ты не возражаешь, если я, ну, послушаю?       Долю секунды он обдумывал её вопрос, понимая почти сразу же, что совсем не против.       — Нет. Я не возражаю, — он прошёл по коридору к своей комнате и, открыв дверь, кивнул. — Пошли.       Клэри закусила губу и двинулась мимо него, переступая порог в его комнату. Он затаил дыхание, когда она проходила, стараясь оставаться хотя бы частично под контролем, потому что очень большая часть его хотела протянуть руку и прикоснуться к ней. Зная, что это будет огромной ошибкой, он сжал руки по бокам, когда она остановилась в центре комнаты и огляделась. Он на мгновение смотрел на неё, заметив, что на ней только очень короткие серые шорты и обтягивающая майка без рукавов. Действительно нехорошо для его хрупких мужских гормонов и самоконтроля. А что хуже для него — она снова сделала те косички Пеппи Длинныйчулок. Боже, как он любил эти косички. Это была болезнь, он знал, но ничего поделать не мог. Она выглядела чертовски мило с ними.       — Где твои трофеи? — неожиданно спросила она.       Он закрыл дверь и встал перед ней, желая подойти к Клэри, но зная, что это будет плохой идеей, пока он не взял себя под контроль.       — В шкафу. Я не ставлю их.       — Почему?       — Не люблю беспорядок.       Клэри фыркнула.       — Тогда тебе лучше не заходить в мою комнату. Там полный свинарник.       Он улыбнулся, задаваясь вопросом, будет ли у него когда-либо шанс увидеть её комнату. Отвергая эту мысль, он прошёл мимо неё к кровати, где лежала его гитара. Она пошла за ним.       — И что ты будешь играть?       — Не знаю, — Джейс он протянул руку и почесал затылок, глядя на неё. — Какие пожелания? — он никогда ни для кого не играл — не по-настоящему. Конечно, он позволял ей слушать издалека, но сейчас она была здесь, ну, и это было совершенного другое, и он не знал, чего ожидать.       Она подняла брови.       — Правда?       Он кивнул, указал рукой на компакт-диски, которые выложил ранее, и сел на край кровати.       — Выбирай, — его ежевечерний ритуал включал в себя компакт-диски, выбор парочки из них и игра любой песни, которая была там.       Клэри опустилась на колени рядом с коробками и пристально посмотрела на них.       — Ты знаешь всё это?       — Большинство.       — Ты используешь ноты?       — Нет, я играю на слух.       Она взглянула на него с удивлением в глазах.       — Хотела бы я тоже так уметь.       Джейс пожал плечами и посмотрел вниз. Он не привык разговаривать с кем-либо о его музыкальных способностях. Это всегда было легко для него. Ему никогда не приходилось действительно работать для этого. Даже во время уроков игры на фортепиано, будучи ребёнком, он всегда был лучше других учеников, со временем превосходя своего учителя. В день, когда она сказала Маризе, что больше не может учить его, он чувствовал себя отвергнутым сначала, а потом она объяснила ему, что ей просто нечего предложить ему. И тогда он взял в руки гитару и самостоятельно научился играть. После обучения на фортепиано все эти годы гитара была лёгкой прогулкой. У него заняло всего несколько недель, чтобы выучить все связки, и тогда всё, что ему нужно было, слушать песни, и он мог играть как на фортепиано. Он обладал «фотографической памятью» применительно к музыке. Жаль, что его талант не отражался на учёбе.       Клэри перебирала коробки и, наконец, выбрала одну, после чего протянула ему.       — Вот.       Джейс протянул руку и вынул её из её пальцев.       — Хм, — он потёр челюсть. — Какая песня? — спросил он, хотя у него была идея насчёт того, какую она может выбрать.       Клэри улыбнулась и встала на ноги, пробралась к кровати и села рядом с ним, опираясь на его плечо, чтобы взглянуть на названия на обратной стороне, заставляя его слегка напрячься из-за близости. Протянув руку, она указала:       — Эта.       Он хмыкнул.       — Как же я мог не догадаться, что ты выберешь её?       — Что? Что с ней не так?       Он покачал головой, всё ещё улыбаясь.       — Ничего. Это просто такая девчачья песня, — и в этом действительно не было ничего плохого. Он просто, как правило, играл и пел более депрессивные песни, но не песни о любви. Но для неё он сыграет. И, если честно, он тоже любил эту песню. Просто у него никогда не было причины играть её раньше. Может, сейчас она появилась.       — Неправда! — она толкнула его плечо обеими руками. — Заткнись и играй.       Он снова засмеялся и выпрямился.       — Ладно, ладно, — потянувшись, он схватил свою гитару. Перед началом он ещё раз встретился с ней взглядом, чувствуя странную волну энергии между ними.       — Ты чувствуешь себя странно, сидя здесь и играя передо мной? — спросила она.       Он изучал её лицо на мгновение перед ответом.       — Нет.       — Почему?       — Потому что мне комфортно с тобой, — он не мог ничего поделать, и его губы растянулись в ухмылке, потому что это было правдой. — Ты успокоишься и позволишь мне играть или будешь продолжать болтать всю ночь?       Она нахмурилась, а затем улыбнулась, переплетая пальцы перед губами, будто скрепив их замком.       Он улыбнулся шире и опустил голову, несколько раз пройдясь по струнам, прежде чем снова посмотреть на неё.       — Готова?       Она кивнула и немного отодвинулась от него, давая ему больше места для игры.       Он сделал глубокий вдох, опустил взгляд и начал играть. Как только ноты попали в воздух, его разум очистился. Он не обращал внимания на тот факт, что Клэри была там, но когда он играл, спокойствие охватило его, стирая всё остальное и защищая его от этого. Будто он жил один с этим чувством. Или с тем, что защищало его от всего остального. Прежде чем запеть первые строки, он закрыл глаза.       Слова выливались из его рта почти без усилий. Их смысл не потерян для него, и тот факт, что он пел их для неё, был виден в ускоренном биении его сердца. Он мог спрятать это от остальных, в том числе и Клэри, но он знал глубоко внутри себя, что хотел быть тем самым. Тем, кто будет заставлять её улыбаться, обнимать её, когда ей грустно, и говорить, что всё будет хорошо, тем, кто сделает всё правильно вновь. Несмотря на его собственные проблемы, он хотел быть таким для неё. И хотя он знал, что никогда не сможет им быть, не так, как он желал, он топил все эти эмоции в словах. Она никогда не узнает, что это было больше, чем просто песня, просто красивая мелодия. Что это была его исповедь, его мольба, его обещание. Его обещание быть там, даже если лишь в тени. Знание того, что он никогда не сможет быть большим, убивало его.       Когда последняя нота повисла в воздухе, они оба оставались совершенно неподвижными. Джейс опустил голову, отчаянно пытаясь очистить свой разум и избавиться от почти невыносимой боли в сердце. Сделав судорожный вдох, он услышал, как Клэри всхлипнула.       Он поднял голову, его брови поднялись, и рот открылся; он поставил гитару на пол около кровати.       — Ты плачешь?       Клэри вытерла глаза.       — Нет.       Он встал с кровати и опустился на колени перед ней.       — Да. Почему ты плачешь? — ему хотелось прикоснуться к ней, обнять её, почти невыносимо привлечь к себе.       Она снова всхлипнула.       — Потому что я девочка, и ты прав — это девчачья песня, а девочки плачут из-за девчачьих песен, — она взглянула на него, и спустя мгновение тихий всхлип вырвался из её горла, и она подняла руки, чтобы закрыть лицо.       Дыхание Джейса перехватило, его грудь сжалась, он понятия не имел, что не так. Это из-за него? Он сделал что-то, что расстроило её? Что-то ещё произошло?       Он не мог больше оставаться в стороне. Он медленно поднял руку и начал убирать её пальцы от лица. Она сопротивлялась, но сдалась под его настойчивостью.       — Скажи мне, что случилось, Клэри, — спокойно произнёс он.       Она сжала веки и покачала головой, прежде чем снова открыть их.       — Я не могу.       — Почему? — он ненавидел видеть её лицо в пятнах от слёз, поэтому смахнул их пальцами с её щёк, убирая их так нежно, как только мог.       — Потому что… — прошептала она. Выпуская вздох, она наклонилась вперёд и коснулась его лба своим. — Потому что если я скажу тебе, это всё разрушит.       — Разрушит что? — он отстранился, её близость сразу размывала тщательно прочерченную им линию между ними.       Она вздохнула, её дыхание заставило его контроль пошатнуться ещё больше. Без предупреждения, она подняла руки к его лицу, предварительно обхватив его щёки ладонями. Он сдерживал дрожь, когда её пальцы коснулись подбородка, и её глаза смотрели точно в его. Он едва осознал тот факт, что не отреагировал на неожиданный жест с её стороны. Единственное, на чём он мог сосредоточиться — то, как она держала его лицо в своих маленьких ладошках, и взгляде, который читался в её глазах. Никто никогда не смотрел на него так раньше.       — Ты и вправду не знаешь? — прошептала она. — Неужели ты не чувствуешь?       Его глаза слегка расширились, а затем закрылись, он испустил глубокий вдох. Она сказала то, что он думает? Нет, она не могла. Она не должна. Как бы он ни хотел, она не могла допускать эту мысль.       — Клэри, — он покачал головой, его голос мягкий и умоляющий. Умоляющий её не искушать его, потому что его решимость почти пала. Он знал, что если она пойдёт дальше, то не сможет устоять.       — Прости, — сказала она, его голос было едва слышно и звучал он почти стыдливо. — Я не… я просто… я знаю, что это… не взаимно… просто…       Он чувствовал, что его стены рушатся вокруг. Кирпичик за кирпичиком, они медленно падали, обрушивались на землю, рассыпались в песок и пыль, оставляя его сердце незащищённым, а мозг не в состоянии удержать это в себе. Его руки сомкнулись на её щеках, как это делала она.       — Это не так, — осторожно произнёс он.       Как бы разум ни говорил ему, что это неправильно, он не мог позволить ей поверить, что ему плевать, что он ничего не чувствует. Во множестве вещей, это, наверное, был бы самый умный поступок, но он не мог. То, как она смотрела на него, широко раскрыв глаза и с мольбой, ей хватило смелости сказать эти слова, было больше, чем он мог принять и оставаться бесстрастным. Эта девушка делала его слабым, но не так будто это было плохо.       — Нет? — спросила она.       Он покачал головой.       — И что теперь?       — Ну… есть много всего. Твоя мама, моя сестра… я… — он сделала паузу. — Я не… я не… — недостаточно хороший. Недостаточно сильный. Просто… недостаточно.       Она наклонилась вперёд, оставляя между ними только сантиметры.       — Да, именно ты.       — Клэри, пожалуйста, не надо, — он умолял её, потому что его разум был уже вне контроля.       — Почему? Если мы оба хотим…       — Потому что… потому что как только мы перешагнём черту, вернуться обратно будет невозможно.       Она подвинулась ещё ближе, так близко, что жар её рта почти обжигал его.       — Я думаю, мы уже не можем вернуться.       Он на мгновение закрыл глаза, стараясь изо всех сил сопротивляться тяге, с которой она манила его. Отказать в непреодолимом желании прижаться к её губам. Дать ей то, чего — он знал — она хотела, и принять то, что нужно. Чувствовать себя гораздо ближе, чем он когда-либо думал, что доберётся до неё. Что бы он ни сделал в этот момент — всё между ними изменится, и он знал, что она уже сделал выбор. Уже не было пути назад. Не теперь, когда они оба знали. Как они могли вернуться назад? Но всё равно он не мог сделать этот шаг. Он не хотел быть тем, кто примет окончательное решение.       Битва между тем, что он считал правильным, и тем, с чем он хотел бороться внутри себя, имела нулевой счёт, пока он не увидел слёзы, формирующиеся в её глазах. Тот факт, что его нерешительность сделала её печальной, разозлил его. Она будет счастлива — он будет счастлив.       Чтобы закалить себя от возможности того, что этот шаг может разрушить, он принять решение рискнуть. Что, если это ничего не испортит? Что, если сделает всё лучше? Что, если они оба нуждались друг в друге? Кроме того, кто он такой, чтобы решать, что ей нужно. Она хотела его, он хотел её, и единственный раз в своей жизни он собирался позволить себе иметь что-то хорошее. Что-то настоящее.       С решимостью его пальцы напряглись на её подбородке, медленно привлекая её к себе. Казалось, будто прошла целая вечность, пока они преодолевали эти несколько сантиметров, но Джейс не хотел спешить. Не хотел пропустить ни единой секунды с ней. Как бы страстно он ни желал ощутить её губы своими, ожидание было приятным. Напряжение между ним росло, наполняя воздух гудением электричества. Оно покалывало на его коже, заставляя его двигаться быстрее, но он не хотел. Он почувствовал смену её дыхания, оно стало мельче. Его взгляд упал на её губы, когда она раздвинула их и сделала маленький резкий вдох. Её руки дрожали на его щеках, отчего ему хотелось быстрее прильнуть к ней.       На первом касании её глаза закрылись, и он поступил так же. Взрыв тепла прошёл между ними, когда её мягкие губы робко надавили на его. Он не знал, сколько опыта у неё было, если таковой имелся, поэтому начал медленно, едва задевая её.       Он удерживал её лицо между ладонями так осторожно, как только мог, хотя его инстинкт призывал его сильнее прижаться к ней. Через мгновение она наклонилась ближе, сдвинула руки с его лица на затылок, переплетая свои пальцы в его волосах и притягивая его крепче. После такого поощрения он усилил хватку и решил исследовать её, слегка приоткрыв рот. После недолгих раздумий она повторила его движение. Чувствуя себя немного не своей тарелке, он слегка наклонил голову на бок и зажал её нижнюю губу между своими, слегка посасывая. Она опять сделала так же, только с его верхней губой.       Не желая показаться свиньёй, но чувствуя необходимость попробовать её, он быстро провёл языком по её нижней губе, которую всё ещё сжимал своими. К его удивлению, она приоткрыла рот и снова скопировала его движения, толкаясь языком в его рот и нежно перебирая его волосы. Ладно.       Он убрал руки с её щёк, перенёс на плечи и обернул вокруг спины, притягивая её вплотную к себе. Её мягкое маленькое тело прижалось к нему. Она поддалась без сопротивления. Одна его рука поползла вверх по её позвоночнику и сжала шею, когда она позволила своим пальцам зарыться в его кудри. Казалось, ей нравились его волосы, и он не возражал, потому что чувствовал себя по-настоящему прекрасно.       Через некоторое время, как бы он ни хотел, Джейс замедлил поцелуй, оставив несколько более мелких на её губах, а затем отодвинулся достаточно далеко, чтобы прислониться к её лбу. Они оставались в таком положении ещё несколько минут, его пальцы вычерчивали круги на мягкой коже её шеи, а её по-прежнему пробегались через его волосы.       Сделав глубокий вдох, он отодвинулся дальше, посмотрел ей в глаза, пытаясь оценить, что она чувствует. Её глаза были большими и яркими, и, казалось, что она… счастлива. Нет, не счастлива — просто в восторге. Он провёл ладонями по её вискам, его пальцы нежно гладили её кожу, надеясь дать ей понять, что он не пытался быть полной задницей, нападая на её рот. И потом, он не мог сопротивляться и провёл рукой по всей длине её косы, прежде чем перевёл дух и снова заговорил:        — Ну, моя сестра убьёт меня.       Клэри уставилась на него на мгновение, а затем разразилась смехом.       Он усмехнулся вместе с ней, хотя на самом деле не зная, почему это было так смешно. По крайней мере, он не шутил.       — Я не шучу. И твоя мама.       Она сделала несколько вдохов и выдохов.       — Я знаю, именно поэтому мы ничего им не скажем.       Он поджал губы и наклонил голову, посмотрел на неё, пальцами ещё раз скользнув по её щеке. Итак, она не возражала против того, чтобы держать это всё в тайне.       — Я не лучший вариант для тебя, ты же знаешь.       — Я знаю, — произнесла она шутливым голосом. — Но меня это не волнует. Пришло время для небольшого бунта.       Он крутил её косу между пальцами.       — И что мне с тобой делать?       — Ты знаешь, я бы очень хотела помочь тебе выяснить это, но я просто не могу думать сейчас ни о чём, кроме одной вещи.       — О? — его рот приподнялся в кривой улыбке. Она флиртовала с ним. После всего этого она ещё и кокетничала.— И что же это?       — Хмм, —Клэри обвила руки вокруг его шеи. — Посмотрим, догадаешься ли ты, — наклонившись, она ещё раз захватила его губы.       Он улыбнулся ей в рот и притянул крепче к себе. Чёрт, эта девушка, должно быть, хочет его смерти. Особенно, учитывая то, что Изабель не будет ничего знать. Но об этом он побеспокоиться позже, потому что на данный момент милая девушка липла к его лицу и совала свой язык в его рот. Какой парень может думать о чём-то, кроме этого?