Охотник со шрамом

Солнце уже начинало садиться и в сырой комнате придорожной таверны становилось прохладней. За столом сидели двое. Парень, со связанными сзади запястьями, и мужчина сорока лет, который непрестанно смотрел на лицо пленника, хотя и понимал, что делать это неприлично. Левую сторону лица когда-то красивого парня обезобразил огромный шрам от самого кончика уха, до уголка рта. И хотя конвоир, повидавший сотни преступников на своем веку, уже должен был привыкнуть к потрепанным лицам задержанных, но он все равно никак не мог оторвать от парня взгляда. Ему казалось что есть в нем что-то необычное даже завораживающее. Правая половина лица юноши была прекрасна, красивые серые глаза, дугообразные тонкие брови, которым позавидовала бы любая девица, ровный маленький нос и в общем на этом всё. Из-за ужасного шрама рот парня был навсегда искривлен, выражая злостную, а для врагов даже опасную ухмылку. Несколько лет назад, лекарю, который зашивал мальчишке рану, пришлось сильно стянуть кожу лица, из-за недостающего куска плоти, вырванного огромным когтем медведя, и то, что в итоге с этого получилось, на фоне безжизненных серых глаз юноши очень пугало окружающих. Парень все время сидел не подвижно и смотрел на стол. Конвоир даже не знал его имени, так как с момента своего задержания тот не произнес не единого слова. В голове у мужчины возникали разные вопросы: каким образом этот юноша заполучил такой ужасный шрам, как ему с этим жилось и самое главное, как он в свои юные годы смог заслужить звание самого свирепого охотника за головами? А может они ошиблись и в очередной раз схватили не того? Конечно, по дороге в город они допускали такую мысль, что схватили не того кого надо, но все равно нужно было проверить. Единственная, случайно выжившая жертва «охотника со шрамом», сейчас томилась в тюремной камере, и вдобавок ко всему тот был слеп как крот, поэтому мог определить этого головореза только по голосу. Вот уже два года к нему водили различных парней со шрамами на лицах на опознание, но их голос старик не узнавал и их приходилось отпускать на волю. Этого важного узника, когда-то называли «Нюхачом», так как слеп он был от рождения. Но это не помешало ему стать на преступную тропу и успешно грабить и убивать богатых и одиноких женщин. Когда на него вышел «охотник со шрамом», тот как раз возвращался с очередного успешного дела. Самым поразительным, для «Нюхача» было то, что он не смог услышать шагов парня, только носом уловил легкий аромат розы, исходивший от его волос. Потом он почувствовал лезвие ножа у своего горла и услышал молодой голос, который ему на ухо тихо и спокойно сказал ту злосчастную фразу, что навсегда отложилась у него в памяти, и повторялась днем и ночью из уст разных парней, приводимых к нему на опознание или в страшных ночных кошмарах: «За все твои преступления, я приговариваю тебя к смерти». Старик помнил тот вечер так четко, как будто это случилось вчера. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, он все еще чувствовал то место на шее, где парень оставил ему лезвием глубокий надрез, он хорошо помнил, как теплая кровь рекой потекла по одежде. Последнее, что он услышал тогда, был женский писк. Это и спасло ему жизнь. Убийца не довел лезвие ножа до артерии и «Нюхача» удалось вытащить с того света. Ему светила виселица, но, так как он был единственным выжившим после нападения «Охотника со шрамом», его приговор перенесли на неопределенный срок. Кличка у юноши появилась после того, как несколько случайных свидетелей, которые были неподалёку от мест убийств, сообщили, что мимо проходил какой-то странный парень, и некоторым из них показалось, что они видели шрам у него на лице. Но так как никто не задавался целью запоминать этого случайного прохожего, шрам у преступника перемещался в разные места и отличался в размерах, пропорционально увеличиваясь в зависимости от степени испуга допрашиваемого свидетеля. Иногда никакого шрама не видели вообще или говорили, что он был от страшного ожога. Некоторые свидетели преступления начинали вспоминать, что видели шрам только после того, как им на допросе задавали прямой вопрос, не было ли на лице у парня ничего не обычного. Единственное в чем сходились все свидетельские показания - что парню на вид не больше двадцати лет, ходит он в накидке с капюшоном и у него вьющиеся каштановые волосы, до плеч. Этот охотник не останавливался не перед титулом не перед влиянием преступника, убивал любого, кто безнаказанно переступал закон. Вначале, когда в северном округе начали умирать преступники один за другим, все радовались и никто не бросался искать виновного. Но когда убийца добрался до высокопоставленных особ, солдаты зашевелились. Богатые друзья и родственники убитых забили тревогу и настоятельно просили изловить «негодяя». Конечно, большинство жителей королевства, кому нечего было боятся, прекрасно понимали, что его руками вершилось справедливое правосудие, которое не могло вершиться по закону в виду отсутствия явных улик или жалоб со стороны потерпевших, но все равно поиски начались. По мере того, как он убивал все больше и больше преступников из высших слоев, давление усиливалось, и начались облавы на всех парней со шрамами на лицах. За последние три года его деятельность переместилась на центральные округи королевства, и за его голову назначили большую награду. Искали его и сами преступники, поэтому в последнее время находили в канавах, в лесах или в каком-то темном закоулке тихой улицы тела убитых парней с любыми, даже едва заметными шрамами на лицах. Когда поймали «Нюхача» всеобщей радости не было предела. Ликовали как преступный мир так и все слои общества от зажиточных горожан, до свиты короля, обсуждая эту новость на каждом вечере и балу. Все ждали когда же наконец-то охранке попадется их душегуб и они смогут снова творить свои беззакония и спать при этом спокойно, не опасаясь за свою жизнь. Но спустя всего несколько недель оказалось, что радовались они напрасно. Старик упорно никого не признавал и охота на них продолжалась. Так проходили месяцы и годы. Некоторые тюремщики уже начали сомневаться в том, что «Нюхач» все еще помнит голос парня, нападавшего на него. По истечению двух лет безуспешных поисков, старику сообщили, что через месяц его повесят, но если за это время найдется настоящий «Охотник со шрамом», то его помилуют и отправят на каторгу и даже скосят срок, до десяти лет. Спустя несколько дней после сообщения этой новости караульные, обходившие окрестности, обнаружили парня со шрамом, который шел им на встречу. Когда они его остановили и обыскали, то нашли под плащом арбалет, в сапоге нож, а за поясом удавку. Впервые за долгое время поисков им попался парень с таким богатым арсеналом оружия, которым в различное время пользовался «Охотник» для расправы над своими жертвами. Его сразу же связали и повели в город, но так как уже была глубокая ночь, они решили остановится на ночь в таверне для своей безопасности. Начальник караула и трое пришедших с ним остались внизу ужинать, а пленника оставили наверху с подменным солдатом, пообещав тому позже принести что-нибудь перекусить. Как только конвоиры вместе с задержанным переступили порог, таверна в миг опустела. Те, кто нанимал комнаты, быстро поднялись наверх, а кто просто задержался после ужина, расплатились и пошли на улицу за лошадьми. Некоторые посетители, самые любопытные, остались, чтобы, получше разглядеть преступника и даже прекратили всякие разговоры между собой, улавливая каждое слово конвоиров. Трактирщик кинул полотенце на стойку, пробурчал под нос ругательства и налил себе стакан выпивки.Про этот отряд давно ходила дурная слава, и на беду трактирщика они облюбовали именно его таверну и таскались сюда по несколько раз на месяц. Конечно, во всех постоялых дворах и любых других ночлежках были такие не желанные постояльцы, но те хоть были полезны чем-то или иногда неплохо платили. А эти только запугивали, угрожали, шумели, ели от пуза и пили вдоволь, оставляя за собой грязную комнату, иногда с разломанной мебелью и никогда не давали ни единой монеты. - Снова они притащили с собой какого-то юношу, - буркнул он жене, - спроси у них чего они сегодня жрать изволят. - Сколько месяцев они уже отлавливают парней с каким-то уродством на лицах? И чего это им от этих несчастных понадобилось?, - спросила жена, облокотившись о стойку и расположившись поудобнее, так как обслуживать ей таких не желанных гостей не очень хотелось. - Да и этот похоже такой-же, - сказал трактирщик и указал в сторону парня. - С чего ты взял? На нем же плащ с капюшоном. - А с чего это обычному парню скрываться ото всех? Наверняка там у него какая-то чертовщина. И где они их столько берут в нашем округе? Конвоиров было пятеро, одним из которых был начальник караульного гарнизона. Статный мужчина около пятидесяти лет с густыми усами. Его знала и недолюбливала вся округа, так как он любил «договариваться» с преступниками, а после отпускал их на волю, чтоб они дальше грабили и убивали. Обычных босяков он обходил стороной и никогда не вмешивался, если при нем кто-нибудь из прохожих ловил мелкого воришку и просил отвести его в тюрьму. Он «охотился» только на крупную добычу, от которой он мог поживиться. Если какую-то оплошность совершил сынок богатея, например, повздорил с товарищами и затеял перепалку на улице, или ударил свою жену, то он был тут как тут и сразу же предлагал разрешить все по-хорошему. За небольшую прибавку к жалованию его начальство закрывало на это глаза. Но было немало случаев, когда ему удавалось поймать опасных преступников, за которых давали большое вознаграждение и если этот преступник предлагал ему большую сумму за свою свободу, начальник караула его отпускал, и для него не имело никакого значения, что именно тот совершал. За молчание конвоирам тоже перепадало, но на этот раз была немного иная ситуация. Им в дежурство сегодня попал чужой солдат, который подменял своего (так не кстати заболевшего) двоюродного брата, и именно в эту ночь им попалась такая крупная добыча. Начальник караула всю дорогу бурчал и сердился больше обычного и как только они пришли в таверну сразу же снял комнату на ночь и отправил чужака с преступником наверх, а сам принялся решать, что же делать дальше. Ужинали в основном молча, только один из конвоиров постоянно хвалил кухарку и вспоминал домашнюю стряпню своей жены, которая этой и в подметки не годилась. Когда опустел очередной кувшин вина, выпитый под горячую закуску, у караульных наконец-то развязались языки и они начали громко беседовать между собой, на радость всем любопытным. - Рыжий, что скажешь? Он это или не он? Как думаешь? Тот пожал плечами и помахал утвердительно головой. Ему сразу же отвесили подзатыльник. - Ну что это за ответ? Ты или знаешь или нет. - Думаю, что на этот раз нам попался тот, кто надо, - обиженно сказал рыжий и принялся грызть свиные ребрышки. - Я тоже так думаю, - добавил полноватый солдат, с засаленными волосами и грязном мундире. Еще несколько минут все ели и пили молча, а уши присутствующих были напряжены до предела, им было интересно кого же там они поймали, чтоб поскорее разнести эту новость по всем уголкам королевства. Начальник караула, плеснул себе еще вина и взял куриную ножку. - Давайте подумаем, что будем делать с подменным. Он нам весь улов испортит. А я не хочу из-за него потерять такой куш. - А давайте его в долю возьмем, - предложил рыжий и снова получил подзатыльник. - Ты в своем уме? Хочешь, чтоб завра вся охранка знала, чем мы тут занимаемся? Или хочешь, чтоб он потом у нас постоянно деньги тянул за молчание? - Давайте отправим его вниз поужинать и поговорим с мальчишкой наедине, - предложил лысый солдат с густой бородой и усами. Решив так и сделать они дружно поднялись со стола и пошли наверх. Посетители расходиться не спешили, так как до сих пор было не понятно, кого словили конвоиры. Когда все зашли в комнату, охранявший парня конвоир поднялся со стула и поприветствовал начальника. - Ты опять? Хватит уже здороваться со мной, иди лучше перекуси, а мы тут побудем. - Можешь там не торопиться, - крикнул ему в след полный конвоир и закрыл за ним дверь на ключ. Они обступили преступника со всех сторон, а начальник сел напротив парня. Тот поднял голову и осмотрелся. - Что сопляк, тебе страшно? – сказал лысый и подошел ближе, но тот повернулся к нему и клацнул зубами. - А юнец оказывается с норовом, - сказал рыжий, и все засмеялись. - Вижу ты не из бедных, - начальник кивнул на золотую цепочку парня, которая едва выглядывала из под рубахи. Лысый потянул руку к цепочке, но парень снова оскалил у его сторону зубы. Тогда его сзади схватил рыжий солдат, одной рукой вцепившись в волосы, а второй приподняв за подбородок, и начальник охраны с нахальной ухмылкой на лице сорвал цепку с шеи юноши. Когда он увидел медальон, который на ней висел, то аж привстал с места. Это был большой массивный герб, украшенный драгоценными камнями. Он был такой огромный, что не помещался в ладони. Стоил он несколько сотен золотых и все начали прикидывать, чем еще таким можно поживится из его карманов. - Обыщите его, - приказал начальник караула, и принялся на свету рассматривать разноцветные камешки. Парня подняли на ноги и обступили с трех сторон. Рыжий по-прежнему держал его сзади, только уже за горло, а полный и лысый приближались с двух сторон, растопырив руки вперед и немного при этом шатаясь от выпитого вина. Не успели они дотронуться до его карманов, как получили ногами по лицу. Пока лысый и жирный солдат падали на пол, рыжий от неожиданности ослабил хватку, и парень воспользовавшись моментом, оттолкнулся от стола сделал сальто в воздухе, и оказался позади рыжего солдата, ударив того ногой с такой силой, что он отлетел в другой конец комнаты. Когда все поднялись на ноги, то первым делом отошли от парня на безопасное расстояние, а их начальник приказал всем достать арбалеты и приготовится. - Похоже в этот раз мы поймали того кого-надо, - сказал начальник и положил медальон себе в карман. Парень хмыкнул и покачал головой. - А ну ка живо сел на место, - сказал пухлый и указал пальцем на стул. - Знаешь, мы хотели с тобой по-хорошему договориться и отпустить, но после твоей выходки я передумал. Ты отправишься на виселицу, где тебе самое место. Все остальное выпотрошат из твоих карманов по прибытию. Если не сейчас, то после того как тебя вздернут, мы поделим, все, что у тебя там припрятано. - Верните медальон, - впервые за все это время заговорил парень, потом спокойно добавил,- Будьте так любезны. - А то что, ты снова нас ударишь? – начал подшучивать лысый, но ближе не подходил. Парень сделал к ним шаг вперед и все конвоиры отступили на несколько шагов наставив на него заряженные арбалеты. Юноша начал злостно улыбаться своим пугающим неестественно искривленным ртом, и его в глазах заблестели опасные огоньки, не сулящие ничего хорошего. Рыжий громко сглотнул слюну, продолжая прятаться за своего упитанного приятеля, а лысый конвоир постепенно продвигался к двери. - А ну-ка немедленно все успокоились! , - крикнул начальник караула, -Вы что, три амбала испугались связанного мальчишки? Что он нам может сделать? Парень подпрыгнул, прижав колени к груди, и моментально связанные запястья уже были не за спиной, а впереди. Полный ахнул, так как подобных пируэтов никогда не видел и тоже начал продвигаться к выходу. Все, в том числе и начальник караула, попятились назад. - А ну ка стой на месте, не то я выстрелю в тебя, - сказал полный, дрожащим голосом. Конечно, за мертвого парня награду они не получат, так как доказать кому либо, что это был именно «Охотник со шрамом», без подтверждения голоса будет не возможно. Но ситуация выходила из под контроля, и все уже позабыли о наживе, и начали всерьез опасаться за свои жизни. В их памяти начали всплывать обезображенные тела убитых его руками преступников, с некоторыми, по неизвестным всем причинам он расправлялся с особой жестокостью. Парень же, как ни в чем не бывало, начал зубами развязывать канат на запястьях, как будто перед ним стояли не вооруженные солдаты, а несколько безобидных ребятишек. На приказы немедленно опустить руки он никак не реагировал. Он был похож на льва, готовящегося к прыжку, а до недавнего времени храбрые охранники стали дрожащей перепуганной добычей. Когда парень развязал канат, то бросил его под ноги начальнику конвоя и сделал несколько шагов в его направлении. Лысый выстрелил в него, но промахнулся. Жирный тоже не попал и бросив арбалет на пол стал истерически вопить и дергать двери. Рыжий выстрелил метко, и выпущенная им стрела должна была пронзить бедро парня, но тот ловко словил ее, у самой ноги, переломал и оставил в своей руке только наконечник. Жирный наконец-то открыл замок и с криками: «он нас всех перережет», выбежал из комнаты. Пока лысый и рыжий трясущимися руками перезаряжали арбалеты, парень приблизился к начальнику охраны, молча протянул руку ладонью вверх и пошевелил пальцами, ожидая когда ему отдадут назад медальон. Но начальник караула расставаться с ним не собирался, поэтому достал саблю из ножен и выставил ее перед собой. - Ну что, съел? Теперь что будешь делать? Против тебя моя сабля и два арбалета, так что сядь на место урод и не двигайся. Как только начальник караула договорил эту фразу юноша резко присел и ударил его кулакам в пах. Тот моментально выронил саблю и схватился за больное место. Парень перехватил оружие в руку, поднялся и пошел на остальных конвоиров, прокручивая саблю в руке в различные стороны. Рыжий и лысый кинули арбалеты и оставив своего начальника с парнем наедине побежали прочь из комнаты. Им на встречу уже торопился подменный солдат, который поспешил на подмогу, как только услышал крики выбежавшего несколько минут назад, полного конвоира. Когда он зашел в комнату, парень сидел на стуле, положив ноги на стол и рассматривал в руке золотой медальон висевший на толстой цепочке. Начальник охраны лежал на полу без сознания. Было не понятно, жив он или нет, но крови вокруг не было. На столе перед парнем лежала чистая сабля, это немного успокоило конвоира. Он наставил на парня свой арбалет и начал подходить к начальнику, чтоб проверить его дыхание. Парень совершенно никак не отреагировал на вновь прибывшего, и вел себя так, как будто он в комнате был совершенно один. Поцеловав медальон, он начал осматривать замок цепочки, чтоб определить степень повреждения. Конвоир сел на корточки и потормошил грузное тело левой рукой, а второй рукой по прежнему пытался направлять арбалет на юношу. Через несколько минут тот начал приходить в себя, и начал хвататься то за голову, то за пах, мыча при этом от боли. На голове у него была большая шишка, и конвоир понял, что именно так его и вырубили, но почему он периодически хватался за промежность, было не совсем понятно. Парень снова, как не в чем не бывало, встал со стола и пошел к выходу, оставив саблю на столе. Конвоир решил не преследовать юношу, а заняться своим начальником, поэтому он опустил оружие на пол и начал делать компресс, чтобы тот скорей оклемался. Внизу посетителей значительно прибавилось, после криков конвоиров и суматохи в их комнате. Все постояльцы вышли из своих комнат и отправились на первый этаж, надеясь увидеть там что-то интересное. Всех интересовал загадочный парень, которого ночью привели в трактир. Когда юноша спустился по лестнице вниз, настала тишина, глаза всех присутствующих были направлены в его сторону. И хотя он снова был в накидке с капюшоном на голове, интерес к его персоне от этого только усилился. Окинув взглядом помещение он нашел свободное место и сел. К нему подбежала полная женщина в засаленном фартуке и спросила, чего он изволит? Юноша положил на стол несколько серебряных, от чего некоторые присутствующие аж присвистнули, так как ничего крупнее бронзовых монет многие из постояльцев отродясь в руках не держали, хотя по возрасту некоторым из них уже перевалило за пятьдесят. - Чего-нибудь съестного и выпивку. Женщина проверила на свет и на вес монеты и понесла их мужу за стойку. - Не рановато пить тебе, юноша? – спросил трактирщик и достал кувшин с хорошим вином. Парень ничего не ответил, а только молча ожидал свой заказ. И хотя всем присутствующим было интересно, кто он такой и за что его задержали, но обратится к нему после увиденного никто не решался. Никто, кроме трактирщика, который как водится отказался среди всех самым смелым и любопытным. - Что ты там натворил наверху, что они выбежали как ошпаренные? Парень снова промолчал, и жена трактирщика быстро поставила на стол свою стряпню и убежала на кухню от греха подальше. Трактирщик принес ему стакан и вино и тоже быстро вернулся к себе за стойку. Парень молча ел мясо с хлебом и запивал хорошим вином, которое было припрятано только для состоятельных постояльцев. Прошло несколько минут, как из комнаты вышел начальник караула с единственным оставшимся караульным. Они не ожидали, что парень до сих пор здесь и когда увидели его в зале, остановились на лестнице и переглянулись между собой. Увидев внизу большое количество народу, они успокоились и уже немного решительнее направились вниз. Когда все постояльцы стихли, в предвкушении чего-то интересного, парень оглянулся, и когда увидел кто к нему идет, ударил по стулу напротив ногой, чтобы тот отодвинулся, предлагая тем самым начальнику караула присоединиться к нему. Тот нехотя сел напротив, положил руку на рукоятку недавно отобранной сабли и напрягся всем телом. На его лбу красовалась огромная шишка, красное лицо блестело от пота и китель тоже весь изрядно намок. К ним на удивление быстро подбежала жена трактирщика и принесла еще один чистый стакан и тарелку с вареной картошкой, огурцами и небольшими кусочками сыра. Когда начальник караула потянулся к кувшину с хорошим вином, парень положил руку на горлышко и отрицательно покачал головой, давая понять, что делиться он не с кем не намерен. Трактирщик принес еще один кувшин, пробурчал что-то себе под нос и снова вернулся к себе за стойку. - Я думал ты уже ушел, - обратился к юноше начальник караула, наливая себе разбавленного и немного прокисшего вина. - Поговорим? - Только не здесь. - Хорошо продолжим наверху,- предложил юноша и громко крикнул – Хозяин, есть у вас свободная комната? Трактирщик радостно подбежал к столику и начал расхваливать имеющиеся у них комнаты. Парень молча дослушал все его предложения и протянул один золотой. - Мне, пожалуйста, угловую, на втором этаже, - потом положил еще одну золотую монету и добавил, - Это, за то, чтобы меня не беспокоили. - Конечно, конечно, - раскланялся трактирщик, попробовал на зуб золотой, поцеловал монету, поклонился и побежал к жене давать распоряжения. Дальше ели молча, но публика все равно не собиралась расходиться. Через полчаса, когда тарелки опустели, парень поднялся и отправился наверх. Его догнал трактирщик и вручил ключ от комнаты, предупредив, что там уже все приготовлено. Комната, которую выделили конвоирам, находилась через две от него. Парень пошел прямиком туда, зажег лампу и снова сел за стол. Начальник караула зашел один, а единственного оставшегося подопечного попросил подежурить за дверью. - Не выкинешь ничего?, - поняв, что ответа ему не дождаться тихо добавил, - Меня зовут Теодор, а тебя?, - и снова тишина в ответ, - Тебе оружие твое отдать?, - парень утвердительно кивнул головой. Теодор сел напротив и начал сверлить юношу взглядом. Парень снял капюшон, прищурил глаза и тоже стал пристально рассматривать сидящего напротив собеседника, причем делал он это как-то не правильно. Так рассматривают девушек или женщин, но не мужчин. Взгляд парня внимательно скользил по лицу и шее Теодора и казалось, что ни одна деталь не ускользает от него. Начальник караула снова начал сильно потеть и через несколько секунд почувствовав неловкость, встал со стола, чтобы открыть окно и пока он стоял спиной к столу, юноша наконец-то заговорил. - Мне нужно добраться до «Нюхача», закончить дело и выйти на свободу. - Ты в своем уме? Что значит закончить дело? Там будет с десяток конвоиров. Никто тебе не позволит выйти на свободу, особенно если слепой тебя опознает. Это исключено! - А ты придумай что-нибудь. - Зачем тебе этот слепой? Его все равно через несколько недель вздернут. - А если нет? Любой конвой приведет к нему парня на опознание и тот будет кричать, что это «Охотник со шрамом», так как какой-то идиот среди ваших предложил ему этот уговор. Он теперь любого признает виновным и вы вздерните ни в чем не повинного мальчишку, а «Нюхача» отправите на каторгу. - Тебе то что? Ты что переживаешь за этих уродцев? Все равно им жизни нет. Не семьи, не любимых. Кому какое дело, одним больше, одним меньше. А «Нюхач», он старый, да к тому же слепой, долго на каторге не протянет. - Если ты мне не поможешь, я выберу других конвоиров и договорюсь с ними. - Ты думаешь все такие сговорчивые как я? - Пока я не слышал от тебя ничего, что могло бы мне помочь. Парень поднялся со стула и собирался идти к двери. - Ладно, ладно, погоди. Я что-нибудь придумаю. Давай утром поговорим. Только не уходи никуда из таверны. Парень вышел из комнаты конвоиров и пошел в свою. Его комната была немного больше. Здесь была одна кровать, вешалка, табурет и столик с тазом. Парень потрогал воду, она была еще теплой. Умывшись, он снял одежду, потушил свет и лег в кровать. За стеной было тихо, только слышались шаги постояльцев по коридору и хлопанье дверей. Парня звали Фредерико. Запрокинув руки за голову он закрыл глаза, в надежде хоть немного поспать, но ему снова не удавалось. Вот уже несколько ночей подряд он не спал, с того самого момента, как на одной базарной площади услышал разговор двух конвойных, про «Нюхача». Фредерико был уверен, что когда-нибудь его повесят и он заплатит за свои грехи, но эта новость его ошеломила. Как они могли отпустить его? Пусть даже и на каторгу. Это все равно жизнь, какая, никакая. Он боялся, что не успеет, и пострадает невинный парень. Теперь оставалось договориться с начальником караула и всё. И хотя Фредерико был уверен, что вскоре решит проблему и покончит с «Нюхачем», но все равно сон не шел к нему. Через несколько часов он поднялся и открыл окно, надеясь, что свежий воздух поможет ему уснуть. На улице было темно и только тусклый свет нижних окон таверны освещал тропинки под окнами. Фредерико сел на подоконник и начал смотреть на звезды. Он любил ночь, она скрывала его лицо и не нужно было ни от кого прятаться. Юноша закрыл глаза, слушая как прохладный ветер шелестит листьями деревьев, крики ночных птиц, жужжание комашек и незаметно для себя начал проваливаться в сон. Когда его нога соскользнула с подоконника на улицу, он проснулся и решил, что пора переходить на кровать. На улице была какая-то возня. Свет внизу уже совсем потушили и были слышны только звуки, похожие на драку. Точнее он догадался, что кого-то нещадно избивают. Не раздумывая, он спрыгнул со второго этажа и свистнул. Послышался топот сапог и звук падающего тела. Похоже, их было трое и ему удалось их спугнуть. Он пошел на звук и увидел избитого мальчишку, двенадцати лет. Он лежал на земле и не двигался. Одет он был очень бедно, и юноша знал, стоит его бросить тут ему никто не поможет. Фредерико приподнял его на плечо и понес в свою комнату. Внизу никого не было, и это позволило немного передохнуть по дороге. Добравшись до своей комнаты, он положил мальчишку на кровать, зажег обе лампы и начал рассматривать тело. Конечно, лечить внутренние повреждения он не умел, но зашивать и перевязывать раны его обучили. Тот же учитель научил его драться, а также обращаться со всеми видами оружия. Фредерико был хорошим учеником и даже после того, как остался совершенно один продолжал оттачивать свои навыки до совершенства, так, как будто за ним до сих пор наблюдал его любимый учитель. С тех пор, как он расстался с ним, прошло чуть больше трех лет, но Фредерико казалось, что прошла целая вечность. Каждый день он надеялся, что увидится с ним снова, продолжая искать его в толпе и всматриваться в лица прохожих, выискивая родные черты лица. Но проходили дни и месяцы и ничего не менялось. Он был один, никому не нужный опытный убийца, который решил применить свои знания на благо других и таким образом выйти на любимого. Он должен был рано или поздно услышать о нем и прийти. Сказать, что гордиться им или же наоборот осуждает. Сам же Фредерико, когда-то поняв, что справедливости от властей не дождешься начал вершить ее своими руками, начав с виновника всех своих бед, а именно «Нюхача». Это было первое дело, которое он не довел до конца. Пока мальчишка был без сознания, Фредерико осмотрел его и не обнаружив серьезных ран на теле просто оставил его лежать на кровати, а сам сел на табурет, около окна, облокотился о подоконник руками и опустив на них голову, снова попытался уснуть. Только он начал проваливаться в сон, как его окликнули. - Эй, ты меня слышишь? Где я? Мальчишка пришел в себя и Фредерико нехотя повернулся к нему, не поврежденной частью лица, чтоб не напугать ненароком. - Ты в трактире, в моей комнате, ложись спать и мне не мешай, - ответил шепотом юноша. - А чего я у тебя? И кто ты такой? Фредерико снова положил голову на руки и попытался уснуть, но мальчишка встал с кровати и начал подходить. Потом потеребил Фредерико за плечо. - Эй, слушай, ложись в кровать, я уже спать не буду, чес слово. - Потуши свет и ложись. Мне и так не плохо. Мальчишка снова начал его дергать за плечо. Фредерико несколько раз пытался отмахнуться от него, как от назойливой мухи, но не выходило. Разозлившись парень повернулся к мальчишке так, чтоб был виден его шрам, в надежде, что он испугается и убежит, но тот только отошел на несколько шагов в сторону, освобождая дорогу к кровати, даже не сменив при этом радостного выражения лица. Впервые за все это время его не испугались и не пожалели, что очень удивило Фредерико и он немного смягчился к мальчишке, решив позволить тому остаться до утра. - Ложись на кровать, я же вижу, что ты спать хочешь. А я днем дрых, чес слово. Поняв, что тот не отвяжется, Фредерико поднялся с места и пошел на кровать. Лег он прямо в верхней одежде и отвернувшись к стене снова попытался уснуть. За спиной слышались шаги, мальчишка продолжал ходить по комнате. Одну лампу он потушил, вторую перенес ближе к окну и сев на табурет начал ерзать на нем. Тот скрипел. Через несколько минут Фредерико не выдержал и недовольно глянул на мальчишку, который как ни в чем не бывало смотрел в окно и мотал ногами, издавая при этом ужасный скрип. Увидев, что на него смотрят, он заулыбался, продолжая махать ногами еще чаще. - Прекрати, сейчас же? - Что? - Мотать ногами, ты стулом скрепишь. - А это. Прости. Через несколько минут тишины послышалась тихая песня. Фредерико снова хотел прикрикнуть на шумного соседа по комнате, но узнал колыбельную, которую пела ему его мать перед сном и вспомнив слова, успокоился и уснул. Утром его растормошил взъерошенный мальчишка. - Тут конвоиры, надо схорониться, а то они нас повяжут. - Не бойся, тебя они не тронут. - Ага как же, схватят и в клоповник отведут. - Не тот отряд. Не переживай. Они с такими как ты не связываются. - С какими это такими? - обиделся мальчишка. Фредерико встал с кровати и потрепал его за волосы. Они у него были стриженные очень коротко, и торчали в разные стороны как попало, так как тот никогда их не расчесывал. Мальчишка был смуглым, похожим на цыганенка. Фредерико не очень хотелось с ним возится и он всем сердцем надеялся, что тому есть куда податься. - Я тебе не говорил вчера, я Тихон, - Фредерико хмыкнул и помахал головой, - Все говорят, что не очень я тихий, но мой батя меня так прозвал, они же не знали, что я такой выросту. Фредерико умылся в холодной воде, достал нож и начал брить лицо. Зеркала в комнате не было, поэтому приходилось делать все на ощупь. - Давай я тебя побрею. Я умею, чес слово, - мальчишка поставил табурет посредине комнаты и предложил парню сесть на него. - Спасибо, сам как-нибудь, - отмахнулся Фредерико и продолжил проводить лезвием бритвы по лицу. В комнату постучали. Мальчишка спрятался под кровать и стянул покрывало так, чтоб его не было видно. Фредерико открыл дверь и увидел трактирщика. Тот перекрестился, впервые увидев такой безобразный шрам. - Простите, я вам воду принес, горячую, для умывания. И зеркальце. Вижу оно как раз кстати. Только не забирайте его с собой. А то у нас их на всех постояльцев всего два осталось. Фредерико поблагодарил трактирщика, забрал кувшин и зеркало и закрыл дверь. Мальчишка вылез из-под кровати и сел на нее. - Я кажется ее заправил, - сказал недовольно юноша. - Ой, ну подумаешь, все равно, как ты съедешь они придут прибираться. - Я не хочу, чтобы про меня плохо подумали, - он посмотрел на Тихона и строго добавил, - А ну ка заправил сейчас-же! - Ой, ну пожалуйста, - Тихон нехотя слез и начал натягивать покрывало, которое сползало и мялось. Через несколько минут он психанул и скинул его на пол, - Не знаю как ты это делал, я сроду кровати не заправлял. Пусть так и будет. Тебе не все равно, что про тебя там подумают, вы больше никогда в жизни не увидитесь. Фредерико умыл гладко выбритое лицо, вытер его полотенцем, оттолкнул от кровати мальчишку и снова заправил ее, так ровно, как не было до этого. - Еще и подушку подпушил, вот умора, она же лоскутами набита, а не пухом. - Не имеет значения, на какой постели ты спал, имеет значение, в каком состоянии ты ее оставил. - Тю, а мне все равно, странный ты какой-то. Сроду таких не видел. Фредерико начал расчесывать волосы перед зеркальцем. Тихон подошел к окну и сел на подоконник. - Кто тебя вчера побил? - Та так, старых знакомых встретил. - И что теперь делать будешь? - Не знаю, назад мне нельзя. Пойду куда глаза глядят. - А родители? - Мать моя цыганка, а батя нет. Ее с табора выгнали и они вместе уехали. Я был младший в семье. Еще старший брат и сестра были. Батя и сестра заболели два года назад и померли. Зима была суровая, многие тогда поболели. Старший брат на корабль подался, а мама нашла себе какого-то и к нему перебралась, ну, а я на улице оказался. Вначале прибился там к одним, так они меня воровать заставляли. - А тебе это не нравилось? - А что, как с цыганского рода, так сразу, воришка, - оскорбился Тихон и залез на табурет, поджав ноги. Несколько минут помолчав, он продолжил свой рассказ, - В общем, я ушел от них и начал в городе подрабатывать в хлебной лавке. Там и спал на мешках с мукой. А потом хозяин своего племянника взял, а тот воровал деньги, а когда дядя прознал, тот на меня все спихнул. Вот меня и прогнали. Нигде меня не брали, думали, что я вор. Вот я и решил в столицу податься, там ведь меня никто не знает, авось куда-нибудь да возьмут. - А что это за драка вчера была? - Так это мои бывшие кореша, повстречались мне на дороге. - И что вы с ними не поделили? - Они хотели, чтоб я с ними пошел. Они уже взрослые, в окошки не пролезают. Хотели меня на дело взять, чтоб я им дверь изнутри открыл, а я не захотел. - А чего ты тогда так конвоиров боишься? - Так они же как видят мое лицо, так сразу вяжут. Им та что, виноватый ты или нет. Потом на общественные работы отправляют. Оно мне надо, бесплатно корячится. Фредерико одобрительно посмотрел на Тихона, потрепал его по голове, накинул плащ на плечи и пошел к двери. - Сиди пока здесь, я переговорю с конвоирами, а когда мы с ними уйдем, тихонько выйдешь на улицу. И еще,- Фредерико кинул ему золотую монету, - возьми, купишь себе покушать. - Это что настоящий золотой? Сколько живу, в жизни такой красотищи не видал. А где ты взял его? Ой, только знаешь, никто отродясь мне не поверит, что это мне за просто так дали. Скажут, что я украл, это и в воду глядеть не надо. Так что забери назад, а мне дай что-то помельче. Фредерико хмыкнул, отвязал мешочек с пояса и кинул его на кровать. - Ну тогда сам выбирай, там монеты на любой вкус. - Сдурел совсем? Я не возьму. Мне же с такими деньжищами точно виселица светит. Нет уж, спасибо, я лучше буду голодный ходить- Тихон сложил руки на груди и гордо сел на табурет, посредине комнаты. - Ну ты и мечтатель, я же тебе не все отдаю, а предлагаю выбрать несколько монет,- засмеялся Фредерико и достал из мешочка несколько медных и бронзовых монет. Остальное завязал обратно к себе за пояс и вышел из комнаты. Услышав слова благодарности от Тихона, он закрыл за собой дверь и постучал к конвоирам. Двери открыл Теодор и предложил ему войти в комнату. По нему было видно, что он не спал всю ночь. Второго конвоира видно не было. Фредерико сел на стул и уставился на Теодора. Тот насколько раз прошелся по комнате, проверил заперта ли дверь, проверил окно и сел напротив. - Слушай, давай так, мы поймаем любого парня, если хочешь преступника, чтоб тебе легче стало. Слепой его признает. Я получу вознаграждение. А когда слепого повезут на каторгу, по дороге ты с ним расправишься. Я тебе скажу дату и маршрут. - Ты думаешь я до него доберусь, когда вокруг него будет десятки конвоиров? - Ты же с нами вчера справился, вот и там разберешься. Кто там слепого старикана охранять будет? Их не будет не больше трех. А на виселицу какого-нибудь душегуба отправим. Ты жди нас в этой таверне. Я тебе через несколько дней все расскажу. - Ждать я тебя здесь не буду. Выйду на тебя сам. И еще, преступника, которого вы вместо меня казните, я тоже сам приведу. - Ладно, будь по-твоему, говори где встретимся? - За городом, у Черного холма есть развалины замка. Приходи туда завтра вечером со своим отрядом, там будет тот, кто вам нужен. - Он хоть со шрамом будет? - Не беспокойся, шрам я ему нарисую. - Договорились, завтра на развалинах. Кстати я там тебе твое оружие сложил, на табурете, можешь забрать. Парень хмыкнул, забрал все и вышел из комнаты. ****************** На улице светило яркое солнце и весело щебетали птицы, наслаждаясь одним из последних теплых дней осени. От осознания того, что скоро небо затянется серой пеленой, начнут лить холодные проливные дожди и задует сильный пронизывающий до самых костей ветер, и так продлится до самой весны, мальчишке очень захотелось насладиться этим солнечным днем как можно дольше. Он начистил с самого утра сапоги, надел охотничий костюм, взял арбалет и отправился на поиски родителей, чтоб отпроситься у них на охоту. Его мама, графиня Луиза, увидев сына в коридоре, обняла его и поцеловала в щеку, пожелав доброго утра. - Фредерико, ты снова на охоту? Отец собирался сегодня заготавливать дрова на зиму. Ты не поможешь ему? - Ну мамочка, такая хорошая погода. Дрова можно и через неделю подготовить. Можно я поохочусь сегодня? И вообще, пусть крестьяне этим займутся. - Ты знаешь, что мне не нравиться, что ты там ходишь совершенно один. В лесу ходит этот ужасный медведь, который может напасть на тебя. Он уже стольких охотников убил, которые гораздо опытней тебя, так что я категорически против. Фредерико поцеловал ее в щеку и побежал вниз по лестнице отпрашиваться у отца. Тот уже был на улице и давал распоряжения по хозяйству. - Фредерико, доброе утро. Ты уже завтракал? - Пап, я хочу сегодня поохотиться. Сегодня прекрасный день. Отпусти меня, пожалуйста. - Там свирепствует медведь. Пока его не поймают, ты никуда не пойдешь, тем более один. Мы уже не раз говорили об этом. - Ну остальные охотники выйдут только через три дня. А к тому времени погода испортится. - Без взрослых я тебя не пускаю. - Ну в том же году отпускал. - В том году не было опасности. Так, что нет. Сегодня ты поможешь мне с дровами. - Дрова в лесу ты не боишься рубать. - Фредерико, я сказал нет. Дай сюда свой арбалет. Фредерико нехотя подчинился и пошел в дом. За завтраком Луиза рассказала несколько случаев нападения медведя на людей. Хотя Фредерико уже много раз слышал о них, но не прерывал ее, молча ковыряясь в своей тарелке и злясь на обоих родителей. После завтрака граф снова отправился на улицу, а Луиза продолжила наставлять раздосадованного не удавшейся охотой любимого сына. - Ну мам, ты не понимаешь. Я знаю, что именно сегодня у меня получиться убить его. Я чувствую, что сегодня мой день, мне сон приснился, что я с ним расправился. - О, святые небеса. Я так и знала, что ты не просто так в лес напрашиваешься. Я не верну твой арбалет, пока не убьют этого медведя другие охотники. - Ну, я же хорошо стреляю. Если бы отец хоть немного смыслил в охоте, он бы подтвердил тебе, что я хороший стрелок. - Если бы твой отец не знакомил тебя с теми охотниками …. - Я бы сам с ними познакомился, - прервал ее Фредерико. - Фредерико, что с тобой сегодня? Перестань пререкаться и сейчас же иди помогай отцу. - Дрова рубать, можно и не в такую хорошую погоду. У него там достаточно помощников. Никто не просит его этим лично заниматься. Лучше бы в лес со мной пошел на медведя, чем возиться вместе с крестьянами. С этими словами Фредерико побежал в свою комнату и до самого вечера не выходил. На ужин его позвала прислужница. Графа с ними за столом не было. - А где отец? - Он сказал, что поужинает позже. Пока хорошая погода он хочет побольше сделать на улице. - Он что еще в лесу? - Да, ты можешь ему помочь и отвозить дрова во двор. Если бы ты не бездельничал весь день, мы бы сейчас ужинали все вместе. - Я не обязан выполнять обязанности кучера, когда тот сидит в конюшне и ничего не делает. - Наш кучер приболел, и уже два дня не ходит на работу. А лошади слушаются, только его и тебя с отцом. Поэтому никто кроме тебя ему помочь не может. - Ладно, доем, поеду к нему, - сказал недовольно мальчишка. - Спасибо, сынок. - Мамочка, а ты отдашь мне мой арбалет?, -неожиданно оживился Фредерико и глаза засияли от счастья, - Вдруг там будет медведь и я все таки сегодня его одолею. - Отец поехал со своим арбалетом, так что твой не понадобиться. - Он даже стрелять не умеет. Зачем он ему?- запротестовал мальчишка, - И почему у него трехстрельный, а у меня обычный? - Так, Фредерико. Перестань капризничать. Твой арбалет останется у меня и точка! - Но мне сон снился, что он из леса вышел и я из своего арбалета его убил. Понимаешь, мамочка из своего! Отцовский большой, я его даже поднять толком не могу. - С каких это пор ты стал суеверным как наши не просвещенные крестьяне? Выбрось эти глупости из своей головы, чтобы больше я этого не слышала. А приснился он тебе, потому, что ты каждый день только об этом проклятом медведе и думаешь. - Отцовский арбалет тяжелый для меня, я им плохо стреляю. А он вообще не умеет. Мамочка отдай пожалуйста мне мой арбалет. Прошу тебя. - Нет Фредерико, не отдам. Если будешь капризничать скажу отцу, чтобы он тебе нанял учителя по танцам или фехтованию. И будешь заниматься как и все остальные твои сверстники из высшего общества, а не бегать по сырому лесу, за дикими и опасными животными, набивая себе синяки и ссадины, разрывая ветками хорошие вещи, да еще принося на себе домой кучу репейников и еще непонятно чего. - Не буду я учить ваши танцульки. Мне нравится быть на природе, а то, что я случайно цепляюсь и порчу вещи, так это и у взрослых бывает. - Вот вернется отец и я с ним поговорю по поводу твоего не правильного образования. - Я и так учу правописание, литературу и счетоводство. И учителя меня хвалят. - А еще можно изучать иностранные языки. Кстати я подумаю, чтобы на зиму пригласить какого-то учителя по языкам, чтобы ты не бегал по сугробам в мокрых вещах, выискивая диких и опасных животных. - Почему? Я же не заболел? - Да, не заболел, потому что я каждый вечер давала тебе горячий чай, а прислуга прогревала твою кровать и комнату, пока ты купался. - Не нужно было, я все равно открывал в комнате окно на ночь. - Что ты сказал? Ты зимой открывал окно? - Конечно, там же дышать было нечем. Вы натопите, а я потом ворочаюсь весь мокрый, спать до утра не могу. - Я прикажу завтра же заколотить на зиму все окна в твоей комнате. - А как же проветривание? - Ничего, будешь открывать дверь в коридор. - Больше ничего тебе рассказывать не буду. Лучше пойду помогать отцу. Так и не доев ужин, Фредерико встал со стола и пошел во двор. Уже вечерело и становилось прохладней. Накинув накидку, он сел на свою лошадь и поскакал в сторону леса. Повозка с дровами была уже полная, и отец Фредерико как раз собирался отвозить их в дом. - Сыночек, рад тебя видеть, ты как раз вовремя. Спасибо, что приехал помочь. Отвези, пожалуйста, эту повозку в сарай. - Уже не видно ничего. Может пора домой? - Тут дров еще на одну повозку осталось. - А завтра никак нельзя? - Завтра не получится, мне съездить в город надо. - Ну так пускай крестьяне завтра дровами займутся. Никто кроме тебя из высокопоставленных господ не работает вместе с бедняками. - Фредерико ты или будешь мне помогать или отправляйся в дом и не мешай. Уже темнеет, я сильно устал, и у меня нет ни настроения, не сил продолжать спорить с тобой. - Ладно, я передам маме, что это предпоследняя повозка, а то она волнуется, что ты не ужинал. Пока прислуга разгружала дрова из повозки в сарай, Фредерико разглядел среди них трехстрельный арбалет и стрелы. Он достал его, хорошенько вытер, зарядил, положил рядом с собой, покачал головой, осуждая небрежность отца по отношению к оружию, и отправился назад в лес. Хотя уже сильно стемнело, но он смог с далека разглядеть, что там что-то происходит. Когда он услышал рев медведя, то понял, что на них напали. Лошадь отказывалась дальше идти, тогда Фредерико схватил отцовский арбалет, спрыгнул с повозки и побежал к нему на помощь. Отец размахивал топором перед медведем, отчего тот только больше злился и еще свирепей рычал на него. Трое, из четверых крестьян были уже мертвы. Без раздумий Фредерико выстрелил в медведя и попал ему прямо в шею, но это не остановило огромного зверя. Отец обернулся и начал кричать, чтобы Фредерико убирался отсюда и это были последние слова, произнесенные им в жизни, так как в тот момент медведь полоснул его лапой по голове, распоров шею своими когтями и граф упал замертво. Фредерико встал как вкопанный. Смотря на истекающий кровью труп отца, на его внутренности, разодранное тело, сам не зная зачем запоминая это жуткое зрелище. Фредерико казалось, что еще никогда в жизни его чувства не были обострены до такого предела, так как он отчетливо запомнил не только каждый дюйм изуродованного родного тела, но и запах крови исходящий от него. Он смотрел на мертвого отца и звуки вокруг него перестали существовать, все, кроме ужасного предсмертного хрипа, который тот издал при падении. Это гортанный скрип перемешанный с бульканьем крови, непохожий не на один звук в мире, даже через несколько лет, когда Фредерико уже стал опытным охотником за головами, повторялся в его ушах всякий раз когда жертва в предсмертных конвульсиях начинала заходиться таким же страшным не с чем не сравнимым хрипом. Потом, еще долгие месяцы, этот ужасный момент отчетливо всплывал в его памяти, превращаясь в ночные кошмары и терзая и без того измученную юную душу. Прошло совсем немного времени с того момента как Фредерико охватило полное оцепенение, когда его начали трусить за плечо с криками, чтобы он убегал отсюда подальше, но мальчишка продолжал стоять как вкопанный, уже абсолютно ничего не соображая. Медведь разодрал спину этого последнего остававшегося в живых крестьянина и тот упал замертво под ноги взбесившегося огромного зверя. Снова полоснув огромной когтистой лапой в воздухе он задел лицо Фредерико и тогда от физической боли тот наконец вышел из забвения. Почувствовав, как теплая кровь течет по лицу мальчик несколько раз сморгнул, приходя в себя и выпустил две оставшиеся стрелы из арбалета в рычащую морду медведя. Одна из них попала прямо в глаз и почти полностью вошла тому в голову. С бешенным предсмертным ревом огромная туша упала прямо на Фредерико, придавив его почти полностью к земле. Он попытался вылезти, но ничего не получалось. Прошло всего несколько минут и от тяжести его тело начало неметь, он начал кричать, зовя хоть кого-то на помощь. Но никого в округе не было, так как уже стемнело, и мимо леса никто не проезжал, из-за боязни нападения волков или свирепого гризли. Через некоторое время Фредерико полностью охрип и понял, что теперь точно без посторонних ему никак не справится. У него по щекам потекли слезы и впервые в жизни, дав волю чувствам, он заплакал навзрыд. Через некоторое время, когда у Фредерико уже не оставалось слез, и сильно разболелась голова, он, осознав и приняв свое безвыходное положение, успокоился, закрыл глаза и позволил своему обессилевшему организму уйти в небытие и потерять сознание. Очнулся он от прикосновения прохладной женской руки к его лбу. Перед ним сидела сестра матери - Элеонора в черном платье, он ее не видел последние несколько лет. Обычно когда Элеонора гостила в их доме, они вместе с Луизой, звонко хохотали и шутили все дни напролет, но сейчас выглядела она не так, как обычно, ее лицо было очень заплаканное и уставшее. Стараясь не обращать внимания на все эти очевидные вещи, Фредерико все еще надеясь, что это был страшный сон, отважился задать ей самый сложный вопрос в его жизни, всем сердцем надеясь услышать от нее опровержение факта отцовской трагический смерти. - Тетя Элеонора, здравствуйте, что с моим папой? Он жив?, - она отрицательно покачала головой, - А мама, где она? Она злится на меня? Мне нужно с ней объясниться. Понимаете, я не как не мог его спасти. Хотя если бы я в первый раз попал медведю прямо в глаз… - Мой милый мальчик, я хочу сообщить тебе страшную новость - она обняла его крепко, заплакала и тихо сказала, - Послушай меня, пожалуйста. Твоей мамы нет больше в живых. Два дня назад ты потерял обоих своих родителей. - Что вы такое говорите? Моя мама жива! Я вам не верю, вы лжете! Фредерико, оттолкнул Элеонору от себя, вскочил с кровати и побежал в комнату родителей, но там никого не было. Тогда он начал носиться из одной комнаты в другую и звать ее. Он никак не мог смериться с тем, что больше их нет и он остался на свете один. «Почему и она? Это какая – то ошибка. Этого не может быть. Я не верю!» С этими мыслями он носился по дому, пока не увидел в кабинете отца на ковре кровавое пятно. Фредерико упал на колени и начал плакать. Сзади его крепко обняли чьи-то еще не знакомые сильные руки и тихий голос начал успокаивать его. Потом Фредерико отвели на могилу родителей и от Густава, мужа Элеоноры, он услышал рассказ о том, как его матери ошибочно сообщили, что их обоих разорвал медведь. Так как Фредерико был без сознания вначале все подумали, что он мертв как и все остальные. Как оказалось, какой-то безмозглый караульный сказал его матери, что с двумя арбалетами они бы непременно справились и это ложное предположение изменило всю дальнейшую судьбу мальчишки. Откуда конвоиру было знать, что его небрежно сказанные слова так западут в ее душу. Услышав это, Луиза не переставая начала шептать: «Прости меня сыночек, это я во всем виновата, нельзя было тебя туда отправлять. Зачем я забрала его арбалет? Прости меня Фредерико. Ты же меня предупреждал, просил, а я не слышала». С ней решили оставить горничную, так как подумали, что она тронулась умом. Под утро, когда пришли за телами погибших и достали Фредерико из под туши медведя, оказалось, что он еще жив. Прислуга что есть мочи поспешила сообщить эту радостную весть графине, но в комнате ее не оказалось. Осмотрев весь дом, прислуга нашла ее мертвой на полу в кабинете отца, Луиза выпустила стрелу из арбалета Фредерико себе прямо в сердце. ************************* Вернувшись в свою комнату парень не увидел Тихона и успокоился, подумав, что тот уже ушел. Надев капюшон, он спустился вниз, отдал трактирщику ключ и заказал завтрак. Постояльцы поглядывали на Фредерико и перешептывались между собой. По всему было видно, что трактирщик уже рассказал о его шраме и теперь некоторые из любопытных завсегдатаев предположили, что он сумел договориться с продажным начальником караула, и именно поэтому его отпустили. Конечно, уточнять никто не собирался, да и звать другой патруль тоже. А так как трактирщик подробно описал юношу, то всем так и не терпелось поведать всей округе как же на самом деле выглядит этот «душегуб». Некоторые даже хотели выдать его более опасным преступникам, которые мечтали с ним расправиться за своих собратьев. Ведь никто до этого не видел его лица, а теперь по весьма подробному описанию, полученному из уст трактирщика, ни конвоирам , ни тем более всяким головорезам не составит большого труда обнаружить юношу и расправится с ним темной ночью. Когда трактирщик понял, что натворил, то пошел на кухню, от греха подальше, а вместо себя прислал жену прислуживать за стойкой. Прохаживаясь по кухне взад-вперед и все время хватаясь за тесак, он никак не мог взять в толк, с чего вдруг парень ему открылся. А еще больше его интересовал вопрос, кто его тянул за язык всем вокруг про это рассказывать. Что тому стоит сейчас зайти на кухню и прикончить его? Или вернуться сюда ночью. Услышав шаги, он схватил тесак и спрятался за дверью. Оказалась, что это пришла его жена, которая сообщила, что парень ушел и опасаться нечего. Выйдя с таверны, Фредерико пошел в лес. Дорогу к развалинам он знал отлично, так как не раз приходилось там ночевать. Через несколько минут он понял, что за ним следят и обернулся. Оказалось, что это был Тихон, который стоя за деревом, отрывал репейник со своей рубашки и неприлично ругался. - Чего тебе от меня надо? - Слушай, мне все равно идти некуда. Ты в столицу не собираешься? - Нет. - А куда ты? - Сейчас, на развалины. - Ты, что, сдурел? Там же опасно. - С чего ты взял? - Не знаю, так поговаривают, - Тихон пожал плечами и ускорил шаг, так как не успевал за парнем. А ты ноги умеешь лечить? - А что такое с твоей ногой? - Упал и ушиб ее очень сильно. Сколько раз в жизни падал, еще не разу так больно не было. Я и с деревьев падал и с чердаков. - Ты можешь помолчать хоть минуту. - А ты ногу мою посмотришь? - Дойдем до места, посмотрю, а ты если хочешь со мной идти, то поменьше разговаривай. Мальчишка насупился и молча поковылял вслед за Фредерико. Прошло около часа, когда они вышли на лесную поляну. Тихон поднял шишку и кинул ее в белку, и та упала с дерева на землю. Фредерико отвесил ему подзатыльник, подбежал к бельчихе, взял ее в руку и пошевелил, но она была уже мертвой. - Ай, ты чего это дерешься? Я же есть хочу. - Она детенышей вынашивала, дурак, мелкий, - Фредерико показал белку Тихону, - Видишь? Через неделю она должна была родить бельчат, а ты ее убил. Тихон начал заливаться слезами, забрал белку и начал ее тормошить. - Прости меня, я же не знал. И чего ты с дупла вылезла? Прости меня, ну вставай, я не хотел. Мне же с земли не видно, пузатая ты или нет. Он расплакался еще сильней. Фредерико забрал белку из его рук, положил в кустах, покачал головой в сторону Тихона и пошел дальше, к развалинам. Через несколько минут его начали окликать. Тихон сильно отстал и окончательно потерял парня из виду и сейчас кричал, что было мочи, с каждым разом все отчаяннее и громче. Когда Фредерико послышалось, что Тихон снова плачет, он вернулся за ним. Увидев его, тот радостно кинулся к нему и крепко обнял. - Ой, родненький мой. Я думал, что ты бросил меня. - Когда это я тебе родненьким стал? - А что, нельзя? У тебя никого нет и у меня. Давай будем братьями. Фредерико, отлепил его от себя, хмыкнул и пошел скорее. Тихон старался больше не отставать, постоянно напевая разные песенки и тараторя без умолку. Когда они пришли к развалинам, начинало вечереть. У Тихона громко заурчал живот и он присел на камень и схватился за него. - Я же тебе оставлял деньги, ты почему не поел? - Ага, поешь тут. Я подошел к трактирщику и попросил еду, а он сказал, раз я сверху спустился, значит ночевал и затребовал с меня за проживание. Я выбежал из трактира и побежал в лес, потом упал и разбил колено, - он потер ногу в доказательство своих слов, - Ты думаешь, чего я так отставал от тебя? - Слышал я уже за твою ногу, - Фредерико распалил костер, - давай сперва поедим, потом я осмотрю твое колено. - Ладно, я потерплю, - Тихон снова начал шмыгать носом, - Кушать мне больше хочется, чем лечиться. - Следи, чтобы огонь не погас, а я скоро приду. Всего через несколько минут Фредерико вернулся с лисицей в руках. - Ух ты, как ты ее поймал? Темно ж уже. Или ты купил ее у охотников? Никогда еще лисицу не ел. А ты? - Я ловушки поставил. Там ведро, сходи за водой, на ручей. - Как будто я знаю, где тут ручей. Тем более уже темно и у меня сильно нога болит. - Хорошо, вернусь, посмотрю твою ногу. Умеешь разделывать тушку? - Наверное да, - сказал неуверенно Тихон, взял тушку в руки и начал вертеть ее в разные стороны. Спустя несколько минут Фредерико вернулся назад с полным ведром воды. - Кто здесь? – спросил испуганно Тихон и взял горящую палку с костра. Разглядев своего нового друга, мальчишка положил палку на место и заулыбался во весь рот. Тушка лисицы лежала до сих пор не разделанная, и Фредерико покачал головой, строго смотря в сторону Тихона. - Я попробовал, но у меня ничего не вышло. Прости. Тот ничего не сказал, поставил ведро и молча принялся разделывать лисицу. - Тебе бы поучиться не мешало. В следующий раз будешь ты этим заниматься. Тихон подошел и начал внимательно смотреть за действиями Фредерико. Через несколько минут лисица уже поджаривалась на костре. - Дай ногу посмотрю, - Фредерико задрал штанину мальчишке и сразу же определил вывих. - Что там, серьезное что-то? - Не совсем. И как ты умудрился так целый день ходить? Его колено сильно распухло и практически не сгибалось. Фредерико дал палочку Тихону, попросил положить ее в рот, сильно сжать зубами и по возможности потерпеть. Когда он поставил на место кость, Тихон крикнул и потерял сознание. Пришел он в себя через полчаса, немного по айкал и по ойкал и снова начал засыпать Фредерико вопросами. - А как ты нашел это место? Тебе тут не страшно, самому было? Где ты врачевать научился? А ты давно в этом городе? Это же ты, тот охотник со шрамом, да? Фредерико молча крутил палку и смотрел на костер. - Ты чего молчишь? Обиделся что ли? А где мы спать будем? Ты меня не бросишь утром? Поджарилась уже? Я со вчерашнего вечера ничего не ел. Давай я подкину хвороста, может скорее будет. - И как тебя такого болтливого на дело брали? - Так я ж и говорю, что не ходил я с ними. - А зря, раз бы сходил, больше они бы ни за что тебя не взяли. - Чего это? Думаешь я не гожусь? – обиделся Тихон, но тут же добавил, - Только ты не думай. Я не воришка. Просто если бы я пошел, вдруг, то точно бы справился. Я знаешь как дома по деревьям лазил за грушами и яблоками, а бегал потом с ними за пазухой знаешь как быстро. Полведра за раз приносил. Фредерико расхохотался и потрепал Тихона по волосам. - Чего ты? - Готово уже, можешь лопать. - Ой, спасибо тебе большое. И за еду и за ногу. Тихон накинулся на тушку и съел ее всю за несколько минут. Только когда обгрызал последнюю косточку понял, что Фредерико остался голодным, а тот как не в чем не бывало уже укладывался спать. - Ой, прости меня пожалуйста. Я не хотел. Давай я тебе сейчас поймаю кого-нибудь. Или грибочков соберу. - Спать давай. Тут кое какая крыша сбереглась и не продувает. Ложись. Они легли на сено, которое было накрыто старым дырявым покрывалом. Фредерико снял свою накидку и укрыл их обоих. Ночь была холодной, поэтому он прижал Тихона к себе сильнее, чтоб согреться и они уснули. Эта была первая ночь, за целую неделю, когда Фредерико не просыпался от кошмаров и крепко спал до самого утра. Утром его разбудила песня, которую напевал Тихон распаливая костер. - Я что громко пел? Прости, пожалуйста. Просто ты так долго спал, а у меня уже бок болел лежать и не шевелиться. Так что я потихоньку вылез, чтобы тебя не разбудить и сходил за хворостом. Еще я грибов насобирал, сейчас пожарим их и съедим. Я хотел шишкой зайца убить, но он убежал. А у меня нога больная. - Мне нужно отлучиться ненадолго. Давай я твою ногу еще раз осмотрю. - Что там? Все плохо? Я буду всю жизнь хромать? - На вот этой травы пожуй и отдохни. - А мне от нее плохо не будет? - Нет, она полезная. - Я съем ее, потому что тебе очень верю. Ты ж мне как братик родной. Поэтому если ты говоришь, что это поможет, значит так и есть - Тихон положил в рот траву и как только начал жевать, скорчил недовольную гримасу, - Фу, что это за гадость? Она же горькая как полынь. - А ты что полынь ел? - Нет, но все так говорят. А это не полынь? - Нет. - А что это? - Не важно. - А от чего она? - Через пару минут узнаешь. У Тихона через несколько минут начало темнеть в глазах и он потерял сознание. Когда он очнулся, был полдень. На ноге была повязка, смоченная в каком-то не известном ему лечебном зелье. Фредерико не было, но рядом стояла миска с грибным супом и придавленная камешком исписанная бумажка. Тихон читать не умел, поэтому сунул ее в карман, поел и принялся ждать Фредерико. Через несколько минут он заскучал и начал напевать песни. Потом, когда все знакомые ему песни уже закончились, он начал всерьез беспокоиться, что его оставили одного. Тихон начал осматривать развалины. Вещей Фредерико нигде видно не было, да и вообще, кроме миски с ложкой он ничего не оставил. Мальчишка поправил штанину и попробовал встать на ногу. Болело гораздо меньше, чем вчера, поэтому он принялся потихоньку ходить по поляне и звать Фредерико. Пройдясь вокруг развалин, он понял, что остался один, сел на камень, опустил голову и громко заплакал. Через несколько минут его потрепали по голове и Тихон радостно кинулся на парня и крепко обнял. - Ой, ты вернулся. Я думал, что ты меня бросил. Знаешь, как я волновался? У меня нога почти не болит. Спасибо за суп. Очень вкусный. А что за мясо там плавало? - Зайца поймал. Собирайся мы уходим. - А чего? Мне тут нравиться. Давай тут жить будем. Охотиться и собирать грибы. А что еще для жизни надо? И не скучно. - Я в городе был, купил тебе вещи. Переодевайся. Фредерико положил свертки на сено. Тихон начал рассматривать покупки. Там был теплый костюм, сапоги и накидка с капюшоном. Он снова бросился на шею к Фредерико и начал целовать его в щеки. Юноша резко оттолкнул мальчишку от себя, и тот плюхнулся на сено. - Ты чего?, - удивленно спросил Тихон, явно не понимая, что сделал не так. - Не делай так больше. - Как? - Не целуй меня. - Почему? - Потому что мы не родные люди и мне это не нравится. - Фу-фу-фу, ты что думал, что я какой-то не правильный? Так я же по-хорошему. А ты чего подумал? Я же не лезу к тебе как извращенец какой-то. Я же по братски, любя. Странный ты какой-то, - Тихон отвернулся и начал переодеваться. - Просто не делай так больше. Обниматься еще куда не шло, но целоваться - это уже перебор. - Это из-за того, что я не умывался? - Нет. - Ты что на меня за что-то обиделся? - Нет. - Ну тогда я не знаю. Сколько живу на свете, первый раз вижу, чтобы так реагировали. Я же тебя как брата поцеловал, в щеку. - Переоделся уже? Пошли. - Размер прям по мне, вот посмотри на меня. Спасибо тебе большое. Можно я обниму тебя. Чес слово целовать больше не буду. - Хватит, обнимались уже сегодня, - Фредерико нагрузил на лошадь кладь и проверил седло. - А где ты лошадку взял? А как ее зовут? А тебя как зовут? - Я Фредерико, а это Маркиза. - Привет Маркиза, а я Тихон. - Умеешь ездить верхом? - Не а. Откуда? Мы не богатые были. Отродясь лошадей не водилось. Да и в селе ни у кого их не было. Только волы да коровы. Фредерико залез верхом и протянул Тихону руку. Тот еле-еле залез и схватился обоими руками за талию юноши. - Ты так и не сказал куда мы. Чего тебе тут не нравиться? А где ты лошадь взял? - Моя. - А ты что, богатый? Ты не думай, я с тобой не поэтому дружу. Я ведь даже про лошадь не знал. Да и медальон только этим утром заметил. А у тебя, что папа лекарем был? Ты так хорошо мне ногу вылечил. Почти не болит. А куда мы едем? - Сто слов в минуту? У тебя язык не болит? - Нет, а чего он болеть должен? Вот как-то у меня зуб болел, тогда я несколько дней не разговаривал, пока не вырвал. А так нормально. Ну если хочешь, давай молча ехать. Прошло всего несколько минут и Тихон начал напевать разные песни. Потом все громче и громче. Когда они выехали на главную дорогу, он уже весело махал руками в такт песен пиратов, которые он услышал в тавернах или порту. Те слова, которые он не знал, заменял словами тра-та-та или ла-ла-ла. И так примерно половина спетых им за всю дорогу песен. Когда они доехали до небольшого городка у Фредерико уже болела голова и он был рад, что у него есть неотложные дела и он сможет немного отдохнуть от шумного попутчика. Ему нужно было вернуться на развалины и проверить пришла ли наживка. Днем он специально выследил одного молодого убийцу, который душил молодых девушек и насиловал их. Его до сих пор не посадили, потому, что он был богатым, и постоянно откупался. Девушки были или одинокими или бедными, поэтому никто из родственников его не преследовал. В общем, до того момента, как Фредерико увидел его, тому удавалось сухим выйти из воды. К счастью это был парень лет двадцать пяти и юноша решил его выдать конвоирам за «Охотника со шрамом». Днем он познакомился с этим преступником, выдавая себя за странника сказал, что ему очень надо передать одной юной особе письмо, о том, что он ее бросает. Крестьянам, которые на пушечный выстрел не подойдут к развалинам из-за суеверий он доверить это дело не мог, поэтому и обратился к такому добропорядочному сеньору, который по всему видно выполнит его просьбу. Еще для пущей верности он рассказал, что должен успеть на корабль, поэтому сам никак не может попрощаться с девицей. Клюнув на наживку, тот согласился передать письмо, и Фредерико щедро заплатив за это, отправился назад, за Тихоном. Подъехав к небольшому дому, Фредерико слез с лошади и помог спуститься Тихону. Во двор вышла старушка и радостно поприветствовала гостей. Потом она проводила их за дом и открыла дверь на вторую половину дома. - Я снял тут комнату на несколько ночей. Располагайся. Здесь две кровати. Хозяйка обещала нас покормить. Так что поешь и сильно не шуми. Фредерико снял с лошади сюртук с вещами и кинул его Тихону. - А ты куда? Мне можно с тобой? - Нет. Оставайся здесь. Если что, я буду ночью, так что ложись спать. Фредерико сказал пару слов хозяйке, дал ей еще несколько монет, сел на лошадь и ускакал. Тихон оббегал весь двор, заглянул в сарай. Помог старушке с печкой и ужином. Она у него расспрашивала много, но тут же забывала и спрашивала снова. К тому же она была глуховата и Тихону вскоре надоела ее компания. Он дождался пока хозяйка будет укладываться спать и пошел на свою половину разбирать вещи. Вещи Фредерико состояли из нескольких чистых рубах из дорогой ткани, сменного белья и гольф. Деревянная миска, чашка, ложка и котелок. Вот и все. Выйдя во двор Тихон немного побродил по двору, дожидаясь Фредерико. Потом на него начал лаять соседский пес и он зашел снова в дом. Было ужасно скучно и он не зная чем себя занять начал вспоминать девушку, которая часто приходила в булочную и скуплялась там. Она была пышнотелая и каждый раз Тихон пялился на ее бюст, заливаясь краской и забывая зачем его послали. Она весело переговаривалась с пекарем, подмигивала ему и громко хохоча уходила. Не зная почему, Тихону в голову лезла именно она и он завалившись на кровать начал думать о ней. *********** Прошло всего два дня после похорон, как за ужином Густав сообщил, что завтра они с Элеонорой уезжают к себе и забирают Фредерико с собой. Это был первый вечер когда мальчишка показал им свой вспыльчивый характер. - Я никуда не поеду! Здесь мой дом и могила моих родителей. Я буду жить здесь с ними. - Не говори глупостей. Ты еще мал, чтобы жить самостоятельно. Когда закончишь обучение, тогда я тебя отпущу на все четыре стороны. Только тогда ты сможешь сюда вернуться, если конечно захочешь. Хотя я не понимаю, что тебе делать в этой глуши? - Это не глушь! Я не хочу никуда уезжать!, - на перевязанной щеке выступила кровь, но мальчишка не обратил не это никакого внимания и продолжил кричать, - Если вы за меня так переживаете, можете оставить со мной тетю Элеонору! - Что это за тон?, - Густав нахмурил брови и сжал руки в кулаки, - Как ты посмел так со мной разговаривать? - А чего вы тут разкомандовались? - Что ты сказал?, - Густав поднялся со своего места. - Дорогой, я прошу тебя, успокойся, - начала вступаться за племянника Элеонора, - Мы все сейчас не много не в себе. Давайте обсудим все мирно, без криков как полагается в культурном обществе. - Тетя Элеонора, скажите ему, я не хочу никуда уезжать. Мне здесь нравится. - А чем ты собрался оплачивать за землю и где ты возьмешь деньги чтобы регулярно отправлять налоги в казну? Если ты останешься здесь за хозяина, я помогать тебе принципиально не стану и посмотрим тогда, что ты запоешь, когда приедут налогосборщики с охранкой и вышвырнут тебя из этого поместья на улицу. - Я что-нибудь придумаю. У отца были кое-какие сбережения, на первое время мне хватит. А там найду работу… - Работу?, - перебил его Густав и расхохотался, - Тебя без навыков и образования возьмут только в подмастерья, а за те деньги, что тебе там будут платить, ты едва сможешь заплатить за питание. Поместье твоих родителей уйдет с молотка, а ты будешь жить в жалкой коморке, с еще кучкой таких же упрямых остолопов как ты. - Густав, Фредерико, перестаньте ругаться. Тут повсюду ходит прислуга. Это не прилично. - Элеонора, не вмешивайся. Мне сейчас не до этикета, - Густав налил себе из графина вина и выпил полный бокал залпом, - Этот мальчишка вывел меня, чего признаюсь давно уже никому сделать не удавалось. - Я ни в коем случае не оставлю Фредерико здесь без средств. Я напишу своему отцу и он мне пришлет деньги для оплаты за это поместье. - Твой отец не пришлет не единого медного для этого мальчика. И ты это прекрасно знаешь. Твои родители даже не приплыли на похороны твоей сестры. Так что перестань нести чушь и не вмешивайся. - Дядя Густав, вы тоже не приезжали в этот дом не единого раза. Так что не говорите, что вам есть до меня хоть какое-то дело. - Это не одно и то же. Я был занят, а им просто на тебя наплевать. Если бы твоя покойная мать не пошла им наперекор и не вцепилась в этого безродного, то все бы было иначе. Вот скажи мне за каким чертом твой отец поехал в лес за дровами? - Густав, что ты такое говоришь? Не нужно затрагивать эту тему при ребенке. - Он же только что кричал, что уже взрослый и сам сможет содержать целое имение и прислугу. - Да смогу, -гордо ответил Фредерико, хотя от обиды у него по щекам уже катились слезы, - Мне от вас никаких денег не надо. Сам как-нибудь выкручусь, - уже еле слышно пробурчал Фредерико. - Сейчас же перестань капризничать, - Густав стукнул кулаком по столу, так сильно, что все столовые приборы подпрыгнули, а некоторые стаканы перевернулись,- Ни Элеонора, ни тем более ты здесь не останетесь! После ужина ты идешь в свою комнату и собираешь вещи, а завтра в одиннадцать часов мы уезжаем в порт на корабль! - Можете кричать сколько вам будет угодно. Я вас 6не боюсь! Сказал, что никуда с вами не поеду… - Сейчас же закрыл рот и успокоился!, - прервал его Густав, - Не знаю как там тебя воспитывали, но с некоторых пор я твой опекун, нравится тебе это или нет. Поэтому ты должен меня слушать и уважать! Так что перестань пререкаться и доедай свой ужин, не то я тебя выпорю. Фредерико замолчал и начал ковырялся вилкой в своей тарелке, не поднимая взгляд со стола. Густав терпеливо дождался пока он закончит есть, и попросил Элеонору, которая больше не произнесла не слова, помочь мальчишке собрать вещи. На следующий день после завтрака Фредерико несколько минут постоял на могиле родителей и мысленно попрощался с ними, прося прощения, что вынужден уехать так скоро. По дороге в порт и все время плавания он только и делал, что читал и если его о чем-либо спрашивали, сухо отвечал на вопросы и снова возвращался к чтению. Густав решил дать ему время прийти в себя, поэтому первые несколько дней пытался относиться к нему снисходительно и разрешал Фредерико быть наедине со своими книгами. Мальчик практически не выходил из каюты, за исключением как по нужде или в столовую. Даже когда Элеонора пыталась его развеселить и звала на палубу к другим детям, посмотреть красивый закат или дельфинов, он просто отворачивался к стенке и продолжал читать свои книги. Когда они сошли на берег, и до их родового замка оставалось всего несколько дней пути, Фредерико очередной раз не отреагировал на просьбу Элеоноры отвлечься от книги и посмотреть в окно кареты на красивый пейзаж за окном, тогда-то безграничному терпению Густава пришел конец. - Что ты вцепился в это «Наставление для следопытов»? Не могу никак взять в толк, ты что действительно хочешь стать хорошим охотником или специально нас изводишь своим молчанием. – Элеонора сразу поняла, что муж начал злиться и начала гладить его по руке, чтобы тот успокоился, - Фредерико, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!, - мальчик медленно положил закладку в книгу, громко захлопнул ее и посмотрел на Густава, - Ты долго будешь в молчанку играть или я сам с собой разговариваю? - Ни во что я не играю, - буркнул себе под нос Фредерико и уставился в окно. - На меня смотри, я тебе сказал, - Элеонора уже двумя руками вцепилась в руку мужа и начала шепотом просить чтобы тот успокоился. - Вы же хотели, чтобы я в окно пялился, вот я и смотрю. - Перестань дерзить, когда разговариваешь со старшими, - Густав легонько ударил Фредерико ладонью по здоровой щеке, чтобы тот повернул к нему лицо, но вместо этого мальчишка забился в угол кареты, поджал ноги и спрятал за ними голову. Элеонора пересела к нему на сидение и крепко обняла, и они так просидели вместе до самого вечера, пока карета не остановилась на ночлег на одном постоялом дворе. Закрыв растрепавшимися волосами шрам на лице, и опустив голову, мальчишка стал за широкой спиной Густава, пока тот разговаривал с хозяином двора и прятался так до самой комнаты. Когда они поднялись наверх и Густав закрыл за ними двери, Фредерико отошел от него на несколько шагов назад и сел на софу. - Сейчас ужин принесут, поэтому иди мой руки. Элеонора пошла вместе с ним в коридор. Там на табурете стоял таз с чистой и теплой водой. И хотя рядом на стене висело чистое полотенце, графиня категорически запретила Фредерико пользоваться общим и велела взять то мыло и полотенце, что она взяла с собой. В их комнате мебели было не много: одна большая кровать, софа, в углу стоял небольшой стол и придвинутый к нему стул со спинкой. На двери был крючок, для вещей. После плотного ужина, который им принесли прямо в комнату, Густав попросил Фредерико остаться сидеть за столом. Достав из своего сундука сверток, он придвинул поближе к столу подсвечник и вдобавок зажег масляную лампу. В свертке были разные инструменты, применения которых Фредерико пока еще не знал, иголка с шелковой нитью и ножницы. - Пока руки чистые, осмотрю твою рану, - Густав придвинулся ближе к лицу, снял повязку и начал осматривать рану, аккуратно дотрагиваясь до больной щеки Фредерико, - Все конечности бы оторвал тому идиоту, что накладывал тебе швы. Ничего хуже я отродясь не видел. Нужно пока сильно не затянулось распороть все и перешить заново. - Что ты такое говоришь? Это же не ткань какая-то, чтобы ее перекраивать на новый лад. - Молчи, женщина. Я такие раны на раз два штопаю. Да так, что через несколько лет никакого следа не останется. - Густав, ребенку и так нелегко. Он терпит такую ужасную боль когда говорит и кушает, что я даже представить не могу, как ему уснуть удается. Неужели ты не понимаешь как ему сейчас тяжело? Не мучай ты его. Я Фредерико и таким люблю и уверена, что все в округе его тоже полюбят. - Ну ты посмотри на это убожество. Эму же всю жизнь с этим мучатся. Тот косорукий идиот, который зашивал его, умудрился изуродовать такое ангельское лицо и если сейчас это не исправить, то шрам останется навсегда. - Не надо ничего переделывать и так пойдет, - возмутился Фредерико. - Что ты сказал?, - Густав отвесил своей тяжелой рукой подзатыльник Фредерико, и чтобы тот не свалился на пол, схватил за шиворот и притянул к своему лицу, - Ты готов всю жизнь ходить с этим убожеством, вместо того, чтобы еще один раз перетерпеть боль и вернуть свою красоту? - Я не хочу избавляться от шрама!, - закричал Фредерико и схватился за запястья Густава пытаясь их отцепить от себя, - Как вы не понимаете, я не хочу забывать все что со мной было. Своих родителей. Хочу помнить, что я их не спас. А шрам будет мне наказанием за то, чего я не сделал. - Что за глупости ты говоришь?, - Густав начал трепать Фредерико за одежду в разные стороны, так сильно, что тот чуть не свалился с табурета, - В том, что случилось ты не виноват, заруби себе это на носу. Родителей тебе подарили жизнь и ты всегда будешь их помнить и для этого не обязательно смотреть на себя в зеркало и вспоминать ужасный день их кончины. Ты должен помнить их добрые дела, то чему они тебя учили, а тот страшный день наоборот постараться забыть. Ты их не вернешь и тебе нужно жить с этим дальше, ты слышишь меня, жить, а не существовать. Поэтому от шрама нужно избавиться сейчас, пока еще не поздно. Если он окончательно затянется, я ничего уже сделать не смогу и ты останешься таким навсегда. - Густав, прошу тебя, не надо. Оставь бедного мальчика в покое, - Элеонора начала оттягивать мужа за руку, - Он только нормально кушать начал на эту сторону. Уже как есть так пусть и будет. Я его и такого люблю. Не причиняй ему боль! Прошу тебя. - Наверное я в тебе ошибся, - он отпустил Фредерико и начал ходить по комнате, заложив руки за спину, - Всего несколько дней назад, когда ты узнал о переезде к нам, то не побоялся повысить на меня голос и я даже обрадовался решив, что наконец-то нашел себе достойного ученика. Знаешь, есть такая поговорка, если идешь против сильного - ты или дурак или храбрец. До этого вечера я считал тебя решительным, боевым молодым человеком и даже хотел чтобы ты пошел по моим стопам в военную школу. Но если ты хочешь чтоб тебя всю жизнь жалели, лелеяли, тогда получается ты дурак, что посмел огрызаться со мной. И больше я тебе этого не позволю. - Густав, прошу тебя, не ругайся на него. У меня сердце разрывается, глядя на него. Фредерико сильный и храбрый мальчик по сравнению со многими своими ровесниками, просто он сейчас столько претерпел, не будь к нему таким строгим. Если он не хочет избавляться от шрама, пусть так и будет. Только не терзай ты нас и себя в придачу. Я же вижу, ты тоже места себе не находишь. Просто прими Фредерико таким какой он есть. Я уверена, что скоро ты перестанешь обращать внимание на шрам на его лице. - Элеонора, я военный и повидал на войне всякого. И шрам здесь абсолютно не причем. Просто я хочу, чтобы он жил полноценной жизнью и не прятал свое лицо от людей. Чтобы ему не кричали в след обидные слова и не тыкали в него пальцем. - Ну так научите меня быть сильным, чтобы меня боялись и уважали. - Быть сильным научить не возможно. Это должно идти изнутри. Или ты слабак или нет. Этому не научишь - с этим рождаются. Я стольких солдат обучил военному делу, и взглянув на любого, всего за несколько минут могу с уверенностью сказать будет из него толк или нет. - Я вам обещаю, что буду стараться, и вам за меня никогда не будет стыдно. - Ладно, не хотите исправлять лицо и не надо, - он снова быстрыми шагами подошел к Фредерико и схватил его за ворот, притянув к себе, - Только если я хоть раз от тебя услышу, что ты жалуешься на свой внешний вид, пусть даже не мне, а Элеоноре или еще кому-то, пожалеешь, что на свет родился. Ты меня понял?, - Фредерико кивнул в ответ, - А теперь сиди ровно, я обработаю твою рану, по времени пора уже швы снимать. До этого Фредерико сам обрабатывал щеку, как ему показывал местный лекарь, поэтому первые прикосновения Густава были очень болезненны и не приятны. Тот взял в руки щипчики, смоченные в спирте и начал вытаскивать нити, крепко удерживая мальчика за подбородок, своей левой рукой. Фредерико молча терпел болезненную процедуру, не издавая ни единого звука, и когда из его глаз потекли слезы, Густав ничего на этот счет не сказал, а просто поднял лицо вверх, чтобы они текли по вискам и не мочили рану. Элеонора не могла выносить подобного зрелища, поэтому легла на кровать и отвернулась к стене. Закончил Густав заниматься раной около полуночи. Крепко прижав здоровой щекой лицо Фредерико к своему телу он поцеловал его в макушку, потрепал по волосам и вышел за дверь. Фредерико лег на софу, подождал, пока рана перестанет ныть, и уснул, так и не дождавшись возвращения Густава. На следующий день паренек вел себя более оживленно, и даже не одного раза не открывал книгу, хоть и держал ее все время в руках. Когда они проезжали красивые дома и главную площадь, Элеонора просила выглянуть его в окно и рассказывала при этом разные истории о зданиях и площадях, а также много говорила о городе в целом и его бессчетных достопримечательностях. Ей здесь очень нравилось и это было заметно в каждом ее движении и голосе. Она вся светилась, как будто всего неделю назад не хоронила свою родную сестру. Пока они ехали по городу богатые господа кивали им головой в знак приветствия, а их дамы останавливались и делали небольшой реверанс своими пышными юбками. Элеонора тоже кивала им в ответ или махала рукой. И хотя Фредерико знал, что они с его матерью не сильно были дружны, все равно смотреть на счастливую Элеонору ему было противно, и каждая ее улыбка раздражала с каждой минутой сильнее и сильнее. Когда они выехали за пределы города, дома попадались все реже и через несколько минут и вовсе все постройки исчезли из вида, начались поля. Элеонора наконец-то замолчала и перестала терзать Фредерико своей веселой болтовней, поэтому не боясь гнева Густава, который все время грозно поглядывал на него, он снова открыл свою книгу и начал читать. Элеонора что-то вышивала и тихо напевала какую-то очень грустную песню. Ее настроение менялось с молниеносной скоростью, так же как и у матери Фредерико. В остальном они с ней отличались. Элеонора была бледнее и худее Луизы. Также она любила быть среди высшего общества, это было у нее от родителей, чего нельзя было сказать о матери Фредерико, которая никогда не следила за модой, да и за манерами тоже. Фредерико заметил за собой, что его страшно начинает раздражать все что делает его тетя и как она это делает. И позже он понял, что данную неприязнь он испытывает ко всему женскому полу, за исключением только его покойной матери. По движению кареты чувствовалось, что они понемногу поднимаются вверх. Еще через час пути они выехали на каменистую дорогу, лошади весело зацокали копытами и карета начала ехать немного быстрее. Фредерико выглянул в окно. Они приближались к большому замку, который был раз в десять больше того дома, в котором он жил. Все аллеи и кусты были ухожены, везде ходили караульные и когда карета проезжала мимо них, они становились по стойке смирно и салютовали Густаву. Фредерико снова закрыл книгу и начал рассматривать двор. Здесь было несколько статуй древних римских и греческих правителей в полный рост и он начал угадывать про себя как же их звали. Карета остановилась, дверь открыл выряженный в желтый камзол лакей в парике и протянул Элеоноре руку в белой перчатке. Фредерико вышел сам, предварительно накинув капюшон, чтобы дневное солнце не обжигало едва образовавшуюся тонкую кожицу на еще чувствительной ране. Возле кареты он заметил светловолосого юношу с большими зелеными глазами, и недовольной гримасой на лице, которую он скривил, в сторону Фредерико. Юноша был одет в бархатный облегающий пиджак темно синего цвета, такого же синего цвета были его штаны, а воротник рубахи и выглядывающие манжеты были такими неестественно белыми, что Фредерико тоже скривился от недовольства, и перевел взгляд с одежды на обувь. Она была остроконечная, с большими блестящими пряжками, как в сказках, и это для мальчишки привыкшим гонять летом босиком, а всю остальное время в тяжелых не промокаемых сапогах, показалось очень забавным, настолько, что он громко рассмеялся. За всю прошедшую неделю Фредерико был в сильном напряжении и ни одного раза даже не улыбнулся, и сейчас его организм требуя эмоциональной разрядки очень живо отреагировал на эти нелепые туфли, и мальчишка начал заливаться смехом так весело и громко, что даже Элеонора не выдержала и начала его одергивать и успокаивать. Густав за это время уже дал несколько распоряжений встречавшей их прислуге и когда Фредерико начал хохотать глядя на туфли Леонардо, он сложил руки на груди и несколько первых секунд даже пытался быть серьезным. Он попытался взять себя в руки, так как по сути особенно ничего смешного не было, ведь это был последний пик моды высшего общества, и Густав хорошо помнил, как за несколько дней до трагедии вызывал обувного мастера, чтобы тот снял мерки с ноги Леонардо и пошил ему красивую обувь под новый костюм. Такие туфли с остроконечным носком только начинали входить в моду, и хоть уже несколько раз на светских приемах Густав имел неприятность наблюдать на мужчинах своего возраста подобное безобразие, но все равно до сегодняшнего дня он и представить не мог, что подобное новшество придется по вкусу его пасынку. Если бы не реакция Фредерико он бы, наверное, даже не придал значения этой весьма странной новой покупке, но сейчас, услышав впервые этот звонкий и такой искренний смех, Густав тоже не смог сдержаться и через несколько минут засмеялся вместе с ним громким раскатистым смехом. От всего происходящего у Леонардо на глазах выступили слезы и он развернулся и убежал в дом. Элеонора несколько раз окрикнула его, но тот побежал еще быстрее, и ей ничего не оставалось, кроме как последовать вслед за ним. Факт того, что они обидели мальчика, никак не смутил Фредерико и Густава и они продолжали хохотать уже просто так, без всякой на то причины. ******************** Конвоиры приехали вовремя, как раз после того, как Фредерико обезобразил лицо душителя, раскаленным клинком. Тот завывал на всю округу и его быстро нашли. Фредерико проследил, чтоб того довезли к слепому на опознание и отправился назад. Половина дела была сделана. Осталось только выйти на «Нюхача». Когда Фредерико вернулся во двор, было уже темно. Войдя в дом он услышал сопение Тихона и подумал, что тот уже спит, поэтому вел себя очень тихо. Когда он зажег свечу, чтоб постелиться, Тихон вскочил как ошпаренный. Фредерико посмотрел на него. Руку тот только что вынул из штанов, взъерошенный, мокрый и тяжело дышащий Тихон, был весь красный от стыда и впервые за все время их знакомства молчал. Фредерико ничего не сказал, а только хмыкнул и вышел во двор. Через несколько минут, когда он вернулся, Тихон лежал отвернутый к стене, с подушкой на голове. Фредерико потушил свечу и пожелав спокойной ночи лег спать. Через несколько минут, когда он начал проваливаться в сон, то услышал бурчание Тихона. - Сам виноват. Чего подкрадывался? Стучать надо. Не один же живет. Вообще уже. Кто так делает? Специально на цыпочках ходит. И как у него эта чертова дверь не скрипела? Блин я глухой что ли? Опозорился. Что теперь делать? Как я завтра на него смотреть буду? Уходить надо. Он встал с кровати и начал одевать сапоги. Фредерико зажег свечу. - Ты куда это на ночь собрался? - Не знаю. Куда-нибудь. - Ложись спать. Тихон кинул сапог в Фредерико. - Это все из-за тебя, чего ты подкрадываешься? Что теперь мне делать? Как нам дальше жить? Всё, я ухожу. Фредерико расхохотался. Тихон разозлился, одел один сапог и пошел за вторым. Фредерико забрал его и спрятал под свою подушку. - Чего ты? Отдай мне сапог, я в туалет хочу. - Ты же говорил, что мы с тобой как братья. А раз так, то нечего стесняться при мне. Думаешь один ты так делаешь? - Ты никогда так не делал. - А куда я по твоему днем хожу? - Ну да, заливай давай. Сказочник. По делам ты ходишь. - Ну и по делам тоже. Не глупи и спать ложись. Тихон разулся и плюхнулся на кровать, повернувшись лицом к стене. Через несколько минут он успокоился и уснул. Фредерико тоже отвернулся к стене и попытался уснуть. После произошедшего с Тихоном на него нахлынули воспоминания о своем любимом. Хотя он и являлся его опекуном, и они не были кровными родственниками, но для Фредерико никого ближе и роднее на свете не было. Именно он обучил Фредерико всему, что он знал. Его опекун был его первой любовью, запретной, но от этого еще больше желанной. Конечно, они оба прекрасно понимали, что об их отношениях никогда и никто не должен был знать, но все равно предавались страсти, не смотря на все запреты и предрассудки окружающих. Это были самые счастливые годы в жизни Фредерико и он ценил каждую секунду, проведенную наедине со своим любимым. Как ему сейчас этого не хватало. Он вспомнил их первую ночь, запах его тела, его хриплый голос и почувствовал, что по щекам текут слезы. Как же ему хотелось еще раз увидеть его, прижаться к его сильному телу, схватить за волосы и прижать к своим губам, жадно кусая язык и наслаждаясь его стонами. Вспомнив, что в комнате он не один, Фредерико отмахнулся от нахлынувших воспоминаний и начал планировать убийство «Нюхача», точнее обдумывать каким образом к нему можно будет подобраться поближе. Наутро Тихон помогал хозяйке по хозяйству, стараясь не попадаться на глаза Фредерико. Когда они позавтракали, то Фредерико предложил сходить на площадь и послушать последние новости. Несколько минут они шли молча, потом Тихон начал отвлекаться на прохожих и заглядывать в лавки, поэтому быстро отошел после вчерашнего и когда они дошли до главной площади окончательно оклемался и уже напевал некоторые песенки из своего репертуара и крутился вокруг Фредерико, то отставая, то перегоняя его. На площади было не протолкнуться. Глашатай как раз повторял указ короля о повешении преступника, и объявил, что оно состоится на этой площади через три дня. Теперь оставалось только узнать у начальника караула как и когда будут перевозить слепого. Теодор все это время стоял на помосте рядом с глашатаем и вкушал радостные оплески в свою честь и восторженные крики толпы, которые благодарили его за пойманного преступника. Фредерико начал проталкиваться через толпу, поближе к Теодору, чтоб тот заметил его. Когда они встретились глазами, Теодор заметно побледнел и перестал улыбаться. После того, как глашатай закончил свою речь, все начали спускаться с помоста и Фредерико сунул в карман Теодору записку, где было указано место и время их встречи: «Через два дня, около кривого дуба в девять вечера». Тихона рядом не оказалось, а народ на площади и не собирался расходиться, поэтому высмотреть его в толпе было не возможно. Фредерико немного поискал его и пошел домой, по пути накупив продуктов для ужина. Хозяйка завидев во дворе Фредерико попросила его наколоть дров и развесить стирку, а сама забрала у него котомку с едой и принялась готовить. Фредерико прибрался в доме и пошел на улицу колоть дрова. Когда уже вечерело на дороге, которая вела к дому появилась фигура Тихона. Он опирался на палку и прихрамывал. Когда ему на встречу пошел Фредерико и тот его заметил, то начал хромать еще сильнее. Фредерико подставил ему свое плечо, но Тихон сделал вид, что не заметил этого и поковылял во двор. - Что с тобой случилось? - Ничего, - буркнул Тихон и зашел в дом, громко хлопнув за собой дверью. Фредерико еще немного повозился во дворе, поужинал с хозяйкой и зашел к Тихону с тарелкой бобовой похлебки. Тот сидел на кровати, разместив ногу на табурете и зачем-то положив на лоб компресс. Увидев на пороге Фредерико он начал ойкать и айкать хватаясь то за ногу, то за лоб. Фредерико поставил тарелку на стол и начал стелиться. - Ты что не собираешься спрашивать что со мной произошло? – спросил Тихон хныкающим голосом. - Я у тебя уже спрашивал. Захочешь сам расскажешь. Ешь, не то остынет. - А между прочим на меня напали. Я тебя звал на помощь. А тебя рядом не было. - С какой целью? - Что значит с какой? Чтоб ты помог мне! – от злости на Фредерико Тихон вскочил с кровати, даже не заметив, что полотенце упало с головы на пол. - Я имел ввиду напали с какой целью. Ведь у тебя ничего нет. - Это мои бывшие приятели, увидели меня и хотели, чтоб я им помог. - А ты стало быть отказался и они снова тебя побили. Вместо ответа Тихон уселся за стол и начал есть. Когда он доел Фредерико осмотрел его ногу. Тихон снова ойкал и айкал при каждом прикосновении. - Ну что там? - Там ничего серьезного. Хватит капризничать. - Тебе что меня совсем не жалко? - Всего несколько дней назад у тебя был вывих, что гораздо больнее ушибов и ссадин, которые ты заработал в этот раз. И ты так не скулил. Даже наоборот не подавал никакого вида. А теперь ноешь. Я не буду тебя жалеть за то, что ты когда-то попал в дурную компанию. - Тогда я молчал, потому что боялся что ты меня бросишь. Зачем тебе хромой спутник. - Я не бросил тебя тогда и сейчас не брошу. Только перестань ныть. Я схожу за мазью и вернусь. А ты постарайся лечь спать. - Прости, что я злился на тебя. Я чес слово больше не буду. Только возвращайся, пожалуйста. По дороге к лекарю Фредерико заметил компанию, которая юркнула в темный переулок с мешком награбленного. Их было трое. Не задумываясь он последовал за ними тихой походкой охотника. Те ничего не подозревая о слежке начали между собой переговариваться. - Если бы цыганенок был с нами было бы больше. - Да, в том доме есть чем поживиться. - Ну и так не плохо. - Не мели чепухи. Мы засветились и теперь нам отсидеться надо. А пока мы будем ждать, так хозяева вернуться. И плакало тогда наше золотишко с камешками. - Да, это окошко так и манит к себе. Там дерево так удачно выросло, да и караульных нет поблизости. - Может кого другого вместо цыганенка найдем? - Это не наш город. Если кто пронюхает нас местные порежут на кусочки. Не успел один из них договорить последнюю фразу, как на них напали. Через насколько секунд они валялись на земле, держась за больные места на теле. Нападающего они не видели, так как тот был в плаще с капюшоном. Ничего не сказав он забрал мешок и скрылся в темноте. - Кажется мне ногу сломали, - констатировал первый. - А мне руку, - пожаловался второй. Третий только ойкал и айкал, приговаривая что надо убираться с города пока их не пришили. Этого Фредерико и надо было. Они никого не убивали, и это сохранило им жизнь. Он сделал так, чтоб в ближайшее время они не ходили на свой промысел и убрались как можно дальше из города. Да и отомстить за Тихона хотелось. Кинув мешок с награбленным под дверь шерифа он пошел в лавку за мазью. Когда Фредерико вернулся домой, Тихон уже спал. Оставив мазь на табурете, рядом с кроватью Тихона, Фредерико тоже лег спать. Утром Тихон полез обниматься и тем самым разбудил Фредерико. - Ой, я тебя разбудил? Прости меня, пожалуйста. Ты просто всегда раньше меня встаешь. Я тебя несколько раз звал, но ты не отвечал. Я подумал, что ты злишься на меня за вчерашнее и специально претворяешься, что еще спишь. Я только хотел сказать тебе спасибо за мазь. А ты вчера поздно пришел? - Рад что тебе полегчало, - сказал Фредерико не скрывая сарказма в голосе и принялся заправлять свою кровать. - Ну как, не совсем полегчало, но с мазью стало намного лучше. Надо побольше ее накупить. Кстати, сколько я тебе должен за нее? Я тарелку свою помыл. А ты завтракать будешь? Там хозяйка справлялась, будем мы бобовую похлебку или нет. Я сказал что да. Фредерико вышел во двор умываться. Увидав его, хозяйка попросила снять с каната белье и сложить его. Еще она попросила покормить свиней и гусей. Этот день и следующий Фредерико провел в заботах по хозяйству и переглядыванием за Тихоном, который вспоминал о больной ноге, всякий раз как от него требовалась какая-то помощь. Зато не забывал постоянно крутиться вокруг Фредерико и болтал без умолку. В день встречи с Теодором Фредерико вышел на несколько часов раньше, оставив Тихона дома и приказав ему никуда не ходить и не шпионить за ним. Осмотревшись на месте Фредерико заметил, что за ним наблюдают, и понял что это ловушка. Тот сдал его преступникам, которые хотели отомстить за своих побратимов, убитых его руками. Прикинув свои шансы он решил сделать вид, что ничего не заметил и остался дожидаться назначенного времени. Ему хотелось узнать, кто их послал и разобраться с ним. А еще он хотел навестить начальника караула и задать ему пару вопросов. Сев на землю под дубом он прикрыл глаза и начал прислушиваться к шепоту следящих за ним. - Не может этого быть, чтоб такой худощавый мальчишка убил «Седого» с «Хромым». - Еще и как убил. Вряд ли ему это по силам. - Мне кажется что нас водят за нос. - Может это ловушка и нас сейчас повяжут. - Так давайте не будем ждать девяти вечера, а прикончим его сейчас. - Конечно это не он. Это простой путник. А в девять придёт какой-то верзила, вооруженный до зубов, да еще и с парочкой друзей, таких же как он. И нам не поздоровиться. - А чего мы должны мстить за смерть «Седого». Это не мой брат, чтоб я так подставлялся. - Так давайте порешим парня и скажем, что это был тот, кто нам нужен. Если к девяти часам к дубу придёт кто-то другой нас уже тут не будет. После этих слов с сумерек появилось четыре тени. Все были крупными и коренастыми. Они подошли к кривому дубу злостно ухмыляясь. Один из них хрустел костями на руках и шее. Еще один показательно перебрасывал нож из руки в руку. Когда они подошли на расстояние вытянутой руки Фредерико скинул капюшон. Двое отступили на несколько шагов назад. - У него шрам. - Это он. Они подоставали свои ножи и растопырили руки, чтоб Фредерико не убежал. Тот и не собирался. Он медленно встал, снял с себя плащ и достал из-за пояса свой нож. «Ну что, потанцуем?» - это были последние слова в своей жизни, которые слышали трое из этих подосланных убийц. Прошло всего несколько секунд и три тела упало на землю, так и не успев нанести не единого удара противнику. Последний оставшийся в живых осмотрелся по сторонам, выбросил нож из рук и стал на колени перед парнем со шрамом. - Не убивай меня. Пожалуйста. Сжалься над моими детишками. Не оставляй их сиротками. - Кто тебя подослал? - Это наш атаман. Ты убил его брата, «Седого». Вот он и послал нас поквитаться с тобой. Он заплатил Теодору вчера. А тот дал ему какую-то записку. Это все что я знаю. Пожалуйста не убивай меня. Я скажу, где живет Теодор. - Лучше проведи меня к своему атаману. - Зачем тебе это? Тебя же Теодор сдал. Вот и поквитайся с ним. - Или ты говоришь как выйти на твоего атамана или отправишься на тот свет к своим приятелям. Адрес я могу и у Теодора спросить, это только дело времени. А ты можешь себе жизнь спасти. - Ты не понимаешь. Он меня убьет за это. - Если ты мне скажешь где его найти, то завтра от него будешь свободен. - И все будут знать что я крыса. Меня порешат так и так. - Тогда у меня нет другого выбора как убить тебя. - Нет, подожди, я придумал. Если мы не вернемся к полуночи он сам приедет сюда. Давайте подождем его. Ну не убивай меня. Если ты сейчас поедешь его искать вы можете с ним разминуться, он здесь все закоулки знает. А так он сам к тебе в руки придет. Только немного подождать надо. - Хорошо, уговорил будем ждать. После этих слов Фредерико ударил по затылку преступника и тот потерял сознание. Фредерико решил ждать атамана на дубе, приготовив трехстрельный арбалет. Через несколько часов он услышал цокот копыт. Лошадей было около десяти часов вечера. Всадники подъехали и спешились. Атамана было видно сразу. Он был весь в перстнях и в чистой одежде, чего нельзя было сказать про остальных. На вид ему было не больше пятидесяти. - Посмотрите что там с ними. - Похоже все мертвы. - Проверь. - Нет, похоже, Ежик жив, - его начали тормошить за плечи и бить по щекам, - Эй, еж, ты как? - Они что мертвы? – начал разыгрывать комедию тот, которого прозвали ежом, - Меня ударили по голове. Я не мог им помочь. - Как он выглядит? - Это мальчишка. Лет двадцати, не больше. - И вы четыре верзилы не смогли с ним справиться? - Ваш брат тоже не смог. Как только он произнес эти слова, Атаман отрубил ему голову своим мечом. - Куда теперь? - К Теодору. Мне кажется, что он непременно захочет с ним пообщаться. Там мы его и возьмем. Фредерико направил арбалет на атамана и выстрелил. Первая стрела попала в плечо, но вторая и третья, которые должны были его убить, вошли в спину одного из преступников, которым тот прикрылся. Этого Фредерико никак не ожидал. Указав на ветку, где сидел Фредерико он приказал схватить его. В сторону юноши полетели стрелы. Несколько он отбил, но одна из них попала в живот. Почувствовав резкую боль в боку парень упал на землю, к нему сразу же подошел атаман, все еще со стрелой в плече, ударил кулаком по лицу и Фредерико потерял сознание. ************* Несколько часов Фредерико бродил по замку в сопровождении Элеоноры, которая с воодушевлением рассказывала о знатных предках Густава изображенных на больших холстах с позолоченными резными рамами. Большое впечатление на Фредерико произвела библиотека, которая занимала практически весь первый этаж замка. На втором были спальни с отдельными ванными комнатами. Пройдя по длинному коридору, устланному мягким цветочным ковром, который так сильно понравился Фредерико, что он очень захотел пройтись по нему босиком, они подошли к третьей двери справа и остановились. - Это будет твоя комната. Проходи. Твои вещи уже занесли, так что можешь начать располагаться. Как тебе здесь? - Хорошо, спасибо. - Если хочешь, тебе принесут теплую воду ополоснуться с дороги. - Нет не нужно. Я лучше вечером, перед сном. - Как хочешь. Ужин будет через два часа. Советую уже начинать раскладывать вещи. Если хочешь, я позову тебе слуг в помощь. - Нет не нужно, я сам. Спасибо. - Сегодня лучше отдыхай. Замок еще успеешь осмотреть. Я буду в своей комнате, она по коридору чуть дальше, с другой стороны, последняя. Если что-нибудь понадобится – зови. - Спасибо вам за беспокойство, - немного помолчав Фредерико тихо добавил, - За все спасибо. После того как Элеонора поцеловала Фредерико в лоб и вышла из комнаты, он начал осматриваться. Большая кровать с зеленым узорным балдахином, по обе стороны тумбы с вазами и цветами в них, напротив кровати комод, над которым висела большая картина с лесным пейзажем, в углу столик с чернильницей и листами бумаги, рядом стул со спинкой, а еще он увидел две двери. За одной из них была маленькая комнатка с большим зеркалом, полками и планкой для вешалок. В ней стоял сундук с вещами Фредерико. Впервые в жизни он видел такой шкаф. За второй дверью была светлая комната с ванной, медным тазом для умывания и белым столиком с небольшим зеркалом. Слугами в таз была предусмотрительно налита горячая вода, и Фредерико ополоснул лицо от пыли и пошел располагаться. Когда он со всем закончил, и только решил прилечь отдохнуть, к нему в дверь постучали. - Войдите. - Не помешаю?, - это был Густав, за прошедший час он уже принял ванну и переоделся. - Конечно же нет, проходите. - Дай я осмотрю твою рану. - Не нужно, она сегодня даже не болит. - Подойди к свету, я проверю, как она затянулась. Когда Фредерико подошел ближе, Густав обхватил его лицо двумя руками и начал как-то изучающе рассматривать его, плавно переводя взгляд с больших испуганных серых глаз на тонкие мальчишечьи губы, задержавшись там всего на несколько секунд, и снова взглядом медленно переходил к щеке, носу, ресницам, к темным красиво изогнутым бровям. От этого взгляда мальчишке должно было стать не по себе, и где-то там далеко в подсознании кто-то шептал ему, что это не правильно, что-то здесь не так, нужно прекратить все это, остановиться, но тело не слушалось и голова юноши понемногу начинала кружиться. Сейчас их лица были так близко, что каждый из них мог чувствовать горячее дыхание другого на своей коже. Фредерико не понимал, что с ним твориться. Впервые в жизни он почувствовал тяжесть внизу живота, и ему страшно захотелось сделать две вещи, поцеловать губы этого красивого статного мужчины и крепко обнять его, прижавшись к его сильному телу. Глаза Фредерико тоже блуждали по лицу Густава стараясь запомнить каждый миллиметр, чтобы потом бесчисленное количество раз воссоздавать этот прекрасный образ. С каждой минутой дыхание Фредерико становилось все прерывистей, а сердце так бешено колотилось, что его стук уже звучал в ушах. Прошло еще несколько мучительно долгих минут, а Густав все никак не решался на дальнейшие действия и не отпускал лица, хотя его дыхание тоже заметно участилось и стало горячее, чем было вначале. Фредерико облизнул свои губы обхватил руками талию Густава и крепко прижался к нему всем телом. Густав приподнял бровь, ухмыльнулся и отрицательно замахал головой. Фредерико такой поворот не устроил, и он схватился за волосы Густава со всей силы, но притянуть его к себе без его согласия никак не получалось. Густав продолжал внимательно следить за стараниями мальчишки, не двигаясь и улыбаясь, не отпуская при этом рук с лица. Фредерико разжал кулаки и переместил свои руки на шею, начав пробираться под его воротник. Густав словил своими руками запястья Фредерико и оттолкнул от себя на несколько шагов. - Зачем ты начинал так делать, если не хочешь трогать меня? - Если бы ты знал как давно и как сильно я хочу тебя, и речь идет не только о том, чтобы как ты мило выразился трогать друг друга. Ты даже не знаешь, что я хочу с тобой сделать и я очень боюсь, что твое юношеское, даже детское тело, не выдержит моих мужских прикосновений. - Как ты можешь так говорить, если даже не пробовал? Может я хочу этого не меньше чем ты. - Ты даже не знаешь о чем я говорю, как ты можешь хотеть этого? - Вот именно, что не знаю. Покажи мне как это? Научи меня? - Не говори глупости, этого нельзя делать не по каким нормам и законам. И даже если нам с тобой этого хочется, никто, слышишь меня, никто не должен знать об этом? - Ну почему? Я изучал историю и знаю, что древние римляне и греки имели однополые отношения. Так почему нам нельзя? - Где ты взял подобную литературу? - Густав перестань дразнить меня. Я тебе одно, а ты про другое. Скажи лучше толком, будешь ты со мною или нет? - Я не могу тебе сейчас ничего сказать. У тебя сейчас бурлит организм. Ты вступаешь в период полового созревания. И возможно на роль учителя или учительницы в этом деле подойдет любой старший тебя и опытный взрослый. Если хочешь я возьму тебя с собой на вечер высшего общества и ты там сможешь с кем-то познакомиться. - Но мне никто кроме тебя не нужен. Ты мне нравишься. - С каких пор? С сегодняшнего дня, – впервые за долгое время Густав начинал выходить из себя и с каждым словом говорил все громче, - А если бы я так и не притронулся к тебе и никогда не выдавал, что ты мне нравишься? Ты бы захотел близости со мной? - Что ты кричишь на меня? Откуда я знаю, чтобы я делал. Я тебе говорю, что сейчас происходит у меня в голове. Можешь идти, все равно мне уже перехотелось целоваться с тобой. - Можно подумать ты здесь что-то решаешь, - с этими словами Густав быстро подошел к Фредерико, снова схватил его за лицо и поцеловал. Фредерико обнял обеими руками его за талию и приподнялся на носочках. Это был первый поцелуй в жизни Фредерико, поэтому он действовал неумело, то и дело кусая своими зубами язык Густава, сопя при этом так громко, как будто пробежал сотню метров, да еще и давился когда тот проникал языком так глубоко, что казалось доставал им до самих миндалин. Потом Густав долго вспоминал их первый поцелуй, каждый раз подшучивая над Фредерико, а тот в свою очередь злился и не верил, что мог подобным образом вести себя и так сильно опозориться. С того самого дня и начались их отношения. Вначале Фредерико терпеливо ждал его в своей комнате, но потом ему надоело и он после полуночи пробирался в комнату Густава, и ночевал с ним. Первые несколько недель тот учил его целоваться и показывал на теле чувствительные места. Страстных прикосновений сильных мужских рук и поцелуев юношескому телу было вполне достаточно, чтобы испытать наслаждение и выбившись из сил забыться на твердом плече своего любимого. Так прошло больше месяца, прежде чем Густав впервые попросил близости у Фредерико. От того, что более старший, сильный и опытный мужчина, можно сказать главный в их отношениях, просит разрешения быть со своим учеником, таким не уклюжим и не умелым, это так растрогало мальчишку, что тот чуть не заплакал от счастья. Они тогда были в конюшне, распрягали лошадей с прогулки. А так как с приездом Фредерико Густав начал еще строже относится к прислуге, те в свою очередь справлялись не угодно ли чего господину, услышав отрицательный ответ быстро ретировались куда подальше, иногда как и в этом случае было достаточно одного взгляда генерала, чтобы их как ветром сдуло. Как только их оставили наедине, Густав подошел к Фредерико сзади, крепко обнял за талию и поцеловал в шею. - Ты что не устал с охоты? - Устал, но сегодня у меня к тебе дело. - Какое? - Перестань возиться с Маркизой, - Густав развернул Фредерико к себе лицом и поцеловал, - Я хочу кое-что спросить у тебя. - Ты что стесняешься?, - с улыбкой спросил мальчишка, - Это так мило. Можно я тебя поцелую? - Перестань дурачится. Мне нужно у тебя кое-что серьезное спросить. - Ну так спросил бы уже давно. Чего тянешь? - Сегодня ночью я сам к тебе приду в комнату, - Густав снова замолчал и обнял Фредерико за талию. - Хватит разводить загадочность. - Не перебивай, - Густав укусил Фредерико за губу, - Я хочу тебя, больше всех на свете. - Даже больше тети? - Да, больше всех. И поэтому мне очень хочется с тобой быть ближе, чем сейчас. - Я не понимаю. - Перестань перебивать, мне и так сложно. - Видела бы сейчас твою нерешительность армия неприятеля, - Фредерико засмеялся. - Ты можешь несколько минут побыть серьезным?, - нахмурился герцог. - Ну спрашивай уже, что хотел. Хватит томить меня. Не то мы простоим так с тобой до самого ужина. Смею заметить, что мы около четырех часов вернулись, а сейчас уже темнеть начинает. - Еще раз говорю, хватит дурачится. - А я еще раз говорю, что внимательно тебя слушаю. Я не понял, что ты мне только что сказал, поэтому требую объяснений. - Я хочу с тобой заняться любовью. - А мы что с тобой до этого делали? - Это все не то. Это можно сказать прелюдия к действиям. - Если это прелюдия, то я очень хотел бы узнать, что дальше. По крайней мере, то что было мне очень нравится. - То, что я тебе предлагаю, может быть очень больно. - Любовь не может приносить боль. - Еще и как может. - Ну тогда почему это так называется, заняться любовью? И что это вообще такое? - Сегодня вечером все узнаешь. Обещаю, что буду как никогда осторожен, чтобы не причинить тебе вреда. ******************** Пришел в себя он в какой-то не знакомой комнате. Живот был перевязан и ужасно болел. За столом сидел подстреливший его атаман и смотрел на часы. Внутри часов было нарисовано чье-то изображение и он сейчас пристально его изучал. Фредерико привстал, но сил оказалось не достаточно, и он плюхнулся на подушки. Атаман поднял голову, закрыл часы и положил их в карман. - Почему вы меня не убили? - Тебя устроит ответ потому что? - Я ведь убил вашего брата. - Он был троюродным братом, и мы с ним особо не ладили. - Тогда зачем я вам понадобился? - Это дело чести. Пусть не я, но убитый тобою мой брат, на каждом углу кричал, что имеет со мною родство. И я не мог оставить его смерть без внимания. - Тогда зачем вы меня притащили в свой дом. Могли меня оставить там подыхать. Или воспользоваться случаем и добить меня. - Не мог. - Почему? - Все тот же ответ «потому что», тебя устроит? - Как хотите, но знайте, что на вас работать не стану. - Посмотрим. С этими словами атаман вышел из комнаты, а Фредерико с трудом сел на диван и осмотрелся. Это был рабочий кабинет. На полу лежал дорогой персидский ковер, на стенах оружие, мечи, топоры и щиты. Сзади стола были книжные полки, полные книг в различных дорогих кожаных переплетах с драгоценными камнями. Кресло тоже было массивное, из дорогого дерева с искусной отделкой. Фредерико снова попробовал подняться с дивана. Его вещи лежали на подножной лавке не далеко, так что он мног до них дотянуться не вставая. С трудом надев штаны он подошел к стене и попробовал одной рукой снять меч. Живот ужасно болел. Когда Фредерико потянулся за мечом на повязке выступила кровь. Приложив достаточно много усилий, чтоб снять меч с крючков он, как ему казалось, крепко сжал его в руке и повернулся. Атаман стоял сзади него. Впервые в жизни он не услышал приближение врага, он даже не услышал как тот вернулся в комнату. Когда Фредерико замахнулся, его снова ударили кулаком его по лицу и парень потерял сознание на несколько часов, а очнулся когда за окном уже вовсю светило солнце. Комната была другая, с большой кроватью, комодом и креслами. На стенах висели картины. Оружия не было. Как только он поднялся в комнату зашел какой-то хромой, оставил вещи рядом с кроватью и вышел. Одевшись, Фредерико пошел в коридор, к лестнице, ведущей на первый этаж замка. К нему поставили провожатых, которые хотя и держались на расстоянии, но пытались не выпускать его из виду. Холл был большой, но хорошо протопленный. Подойдя к окну Фредерико увидел, что замок находится на утесе скалы. Вокруг был лес. Он вспомнил, как видел этот утес с главной площади. Прикинув, что до города отсюда несколько часов пути верхом, он понял, что в таком состоянии далеко ему не уйти и придется смиренно ждать, когда же его наконец-то отпустят. Единственным вопросом, крутящимся в его голове, было: зачем он понадобился атаману живым? Услышав шаги, он обернулся и увидел Леонардо, сына Густава и тети Элеоноры. Они не виделись пять лет. Он был хорошо одет, волосы и лицо были чисты и ухожены. Фредерико же наоборот, выглядел как оборванец. Выведи его сейчас на улицу и никто не отличит отпрыска знатного рода от того сброда преступников, которые бродили по двору взад и вперед, распевая пошлые песенки. Но в отличи от остальных богатых юношей Фредерико всегда было все равно как он выглядит. Именно этот факт и помогал ему держаться, после того как медведь обезобразил его лицо. Каждый раз, смотря на себя в зеркало он знал, что его любят, именно такого. А после того, как Густав исчез ему стало глубоко наплевать на мнение окружающих. Единственный человек, которого он любил, считал его самым лучшим на земле и Фредерико этого было достаточно, чтоб чувствовать себя нормальным. Леонардо, увидев брата, стал как вкопанный и сжимая кулаки, уставился на Фредерико взглядом полным ненависти и злобы. - Что ты здесь делаешь? - То же самое я хотел у тебя спросить. - Вижу тебе уже лучше. Не пообедаешь с нами? – спросил атаман. - Я не хочу сидеть с ним за одним столом! – выкрикнул Леонардо и побежал наверх. - Сейчас же вернись! Леонардо остановился, развернулся и послушно подошел к атаману. Фредерико вспомнил, что Густаву также приходилось повышать голос на брата, всякий раз, когда тот пытался показать свой характер. Они сели за стол. Леонардо сел рядом с атаманом, а Фредерико за другим концом стола. - Гари, зачем он здесь? - Это тот мальчишка о котором ты мне твердил? Леонардо молча кивнул и начал крутить вилку в тарелке. Фредерико молча ел и слушал их разговор, дожидаясь ответа на вопрос, зачем он атаману понадобился. - Ешь, - сказал ласково атаман и положил свою руку на руку Леонардо. - Он должен мне помочь кое в чем. - В чем? - Найти одного человека. - Кого? - Вам не кажется, что сегодня вы как никогда разговорчивы сеньор? - Гари, перестань дурачится! С этими словами Леонардо психанул и вскочил со стола. По детскому показывая указательным пальцем в сторону Фредерико он со слезами на глазах сообщил, что тот ему всю жизнь испортил и попросил избавиться от брата, не то он больше никогда не выйдет из своей комнаты. С этими словами он бросил в сторону Фредерико свою тарелку и убежал наверх. Фредерико как ни в чем не бывало продолжал есть, Гари тоже не бросился в вдогонку. Фредерико привык к таким его перепадам настроения. В последнее время, перед отъездом на учебу, он только и делал, что злился, кричал или объявлял голодовку, обращая на себя внимание Густава, которого как он считал у него так не справедливо забрали. Похоже, что Гари уже привык к его нервным срывам, потому что абсолютно никак не отреагировал на поступок брата и продолжил спокойно есть и все тем же спокойным тоном общался с гостем. У Фредерико возник вопрос, сколько же времени Леонардо с Гари знакомы и зачем атаману понадобились они оба? - Вина тебе нельзя пить пока не выздоровеешь, - прервал его размышления атаман. - Ничего, переживу. Мы можем поговорить? - Не здесь, в кабинете. С этими словами атаман встал со стола, взял бокал вина и пошел в кабинет. Когда Фредерико закрыл за собой дверь, тот указал на кресло напротив и сам сел за стол. - Зачем я вам понадобился? - Мне нужно, чтоб ты помог моему сыну сбежать с каторги. - Каким образом? - Тебя поймают и отвезут туда, а там ты уже сам как-нибудь. - Почему именно я? - Рожи всех моих людей там знают. Тем более таких хороших как ты у меня нет. - С чего это я вам помогать должен? - Если поможешь, я скажу тебе где ты можешь найти Густава. - Вы знаете где он? Откуда вы его знаете? Откуда вы знаете что мы знакомы? Гари достал из кармана часы и кинул их Фредерико. Это были часы Густава. Внутри был портрет Фредерико, только без шрама. - Тебе не кажется странным, что тебя здесь немного приукрасили? Знаешь, что это может означать? Что Густав тебя просто хотел, потому что когда любишь кого-то, то воспринимаешь этого человека таким, какой он есть со всеми его изъянами и недостатками. У Фредерико бешено заколотилось сердце. Он сжал часы крепко в руке, вскочил на ноги и побежал к стене за мечом. Гари перехватил его руку и они начали драться. На удивление атамана ему давали достойный отпор и уже через несколько минут он, чтоб утихомирить противника не придумал ничего лучшего, чем пойти на низость и надавить на свежую рану. Фредерико громко завопил от боли и повалился на пол, потянув за собой Гари. В комнату вбежал Леонардо и начал оттаскивать Гари от Фредерико. - Пусти его, чего вы все к нему пристаете? Гари поднялся, ударил своей ладонью Леонардо по щеке и тот свалился на пол, заливаясь слезами и обнимая его за ноги, не давая ступить и шагу. Гари поднял его за плечи и крепко обнял, как когда-то обнимал Фредерико его любимый учитель. Через несколько минут, когда Леонардо наконец-то успокоился Гари попросил оставить их наедине и снова сел за стол. Фредерико к тому времени приходил в себя на диване. Живот ужасно болел, и он, пытаясь отвлечься от боли, вспомнил о том, что возможно совсем скоро он увидит своего возлюбленного. Закрыв глаза он представил лицо Густава и вспомнил запах его тела. В памяти всплывали картинки из прошлого, где он так же крепко, как только что его брат, прижимался к телу любимого и ни за что в мире не хотел отпускать его, ни на минуту. Он вспомнил аромат его духов который перемешивался с табачным дымом и сводил Фредерико с ума. От приятных воспоминаний его отвлек не знакомый, хриплый голос атамана. - Ты меня слышишь? - Уже да. - Ну так, что мы договорились? Ты вытаскиваешь моего сына с каторги, а я тебе рассказываю где Густав. - И отпускаете Леонардо. - В смысле? - Только не говорите, что он находится в этом доме по собственной воле. - Я никогда не держал его силой. Он здесь по собственной инициативе. - Я вам не верю. - Спроси у него. - Непременно, - Фредерико приподнялся на локтях и строго посмотрел на атамана, - Я уже могу идти? - Куда? - Не ваше дело. Встретимся через месяц. - Если хочешь отомстить «Нюхачу», то я могу тебя обрадовать, он тоже туда отправится. Там и сведитесь. - Долго туда плыть? - Десять дней. - Вот и отлично. Увидимся через месяц, под кривым дубом. - А у меня погостить не хочешь? - С чего бы. Конечно нет. - Ты же хотел поговорить с братом. -Пока буду собираться и поговорим. И еще, будьте любезны, попросите принести все мои личные вещи включая оружие, и оставьте нас с Леонардо наедине. Гари вышел. Снова тот же хромой принес верхнюю одежду Фредерико, которая была хорошо выстирана и выглажена и оружие. Пока он одевался зашел Леонардо и начал мяться у двери. - Уходишь? - Как ты здесь оказался? - Два года назад у меня срезали кошелек и Гари вернул мне его. Потом мы с ним случайно встретились в порту. Начался ливень и мне не хватило кареты доехать до города. Гари предложил подвезти, а когда оказалось, что дорогу размыло и лошади могут увязнуть в грязи, то предложил мне заночевать у него. С тех пор мы с ним вместе. - Помнится ты когда-то высказывал Густаву, что спать с парнями не хорошо. - Ты не так меня понял. Я говорил, что с тобой спать не хорошо. - Ты же его сын. Совсем с ума сошел? - Я их приемный сын. - Они тебя с детства растили. Неужели ты не полюбил их как своих родителей. - Кто бы говорил. Он тебе дядей был. - Он был мужем сестры моей матери. Мы с ним не кровные родственники. - Вот и я о том же. - Мне кажется, что ты немного попутал чувства к нему. Ты просто ревновал его внимание. - Мне лучше знать. - Ты не хочешь уйти отсюда вместе со мной? - Нет. Я люблю Гари. - А он тебя? - Не важно. Главное, что он со мной. Мне больше ничего не надо. Буду его за двоих любить. - Ты не знаешь откуда у него часы Густава? - Часы. Какие часы? - Эти. Фредерико достал из своего кармана часы и протянул брату. Тот выхватил их из рук и прижал к груди. Потом открыл и посмотрел на картинку. Выражение его лица резко изменилось. Леонардо скривил недовольную гримасу и небрежно кинул часы в сторону Фредерико. - Не ожидал, что там будет твоя физиономия. - Если честно, я тоже. - И что он в тебе такого нашел? Я же в тысячу раз красивее тебя. Ты же весь покореженный. Да еще и вдобавок ко всему ходишь как оборванец. Да и манерам тебя поучить не мешало б. - Можно подумать твой кавалер принадлежит к высшему сословию или следит за манерами. - Густав следил за собой. - Мы сейчас о Гари говорим. - А я спрашиваю, что в тебе такого, что он забыв обо всем на свете, об Элеоноре в конце концов, бегал за тобой и наплевав на все возможные нормы приличия тискал по всем углам. - Ты бы не следил за нами, спалось бы крепче. - Я ненавижу тебя! Это из-за тебя она сбежала с дому к своим родителям и ее убили. Это ты довел ее. Зачем ты вообще переехал в наш дом и все испортил. У нас была крепкая и дружная семья, а ты все развалил. Ты всегда все вокруг портишь. Ненавижу тебя больше всех на свете! Лучше бы ты сдох тогда вместе со своими родителями. У него потекли слезы и он выбежал из комнаты, продолжая кричать слова ненависти в адрес Фредерико. Через несколько минут в комнату зашел атаман. - Поговорили? После таких обвинений у Фредерико стоял ком в горле, поэтому он просто кивнул в ответ и пошел к двери. Гари стал перед дверью, перегородив ему путь. - Увидимся у кривого дуба пятого числа следующего месяца, в восемь вечера тебя устроит? - Вполне. - Я расскажу, что к чему. Так сказать, некоторые детали. А пока поправляйся. - Может выпустите наконец-то меня, раз мы все уже обсудили. - Я заметил, что Густав тебя отлично всему обучил. - А я заметил, что вы неплохо его знаете. - Да, лучше, чем хотелось бы. - Это ваши проблемы, - атаман замкнул дверь на ключ и спрятал его себе в штаны, - Что за дурацкие шутки? Выпустите меня немедленно! - Может погостишь еще немного в моем доме? - Боюсь, что это не пойдет мне на пользу. - Дерзкий ты. Ему что такие нравятся? Любопытно. С этими словами он облизнулся и начал подходить к Фредерико. - Ты что спятил? Что на тебя нашло? Сдохнуть решил? Думаешь, если ты знаешь полезную для меня информацию я тебя не прикончу. Не играй со мной, не то не успеешь удивиться как хорошо меня обучили. - Ой, какие мы грозные. Неужели испугался? Я выпущу тебя, после долгого и страстного поцелуя. За окном обрыв, а дверь я замкнул на ключ. Так что подумай. Или ты поцелуешь меня и выйдешь отсюда, или если получиться, то убьешь меня и тогда тебе никогда не узнать, где он. - Я могу тебя вырубить и забрать ключ. - Ну тогда можешь попрощаться с Густавом. - А ты со своим сыночком. - Что это значит? - Зря ты мне сказал, где он чалиться. Не скажешь мне где найти Густава, я сбегу с твоим сыном с каторги и тоже припрячу. Вот тогда и пообщаемся. - Не забывай. У меня твой брат. - Вот и веселись с ним сколько душе угодно. Вижу он не против. А меня оставь в покое. - Неужели ты не боишься за его жизнь. - Единственный дорогой мне человек, это Густав. И если ты нарушишь условия нашего первоначального договора, то пожалеешь, что когда-то познакомился со мной. - Неужели ты хочешь со мной поссориться из-за какого-то поцелуя? - Неужели ты так сильно жаждешь этого поцелуя, что готов пожертвовать своим сыном? - Ладно, - Гари кинул ему ключ, - можешь идти. Но не забывай. У меня больше козырей на руках. И когда-нибудь ты мне его подаришь. - Размечтался. Фредерико отомкнул дверь, крикнул «Леонардо - прощай», вышел на улицу, сел на коня и ускакал в сторону города. ************** То что они с Леонардо с первого дня знакомства невзлюбили друг друга было заметно всем. Фредерико каждый раз высмеивал хрупкость и неуклюжесть своего сводного брата, а тот в свою очередь пытался съязвить по поводу его шрама. Хотя после того, как они тайно начали встречаться с Густавом, Фредерико это вообще не задевало никаким образом. Для него было важно только мнение его любимого и никого больше, поэтому в их ссорах он всегда выходил победителем. Элеонора, если слышала их словестную перепалку, всегда становилась на сторону Леонардо, а Густав обычно ругал их обоих и запрещал покидать комнаты. Еще Густав никогда не приходил к Фредерико ночью, пока не пройдет срок наказания, и из-за этого тот думал, что Леонардо знает об этом и специально провоцирует их ссоры. Леонардо злило практически все, что они делали вдвоем с Густавом: верховая езда, фехтование, охота. Из-за своего слабого здоровья он не мог сопровождать их, так как от малейшего ветерка постоянно подхватывал простуду и несколько дней с температурой лежал в постели. Фредерико же наоборот не брала ни одна болезнь, он мог по несколько часов хлюпаться в холодной реке, которая протекала в нескольких часах езды от замка. А еще они с Густавом часто ночевали на улице, чтобы скрыть от посторонних глаз их отношения. Хотя Густав только поначалу боялся огласки и учил Фредерико держать себя в руках, сам приводил его в должный вид, поправляя на нем волосы и вещи, но потом, когда страсть Фредерико переросла в большее и глубокое чувство - любовь, Густава как подменили. Спустя несколько месяцев после начала их отношений, он уже не хотел сдерживаться и прятаться по углам, так как не понимал, что такое твориться с мальчишкой, почему он вдруг к нему поостыл, и очень боялся потерять его. Поэтому каждый раз, когда был удобный момент, Густав всегда старался воспользоваться им и прикоснуться к своему «запретному плоду», чтобы потом, если их отношения с Фредерико когда-нибудь прекратятся, а Густав прекрасно понимал, что это все равно случится рано или поздно, он не корил себя, за упущенные моменты близости. И именно в один из таких дней, когда Густав перестал скрываться от посторонних, их вместе и застал Леонардо. На улице была теплая погода и Элеонора предложила Леонардо посидеть в теньке и попить молока с пирожными. Не прошло и десяти минут, как к ней приехала знакомая графиня и они с ней начали бурно обсуждать светские новости. Леонардо стало очень скучно и он быстро допив свой стакан молока, извинился перед дамами, раскланялся и ушел в замок, решив взять что-нибудь почитать из библиотеки. Управляющий перестрял юношу в коридоре, предупредив, что там сейчас находится Густав с сеньором Фредерико и герцог очень просил их не беспокоить. Это весьма заинтересовало его, так как обычно тот разбирал почту даже в присутствие кого либо, иногда даже при всегда шныряющей повсюду надоедливой прислуги, и никогда никого не просил оставить его одного. Так как библиотека располагалась на первом этаже, мальчишка задумал заглянуть в окно и посмотреть, чем они таким там занимаются среди белого дня, что никого не пускают. Пока он шел до заветного окна, у него в голове промелькнула мысль, что, скорее всего, Густав показывает Фредерико запретные книги, которые детям читать запрещено, и он очень хотел посмотреть место, где они припрятаны, чтоб потом тайком от всех посмотреть их. Оказалось, что подойти к окну совсем незамеченным из-за постоянно прохаживающегося караула невозможно. Поэтому, он вынужден был вернуться в замок, чтобы выбросить из окна второго этажа на землю свою брошь, а потом снова выйти на улицу и уже со спокойной совестью направится к заветному окну, из которого было видно большую часть библиотеки. То, что предстало взору Леонардо смутило его до такой степени, что щеки запылали от стыда. Фредерико лежал на столе, без штанов, закинув ноги на плечи Густава, а тот непрестанно целовал его щиколотки и при этом быстро и ритмично проникал всем своим естеством в зад юноши. И судя по выражению лица Фредерико можно было сделать вывод, что ему это очень нравится. Леонардо зажмурил глаза помотал головой и снова глянул на них, кроме того, что Густав засунул в рот Фредерико свой палец, наверное, чтобы тот громко не стонал и не привлекал внимание проходивших мимо кабинета слуги ничего особо не поменялось. Леонардо сел на корточки, чтобы немного прийти в себя от увиденного и отдышатся. Такое он видел впервые, и речь шла не только о близости мужчины с мальчишкой, а о близости вообще. Попытавшись незаметно для окружающих выбраться из кустов, растущих под окном библиотеки, он побежал в свою комнату, и до вечера сидел там, пытаясь переварить новую для себя информацию. На ужин его позвала Элеонора, и он впервые для себя испытал отвращение к сводному брату. Этим вечером он его возненавидел окончательно и без поворотно. Снова вернувшись в свою комнату после ужина, на котором он молчаливо рассматривал лицо Фредерико, он принялся прохаживаться по ней взад вперед, задумываясь о том, как обратить внимание Густава с брата на себя. Подойдя к большому зеркалу, он начал внимательно рассматривать свое изображение, с каждой минутой утверждаясь в мысли, что он намного красивее, а это значит, что он тоже может стать избранником для утех Густава. В эту ночь Леонардо почти не смыкал глаз и все прислушивался к звукам в коридоре. Он обдумывал как поступить дальше, рассказывать о том, что он узнал тете Элеоноре не хотелось, но эту информацию использовать это против брата в качестве шантажа. Заснул он уже под утро когда осознал, что у него появился козырь против нападок Фредерико и что может теперь на него наконец-то обратят внимание. За завтраком он сказал Элеоноре, что после занятий с преподавателями он хочет прогуляться по цветочной алее, заранее зная что она не сможет сопровождать его из-за ее аллергии на пыльцу. Тем самым он хотел освободиться от ее пристального внимания и поговорить с Фредерико о вчерашнем. Никогда еще для него занятия не были такой пыткой. Вообще Леонардо очень любил изучать письмо и литературу, ему очень нравились занятия танцами, которые ему несколько лет назад организовала Элеонора, вопреки замечаниям мужа, что это совершенно не мужское занятие. Но сегодня Леонардо все время поглядывал на карманные часы, всякий раз, как преподаватель отворачивался от него к доске или копошился в книгах и как только закончился последний урок, вежливо попрощавшись он отправился на поиски Фредерико. Учителя у них были разные, поэтому занятия проходили в разное время и в разных местах. Уточнив у управляющего расписание уроков брата он узнал, что тот сейчас занимается математикой. Этот предмет Леонардо никак не давался, в отличие от Фредерико, поэтому он предположил, что занятие затянется на долго, как это бывало обычно. Этот предмет в расписании брата всегда был последним, так как он любил спорить с преподавателями относительно решений задач и даже по рассказам Густава иногда пытался вывести собственные формулы, но к счастью Леонардо, пока у него это не увенчалось успехом. Вообще он замечал, что Густав очень ценит достижения Фредерико, какую бы область это не затрагивало, а его наоборот часто ругал за слабость, вторя подколкам брата. После того, что он вчера увидел, все стало на свои места. Дожидаясь в коридоре окончания урока математики, он решил продумать разговор с Фредерико, но от мыслей его отвлек голос Густава. - Леонардо, что ты здесь делаешь? - Ничего, - испугался Леонардо, покраснел, и тихо добавил, - Просто стою. - Я заметил, что ты какой-то молчаливый сегодня. Ты не заболел? - Нет, - выпалил юноша и опустил голову. После того, что он узнал, ему всякий раз становилось не по себе, когда он смотрел на этого статного и красивого мужчину. В голове мимо воли начинали всплывать образы увиденного, в которых он за прошедшую ночь успел заменить собою, брата. И теперь ему казалось, что все его не приличные мысли чуть ли не написаны на его лице, и что если он продолжит общаться с этим проницательным, умным человеком, тот непременно обо всем догадается. Он очень хотел сейчас убежать куда подальше от пристального взгляда зеленых глаз Густава, но прервать разговор и сослаться на недуг было не прилично, поэтому он просто отвел взгляд в пол и постарался взять себя в руки, чтоб не выдать создающихся мимо воли внутри него непристойных мыслей. - Ты же вроде хотел пройтись по алее, после занятий. Мне управляющий доложил, что садовник там посадил новые цветы. Так что если хочешь я могу составить тебе компанию. - Прямо сейчас? - Да сейчас, а почему бы и нет. У меня есть свободное время. Радости Леонардо не было предела, ведь Густав даже до приезда Фредерико в их дом, никогда не гулял с ним вдвоем, а только в сопровождении Элеоноры. Пока они не вышли из замка во двор Леонардо порхал как на крыльях, продумывая их дальнейший диалог, пока Густав раздавал задания попадавшимся им по пути слугам и караульным. Перебирая в голове всевозможные темы из прочитанных им разных книг он никак не мог придумать как начать, ведь у них так мало общего. На улице была хорошая солнечная погода и Леонардо решил начать с этого, но не успел он открыть рот, как их перестрял садовник, и тысячу раз извиняясь спросил разрешения обратится. - Как раз ты то нам и нужен, - сказал улыбаясь Густав, - Мы как раз хотели посмотреть, что же ты там такое начудил в саду, раз его расхваливают все в округе. Знакомые Элеоноры разнесли по всему городу какой необычайный у нас сад, и теперь все непременно просят меня устроить вечер и показать им твой шедевр. Ты ведь у нас всего месяц как работаешь, а уже тебя хотят переманить, - Густав засмеялся и добавил, - Обещаю, я тебя никому не отдам, пусть завидуют, - Леонардо подумал, что он бы все отдал, чтобы Густав когда-нибудь так отозвался о нем, - Обещаю, если мне понравится, я щедро тебя вознагражу. - Ваша похвала сеньор для меня превыше всякой награды, - садовник раскланялся перед ними, а Леонардо шепотом добавил, не для тебя одного. - Ну так что ты хотел от маня? - Простите, меня герцог, - заминаясь начал садовник, - сеньор, я вчера убирался под окнами замка и нашел эту брошь, - он размотал платочек и протянул Густаву брошь, которую вчера так и не поднял Леонардо. - И где эта ты нашел эту брошь, скажи на милость? - Вон там, я в кустах прибирался, а она под окошком лежала, - он указал в строну нахождения кабинета. - Спасибо, тебе, - Густав взял брошь, посмотрел на Леонардо и улыбнулся, - если это все, то можешь идти. Садовник раскланялся и ушел, а Густав направился к цветочной аллеи, как и собирался до этого. Леонардо послушно шел за ним, но его хорошее настроение уже улетучилось. Леонардо ругал себя, за то, что вчера совершенно забыл о ней, и теперь серьезного разговора, которые он так не любил и даже боялся, было не избежать. Радости от красоты цветочных узоров, на которых можно было различить их фамильный герб, замок в миниатюре, лебедей на озере и еще много различных композиций. В другое время он бы с удовольствием рассмотрел каждую из них повнимательней и скорее всего получил бы от этого неописуемое удовольствие, но сейчас его беспокоил только предстоящий разговор, поэтому он молча плелся сзади, заложив руки за спину, утвердительно кивая головой на восторженные комментарии Густава. Когда они подошли к скамье, над которой был установлен навес от солнца, герцог предложил присесть, и сердце Леонардо от страха забилось барабанной дробью. - После того как нашлась твоя брошь все стало на свои места. Понятно теперь почему ты так пристально рассматривал Фредерико за ужином, почему уже второй день ходишь как вводу опущенный. Признавайся, ты следил вчера за нами?,- он улыбнулся и положил руку на колено Леонардо, и потормошил его, - ну чего молчишь, ругать я тебя не буду. - Следил, -тихо ответил мальчишка и у него от волнения потекли слезы. - Ну чего ты раскис как девчонка, - Густав протянул ему свой платок, - сейчас же приведи себя в должный вид, - потом снова с улыбкой добавил, - Понимаю, что тебе цветы не меньше моего понравились, но не надо за садовника их поливать. Леонардо засмеялся и даже немного успокоился. Он ожидал, что будет все намного хуже, ведь ему не раз приходилось слышать как Густав кричал в кабинете на военных, прибывших к нему на аудиенцию. И вообще герцог всегда отличался суровым нравом и был строг ко всем, даже к своей жене Элеоноре. Дождавшись, когда сын успокоится, Густав положил ему руку на плечо и притянул к себе. - Надеюсь ты с Элеонорой еще не разговаривал об этом. - Нет, я не хотел ей говорить. - Хорошо, я сам с ней поговорю. Ничего не хочешь у меня спросить? Думаю у тебя уже подходящий возраст для таких разговоров, так что я весь во внимании. - Ты что Элеонору больше не любишь? - Я ее никогда не любил, это был брак по расчету с обоих сторон. Наши семьи уже давно дружат и это была давняя договоренность. В общем так надо было, это политика, земли, тебе лучше не вникать, для этого ты еще слишком юн. - А почему ты выбрал его в свои любовники? Почему не девушку? - Сам не знаю что на меня нашло. Вначале это было как наваждение. Он у меня никак не выходил из головы не днем не ночью. После нашего первого с ним поцелуя я понял, что кроме него мне больше никто на свете не нужен. - А я? - Что ты? - Ну ты обо мне когда-то так думал как о нем? - Ты что на солнце перегрелся? Что за ахинею ты несешь?, - разозлился Густав, - я с тобой по-хорошему поговорить хотел. Не хочешь как хочешь. С этими словами он встал и направился по аллее к замку. Леонардо остался сидеть на лавке, так как снова заплакал. На ужин Элеонора не спустилась ссылаясь на недомогание. Леонардо решил ее навестить, так как за ужином Фредерико смотрел на него таким испепеляющим взглядом, что сразу стало понятно, что Густав с Элеонорой уже обо всем поговорил. Сам же Густав наоборот вел себя как не в чем не бывало и даже рассказывал о цветочных картинах, которые вырастил их садовник. Спросив у Густава разрешение проведать Элеонору, он дождался утвердительного кивка и почти галопом понесся наверх по лестнице, как можно дальше скрываясь от ненавистных, злых глаз Фредерико. Постучав несколько раз, он дождался разрешения войти и прошел к кровати. Герцогиня выглядела сильно уставшей. Лицо было опухшее от слез, но губами она слегка улыбалась. Теперь глядя на такую измученную Элеонору, единственную, кто в этом доме заботился о нем и любил, Леонардо начал ругать себя за вчерашнее излишнее любопытство. Он сел на кресло, подвинутое близко к кровати и взял за руку Элеонору. Леонардо не понимал, зачем Густав так поступил с ней, зачем все рассказывал? Ведь не вечно же Фредерико будет жить здесь. Всего через пару лет он вырастет и уедет. А она могла бы жить счастливо все эти года. Леонардо понял, что Элеонора полюбила Густава всем сердцем, и теперь она испытывала душевные муки от того, что он так и не смог полюбить ее. Он не знал что ей сейчас нужно говорить чтоб успокоить, поэтому просто взял книжку с ее столика, с веселыми рассказами одного путешественника, которую они в детстве так любили, открыл на закладке и начал читать, заливаясь смехом на всех смешных моментах, пытаясь хоть как-то взбодрить герцогиню. ************* В общей сложности Фредерико был в «гостях» у Гари два дня, но он все равно надеялся, что хозяйка дома, где он оставил Тихона, не прогнала того на улицу. Как только он свернул в улочку, ведущую в дому старухи его заключили с объятия руки Тихона. Без разрешения он начал целовать щеки Фредерико и как всегда заливаясь горькими слезами без устали рассказывал, как он его ждал и волновался за него. Заплатив за проживание на месяц вперед, Фредерико перекусил и отправился спать, но не тут то было. Тихон не замолкая рассказывал все свои приключения за два дня и поминутно спрашивал где пропадал его путник, но Фредерико молчал. Примерно через час Тихона речь стала тише и запутанней. Еще через пару минут он умудрившись сам себя убаюкать наконец-то заснул. А у Фредерико наоборот сон пропал и он то и дело вспоминал то Леонардо, то Густава. В голове крутилось масса вопросов, где его любимый, что с ним сейчас, как он там, как они познакомились с Гари, зачем атаману понадобился Леонардо. Покрутившись почти до самого утра он так и не сомкнув глаз, решил прогуляться к начальнику караула и «отблагодарить» того за засаду. Оставив записку для Тихона, чтоб тот не волновался, он отправился прямиком к дому Теодора и спрятался, ожидая, когда тот выйдет на службу. Около восьми часов утра тот вышел из дому и медленно поплелся в сторону главной площади. Когда он свернул на тихую улочку, Фредерико его окликнул. Не успел Теодор оглянуться, как его сшибли с ног и завалили на землю. Парень в капюшоне сидел на нем верхом и держал острие лезвия у его горла. - Не дури, - дрожащим голосом обратился Теодор у парню, - Та не убьешь меня посреди бела дня. Фредерико ничего не ответил, а только надавил на горло ножом и поцарапал кожу. Тот заплакал и начал умолять, чтоб его пощадили. - Пожалуйста, не убивай меня, я тебе заплачу много денег. Я лично притащу к тебе слепого. Я не виноват, мне угрожали. Я понятия не имею, чего им от тебя понадобилось. Ты тут проездом, а под ним вся округа ходит. Что я мог сделать? Прости меня, я помогу тебе, только не убивай меня. - Когда слепого будут перевозить? - Через два дня, вечером. Повезут к старой мельнице, потом на юг, через Бирог, и в порт Тесны. Оттуда уже кораблем прямиком на каторгу. - Мне надо на ту каторгу примерно через месяц. - Ты же хотел только «Нюхача» порешить? - Планы поменялись. Фредерико поднялся с земли и Теодор следом за ним. Нож Фредерико не прятал, а продолжал крутить его в руке, сверкая лезвием ножа, отвлекая тем самым собеседника от побега и отгоняя прочь мысли Теодора о крике на помощь. - Ну на каторгу я тебя определю с легкостью, только оттуда уж извини, как-нибудь сам, моя власть не без граничная. - Ты главное отправь меня туда. - Ты спятил совсем? Впервые слышу, чтоб преступник сам просился на каторгу. Зачем тебе оно? - Не твоего ума дела. Ты главное меня пристрой и считай, что мы в расчете. - Ну ты же понимаешь, что мне тебя поймать надо, как преступника и желательно не за драку. За это на каторгу не отправляют. Мы же липового «Охотника» еще вчера утром отправили на виселицу. Кстати, думал ты будешь на казни, - немного помявшись, Теодор добавил, - И, спасибо тебе, мне не плохую награду за твою, точнее за его поимку выписали. - Я думаю, что висяки у тебя найдутся, так что придумаешь, за что посадить меня. Только детей и старушенций мне не вешай, не хочу там позориться. - Тебе не все равно? - Нет. - Тогда пойдешь за нападение на карету, подойдет? - Поподробней, не хочу потом удивляться. - Ладно, пору недель назад ограбили казначейскую карету. Убили четырех конвоиров и кучера. Подойдет? - Нормально. - Ну и когда тебя арестовывать? - Дай мне несколько недель. Я сам с тобой позже свяжусь. - Договорились. Фредерико спрятал нож и отпустил Теодора, тот побежал прочь, подальше от безлюдной улочки, туда где люди, где безопасно. Больше всего он сейчас хотел избавиться от этого опасного мальчишки и был очень рад, что тот сам позволил арестовать себя. Конечно, Теодору не хотелось, чтоб парень когда либо вернулся с каторги и он решил позаботиться о том, чтоб его упрятали туда до конца жизни. Главное было сейчас подать дело начальнику окружного гарнизона и доставить туда этого дерзкого мальчишку. А тот уж его не отпустит. Теодор слишком хорошо его знал, тот никого не испугается и доставит парня по назначению. Все утро Фредерико бродил по лавкам в поисках нужных мазей для ран. К обеду рана начала ныть и подергивать, и Фредерико пошел домой делать себе перевязки. Тихон встретил его с пол дороги и сообщил, что старуха послала его за продуктами. Расстроившись, что друг не составит ему компанию Тихон поплелся в город, напевая под нос пиратские песни. Фредерико промыл рану, смазал ее, перевязал живот и улегся на кровать, чтоб боль утихла, даже не заметив, как провалился в долгий и неспокойный сон. Снова его преследовали укоризненные взгляды Леонардо и тети Элеоноры. И вот, когда сон наконец-то воссоздал такой четкий и любимый образ Густава, Фредерико разбудил Тихон. Он не придержал дверь в комнату, и та с грохотом закрылась от сквозняка. Фредерико приоткрыл глаза, понял, что это был всего лишь сон и стукнул кулаком о стену. - Ой, прости меня. Ты, что спал? День на дворе, точнее, уже ближе у вечеру. Бабка похлебку варит. Ты будешь? - Позже. - Так она пока сварит, ты уже проснешься. А где ты пропадаешь все время? Почему меня с собой не берешь? - Ну чего ты молчишь? Ты что обиделся на меня, что я тебя разбудил? Я же не нарочно. - Нет, просто, знаешь такое выражение, «меньше знаешь – крепче спишь»? - А по-моему наоборот. Вот я вчера полночи не спал. Думал, где ты пропадал все время, а когда тебя не было, так вообще глаз не сомкнул. Фредерико хмыкнул и начал заправлять кровать. - А зачем ты мне постоянно бумажки оставляешь? - Вообще-то это записки. В них я пишу тебе, когда буду. - А я читать не умею. Ты что не знал? А где ты научился? А ну да ты ж богатый, у тебя лошадка есть. - Хочешь я за месяц научу тебя читать? - А почему за месяц? У нас же много времени. Сам небось год учился. А азбуку где возьмешь? - Главное желание, а азбуку я тебе сам нарисую. - Ух ты, я тогда писарем пойду. Вот заживем мы с тобой. -Так ты и писать научиться хочешь? Тогда за месяц не получиться. - А чего ты заладил месяц, да месяц? Мы что едем куда-то? Плывем, да? - Не мы, а я. - Как это ты? Без меня? Тихон начал заливаться слезами, подбежал к Фредерико и крепко обнял за талию сдавив рану. Фредерико стиснул зубы и отлепил от себя мальчишку. Тот не отставал и снова лез обниматься. - Вижу твоя нога зажила совсем. - Ты не переводи разговор, куда это ты без меня собрался? - Далеко. Фредерико отвернулся, давая понять мальчишке, что разговор закончен, но Тихон начал шатать его за плечи во все стороны и расспрашивать. - Чего это ты уходишь? А я? Ты что, оставляешь меня? Мы же как братья с тобой. Зачем ты тогда меня брал к себе, если теперь бросаешь? Фредерико повернулся к нему и сел на кровать. Тихон сел рядом с ним и крепко обнял, в этот раз за плечи. - Пожалуйста, родненький мой, не бросай меня. Я с тобой пойду. Помогать буду. Знаешь как я тебе обрадовался. У меня же никого больше нету. Он снова начал заливаться слезами. Фредерико погладил его по голове и подождал несколько минут, пока тот успокоиться. - Так надо. Я не могу тебя с собой взять. Это очень опасно. - Я помогу тебе. Вот увидишь. Вдвоем не скучно будет. Ну пожалуйста, ну не бросай меня. - Не могу. Я обещаю, что вернусь к тебе, ты только не пропадай далеко. Тихон снова начал рыдать и еще крепче вцепился в тело Фредерико. Обняв его в ответ, тот вспомнил, как именно также сильно он пытался не отпустить своего любимого и по его щекам потекли слезы. Тихон, когда это увидел, не правильно все понял и резко вскочив на ноги, начал метаться по комнате и собирать вещи. Фредерико отвлекся от своих воспоминаний, вытер лицо рукавом и начал с интересом наблюдать за действиями Тихона. Тот метался по комнате, хватал все что попало под руку, и совал в сумку Фредерико. Через несколько минут, когда он понял, что половина нужных вещей еще не собрана, а в сумку уже ничего не влезает, он высыпал все на свою кровать и начал запихивать все туда заново, бурча себе под нос, ругательства. Фредерико подошел сзади к Тихону и крепко обнял его. - Я понял. Ты плакал, от того, что тебе спрятаться надо? Думаешь я не понимаю кто ты? Ты же самый сильный и храбрый среди всех. Про тебя уже легенды ходят. Мы вчера на площади так радовались, что не того поймали. Ты что думаешь простой народ не понимает, что ты защищаешь нас. Мы тебя сроду не сдадим. Ты не бойся. Тебе не надо прятаться и бегать. Тебе везде у честных и добрых людей приют найдется. Не плачь. Если хочешь спрятаться, то я с тобой пойду. Я не привередливый. Только сумку упакую. Что-то не влезает ничего. Как у тебя все вмещалось? - Может потому, что ты тут напихал лишнего? - Это не лишнее. Все сгодиться. Хозяйке эта шкатулка не надо, я спросил у нее, чес слово. У нее там нитки лежали, я их в мешочек переложил, а в шкатулку положил твою бритву и кусок мыла. А эту перчатку кожаную и женский платок я в заброшенном сарае вчера вечером нашел. Наверное, парочка какая-то забыла впопыхах. - Платок и шкатулку завтра отдай хозяйке. А перчатку спали. - Вот еще, палить перчатку. Вдруг у тебя на лошади рука замерзнет, одну под плащ сунешь, а на ту, которой уздечку держишь наденешь перчатку и про меня вспомнишь, спасибо скажешь. - Убирай все с кровати и спать ложись. - Хорошо, - Тихон начал убирать все на табурет и сопеть, - А ты на долго? - Примерно на месяц, может дольше. В любом случае, я заплачу еще за два месяца, чтоб ты меня тут ждал. - А ты точно ко мне вернешься? - Как ты там говоришь, «Чес слово». На следующий день Фредерико помогал хозяйке как мог, стараясь не растревожить рану, а Тихон вертелся вокруг и помогал ему. К обеду рана снова разболелась и требовала перевязки. Фредерико послал Тихона в город и зашел в дом на перевязку. Дождавшись пока подогреется вода он разделся и начал обрабатывать живот. Рана еще сочилась, так как он постоянно двигался, и она не успевала затянуться как надо. Во дворе послышался разговор хозяйки и какого-то мужчины. Фредерико не успел подойти к окну посмотреть кто там, как дверь открылась и вошел атаман. Фредерико развернулся к нему и взял с тумбочки нож. Было видно, что тот чем-то расстроен. - Какого лешего, вам здесь надо? - С твоим братом произошло несчастье. Он сорвался со скалы и разбился насмерть. Фредерико сел на кровать и опустил голову на руку. Во второй руке он все еще крепко сжимал нож. - И вы не побоялись лично прийти ко мне с этим известием? - Я же не виноват в этом, а ты бы не простил мне, сообщи я тебе об этом через месяц. - А кто виноват? – Фредерико поднял голову, и злобно посмотрел на атамана. - Стоит полагать, что ты. - Я? Как это я? Он же с тобой жил! Фредерико вскочил на ноги и кинулся на атамана. Тот с легкостью повалил парня на пол и придавил своим весом, снова положив руку на свежую рану. - Пусти меня, я тебе не верю. - С чего бы мне убивать его? - Откуда я знаю. - Вот и я о том же. Он был сам не свой после встречи с тобой. А ночью, когда я уже уснул, он оставил мне записку и спрыгнул со скалы. - И ты хочешь сказать, что вы с ним не ссорились? - Конечно ссорились, он обиделся на меня, что я привел тебя в дом. Я ж не знал, в чем там проблема у вас. - Ну и как, выяснил? - Может давай поднимемся с пола? Фредерико утвердительно махнул, и атаман поднялся сам и протянул руку парню. Тот ударил его по руке и поднялся сам, придерживаясь за бок. - Я просто хочу спросить у тебя, спасешь ли ты моего сына, после случившегося? - Не знаю, мне надо прийти в себя. Не скажу, что мы с ним особо ладили, но он тебя любил. - Отнюдь нет. - Он мне сам об этом сказал. - Леонардо в письме написал, что до сих пор любит Густава, в общем вот, сам прочти. С этими словами он протянул записку брата. Она была короткая, всего несколько строк. «Гари, я хочу, чтоб ты простил меня. Мне казалось, что с тобой я все забуду и это почти было правдой. Но вернулся брат и мои чувства к Густаву вспыхнули вновь. Я знаю, что ты меня не любишь. Я очередное твое развлечение. Ты даже на этого покореженного посматривал. Я тебя не виню. Только ты прости меня, пожалуйста. Я не могу больше так жить один, никому не нужный. Прощай». Фредерико отдал назад записку атаману и снова сел на кровать. Гари несколько раз прошелся по комнате и стал около окна дав время парню прийти в себя. Прошло около полу часа, когда Фредерико снова обратился к атаману. - Думаю, в его смерти есть отчасти и твоя вина. - Если быть до конца честными и твоя тоже. - Почему ты ночью не остановил его, когда он вышел из комнаты? - Этот вопрос будет меня преследовать еще долго. - Только не начинай. Ты никогда не любил его. - И ты тоже. Где была твоя братская любовь? Почему-то только после встречи с тобой Леонардо покончил собой. Последнюю фразу Гари уже кричал, прохаживаясь по комнате. Снова повисло молчание, и теперь уже Фредерико ждал, пока тот придет в чувства. - У тебя выпить найдется? - Нет, дома напьешься. - Ну так что, мы через месяц увидимся или мне на твою помощь уже не рассчитывать? - С чего я должен быть уверен, что ты точно знаешь где Густав? - А часы по твоему откуда я взял? - Вот эту историю я бы с удовольствием послушал. - Не сейчас. Привезешь моего сына с каторги, и я тебя лично к нему доставлю. - Договорились. Только советую тебе лишний раз мне на глаза не попадаться. - Я бы не пришел просто так. С этими словами Гари вышел с комнаты. Фредерико кинул нож на пол, лег на кровать и заплакал. Ему было жалко брата. Он вспомнил их последнюю встречу и заплакал еще сильнее. Почему он не обнял его по-братски? Почему не извинился, за свое не правильное поведение с Густавом? Фредерико вспомнил своих родителей и подумал, что и их можно бы было тогда спасти, выстрели он в первый раз более метко. Они были бы живы, тетя и Леонардо были бы живы, а он никогда в жизни не встречался бы с Густавом и все у всех бы было хорошо. И зачем он только всегда все портит? Эти вопросы вертелись в его голове и он никак не мог успокоиться. В комнате послышался ужасный грохот. Фредерико повернул голову и увидел распластавшегося на полу Тихона. Он споткнулся о таз с водой, в котором купался Фредерико, перекинув его, сильно ударившись при этом больной ногой, и сейчас сидел на полу и громко рыдал. - Фредерико, родненький, не плачь, пожалуйста. Что у тебя случилось? Ай, ножка моя, бедненькая. Что же я не уклюжий такой. Фредерико простынею вытер лицо, встал с кровати и надел рубашку. - Дай ногу гляну. - А что у тебя за рана на животе? - Тихон перестал плакать, но за ногу все еще держался, сидя на полу, - Когда это тебя? Ты чего не говорил мне? Ты от этого плакал? Болит, наверное, ужасно. - Похоже тебе уже лучше? Давай встать помогу. - Не надо, я сам как-нибудь. Ты за воду прости, я вытру. Может за лекарем сходить, он твою рану посмотрит. - Все нормально уже. - Ага, а чего плачешь тогда? Я так сильно испугался за тебя. Чтоб ты и плакал. Это же как болеть должно. Ты же самый сильный во всей округе. Фредерико осмотрел ногу Тихона, оказался ушиб. Он дал ему свою мазь. Тихон намазал больше, чем было необходимо и перевязал. - Уверен, что не убьешься тут без меня? - Не уверен. Знаешь, как не уверен. Ну не бросай меня. Я тут помру один. - Не мели чепухи, я просто пошутил. - А я нет. Видишь какой я растяпа? - Вижу. - А что за мужик к тебе приходил? Мне бабка сказала. А еще она сказала, что он на разбойника похож. Это он тебя ранил? - Слишком много вопросов задаешь. - А ты ответь хоть на один. - Давай лучше читать тебя поучу. - Не, не, не,- запротестовал мальчишка,- это я вчера ляпнул лишнего. Не буду я учиться. У меня нога больная. - Нога голове не помеха. Сможешь хотя бы вывески читать. - А зачем мне это? Я по запаху определяю где что. А на базаре ничего не подписано. Там все такие как я не шибко грамотные. - Ты, наверное, сказать хотел. Вообще не грамотные. - Ну вот скажи. Зачем мне оно? Помогать кому-то в лавке и так можно. Там наоборот грамотных помощников не любят. - Ты не прав. А как же работа писарем? - Говорю же я тебе, что передумал. - Ну ты же не пробовал даже. Может тебе понравится? - Хорошо, давай свою азбуку, не отстанешь ведь. Фредерико сел на кровать, рядом с Тихоном и написал на листочке карандашом букву А. - Это буква «А», видел такую? - Наверное, а чего ты с нее начал? - Это первая буква алфавита. -Какого еще алфавита. -Это правильный порядок букв, для запоминания. Какие ты слова знаешь начинающиеся на эту на эту букву. - Арбуз, абрикос, аист, асел. -Что? - Как что, асел. -Правильно осел. - Кто так говорит, вот умора. Осел. Такого слова не бывает. - Да произносится, как «А», а пишется через «О». - Получается, что не правильно там у тебя пишется. Книжка у тебя какая-то не грамотная была. - Книг не грамотных не бывает. - Еще и как бывает. Ну кто так говорит, осел. Пошли у бабки спросим. - А как ты говоришь, если он маленький, ослик ведь так. - Ну да, вообще-то. Ослик говорю. - Ладно запомнил букву? Следующая идет буква «Б» - А почему «Б», а мне больше буква М нравиться. Так мама начинается. - Нельзя так учиться. Буква М в середине алфавита. До нее мы еще не дошли. - Ну и что, что не дошли. Ты мне напиши ее, пожалуйста. Фредерико вывел на листе букву «М» и Тихон выхватил у него карандаш из рук и начал выводить на листе слово мама и приговаривать при этом. - Вот напишу маме письмо, пусть знает, какого она сына потеряла. Пусть и ее муженек новоиспеченный знает и детишки ихние. - Ты же говорил, что я один у тебя на свете и никого больше нет у тебя. - Я им не нужен уже давно. Когда мать заново замуж вышла, тот начал бить меня и я сбежал. Прятался в сараях, подслушивал за ними. Так представляешь, они даже не искали меня. Знаешь, как обидно было. Вот я и подался куда подальше от них. Раз они меня не признают, то и я о них думать не буду. - Ну и как, получается не думать? - Не очень. Снится мне мама часто. То мы с ней на речку пошли. Она постоянно песни напевала, прямо как я. А папку своего я плохо помню. Фредерико потрепал Тихона по волосам, и когда тот начал шмыгать носом, вышел на улицу. Старуха попросила помочь по двору и он потихоньку занялся хозяйством. Так прошел месяц. Его рана полностью затянулась, что дало возможность в последние несколько дней усиленно тренироваться на развалинах, чтоб не потерять сноровку. ********** Несколько недель в доме была напряженная обстановка. Элеонора практически не покидала свою комнату, отменив все обеденные приемы, назначенные на несколько дней вперед, отослав всем подругам и знакомым письменное извинение, в котором она ссылалась на легкое недомогание. От одного взгляда на этих любовников, которых не останавливало не родство с ней, не их однополость, ни разница в возрасте, у нее сводило скулы от злости, а на душе с момента откровения мужа все время оставался не приятный осадок. Она понимала, что попробовав молодое, красивое, пусть даже и юношеское тело, Густав вряд ли снова вернется в ее постель. Элеонора постоянно задавала себе один и тот же вопрос, как можно было быть такой слепой и не замечать очевидные вещи? Ведь с момента появления Фредерико в их доме, то есть уже несколько месяцев, герцог по ночам не приходил в ее комнату, даже для того, чтобы пожелать спокойной ночи, а герцогиня все это время думала, что дело в ней. Общаясь с подругами, она выспрашивала об их отношениях с мужьями и узнала от них, что абсолютно все их супруги имеют молодых любовниц и некоторые даже не скрывают этого. Так как многие браки в высшем обществе заключались по расчету, а не по любви, отсутствие сексуальной близости с супругом большинство дам ее возраста, абсолютно устраивало, но только не Элеонору. Почти сразу, как только ее родители представили еще юную семнадцатилетнюю Элеонору, ее будущему супругу, она влюбилась в него по уши. Он был самым завидным женихом королевства, молодой, красивый, хорошо сложенный, тогда еще капитан, сумевший отбить многочисленные атаки кочевников с севера и тем самым принести долгожданный мир и спокойствие в их королевство. Слава о нем гремела на всю округу. Ее отец восторгался будущим затем, а все девушки, вздыхавшие о нем, завидовали их будущей свадьбе. За прошедшие годы их супружеской жизни он расположил к себе доверие короля и сделал себе головокружительную карьеру, став главнокомандующим королевской армии. Долгие десять лет она терпеливо ждала его с военных походов, а когда он возвращался, всего на несколько дней, то не отходила от него не на минуту. Все ее подруги к тридцати годам обзавелись детьми, а у них все никак не выходило. Сколько бабок и лекарей она обходила, но все напрасно, долгожданного наследника так и не появлялось. По совету одного из знакомых Густава они взяли себе на воспитание Леонардо, который потерял обоих своих родителей в кораблекрушении и остался полным сиротой в шесть лет. Он был сыном графа, который приходился троюродным братом самой королеве. Поэтому новость об этом усыновлении мигом разнеслась не только по всей столице, а и достигла самых укромных уголков их королевства. Это были самые счастливые года жизни герцогини. Она отдала этому мальчику всю свою материнскую любовь. Теперь, когда ее любимый муж находился в военных походах или ездил с проверками в гарнизоны, она больше не чувствовала себя такой одинокой. Ведь малыш рос именно таким, как она и мечтала, любил музыку, прилежно учился, был послушным во всем и спокойным. И хотя Густав часто злился на мальчика за его слабохарактерность и неуклюжесть, она любила их обоих всем сердцем, и ей казалось, что ничто на свете не может разрушить эту идиллию в их семье. Так было до тех пор, пока не умерла ее младшая сестра и Густав не принял решение забрать на воспитание Фредерико. С момента появления ее племянника в их доме Густав начал отдаляться от нее и сына, проводя почти все свое свободное время с этим мальчиком. За его любовь и внимание к этому мальчишке со шрамом, Леонардо душевно страдал и каждый вечер жаловался ей на Фредерико. Она всякий раз успокаивала сына, убеждая, что бедному мальчику и так от судьбы досталось, и он будет всю жизнь жить с не красивым лицом, в отличие от Леонардо. Когда муж перестал посещать ее по ночам, она немного забеспокоилась, а через несколько недель и вовсе начала испытывать нарастающий страх от возможной потери такого любимого ею и обожаемого мужа. Как оказалась позже женская интуиция ее не подвела и ее опасения имели основания. Элеонора начала чаще чем обычно вызывать на дом различных портных, покупала себе всевозможные парики и шапочки по последнему писку моды, наносила на кожу различные масла и делала ночные маски, чтобы выглядеть как можно моложе. Когда их приглашали на вечера и балы она всегда сопровождала его, в любую погоду, несмотря на недомогания и плохое самочувствие. Еще она всегда старалась выглядеть веселой и беззаботной, чтобы Густав ни о чем не догадался, хотя где-то далеко уже начинало появляться недоверие к мужу. Когда они выходили в свет, она всегда наблюдала за другими молодыми и свободными девушками, которые позволяли себе кокетничать с богатыми женатыми мужчинами, и следила за взглядом мужа. И практически всегда замечала, что ее Густав никогда не обращал внимание на молодых девушек, пусть они даже в сто раз были красивее ее, и на всех приемах танцевал только с ней, из-за чего она еще больше терялась в догадках, почему он все таки перестал с ней спать. Потом у нее возникла мысль, что у Густава возникли проблемы по мужской части и он как истинный военный стыдится ей в этом признаться. Эта мысль даже немного успокоила Элеонору, ведь самое главное для нее было, что он не завел себе молодую любовницу, а это значит, что он тоже испытывает к ней глубокие и нежные чувства, как и она к нему. И именно тогда, когда она начала думать, что ее брак самый счастливый и нерушимый, открылась эта ужасная правда про его измену с Фредерико. Эта ошеломляющая новость была произнесена Густавом так сухо и коротко, без всяких прелюдий и подготовки, как будто он давал какой-то очередной военный отчет королю, а не признавался жене в супружеской измене. За эти несколько минут разговора рухнул весь ее мир, а он оставил ее одну, как он выразился осознавать полученную информацию, даже не обняв и не попросив прощения. Элеонора не могла никак понять, если он не стыдится его отношений с племянником, и ему не капли ее не жаль, зачем Густаву понадобилось это признание? Не лучше бы было жить так и дальше? Зачем и кому нужна была эта горькая правда? И самое главное, как ей дальше жить с ними под одной крышей? От одной мысли, что это происходило в их доме, ей становилось не по себе. Вначале она не могла поверить, что ее любимому мужу Густаву совершенно наплевать на нее чувства. И для проверки, она перестала прихорашиваться и нарушая все мыслимые и допустимые меры приличия даже не меняла платья. Спустя всего пару дней ее догадки о том, что он ее не любит, полностью подтвердились, так как герцог справлялся только о ее здоровье, никогда не спрашивал о том, почему его жена стала выглядеть хуже дворовой девки. За всю причиненную ей боль и страдания Элеонора начала ненавидеть Фредерико всею душей, забыв что он является ее родным племянником, полностью вычеркнув его из своего сердца, меньше с ним видится и общаться она перестала покидать свою комнату. Герцогиня начала плохо питаться, мало выходить во двор и даже отправляла служанку восвояси, когда та приходила помочь ей с утренним туалетом, иногда позволяя себе даже не расчесывать волосы, а ванну она принимала только под угрозой применения силы со стороны мужа. Леонардо все это время очень переживал за нее, поэтому ходил словно в воду опущенный, молчаливый и удрученный. Аппетит у него тоже резко упал и после каждого приема пищи за ним уносили практически полную тарелку. Его учителя заметили, что он перестал подготавливаться к занятиям и стал очень не внимательный на уроках. Фредерико старался не обращать на это внимание и вести себя как ни в чем не бывало, хотя ему давалось это очень не легко. Густав не приходил к нему по ночам, ссылаясь на сильную занятость и их близость полностью сошла на нет. Герцог проводил все ночи на пролет в своем кабинете отвечая на письма или составляя бесчисленные указы и распоряжения для вваленных ему в распоряжение гарнизонов. По прошествии несколько мучительно долгих недель для Фредерико, одним поздним вечером, он попытался проявить в их отношениях инициативу. Убедившись, что за ними никто не следит, он тихо пробрался в кабинет Густава и поцеловал его в шею, пока тот что-то писал, на письме герцога предназначенное королю образовалась огромная чернильная клякса, за что юноша схлопотал тяжелый подзатыльник, был обруган и выдворен восвояси. Тем вечером на ужин он не спускался, передав через прислугу, что занят уроками, а на следующее утро и вовсе ускакал в город без всякого спроса и вернулся только когда начало вечереть. В конце концов, Густаву это все порядком надоело, и после ужина он пригласил всех в свою комнату, предварительно распустив любопытную прислугу по домам и строго настрого приказав управляющему замка не подниматься на второй этаж. Для верности герцог даже поставил перед лестницей на первом этаже двоих караульных, чтобы те никого не пускали наверх. По распоряжению Густава вокруг маленького столика прислугой были расставлены четыре кресла, два из которых были принесены специально из другой комнаты, а на столе налит чай и ореховое пирожное. Герцог специально оповестил всех домашних за час об этом так называемом чаепитии, чтобы они отложили все свои дела и могли уделить ему свое время. Герцогиня до чаепития успела привести себя в должный вид и приодеться, а Фредерико принял ванну с дороги и также сменил пыльную одежду на чистую. Леонардо же после ужина, только и делал, что расхаживал по своей комнате, лихорадочно подбирая оправдательные слова своему поступку, и ругая себя за то, что решил проследить за ними и тем самым нарушил мир и спокойствие в этом доме. Он думал, что все накинуться на него и будут ругать, на чем свет стоит, от чего его руки и ноги трусились от страха, а сердце готово было выпрыгнуть наружу. Элеонора, как полагается дамам, зашла первой, за ней сразу Фредерико и только через некоторое время, предварительно поправив в коридоре свои вещи и прическу, наконец вошел Леонардо. Хотя в комнате были зажжены все свечи на люстре и было очень светло и тепло, герцогиню это никак не расположило к уюту, так как находится в комнате мужа после того, что ей стало известно, Элеоноре было тяжело и крайне не приятно. Она понимала, что возможно в этой комнате Фредерико с Густавом встречались по ночам и предавались тайной страсти, и от этого ей не хотелось дотрагиваться до какой либо мебели стоявшей здесь. Герцог стоял около окна и молча кивал вошедшим. Потом он поприветствовал жену, поцеловав ей руку, на что она брезгливо хмыкнула и села в кресло, принесенное из другой комнаты. После герцогини сели все остальные, Фредерико выбрал кресло напротив Густава, а несчастному испуганному Леонардо, ничего не оставалось, как занять место между ними, напротив герцогини. Вжавшись в спинку своего кресла, юноша тем самым немного закрылся, выпирающими по бокам спинки резными «ушками», от свирепого взгляда герцога, потом он скрестил руки на груди, чтобы не видно было, что они от страха трясутся и опустил взгляд, рассматривая свою чашку чая с таким интересом, как будто в ней плавали маленькие лебедята. Герцогиня взяла блюдечко с чашкой и начала маленькими глотками пить чай, сохраняя невозмутимый вид, хотя внутри нее все кипело от одного взгляда на Фредерико. Тот же сидел как ни в чем не бывало, почти развалившись в своем кресле и жуя сладкое пирожное одно за другим, почти не запивая его чаем. - Благодарю вас, за то, что выделили время, несмотря на вашу занятость и недомогание и все таки пришли на мое приглашение, - начал Густав, - Я бы хотел как говориться, «поставить все точки над и» ответить на все возникающие у вас вопросы, честно и спокойно, без лишних скандалов и криков. - Вы уверены, что мы должны выяснять все при нашем с вами ребенке?, - спросила герцогиня, подразумевая Леонардо. - Я не ребенок, - встрял тот и сразу же замолчал, так как Густав одарил его очень строгим взглядом. - Уверен, - твердо сказал герцог, - Я знаю, что у вас есть много вопросов ко мне, поэтому я специально выделил вечер, чтобы внимательно выслушать вас. - Нас зовут на бал, устроенный в честь бракосочетания кузины королевы, вы собираетесь принять приглашение?, - Элеонора поставила пустую чашку на столик и начала теребить свой кружевной платочек в руках. - Несомненно, и надеюсь, моя дорогая вы составите мне компанию. - Я бы хотела вас попросить не брать больше этого молодого человека, - она бросила беглый взгляд в сторону Фредерико и продолжила, - на какие либо званные вечера или балы в виду того, что мне его компания крайне не приятна. Не хочу чтобы другие дамы из высшего общества это заметили и подумали обо мне плохо. Он все таки сирота и я не хочу, чтобы поползли слухи, о том что его кто-то здесь ущемляет или обходится плохо. Все в округе испытывают к нему жалость из-за его шрама на лице, я и сама признаюсь, до недавнего времени к нему относилась иначе, но теперь понимаю, что зря. Этот молодой человек не заслужил ни жалости, ни сочувствия. - Может хватит поливать меня грязью!, - вмешался в разговор Фредерико, - Мне ваше сочувствие герцогиня и даром не надо. Я никогда не просил вас нянчится со мной как с писанной торбой. Мне тоже ваша компания противна и ваши разговоры ни о чем… - Фредерико понизь тон, имей уважение, - прервал его Густав вступившись за Элеонору, - ты не имеешь права разговаривать с дамой подобным образом. Извинись сейчас же. - Прошу прощения герцогиня, - Фредерико встал и театрально поклонился в ее сторону, - Скорее всего вы были правы, предложив вашему супругу объяснится наедине. Похоже, что мы с Леонардо здесь действительно лишние, - после этих слов юноша повернулся в сторону двери и хотел уйти, но его задержал за руку герцог. - Перестань так себя вести и немедленно сядь на место!, - крикнул Густав указывая пальцем на кресло. Леонардо от этого крика даже подпрыгнул на месте. Он всегда боялся Густава, особенно когда тот был в гневе, и сейчас он не знал зачем, Фредерико специально зачем-то доводил его до такого бешенного состояния. Что до его появления в этом доме было сделать крайне тяжело. Ехидно улыбаясь Фредерико медленно сел назад в кресло, положил ногу на ногу и как не в чем небывало съел еще одно пирожное с чаем. - Видите, мой дорогой, этот парень совершенно не умеет себя вести в обществе. И дело здесь совершенно не в его возрасте. У него от природы тяжелый характер, вспыльчивый и заносчивый, что совершенно не свойственно для истинного аристократа. -Вообще то у меня имя есть, - сказал Фредерико улыбаясь и облизывая испачканные от пирожного пальцы. - Дайте мне договорить, молодой человек, перебивать даму я нахожу верх неприличия. По моему вы уже достаточно высказались на сегодня, - она остановила свою гневную речь, так как поняла, что его не капли не задевают ее слова, так как юноша продолжал ехидно улыбаться и уминать пирожное одно за другим, запивая уже холодным чаем, - Видите ли мой дорогой. Я бы хотела, чтобы этот молодой человек покинул наш дом как можно скорее. Можно его устроить в какую-нибудь военную или морскую академию. Я уверена, что его примут, даже в середине учебного года благодаря вашим связям. - А почему вы не хотите отправить куда-нибудь Леонардо?, - поинтересовался Фредерико. - Густав, понимаете, я не хочу, чтобы этот молодой человек продолжал жить с нами под одной крышей. Я не могу более появляться в высшем обществе в его компании. Мне стыдно за его раскованное и безобразное поведение. - А мне наоборот, - сказал Густав, - не стыдно за Фредерико. Он смелый и сильный парень, а Леонардо ни кто иной как тряпка и слабак, - после этих слов Леонардо расплакался, закрыв лицо ладонями как маленький. - Мальчик мой, перестань, я тебя очень люблю, - обняла Леонардо Элеонора и начала успокаивать, - Прошу вас не будьте к нему так строги. Пусть он не пошел по вашим стопам, но он ведет себя как подобает истинному аристократу. Все дамы и леди считают его кандидатуру достойною чтоб принять его семейный круг в качестве зятя. Чего о вашем горячо любимом Фредерико я не разу не слышала. - Не велика потеря, - сказал Фредерико и получил пощечину от Густава. - Убирайся сейчас же в свою комнату!, - крикнул Густав и указал пальцем на дверь, - Будешь сидеть наказанный без всяких прогулок на воздухе. И забудь о верховой езде и фехтовании. Я отменю для тебя эти уроки пока ты не урезонишь всю свою спесь и дурь! Фредерико громко хлопнул дверью и пошел в сою комнату. Этим вечером Густав решил отправить Леонардо на обучение в столицу, а герцогиня окончательно ушла в себя, почти не покидая комнату и не принимая гостей. В город они вместе перестали выезжать и герцог начал месяцами пропадать на службе, оставляя Фредерико на бесчисленных учителей и злостную Элеонору, которая ненавидела юношу всем свои сердцем и не скрывала этого. ******************* Казалось, что за прошедшие несколько недель Тихон немного смерился с отъездом друга, но все равно страшно переживал, что тот со своей поездки не вернется. Выпытать куда тот направляется и зачем у него так и не получилось, хотя он и пытался, поэтому он решил прекратить бесконечные расспросы и просто начал слежку. Фредерико не возражал против компании мальчишки. Своими бесконечными разговорами не о чем он отвлекал от тяжелых мыслей, да и спасал от одиночества, которое успело осточертеть за несколько лет скитаний. Фредерико понимал, что скоро снова будет один, и опять начнутся ночные кошмары, навеянные воспоминаниями о прошлом. И пока он гнал от себя эти мысли, спалось хорошо, а болтливый Тихон был лучшей микстурой от любой меланхолии. В назначенный день встречи с атаманом Фредерико решил заслать Тихона в город за продуктами, чтоб тот не пошел за ним следом. К восьми часам вечера когда он подошел к условленному месту, оказалось, что Гари уже его ждал, расположившись на какой-то коряге. Когда Фредерико подошел к нему атаман кивнул ему в знак приветствия и показал рукой на сухой пень, предлагая тем самым расположиться для беседы поудобней. - Как я успел заметить вы здесь не один, - Фредерико снял капюшон и сел на предложенное место. - Не переживай, просто я никогда не езжу без сопровождения. - Понятно. Предлагаю перейти ближе к делу, - Гари пожал плечами и внимательно начал смотреть на собеседника, - Я хочу гонорар за освобождение вашего сына с каторги. - А информации о местонахождении твоего любимого извращенца будет не достаточно? - Еще раз так его назовешь, пожалеешь!, - Фредерико вскочил на ноги и начал прохаживаться взад–вперед. - А как мне его называть? Мне Леонардо рассказывал, что у вас с ним отношения сразу начались. Сколько тебе тогда было? Четырнадцать лет? Ну и кто он после этого? - Только не надо начинать. Девушек в тринадцать лет уже замуж выдают, а в четырнадцать они уже рожают. Почему на это вы все смотрите нормально, а если дело касается парня, так сразу все извращенцами становятся? - Ладно, ладно, успокойся. Это ваше с ним личное дело. - Вот именно, что наше личное, - Фредерико снова сел на пень, хотя злость на собеседника еще осталась. - И сколько ты денег хочешь в качестве гонорара? - Триста золотых будет вполне достаточно. - Ну ты и загнул. Давай сойдемся на 100 и по рукам. - Нет, за такую цену ищите другого дурака. Вдалеке послышался шум и Фредерико поднялся на ноги. - Успокойся, это мои люди. Но тот и не собирался садиться на место. Он достал припрятанные ножи и приготовился драться. Послышался плач Тихона и парень не раздумывая побежал на встречу идущим. Атаман побежал вслед за ним и приказал своим людям остановить его, во что бы то ни стало. На Фредерико накинулись со всех сторон и началась драка. С легкостью нанося смертельные раны своими ножами, он за несколько секунд уложил троих противников, но пока он с ними сражался атаман подбежал к нему и снова вырубил его своим тяжелым ударом по затылку. Пока он был без сознания, его перенесли на лесную поляну, которая неплохо освещалась луной и туго связали руки за спиной, а ноги у щиколоток и колен. Атаман лично проверил узлы, сел на ноги парня и начал его обыскивать. В рукавах были запрятаны заточенные лезвия ножей, без рукоятки. Сбоку под плащом был припрятан трехстрельный арбалет, который был привязан к телу кожаными ремнями, стрелы для него были в сапогах. Обезоружив парня, он начал бить его по щекам, чтобы тот пришел в себя. - Оклемался? - Зачем вы его сюда притащили? - Это на всякий случай, чтобы ты не передумал. Мальчишка поживет у меня, пока ты не вернешься с моим сыном. - Отпустите нас, дяденька, - вмешался всхлипывающий от непрестанного плача Тихон, - мы уедем, и больше вы нас никогда не увидите. Если вы злитесь за что-то, то мы извиняемся. Простите нас, и не деритесь пожалуйста. Вы на моего настоящего папу немножко похоже, а он добрый был, значит и вы тоже добрый. Отпустите нас по добру по здорову. Мы чес слово никому на вас не пожалуемся. Уедем далеко-далеко, куда глаза глядят. Только не бейте нас. - Заткните ему кто-нибудь рот!, - не выдержал атаман, а Фредерико расхохотался. - Прошло всего несколько минут, а ты уже вышел из себя. Не сможешь ты с ним жить под одной крышей. Отпусти ты его, не то еще пришибешь мальчишку ненароком. Я и так вернусь с твоим сыном, не нужно тебе для этого никаких козырей в рукавах. Атаман придвинулся поближе, и начал изучающе рассматривать лицо Фредерико. Его взгляд становился с каждой минутой все опасней, а дыхание все громче. Было понятно, что ему захотелось близости, и Фредерико начал обдумывать, как успокоить Гари и не дать себя обесчестить. В голове у него проносились разные мысли и он остановился на одном предположении. Нужно было разозлить атамана и когда тот выпустит пар и изобьет Фредерико, то вся его дурь выйдет и он перехочет спать с ним. Главное, сейчас было чтобы он отвлекся от пошлых мыслей, а боль можно и перетерпеть. Прочистив горло, Фредерико плюнул в лицо атаману, и сразу же получил от него кулаком по лицу. Как только атаман вытер рукавом плевок, за ним сразу же последовал новый и новый. Тихон начал истерически смеяться над происходящим. Фредерико тоже выдавил из себя довольную ухмылку и продолжал оплевывать атамана не особо стараясь попасть в лицо. А тот в свою очередь бил парня кулаками со всей силы по чему придется. Примерно после десятого плевка Гари не выдержал, порвал рубаху на Фредерико, и завязал ему рот. Потом остатками рубахи вытер свое лицо и шею. - Оставьте нас наедине, - приказал атаман своим людям через спину, - Подождите у озера. Я вас кликну, когда понадобитесь. - Вы уверены, что мы все можем идти? - Пошли вон я вам говорю! Продолжая сидеть на ногах, он дождался, пока все его люди покинут поляну, не отводя пристального взгляда от своего «пленника». Слышно было как Тихон снова начал умолять отпустить их, но вскоре его стало почти не слышно. - Итак, поговорим снова. Утвердительно кивать или мычать я тебе не запрещаю. Тихон будет жить с моими людьми, пока ты не вернешься, это понятно?, - Фредерико отвернул от атамана свое лицо и сразу же получил за это пощечину, - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Неужели ты не понимаешь, что ты сейчас полностью в моей власти. Я могу с тобой делать все что хочу. Поэтому будь паинькой и слушай меня внимательно. Меня достали все твои выкрутасы. Глаза Гари стали злыми, он положил свою огромную руку на шею парня и начал сжимать ее. Фредерико начал извиваться под ним, пытаясь хоть как-то вырваться, но атаман крепко сжал его ногами, да еще и лег сверху. Немного ослабив руку, сжимающую шею, Гари положил голову на плечо парня и начал расстегивать себе ремень. Фредерико протестующе замычал и замотал головой. -Если хочешь чтобы я тебе заплатил, переспи со мной. Получишь 500 золотых. С того самого момента как я узнал, что ты любимчик Густава, что на тебя он променял всех женщин мира, от которых сходил с ума все эти годы, я захотел непременно заполучить твою задницу в свое распоряжение. Кто знает, может я тебе приглянусь больше твоего дядюшки. Перестань ломаться, ты ведь любишь взрослых дядей, здесь никого нет, не стесняйся. Ты же наверняка давно этого не делал. Поправь меня если я не прав. Ты же хочешь, чтоб тебя отымели, - атаман начал мять руками кожу как тесто, сдавливая, царапая и щипая, пытаясь выдавить болезненный стон, но парень упорно молчал - Ну что, делал с тобой такое твой наставник? Или вы только ласкались с ним? Расслабься, может даже тебе понравится? Я не слышу, промычи хоть что-то. Фредерико снова попытался вырваться и наконец-то пришел тот момент, когда атаман разозлился, вскочил на ноги и начал избивать его, вкладывая в каждый удар всю свою ярость за неудавшуюся близость. Воспользовавшись моментом, Фредерико со всей силы ударил его двумя ногами по колену и успешно сломал тому ногу. Гари упал на землю и заорал от боли. На крики прибежали его люди, достали свои ножи и арбалеты и наставили на Фредерико, хотя приближаться поближе боялись, отчего стали как вкопанные переглядываясь друг с другом и ожидая дальнейших указаний что делать. Через несколько минут атаман успокоился и попытался встать самостоятельно, героически отмахиваясь от предложенной ему помощи. Нога была выгнута вправо, сломанная кость торчала наружу и кровь хлестала во все стороны. Тихон от такого зрелища потерял сознание и громко плюхнулся на землю. Крепко сжимая зубы и мыча от боли, атаман поставил кость на место, перевязал ногу своим ремнем и снова посмотрел на все еще связанного парня. Вонзив нож в землю, рядом с ногами Фредерико, он свистнул и прибежала его лошадь. - Мальчишку мы берем с собой. А ты завтра же отправляйся к Теодору, и он тебя передаст кому надо, - потом атаман залез на свою лошадь, достал из внутреннего кармана какую-то сложенную бумажку и кинул ее на Фредерико, - Это изображение моего сына. Приведешь его ко мне, получишь назад мальчишку и узнаешь местонахождение Густава. Когда прибудешь назад, тогда и поговорим о твоей награде. После сегодняшнего инцидента, о том, как тебя отблагодарить я подумаю. Узнаю, что тебя не было на следующем корабле и мальчишке конец. Увижу тебя поблизости одного – мальчишке конец. Усек? С этими словами он махнул своим людям, двое из них подняли Тихона с земли и поволокли вслед за атаманом. Дотянувшись ногами до ножа, Фредерико с легкостью освободил руки, подобрал бумагу, надел плащ и пошел в сторону дома. По дороге в кустах он увидел котомку Тихона, которую он брал с собой на базар. Она была с продуктами и сдачей. Была глубокая ночь. Старуха уже спала, поэтому он поужинал из того, что было куплено Тихоном на базаре. Обмывшись в холодной воде, Фредерико лег на кровать и попытался уснуть, но от переживаний никак не засыпалось. В голове вертелось много вопросов, где сейчас Густав? Как он там? Что будет с Тихоном? Пусть он был и болтливый мальчишка, но не плохой. Зачем атаману понадобилось его впутывать в это дело? Когда за окном начало светать он наконец-то провалился в сон и проснулся только когда за окном уже вовсю светило солнце. Достав из кармана изображение сына атамана он постарался запомнить его лицо. Парень был темноволосый, чертами лица сильно напоминал своего отца. Под изображением было подписано его имя - Эмиль, и на случай того, если тот на каторге представиться воровской кличкой, было в скобках дописано - волчонок. Потом он сунул эту бумажку себе в сапог и отправился к Теодору узнавать о корабле отправляющим заключенных на каторгу. Хотя все найденное на нем оружие Гари со своими людьми вчера забрал, в комнате нашлась пара острых метательных ножей, которые Фредерико припрятал на всякий случай. Его наставник, Густав, всегда учил быть предусмотрительным и запасливым. Сунув ножи в рукава, он пообедал, распрощался со старухой, припрятал в развалинах свою котомку, предварительно замотав в вещи медальон и часы Густава, и отправился на базарную площадь, чтобы повыгодней продать свою лошадь. Расставаться с ней не хотелось, так как это был подарок от Густава на его пятнадцатилетие, но Фредерико очень надеялся, что по возвращению ему удастся найти покупателя и выкупить ее обратно, а если тот не захочет продавать Маркизу, то забрать ее назад силой. Не прошло и пяти минут, как к нему подошел богато одетый виконт и спросил цену за лошадь. Выпытав где тот живет, Фредерико сошелся с ним на двадцати золотых монетах, погладил на прощание свою лошадку, и пошел быстрыми шагами, не оборачиваясь, чтобы не передумать. Сейчас нужно было сосредоточиться на деле и он отправился на встречу с начальником караула. В местной тюрьме Теодор был частым гостем и сегодня, как ни в чем не бывало, он вышел после сытного обеда на крыльцо и закурил трубку. Лицо у него было довольным, и даже когда Фредерико показался из своего укрытия, его радостная ухмылка никуда не делась. Конечно, расправиться с этим жирным, нерасторопным увальнем, никакого труда для такого обученного убийцы не составляло, но все равно его поведение немного настораживало. И все же было заметно, что Теодор немного побаивался парня, так как держался от него на приличном расстоянии всю дорогу до переулка. Как только они скрылись от посторонних глаз и ушей, Фредерико приподнял капюшон и подошел поближе. - Мне передали, что ты сегодня должен объявится. - Дружбу ты заводишь не правильную. Их сажать надо, а ты от них деньги берешь. - Не твоего ума дела. Учить он меня тут надумал. Ты со своими принципами далеко не пойдешь. Вот проживешь с мое, тогда и поговорим. Я тоже когда был молодой, также как ты верил в справедливость и считал, что панькаться с ними особо не надо, совершил разбой, значит одна дорога - каторга или виселица. - Ну и что заставило тебя изменить свое мнение? - Жизнь заставила. Вот нахлебаешься с мое, сопливых детишек заведешь, которых кормить и обувать надо, а за эти гроши, что мы получаем, не то что семью, себя не прокормишь, - Фредерико ничего не ответил, а только хмыкнул и покачал головой, - Что осуждаешь меня? Думаешь я не понимаю что правильно, а что нет? - Думаю, тебе блеск монет глаза слепит так, что ты уже не различаешь где добро, а где зло. И не надо детьми прикрываться, слышал, что они уже взрослые у тебя и живут совсем в другом городе. Наверняка им стало стыдно людям в глаза смотреть из-за такого продажного папаши как ты. Вот и сбежали от тебя подальше, а заодно от молвы людской. - На себя посмотри, сам не лучше. Уже в наемники подался. Слышал, что ты сынка атамана хочешь высвободить? Сам снюхался с ним, а на меня наговариваешь. А ну как я про это начальнику каторги передам. За тобой там такая слежка будет, что ты не сможешь даже вздохнуть без разрешения. Со мной тебе сориться нельзя. Я могу тебе обеспечить нормальную жизнь там. Меня неделю назад Гари лично попросил, чтобы я тебе посодействовал в вашем с ним деле. Заруби себе на носу, что если бы он, ты бы уже давно на виселице телепался. Я бы нашел способ тебя изловить, уж поверь. Ты же мне как кость в горле поперек стоишь с того самого момента как мы тебя словили. - Не перекручивай факты, я сам вас нашел. - Ладно, ладно, герой ты наш. Преступников он убивает. А мне вот люди атамана про тебя кое-что порассказали за этот месяц. Сказали, что ты со своим дядей спал. - Выбирай выражения, он был мне не кровным родственником. - Но все равно родственником. Так что ты еще хуже меня будешь. Мало того, что мужеложник, да еще и с родным человеком. Ужас, мне даже противно представить такое. Чтоб мужик с мужиком. Конечно, может, он тебя принуждал к сношению? А? Или тебе это нравилось? Или у тебя там нет ничего? Может ты не парень вовсе, а страшненькая девчонка? - Попридержи свой язык, не то я за себя не ручаюсь! - И что ты мне сделаешь, поцелуешь?, - он выставил щеку и приложил к ней свой палец, - Ну давай целуй сюда, не стесняйся. Или я не тебе не нравлюсь? Интересно, а с Гари ты уже переспал? Хотя нет, ты явно не в его вкусе, - с этими словами он громко расхохотался, - Ему больше красивые юноши по нраву. Хотя для меня один черт, если ты не баба, у меня не будет к тебе никакого интереса. Понимаешь о чем я? Как по мне, так пусть лучше самая страшная баба, чем симпатичный парень. И так не только я считаю. Так что парень, есть у меня против тебя козырь все-таки. Если будешь ерепениться и угрожать мне, как в прошлый раз, то я всем в округе расскажу что ты из себя представляешь. Тебя палками изобьют. И неважно как хорошо ты умеешь драться, а против разъяренной толпы не попрешь. - Знаешь, как вы мне все своими указами осточертели, - Фредерико начал медленно подходить к Теодору, вынув из-за рукава нож, и вертя его в разные стороны, - То нельзя, это не делай, на мужчин не смотри и даже не думай о них. Почему я должен скрывать свои чувства? Почему я вечно должен оправдываться перед такими как ты и молчать? Вы можете тискать своих женщин где вам заблагорассудится, хоть на балах, хоть в тавернах, а мы с ним даже за руку держаться на людях не могли, - он все ближе подходил к собеседнику и с каждым шагом взгляд становился все опасней, - И на последок хочу тебя просветить немного. От того что я влюбился в одного мужчину, это совсем не значит, что я готов отдаться первому встречному. И не надо мне предлагать свое отвратительное, жирное, бледное, гадкое лицо для поцелуев. - Парень, тише, тише, успокойся, я же ничего такого не хотел сказать. Я пошутил, только и всего. Ну посмеялся немного, чего ты? Ты что шуток не понимаешь? - Теодор начал отходить назад, выставив перед собой руки, пока не уперся в стену. - Я придумал как с твоей помощью можно попасть на каторгу, думаю вся округа мне за это спасибо скажет. Достаточно было всего одного сильного удара ножом, и через несколько секунд безжизненное тело Теодора сползло по стене на землю. Никогда еще Фредерико не был так зол на свою жертву. Кровь пульсировала в ушах и заглушала все звуки вокруг. От ненависти и злобы он даже не слышал оглушительный женский визг и громких криков «держи убийцу». Казалось, что он даже не заметил как в переулок прибежали караульные и наставили на него свои арбалеты. Позволив себя арестовать, он еще целую неделю пробыл в камере, покорно дожидаясь отправки на каторгу, не отвечая ни на один вопрос допрашиваемых и не произнося не единого звука, как бы его не били и не стращали. К счастью по законам этого округа на виселицу отправляли только тех, кто лишил жизни более двух человек, ну или детоубийц. Поэтому Фредерико был спокоен, так как точно знал, что ближайшим кораблем его повезут на корабль вместе с остальными заключенными из этого округа.