Колыбельная для Паука.

- Будь тихим, будь спокойным, будь неподвижным теперь, мой драгоценный мальчик… – тихо напевал Мориарти, протирая лицо Джона влажной тканью. На омеге жемчужно-серый деловой костюм и кокетливый галстук со стилизованным изображением летучей мыши. Выглядывающие из-под пиджака рукава белой рубашки испачканы бурым, под розовыми наманекюреными ногтями въевшаяся кровь и грязь. Он нежно поглаживал альфу по голове, перебирал короткие, блестящие золотом в свете лампы волосы и иногда улыбался самым краешком рта. Возможно, Джон бы тоже ему улыбнулся, если бы кровь на тонких пальцах омеги не принадлежала ему самому, а глаза Мориарти, черные и влажные, не светились обещанием скорой смерти. Мучительной, надо думать. Счет времени Джон потерял уже давно. Он то приходил в себя, то снова отключался. Его подвешивали, били по лицу с совершенно не омежьей силой, топили, резали, или вот как сейчас, стирали с лица кровь, нежно воркуя под ухом, поглаживая, маня. Джон не сопротивлялся. Сладкий омежий запах кружил голову, обманчиво обещал покой и заботу и погружал альфу в удушливый дурман. Джон не понимал, что нужно от него странному омеге. Уж точно не уютный домик за белым заборчиком, наполненный гомонящими детьми, домашними животными и запахом выпечки и цветов. Впрочем, это Джон понял еще в тот, первый раз, когда встретил Мориарти у входа в клинику. Облизнув спекшиеся, потрескавшиеся губы, он нашел в себе силы хрипло просипеть: - Что дальше? Рука в волосах замерла. Мориарти еще шире распахнул и без того большие глаза. - Тебе мало разнообразия? - Ну, травить меня ты еще не пробовал, - криво усмехнулся Джон, но, видя, как на лицо омеги наползает задумчиво-мечтательное выражение, поперхнулся, - Шутка! Серьезно, плохая идея при такой потере крови. - Ладно, - покладисто согласился Мориарти, - тогда закончим с играми. Тебе не стоило меня дразнить. - Однако я до сих пор жив. - Но не твоя сестра. - Всегда выполняешь свои обещания, да? - Джон ощутил, как нечто горячее и горькое растекается в его груди, пополам с облегчением и грустью. Сестру он любил, но вот то, во что она превратилась… - Ты не злишься, - Мориарти удивленно выгнул брови, - Оу. Добрый доктор не такой уж добрый, да, Джонни? Не хватило смелости решить проблему самому? Ладно, считай это моим свадебным подарком, Альфа. Мориарти знал куда бить, а Джон предпочитал не обманывать сам себя, поэтому сейчас его корежило от отвращения - к себе, своей трусости и природе, поставившей влечение к омеге выше жизни сестры. Он совершенно ничего не мог противопоставить Мориарти, не мог сопротивляться, будучи связанным инстинктами по рукам и ногам. - А теперь вставай, Джон, - Мориарти поднялся, стряхнул с брюк грязь и протянул доктору руку, - Нам пора. - Ты же ненавидишь альф, судя по тому, что превратил собственную Пару в кусок хорошо отбитого мяса, - прохрипел Джон, с помощью омеги тяжело поднимаясь с холодного цементного пола. В хрупком теле Джеймса Мориарти явно скрывалась сила большая, чем предполагал Джон, поскольку тот обращался с его телом легко и привычно, будто частенько таскал альф на себе. - Не отрицаю. Как и то, что погружаться в безумие окончательно в ближайшее время я не планировал. Мешает работе. А если я тебе убью, то так и случится, - омега ухмыльнулся привычной кривоватой улыбочкой, - Пошли, Джонни, дела не ждут! Я и так потратил на тебя непозволительно много времени. Он бесцеремонно схватил альфу за руку и потащил за собой, не обращая внимания на окончательно испачканный в крови светлый костюм. Пошатываясь и едва поспевая, Джон зашагал вслед, ощущая себя голодным бычком, которого хитрый селянин приманивает подвешенной перед носом морковкой, чтобы телегу тащил лучше. Интересно, Мориарти сильно разозлиться, если он скажет это вслух? Джон весело хмыкнул.