Quicksilver

       Я смотрю на свои бледные, исхудавшие руки у которых еле хватает сил держать в руках тоненький конверт. Странно, ещё пол года назад я была такой же сильной как мальчики в моем классе, а сейчас... Проходит ещё пару секунд, я рву конверт и находящееся в нем письмо на глазах удивленного почтальона. - Маловато, если собираешь писать Богу,- с вымученной улыбкой говорю я и возвращаюсь в дом. Мне все равно, что обо мне подумает этот парень, почтальоны меняются каждую неделю. Я захожу в дом и сразу поднимаюсь в свою комнату на чердаке, не хочу встречаться ни с мамой, ни с братом. Моя новая комната пустая, в ней стоит лишь кровать, рабочий стол, стул, комод и, с битвой выпрошенный у мамы, маленький, подвесной книжный стелаж. Я плюхаюсь на кровать, закрываю глаза. Внизу слышна ругань между Эдвардом и Рокси. Не удивляюсь, так проходят каждые выходные. С улицы слышен лай Ральфа, он зовет меня, но я не хочу возвращаться на промозглую улицу. Мама запретила запускать пса в дом, мол он пахнет неприятно, и все мои предложения искупать его проходят у неё мимо ушей. Он, так же как и я, боится того факта, что мы переехали. Мы в пригороде Ванкувера только вторую неделю, но мне уже не нравится этот город и люди в нем. Мне больше по душе был родной пригород Торонто, где людей в пять раз больше, а повсюду кипит жизнь. Не могу сказать что у меня там было много друзей, но были хорошие знакомые. Сестры Олли и Оливия, работающие в пекарне своего отца, или же Льюис, играющий на гитаре. Мы не тусили вместе постоянно, но с ними было интересно общаться. А здесь я даже выходить на улицу не хочу - повсюду угрюмые лица. Хотя, если говорить честно, сейчас у меня такое же выражение лица. Ежедневно. Я встаю с кровати и подхожу к рабочему столу. За эти две недели мама уже успела устроить нас с Рокси в школу, мол нечего дома сидеть. В школе меня приняли молча, не с радостью, но и не с ненавистью, а мне ничего больше и не нужно. Восьмилетнюю Рокси приняли так же, за исключением лишь того, что у неё теперь есть подруга. Я беру учебники и начинаю делать физику. Девятый класс, а у меня вообще нет планов на будущее. Я не знаю куда поступлю, кем буду работать и где жить. Скорее всего, мама не разрешит мне остаться. Начнет говорить что птенцу пора покидать гнездо и обустраиваться в личной жизни. А то, что мой семнадцатилетний брат живет с нами и постоянно берет деньги из её кошелька это в порядке вещей. Эдвард вообще святой в глазах моей матери, единственный в доме мужчина и "не такой, как его подонок-отец". Мама любит своего единственного сыночка, своего единственного и ненаглядного Эдди. На втором месте для неё Рокси, а уже на третьем я. Как мне кажется, она меня ненавидит. Возможно, потому что я сильно пошла в отца. Его темно-каштановые волосы, его серые глаза, его бледная кожа. По её словам, он бросил нас семь лет назад, не оставив даже пенса. Я не могу спорить с ней, так как не знаю истины, остается с неохотой верить. Спустя год после разрыва с папой мама попросила собрать со всего дома его, и наши общие с ним фото и выкинуть на помойку. Пока что у меня рука не поднимается это сделать, поэтому все папины фото хранятся у меня под кроватью. Я сижу за уроками час, потом собираю портфель и спускаюсь на кухню. Жутко хочется есть, я заглядываю в холодильник - пусто. Еда будет только вечером, когда мама вернется с работы. Она любит на ней засиживаться, не нужно видеть моего лица. Я слышу шаги и в кухне появляется брат, заглядывает в холодильник и оглядывает остальные кухонные шкафы. Понимая, что еды дома нет он, скорее с указом нежели с просьбой, говорит мне: - Сгоняй в магазин. - У меня нет денег, сам сгоняй,- спокойно говорю я, на что брат лениво потягивается и, спустя минуту, говорит: - А почему бы тебе не устроиться на работу? Для пятнадцатилетних есть множество вакансий. - А почему бы ТЕБЕ не устроиться на работу? Уверена, для почти совершеннолетних парней работы ещё больше. - Ты можешь заткнуться?,- с раздражением говорит брат и дает мне пять долларов,- купи чего-нибудь. Тут в двух километрах от нас есть супермаркет. - Хорошо, куплю тебе чувство стыда за кражу маминых денег и пива,- говорю я и быстрыми шагами покидаю дом.

***

       Супермаркет на самом деле находился не в двух, а в трех километров от нас. Холодный осенний ветер пробирал меня сквозь тонкую ветровку, не особо подходящую под этот климат. Повсюду туман, так же, как и в моей жизни. Ничего не ясно и ты никогда не знаешь, от кого ожидать удара. В супермаркете я взяла брату чипсов, а Рокси немного конфет. Помню, как принесла брату обычную еду. В тот же день я получила по спине. Теперь, если брат отправляет меня за покупками, я беру разную вредную дрянь. В этом, конечно, есть мелкие плюсы, но из-за того что деньги его я не могу взять спагетти, к примеру, так как он просматривает чек и пересчитывает сдачу. Уже через пару минут дно продуктовой тележки был заполнен чипсами, сушеными кальмарами, двумя банками пива, батончиками. Я подхожу к кассе, разгружаю покупки. - Вам есть двадцать один год?,- недоверчиво спрашивает кассир видя пиво. - Нет,- честно говорю я и разворачиваю пятидолларовую купюру, в ней мелкая записка, отдаю её кассиру. Он ухмыляется, прочитав пару слов и пробивает пиво. У моего брата всего за две недели сложилась своя репутация в новом городе. Расплачиваюсь за покупки, не беру пакет, так как по мнению брата это "деньги на ветер". Тщательно пересчитав сдачу я, кое как, запихиваю еду в карманы и под ветровку, после чего выхожу из магазина.

***

       Спустя час я сижу в своей комнате и ем конфеты вперемешку с чипсами. Меня уже тошнит от такой еды, каждый кусочек нужно буквально запихивать в себя. Выбора нет, мама все время пропадает на работе, а брат, как "старший", отвечает за питание. В наушниках играет "Ludovico Einaudi - Walk", за окном темнеет. Из-за того что моя комната находится на чердаке в ней постоянно холодно, из-за чего я, как смешно бы это для вас не звучало, сижу в шапке. Мне совершенно не до смеха. Дверь моей комнаты слегка приоткрывается, входит моя пушистая Джун и запрыгивает ко мне на кровать. Всегда поражаюсь её кошачьему спокойствию. Я вытаскиваю один наушник из уха, даю кошке кальмаров, которые она с удовольствием ест. Я вегетарианка, хоть иногда и люблю поесть кальмаров или креветок. Начинаю гладить кошку, ложусь на кровать полностью и закрываю глаза. Музыка и мурчание кошки, ненавистные батончики и чипсы, тусклое свечение лампочки и темнота за окном - вот они, вещи составляющие мои вечера. Я смотрю на часы, 21:06, начинаю отсчитывать две минуты. Сто двадцать, сто девятнадцать, сто восемнадцать... Интересно, какая сейчас музыка играет в том супермаркете, где я сегодня была? Черт, сбилась. ... сто семнадцать, сто шестнадцать... А сколько лет почтальону, который сегодня приходил? ... сто пятнадцать, сто четырнадцать... Слышу звуки заезжающего в гараж автомобиля. Никогда не досчитываю до конца, словно мама специально приезжает раньше. Но нет, на часах 21:09 - постоянное время её приезда домой. Я лениво встаю с кровати, спускаюсь вниз, встречаю маму и беру покупки. Поцелуя в щеку я не получаю, меня "заменяет" Эдвард. Раскладываю покупки по своим местам. Мама явно устала, сегодня мы без ужина. "Но Эдди ведь вас покормил",- любит говорить она. Я обычно еле заметно киваю и с тошнотой вспоминаю оставшиеся в комнате батончики. Мама обнимает Рокси и отдает ей маленький "Nuts". Нужно будет потом его у неё забрать, иначе малышку хватит кариес. Эдди, вдоволь поиграв в хорошего сыночка, вновь уходит к себе в комнату. Мне тоже тут нечего делать, так что я уже направлялась к двери, как меня окликнули: - Остановись, мы не поговорили. Я напряженно разворачиваюсь к маме лицом. - Мне звонил твой учитель по химии. Сердце бьется гораздо быстрее. Сомневаюсь, что мистер Соул хотел похвалить меня. - Я все исправлю, п-правда,- заикаясь говорю я. Мама с усталостью и раздражением смотрит на меня: - Вторая неделя учебы, как у тебя всегда получается все испортить? - Прости, пожалуйста, прости,- тихо говорю я. - Уйди. Как можно быстрее. Не хочу видеть твоего лица. - Мама... - Уйди, черт бы тебя побрал!,- вскрикивает мама. Я быстро бегу по лестнице, запираюсь у себя в комнате, обессиленно ложусь на пол, вытираю слезы. Рука быстро находит на кровати подушку, ею я накрываю лицо, мои всхлипов больше не слышно. В моей голове на меня сыпятся оскорбления, подушка пропитывается слезами и заглушает всхлипы. Ну разумеется, как можно быть такой дурой, завалить все на второй же неделе! Короткие покусанные ногти царапают кожу. Сама во всем виновата. - Не за чем себя жалеть,- говорит подошедшая к двери мама, я затыкаюсь, слышу как она уходит и вновь начинаю плакать. Но уже молча.

***

       Спустя сорок минут я все так же лежу на полу. Слезы высохли, я бесцельно смотрю в потолок. Это не жизнь, это существование.