Под водой

Необходимо было выяснить, что происходит. Настолько детально, насколько это возможно. Собрать всю доступную информацию, взять на себя всю доступную ответственность. В дурацких книжках о мертвых пишут чушь. И в детских сказках чушь, и в статьях чушь, и в фильмах чушь. Серьезные исследования засекречены, а те, что нет, - чушь в квадрате. Пропаганда. Виден один посыл: не зовите, детки, покойную бабушку, вернется, сделает бо-бо. Испечет пирожки из ваших маленьких паршивых мозгов. Удивительно, но ни в одной из соцсетей не было групп, созданных теми, кто столкнулся с вернувшимися. Только несколько страшилок о злых мертвецах, откусывающих головы возлюбленным в перерывах между пинанием котят. Сами покойники или взаимодействовать не стремились, или, что гораздо вероятнее, их попытки блокировались. Раз поиски в интернете ничего не дали, Тед начал ставить эксперименты над собой, исследуя собственные ощущения. Образы людей из прошлого расплывались, выцветали и терялись полностью, стоило Брайану выйти за дверь. Зато на нем самом удавалось сконцентрироваться в любой момент - и голова начинала работать значительно быстрее. Когнитивные навыки возвращались к почти прижизненному уровню. Брайан был чем-то вроде сервера, оставалось только подключиться. А вот эмоции ощущались только рядом с ним. Судя по всему, от этого Брайан сильно уставал и начинал чувствовать себя хуже. Но все равно приезжал два раза в неделю. Сложно было сказать, из потусторонних соображений или все-таки ему на самом деле нравилось проводить время со своим покойным другом. Скорее всего, и то, и другое. Постепенно Тед научился сознательно регулировать процесс подпитки. Не брать слишком много, контролировать ситуацию. Еще более-менее удавалось вспомнить мать. Ее нервное лицо с вечно будто бы испуганными глазами вызывало слабенький проблеск нежности и тоски. Видимо, она тоже звала Теда, просто умела вовремя себя остановить. Связь существовала, и в случае острой необходимости можно было ей воспользоваться. Но когда Брайан приходил и восприятие переключалось, Тед начинал действительно скучать по маме и понимал, что никогда больше не покажется ей на глаза. К самому Брайану Тед испытывал целую гамму противоречивых чувств. Главными были влечение и злость. Какого хрена этот мудак вытащил себе из-за грани интерактивную игрушку?! Что им двигало? Чувство вины из-за отключения Теда от АИК? Одиночество? Что бы это ни было, он здорово подгадил этим обоим. Призвал сюда, заставил торчать в эмоциональном вакууме, холоде, бездействии, в полной зависимости. И теперь заслужил быть системой жизнеобеспечения. Едой, черт возьми! Это была его ответственность и его выбор. А с другой стороны, он ведь позвал сюда Теда не со зла! Наоборот, им двигали какие-то теплые чувства. Не уедешь тут на одной вине, была симпатия, именно к нему, к Теду. И теперь Брайан действительно заботился о своем мертвом друге. Делал все, чтобы облегчить его существование. Да и сам он оказался очень неплохим человеком. Веселым, внимательным, теплым. Кто бы подумал, что Брайан так может. Но выйти из-под его контроля было необходимо. Раздобыть пару поддельных удостоверений личности оказалось проще простого. Отныне Теда звали Энтони Кавер и Питер Оливерс. Номер в мотеле числился теперь за Энтони, а Питер присмотрел себе маленькую квартиру на другом конце города. Там не задавали вопросов, и въехать можно было в любой момент. Вечность торчать в мотеле не получилось бы. Рано или поздно должны были прийти жандармы. Они пришли под Новый год. Совпало удачно: как раз был четверг и приехал Брайан. Тед, давно уже взломавший компьютер на ресепшене и подключившийся к камере наблюдения, знал, что жандармы осматривают первый этаж. Успел собрать вещи. Оставалось только сесть в машину к другу и сказать адрес. Удостоверение Энтони Кавера свое отработало и сгорело в пламени зажигалки. Брайан сильно удивился. Он не ждал от своего домашнего покойничка такого своеволия и прыти. Удалось убедить его, что Теду не хотелось подставлять друга. Доля правды в этом была: что бы Тед ни решил в итоге, укрывание живого мертвеца влекло за собой административную ответственность. Получив ключи от квартиры, друзья перенесли в нее вещи. Тед нервничал. Он ненавидел смену обстановки. Еще при жизни любые перемены надолго выбивали его из колеи. Смена постельного белья - еще туда-сюда, но такой внезапный переезд - это уж слишком. Квартирка на пятом этаже засранного кирпичного домика была еще более грязной и темной, чем номер в мотеле. Раскладной диван пах кошками. Обои на стене отходили. А выбрать что-то другое, нанять агента, посмотреть варианты Тед не мог. Он ничего больше не мог. Он был нежитью. Незаконным лазутчиком загробного мира. Его вытащили сюда, после двадцати двух лет неуютной жизни в неуютное посмертие. Сделали зависимым, как домашнее животное. Только вот к собаке отношение было бы лучше. С ней гуляли бы два раза в день, играли бы в мяч. Собаку обнимали бы, гладили, чесали за ухом. А тут несколько часов общения в неделю - и потом холод, холод, холод, скука, одиночество. Выгоревшие цвета, пропадающие воспоминания. Пока Тед был жив, больше всего на свете он мечтал о бойфренде. Настоящем бойфренде, любимом и любящем человеке. И ладно бы утонул, так и не осуществив мечты, даже не узнал бы об этом. Но теперь надежды на бойфренда не было. Надежды работать, стать кем-то действительно ценным и полезным не было. Надежды наконец научиться петь и играть на фортепиано не было. Не то что любить, работать, петь, Тед не мог даже подрочить в свое удовольствие! Он мог только замерзать на диване в четырех стенах, пялясь или на пятно на обоях, или в учебник математики - и ждать, когда Брайан наконец приедет напоминать, чего в жизни Теда никогда не будет. Тед посмотрел на Брайана. Хотелось прижать его к себе, поцеловать, укусить, вобрать в себя его тепло. Но кто Тед такой! Кем он был, кто он сейчас! Никто! Пустое место! Есть ли правда эта долбаная разница?! Брайан съязвил что-то, дескать, склеп точно под стать хозяину. И Тед ударил. Направил волю, пробил все защиты, перестал себя сдерживать и взял столько энергии, сколько смог, разом. Брайану стало плохо, он уехал, забыв даже надеть свою куртку. А Тед улыбался. Ему было так классно! Он рухнул на диван, включил ноутбук, вставил в уши наушники и слушал, слушал музыку - наконец-то погружаясь в совершенство гармонии, в выверенную математическую красоту. Слушал волшебные голоса и мечтал о будущем, которого никогда не будет. О том, как встретит самого красивого парня на свете, с темными смешливыми глазами и пушистыми ресницами, - и тот, конечно, полюбит его. Они поженятся и поедут в чудесную теплую Италию, где цветет миндаль и абрикосы растут прямо на деревьях. Будут загорать на пляже, целоваться, а вечером сидеть в маленьких ресторанчиках и дегустировать вина. И ходить в оперу, вместе. Потому что этот парень сильнее музыки любит разве что самого Теда. Прекрасное невозможное будущее, для них двоих. Живых. *** Брайан тогда серьезно заболел. Попал в стационар. Сначала грипп, потом осложнения. Тед купил десяток сим-карт и звонил почти каждый день. Чем хуже было Брайану, тем острее Тед мог ему сочувствовать. И тем сильнее тосковал. В тот злополучный день переезда сорвало какой-то предохранитель, и прекратить бесконтрольно вытягивать энергию друга Тед был не в состоянии. Это было мучительно. Тед проводил часы, стараясь абстрагироваться, отключить эмоции, закрыть канал. Удалось где-то через три недели. Брайан почти сразу оклемался. Выписался из больницы - и уже через неделю приехал. Лучше бы он не приезжал. Тед почувствовал его еще за несколько километров: появилось желание слушать музыку. Контакт восстановился сразу. Настоящая радость, любовь, тепло. Друг, хороший, милый! Захотелось позаботиться о нем, принести пиво, убраться тут хоть немного, рассказать что-то смешное. Было понятно: лучшее, что можно сделать, - просто выставить Брайана вон. Сесть в угол, усилием воли выключиться. Прекратить поток. Но Тед не смог заставить себя это сделать. Когда Брайан уехал, Теда словно сунули в карцер. Вся система разболталась. Будто сидел на строгой диете, а потом вдруг увидел огромный шоколадный торт. И торт был самой вкусной и желанной вещью на свете. Тело человека запрограммировано любить жир и сахар. Тело нежити - любить чистую энергию человеческой жизни. Держаться было просто невозможно. Два раза в неделю. Брайан продолжил проводить с Тедом вечера понедельника и четверга. И когда он приходил... Это чувство во много раз превосходило влюбленность. Теду хотелось схватить своего дорогого, драгоценного человека за плечи, встряхнуть его и закричать: "Неужели ты не понимаешь, что происходит?! Пожалуйста, сделай что-нибудь! Спасай себя!". Но быть рядом, чувствовать, радоваться хотелось неизмеримо больше. Потому что без Брайана - холод, беспомощное равнодушие, тоска. Единственное, что оставалось, - ждать, пока он вернется. В дневнике пропала необходимость. В структурировании информации пропала необходимость. В решении задач пропала необходимость. В чем бы то ни было пропала необходимость - кроме Брайана. Он был необходим абсолютно. Так не могло продолжаться вечно. Осталось признать очевидное. Все эти нелепые страшилки про замогильные инстинкты мертвецов - правда. Нельзя ничего сделать. Нельзя сохранить контроль и разделить одну жизнь пополам. Кто-то должен был умереть. Брайан свой выбор сделал. Не уехал, когда было можно. Игнорировал все, что происходило прямо у него перед носом. Закрывал глаза. И, в конце концов, именно он убил Теда. А потом не выдержал этого и вернул. *** Брайан имел обыкновение выходить покурить на маленький балкончик. Тед приделал туда пепельницу и периодически вытряхивал окурки. Когда Брайан курил, он облокачивался о перила. Это ведь Кастанеда писал: вредные привычки опасны для вашего здоровья? Стоило взять ножовку и подпилить кое-где, и перила не выдержали бы вес человека. Этаж пятый. Внизу асфальт. До понедельника три дня. И вот все было готово. Курить Брайан пойдет практически сразу. Первая сигарета, а потом уже фильм. Главное было не позволить себе расчувствоваться слишком быстро, поменять решение, предупредить его. Можно думать о чем-то другом. О чем угодно, кроме мамы, о ней думать нельзя больше никогда. Зато когда все закончится, можно будет действительно слушать и слышать музыку. Есть сыр и чувствовать разницу во вкусе. Может, даже член наконец встанет. Да, Брайан упадет вниз, в снег, сам застрянет в этом вечном холоде, а Тед залезет в ванну, включит оперу, будет есть бри, горгонзолу, камамбер - и мечтать о Майкле. О нем можно, с ним нет связи, он благоразумный и своих мертвецов хоронит. Неважно, насколько хватит этой чужой, украденной жизни. Хотя бы на час, но действительно почувствовать себя настоящим. Брайан позвонил в дверь. Пожаловался на какого-то козла-преподавателя. Отпил пива из бутылки. И пошел курить. Тед закрыл глаза. Грохот, короткий вскрик. Но Брайан не упал вниз. Он поскользнулся на обледенелом полу балкона, ноги его уехали вбок, голова ударилась о стену, оставив кровавый след. И он повис, вцепившись в полуобвалившиеся перила, пытался подтянуться, зацепиться ногой за бетонную конструкцию, втащить себя назад. И в этот момент до Теда дошло: это ведь его лучший друг! Умный, добрый, веселый парень! Должен вот-вот сорваться! Рухнуть вниз и расплескать по асфальту мозги. Чтобы дать возможность какому-то из зада восставшему педику последний раз насладиться радостями чревоугодия и онанизма? Так, что ли?! Тед бросился к Брайану, схватил его и втащил обратно. Игра была закончена. Ставки слишком высоки. Невозможно принять такой выигрыш. Брайан забился в угол комнаты и трясся, зажав ладони между колен и уткнувшись в них лицом. Тед принес ему пиво, дотронулся до плеча. Брайан шарахнулся и смотрел теперь на Теда круглыми от ужаса глазами. И тут, впервые за все это дурацкое, нелепое, тягостное посмертие, Тед почувствовал себя уверенно. Наконец не было никаких сомнений. Никакой неопределенности. Даже никакой жажды. Не нужно было разбираться, выяснять, контролировать. Стало легко. - Поговорим начистоту, - сказал он и достал телефон. Медленно, чтобы Брайан не подумал, будто это еще какой-нибудь фокус. - Сейчас я вызываю тебе такси. Видишь приложение? У нас минут пять. Потом пусть тебя отвезут в больницу. Брайан попытался спорить, но Тед прервал его. И наконец рассказал. Что никто не выдает мертвым красочный буклет, как им теперь быть дальше, приходится разбираться по ходу. Что его не обрадовало ни одно из открытий. Что выбор был небогатый, и свою часть Брайан делал каждый раз, когда плевал на очевидные вещи. И что если бы существовал какой-то другой путь, если бы не нужно было решать, не жизнь была бы, а пастораль Ватто. Но это реальность. И за все приходится нести ответственность. Телефон пискнул, приехало такси. - Прости меня, если можешь, - попросил Тед. - Наверное, можно было как-то по-другому. Если бы знать... - Ты меня прости, - перебил Брайан. - Мне же казалось, я делаю как лучше. Я не понимал. Ни черта не понимал. - Не понимал, - покачал головой Тед. - И не все знал. Это ничего. Мы неплохо… прожили эти месяцы. Ну, мне так кажется. Хотя ты наверняка так не считаешь. - Считаю, - Брайан кивнул. - Мне… жаль, что мы больше не увидимся. Мне будет тебя не хватать. Я очень привык. Он обнял Теда одной рукой, вторая, кажется, была сломана. И стал спускаться по лестнице. А Тед включил Моцарта, свою самую любимую оперу - "Милосердие Тита". Нарезал сыр. Налил себе вина. Поставил наполняться ванну. И, пока кровь Брайана на стене и полу не свернулась, пока оставалось в сердце настоящее, человеческое, живое, - позвонил в жандармерию. Залез в ванну, слушал музыку, ел бри, горгонзолу и камамбер, дирижируя вилкой. Пока не позвонили в дверь.