…Я не пытаюсь спрятать, что реально.
Но легкого пути ты здесь не найдешь.
Позволь делам быть громче пожеланий,
И лишь тогда ты счастье обретешь…
Гарри невольно нахмурился, пробегая пальцами по выбитым в камне буквам. Очередные загадки и условия — почему-то в Хогвартсе иначе ни одна дверь не открывалась. А та, что была выгравирована на этой стене, и вовсе не открылась бы: часть гравюры была повреждена временем — кусок стены, где должен был находиться замок или хотя бы ручка, был отколот. Поттер даже огляделся по сторонам, но нигде поблизости куска такого же размера он не нашел. Рядом валялись только разнообразные осколки двух небольших, где-то по его колено, статуй, что должны были стоять по обе стороны от дверного прохода. И то, что-то подсказывало Гарри, что даже если бы он попытался — всех кусков ему на обе статуи бы не хватило. Нашел он и другую приписку. Неровную, явно добавленную кем-то еще далеко после того, как строение было возведено. Она читалась, как: «Продолжай пытаться. Ты шел так далеко не для того, чтобы остановиться здесь.» Насколько бы поразительной не была эта его находка, на деле она оказалась… /Бесполезной,/ — подсказал ему Фил, тяжело выдыхая. Ему было любопытно, таких узоров заклинаний даже он не видел раньше, но сейчас перед ними была другая цель. / Нужно убираться отсюда, пока пауки не вышли на это место. Учить тебя заклинаниям, когда ты настолько без сил, не имеет смысла. Знаешь, мне кажется ты мог бы взобраться наверх по краю этой стены, если бы попытался…/ Гарри с трудом отвел взгляд от надписи на стене и инстинктивно посмотрел в указанном направлении. И действительно, сбоку от каменной кладки по крутому спуску плелся густой плющ практически до самого края обрыва. Подойдя поближе Гарри на пробу дернул за лиану несколько раз, но плющ практически не шелохнулся. — Похоже, что шанс у меня действительно есть, но… Лезть с одной рукой будет гораздо сложнее. Впрочем, выхода у Гарри не было. Вернув палочку во внутренний карман, Поттер поудобнее подтянул штаны и схватился одной рукой за крепкий корень, начиная медленно и неторопливо забираться наверх. Это действительно было сложно. Пока спуск был ровный, главная проблема была только в поиске подходящей опоры для ног, но когда Гарри долез до первого склона, передвигаться дальше ему пришлось исключительно рывками. Доходило даже до того, что ему приходилось зубами держаться за корни, чтобы передвинуть руку выше, но Поттер полз вверх уже на чистой упертости. Метр за метром. Выше и выше. Скрипя зубами, несмотря на боль во всем теле. Спуск вновь стал неровным, когда Гарри наконец-то поднялся до верхушки истончавшего плюща. Дальше хвататься оставалось лишь за редкие корни, но он же «не лез так далеко только за тем, чтобы сдаться?». Гарри приноровился, упер ноги в самые надежные выступы и подтянулся к самому толстому на вид корню. Однако в момент, как он за него дернул, жилистое дерево натянулось, выдергивая часть корня из земли. Гарри чудом увернулся от полетевшего в его сторону комка земли и повернул голову наверх… Чтобы столкнуться взглядами с маленькими черными глазами-бусинками какого-то животного, смотрящего на него из образовавшейся дыры в его норе. Гарри отшатнулся назад по инерции. Его рука соскользнула вниз по сжимаемому им корню, до крови обдирая пальцы, но все же он смог удержаться на весу. Черно-белая мордочка зверя проследила за его страданиями с абсолютным безразличием, а после зверек с лающим кряхтением скрылся в своей разрушенной норе, вскоре затихая. /Чертовы барсуки, / — проворчал Фил вместо Гарри, который даже и не разглядел толком, что это было за животное. Барсуков он раньше не встречал, но если зверь действительно ушел — то Гарри понадеялся и дальше с ними не связываться. Нора, оставленная зверьком, была идеально расположена прямо на его пути. Совать внутрь даже пальцы было страшновато, но падать вниз хотелось еще меньше. Поэтому Поттер напрягся и вновь рывком подтянулся выше, хватаясь пальцами за уступ. Вместо глиняной или каменной поверхности его пальцы уперлись в что-то другое. Более тонкое, даже металлическое. Гарри ухватился за предмет на инерции и прижался всем телом к обрыву, хищно цепляясь зубами в какой-то корень, чтобы посмотреть на свою находку мельком. Что-то грязное, округлое и… Золотое? Не важно. Не время. Он должен идти дальше. Находка отправилась в карман без разбора, освобождая руку. До края оставалось едва ли больше метра. Гарри присмотрелся к следующему выступу и, уже привычно, рывком подтянулся вверх, хватаясь за выступающий камень. Он был так близок, что радость не могла не охватить его. Он почти взобрался, ни смотря ни на что и в насмешку всем, кто называл его беспомощным. Остался всего один… Камень, за который он с таким отчаянием держался, внезапно пошатнулся и выскочил из земли. Чувство невесомости охватило Поттера в мгновение и тут же сменилось на ужасающее понимание, что последует за ним. Зыбучее ощущение падения. Все надежды, гордость и эйфория, что бушевали в груди секундами ранее, сменились чистым бесконечным отчаянием. Гарри почувствовал, как начинает падать назад, и по инерции прижал камень к груди, вскидывая вторую руку вверх. Рывок и… тишина. Ни боль от удара о землю, ни свист ветра в ушах. Поттер подумал бы что он умер, если бы не врезающиеся в пальцы острые края камня, что он прижимал к груди. Стоп. Разве у него не одна?.. Гарри, словно под замедляющим проклятьем, поднял голову вверх. Он все еще висел в воздухе, прижимая левой рукой чертов камень к своей груди. Его ботинки нелепо упирались в каменистый склон, а мантия тихо шуршала на ветру. Его правая рука, то что от нее осталось, была вытянута вверх. Но там, где он уже привык видеть лишь пустоту, она не заканчивалась. Его локоть из плоти и крови, перетекал в то, что Гарри мог назвать лишь… Магией. Тысяча тончайших нитей, тянущихся из его локтя, переплеталась вместе и образовывала собой обыкновенное предплечье, знакомое тонкое запястье, длинные пальцы. Не пустая проекция, не чужеродный протез — это была она, его рука, сотканная из чистой магии. И эта фантомная ладонь мертвой хваткой цеплялась за абсолютно чужую руку, протянутую ему в момент, когда он так отчаянно нуждался в помощи. Его голова кажется кружилась. В его глазах должно быть мерещилось от усталости, страха, безумия, которым была эта ночь. Потому что рука, за которую он так доверчиво держался, была соткана из таких же нитей. Более плотных, не светлых и ярких, как его собственные, а темных и древних. Потому что рука, которую ему протянули, не была из плоти и крови. Потому что эта рука принадлежала склонившейся над обрывом фигуре из мрака и полупрозрачной тьмы, которую даже лунный свет бы не в силах рассеять. Эта фигура не имела каких-то четких очертаний или хотя бы лица, но почему-то Гарри очень и очень четко осознавал, что эта фигура… Улыбается. В глазах мальчишки померкло от ужаса всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы весь его контроль рассыпался прахом. Его фантомная, сотканная из магии рука померкла и, мелькнув, рассеялась, словно дымка над котлом. Поттер было начал падать, как вдруг что-то очень тяжелое проскользнуло совсем рядом с краем обрыва, поднимая столб пыли. Другая рука, вполне человеческая, схватила его за воротник мантии за мгновение до того, как он рухнул бы вниз, и с жестким рывком вытащила с обрыва на твердую, потрясающую землю. — Мордред тебя подери, малой… — раздался знакомый, но от того и не менее удивительный голос. — Иллай.? — ошеломленно прохрипел Гарри, с трудом открывая глаза. Похоже, что он сошел с ума. Там, где еще секунду назад находилась непонятная фигура, теперь тяжело дышал Иллай, опустившись на передние колени и прижимая руку к своей тесно перебинтованной груди. Но фигура?.. Ему показалось? Или… — Иллай, ты успел?! — внезапно раздался новый голос и из зарослей рядом показался никто иной, как Фабиан. Запыхавшийся, исцарапанный ветками и путающийся в собственных ногах, но все тот же Фабиан, которого Гарри помнил убегающим прочь. Видимо на лице Гарри было написано все, о чем он думал, потому что жеребенок пристыженно отвел взгляд и смущенно попытался оттереть ладонями зареванное лицо. — Да, с ним все в порядке, — только и выдохнул кентавр, помогая Гарри подняться. Фабиан содрогнулся в облегчении и, похоже, начал шмыгать носом вновь. — Я… Прости меня! — Гарри удивленно вскинул брови, но жеребенок продолжил и так, — В чаще был паук и я побежал, чтобы отвести его прочь… Я бежал, пока не нашел взрослых. Я боялся, что ты разбился, поэтому привел Иллая сюда и… Жеребенок продолжил реветь, пытаясь и дальше объяснить, что произошло, но его слова стали неразличимы среди всхлипов. Смотря на него Гарри должен был бы испытывать неловкость или хотя бы облегчение, но за этот вечер Поттер успел испытать такой спектр эмоций что сейчас был не способен даже на то, чтобы выдавить из себя и звука. Он был абсолютно измотан. Вместо того, чтобы пытаться что-то сказать, Гарри медленно поднялся и сделал несколько шагов по направлению к Фабиану, снимая со своей спины лук, который только чудом остался цел за все это безумное приключение. Это был жест. Иллай не проронил ни слова, наблюдая за тем, как Фабиан сначала берет лук в руки, а после сгребает и не сопротивляющегося Поттера в охапку. Какой бы милой не была эта сцена, кентавр никак не мог успокоить собственное сердце. То, что произошло сегодня было абсолютно неправильным. И дело даже не в том, что Фабиан нарушил правила и нарвался на неприятности, и не в том, что община не смогла обеспечить его безопасность или найти его самостоятельно. И даже не в том, что пришлось пережить этим таким разным детям за эту ночь (что именно — он еще не знал, и когда узнает будет в еще большем ужасе). Нет, его, помимо прочего, волновало другое. Насколько же откровенно плохими были взрослые среди местных людей, если молодому магу даже в голову не пришло попросить о помощи. Как сильно нужно было подорвать доверие ребенка и как нужно было задурить ему голову, чтобы тот настолько беспечно рвался исполнять обязанности взрослых? Иллай не мог не сравнить это с Центуарием и поведением людей там. И что-то в этой ситуации не давало ему покоя. Конечно, кентавр знал о пророчестве — о нем знали многие в этой общине. Но суть пророчества всегда была в том, что оно исполнялось само по себе. Судьба непоколебима и никто не может ее изменить. Почему же, когда дело касалось именно этого ребенка, Иллаю казалось, будто его судьбу крутили и выкручивали, лишь бы как можно быстрее достигнуть свершения пророчества, которое и так бы произошло? Иллай поднялся было, чтобы предложить детям вернуться обратно, пока за ними не прибежали остальные, как вдруг произошла целая цепочка из событий, которые он позорно не успел проконтролировать. Откуда-то с другой стороны чащи раздался тихий треск дерева. Первым на него отреагировал почему-то именно Поттер, который еще секунду назад казалось был готов отключиться в эмоциональных объятиях Фабиана. Юный маг напрягся, резко развернулся и тут же вскинул голову наверх. Иллай поднял взгляд следом и тут же попятился, пытаясь закрыть обоих детей собой. Среди верхушек деревьев над ущельем висел акромантул. Он был огромен, не меньше двух или даже трех метров в высоту, поэтому удивительно, как его вообще выдерживали его тонкие, местами опаленные ноги. — Отойдите! Фабиан, бери Гарри на спину и убегайте, я его задержу. Если у тебя есть стрелы… Держи их наготове, — неожиданно жестко скомандовал Иллай, снимая простой кинжал с крепления на своем торсе. — У меня нет стрел! Гарри, что ты делаешь? Нам нужно достать стрелы. Иллай чертыхнулся. Фабиан все еще был не в себе и абсолютно не реагировал на приказы, а значит ему придется защищать этих двоих, пока… Стоп. А что делает Гарри? Иллай обернулся назад с плохим предчувствием. И оно его не подвело. Гарри Поттер стоял перед Фабианом, довольно неумело сжимая лук в своей здоровой руке. Не смотря на то, что было абсолютно очевидно, что человек держал оружие в руках впервые, в его глазах горела отчаянная уверенность. — Представь стрелу… Просто представь… Какое заклинание? Произнеси по слогам, — казалось, будто маг спорил сам с собой, поднимая лук вверх. Иллай уже был готов признать, что магический герой тронулся, если опять забыл о том, что для выпуска любой стрелы, даже несуществующей, нужна вторая рука, что оттянет тетиву, как вдруг… Он своими глазами это видел. Как тонкая тетива начала слабо поблескивать и тянуться назад, словно ведомая какой-то призрачной, полупрозрачной в свете луны ладонью. Как Гарри Поттер, мальчик-который-никогда-не-держал-в-руках-оружие, поднял лук, корректируя хватку на ходу, и произнес, держа тетиву своими призрачными пальцами: — Саджита Игнеа! В момент, когда кончики его пальцев внезапно загорелись ярким огоньком, Поттер отпустил тетиву, разрезая тишину со свистом выпущенной стрелы. Он даже не попал в цель — его выстрел едва ли оцарапал монстра по касательной. Но даже этого хватило, чтобы магическое пламя перекинулось на акромантула, охватывая его в мгновения. Монстр завыл почти человеческим голосом, теряя хватку на деревьях и падая вниз. Земля вздрогнула от того, с какой силой паук шлепнулся на землю и принялся кататься по ней, пытаясь сбить пламя. Только в этот момент, к его позору, Иллай вспомнил о своей обязанности. Заговоренный металл с легкостью вспорол подставленное паучье брюхо, и эти мучения наконец-то остановились. Ну, или почти. — О, так вот что имел в виду Флоренс, когда говорил о твоем оружии, — рассеянно выдохнул Поттер. Он выглядел настолько бледным, что казалось, будто он пропустил момент смерти и решил стать призраком сразу. Его рука вновь пришла в привычное ей состояние — отсутствующее — а сам маг пошатывался на каждом шагу, который он делал по направлению к поверженному акромантулу. Иллай не нашелся, что ему на это сказать. Вместо этого он опустился на колени рядом, пытаясь остановить Поттера до того, как тот отключится на полушаге. Удивительно, но маг не только не упал, но и попросил у него пустую склянку, в которой кентавр обычно носил воду, и кинжал на секунду, кривясь, словно от головной боли. Получив желаемое, Гарри Поттер присел на корточки и с максимальной брезгливостью и неумением начал… Сцеживать яд, сочащийся с жвал мертвого паука. Опять же… Иллай сделал бы это, попроси его Гарри. Кентавр упорно не понимал, что не так с этим ребенком, но чем дольше он наблюдал за его движениями, тем больше хотел оставить его в общине. А еще лучше — увезти в Центуарий и спрятать его там. Потому что маг, который по какой-то причине осознавал ценность яда акромантула, сцеживал один из самых болезненных ядов своей голой, истертой и исцарапанной голой рукой. Потому что ребенок был вымотан настолько, что мог едва держать глаза открытыми, но все равно отказывался довериться взрослому, сидящему прямо рядом с ним. Потому что мальчик из пророчества предпочел рвануть с головой в битву, используя оружие, которое он видел впервые — даже не палочку, на которую у него видимо не хватило умений — а не послушался распоряжений взрослого, который был способен защитить его сам. Из чащ послышался цокот копыт, и подняв голову, Иллай увидел, как вперед выходит Бейн. Значит, охотники все же нашли их по следам. Откровенно говоря, Иллай ждал очередного скандала, оскорблений или претензий, но Бейн занимался невероятным делом — он молчал. И молча же следил за тем, как надежда магического мира довольно прячет уже увеличенную склянку с ядом в охотничью сеть Фабиана, а после отрезает и бросает туда же одно из жвал, безумно бормоча что-то про «чертовых змей и их чертовы условия». Бейн молчал даже тогда, когда его заметил Фабиан, бросаясь под ноги. Его взгляд пересекся с Поттером и даже дрогнул, когда липкий от пота, грязи и крови маг наконец-то провалился в давно ожидаемый обморок прямо возле огромной туши паука, все еще держа кинжал в руке. И только когда Фабиан в спешке поскакал подбирать чужие трофеи и самого Поттера, Бейн подошел к Иллаю практически вплотную и, все еще не открывая взгляда от человека, тихо спросил: — Ты тоже это видел, верно? Иллай видел настолько много вещей, что затруднялся даже предположить, что именно Бейн имел ввиду в этот раз. Вместо этого он лишь качнул головой. — Как человек спас жизнь твоего крестника во второй раз? Да, это я заметил. Говорить с помешанным на пророчествах кентавром о не одной, а трех судьбах, вьющихся за одним ребенком, Иллай не собирался. Единственным, кому он был готов позволить выносить его мозги разговорами о звездах, все еще был только его избранник. Который, к слову, убьет его в то же мгновение, как копыто Иллая коснется территории общины.