you’re a storm, you’re so emotional moody and controlled, sly and involved you’re alright, you come to me in times you make me realize I’m not the kindest guy
North Against South.*
Что может быть лучше, чем заскочить выпить в придорожный бар по пути домой после изматывающего душного дня, проведённого в разъездах? Разве можно придумать что-то более расслабляющее, чем стаканчик крепкого виски в совокупности с отменными запечёнными картофельными дольками с чесноком и розмарином? Если только представить, с какой жадностью изголодавшийся путник должен бросаться в сторону придорожных баров, то остаётся лишь гадать, почему питейное заведение старины Эда всё чаще оставалось полупустым прохладными калифорнийскими ночами. Этот вопрос не давал покоя и самому владельцу — пожилому и сварливому малому, который, казалось, только и делал, что целыми днями натирал стаканы. Возможно, виной всему стали эти дешёвые забегаловки с фастфудом, которые выросли за последние годы вдоль шоссе, как грибы после дождя. По крайней мере, так рассуждал сам Эд. Недовольно ворча и презрительно оглядывая тот сброд, который всё же иногда забредал в бар, Эд мечтал о потоке состоятельных посетителей. На месте узнаваемых пропитых лиц местных флэков хотелось наблюдать шумную молодёжную компанию, которая с радостью закажет его фирменный картофель в довесок к двадцати шотам с текилой. Однако компании на горизонте не виднелось, поэтому всё, что оставалось делать владельцу бара — довольствоваться теми посетителями, которые забредали к нему скорее по привычке, чем из интереса. Хотя было в этой ночи кое-что необычное. Бар всё же посетил нетипичный для здешних мест молодой гость. Высокий субтильный парнишка тёрся около стойки, пробегаясь взглядом по меню. Белизна его кожи буквально резала глаза, поскольку казалась даже болезненной; золотисто-медовые волосы были растрёпаны, а худое острое лицо выражало вселенскую скорбь. В целом незнакомец выглядел так, словно желал стать незаметным призраком, а то и вовсе раствориться в воздухе. Испытав необъяснимую подсознательную неприязнь к юноше, Эд, изогнув бровь, всё же поинтересовался: — Доброй ночи, Сэр. Добро пожаловать в мой бар. Что будете пить? Окинув гостя ещё парочкой оценивающих взглядов, Эд, наконец, сообразил, в чём была загвоздка. Посетитель вызывал невольные ассоциации с наркоманами: заторможенная моторика, чуть расфокусированный, затуманенный взгляд светлых глаз, пересохшие губы… Опытный взгляд старика бармена подмечал детали до мелочей, которые выдавали ночного гостя с головой. — Джина со льдом и лайм, — на удивление спокойным и уверенным голосом попросил вошедший, а затем осторожно присел на стул около барной стойки, — спасибо. Не слишком-то жалуя подозрительных личностей у себя в заведении, Эд нехотя наполнил лонг джином и украсил стакан сочным ломтиком лайма. Призывно зазвеневший в стакане лёд заставил блондина вскинуть голову от неожиданности и замереть, внимательно следя за манипуляциями мужчины. — Боитесь быть отравленным, Сэр? — язвительно спросил бармен, покачивая головой и посмеиваясь. — Было бы неплохо, но не сейчас, — отозвался молодой человек всё тем же тихим ровным тоном и принялся за выпивку. Отпив пару глотков, блондин неожиданно саркастично улыбнулся: — В конце концов, это не самая худшая смерть, поверьте. Хотя это зависит от того, чем вы собрались меня травить… Не выдержав, Эд прыснул и закатил глаза. — Простите, но что вы можете знать о смерти в свои годы, Сэр? — с ехидством поинтересовался бармен, облокотившись на стойку напротив парня. — Пожалуй, если я скажу, что учился в медицинском колледже на факультете патологической анатомии, это не произведёт особого впечатления, — с отстранённым выражением лица произнёс гость, — и всё же поверьте моим словам. Удивлённо приподняв брови и не найдя, что ответить, Эд лишь уставился на уже опустошённый стакан. Молодой человек просил наполнить его снова одним лишь жестом, не размыкая губ. Разумеется, Эд и предположить не мог, что в кармане вельветового приталенного пиджака загадочного посетителя покоилось удостоверение детектива из отдела убийств округа Ориндж, штат Калифорния. И детектив этот носил фамилию небезызвестного английского поэта, художника и гравёра — Уильяма Блэйка, однако звали его Адам. Аквамариновые глаза и следы постоянной бессонницы на лице выдавали в Адаме человека, давно повзрослевшего и кое-что в жизни повидавшего, однако хрупкое телосложение при столь высоком росте создавало обманчивое впечатление, придавая некую… Подростковость. Пораскинув мозгами, Эд быстренько рассмотрел одежду гостя — строгий светлый костюм-двойка никак не вязался в его мыслях с образом отбитого подростка-наркомана. И тут старина бармен оказался прав: близился двадцать пятый год жизни детектива. Многозначительно хмыкнув себе под нос, Эд принялся за излюбленное занятие — протирание и без того кристально чистых стаканов, однако краем глаза всё же приглядывал за странным парнем за стойкой, дабы не упустить ничего важного. Слегка расслабившись после первой порции выпивки, Адам с невозмутимым видом достал из внутреннего кармана пиджака сложенную пополам жёлтую папку и принялся раскладывать перед собой пасьянс из фотографий. Согнувшись над ними в три погибели и то дело бормоча что-то себе под нос, Блэйк умудрился сесть так, чтобы посторонний глаз не мог разглядеть, что именно изображено на снимках. Загадка фотографий из папки незнакомца ощутимо волновала Эда до тех пор, пока он не умудрился всё же мельком выцепить кусок изображения. Вспыхнувший в мозгу ряд ассоциаций моментально заставил мужчину замереть. Эд почувствовал, что по его спине пробежались мурашки — блондин заинтересованно рассматривал не что иное, как фотографии обезображенных трупов. Пускай полная композиция фото так и осталась для бармена тайной, но разум мгновенно забил тревогу. Быстро сообразив, что молодой человек перед ним, скорее всего, представитель закона, Эд принялся лихорадочно натирать блестящую поверхность стойки. Уверенности в том, что он был прав, прибавляли и внешний облик, и спокойная ледяная уверенность парня. Да что уж там, Эд прекрасно знал, как выглядят фотографии, сделанные на месте убийства… Но к этому стоит вернуться чуть позже. Не обращая внимания на терзаемого любопытством бармена, Адам сосредоточился на изучении снимков и втянул носом табачный дым, который плавно струился с его сигареты. Каждое фото было, разумеется, подписано, а на обратной его стороне значился целый ряд фактов, которые могли бы быть важны. Имена, адреса… Нанесённые травмы при жизни и посмертно. С абсолютно нечитаемым выражением лица Адам рассматривал раскроенную детскую плоть, подмечая про себя, что убийца действовал весьма грязно, но креативно. С разнообразием. Убийца явно любит проявлять фантазию и с каждым разом изощряется в способах умерщвления всё больше… Потерев переносицу и зажмурившись от попавшего в глаза сигаретного дыма, Адам тут же увидел перед своим мысленным взором искалеченные детские тела. Лица всех жертв были не тронуты, не считая зубов — у нескольких убитых детей они были насильно удалены ещё при жизни. Все жертвы маньяка были мужского пола. Мальчики от десяти до четырнадцати лет. Исключением стал только… Только… Адам отнял руку от лица и потушил сигарету в пепельнице, ища глазами имя самой маленькой жертвы. — Филипп Лэйк, девять лет, — пробормотал Блэйк, коснувшись пальцем цветастого снимка, на котором был изображён мёртвый мальчик. Крохотное изуродованное тельце Филиппа лежало на примятой изумрудной траве в неестественной позе, сломанные руки и ноги были в кровоподтёках и явных следах грубой тонкой верёвки, на обнажённом туловище виднелась огромная гематома в области грудной клетки. Однако миловидное лицо парнишки осталось почти нетронутым, не считая того факта, что зубы Лэйку жестоко вырвали. Вероятно, возраст Лэйка оказался случайностью даже для самого маньяка — Филлип был самым младшим учеником в классе. Добравшись до последнего листка в своей папке, коим была распечатанная карта местности, Адам осознал, что его стакан вновь опустел, и уже достаточно давно. — Ещё джина со льдом? — уже более услужливо поинтересовался старина Эд. Бармен знал, что выглядящие так люди в любой момент могли достать пушку из кармана и начать палить по бутылкам. Пускай было ясно, как божий день, что его посетитель — служитель закона, уверенности в его адекватности это не прибавляло. Не поднимая светловолосой головы, Адам по-хозяйски протянул тонкую бледную руку вперёд, терпеливо сжимая стакан и одновременно прикрывая папку с фотографиями другой рукой. Эд задумчиво стал наливать алкоголь на весу, разглядывая оголившееся тонкое запястье, где красовалась линия вертикального розового шрама, выходящая из-под рукава пиджака. Линия пореза была аккуратной и чуть ли не идеально прямой, словно была выполнена хирургическим скальпелем. Гладкая розовая кожа шрама была хорошо зажившей. Вот так на. Не только наркозависимость, но ещё и суицидальные наклонности? Хорошие же копы пошли нынче… Лишь только Блэйк заметил, как Эд вцепился придирчивым взглядом в запястье, молниеносно одёрнул рукав вниз, прикрывая оголившуюся было кожу. По спине прошёлся холодок — деревянные створки бара позади Адама гостеприимно распахнулись, впуская в своё нутро очередного бессонного посетителя. Сквозняк, растрепавший светлые волосы, заставил Блэйка запахнуть полы пиджака и поёжиться. Душная и жаркая Калифорния по ночам дарила жителям воистину высшее благо — долгожданную прохладу, пропитанную океанским бризом, но привыкнуть к такой резкой смене температур у Блэйка пока не получалось по определённым причинам… Решив не забивать себе голову мыслями о поведении блондина, Эд, хмурясь, невольно вспомнил ещё одного… Детектива. Бармену показалось забавным, что именно в его забытом богом заведении могут время от времени обитать подобные мутные персонажи. Хотя то, что оба выдающихся персонажа посещали именно его бар, придало Эду ощущение сомнительной гордости. Быть может, не всё было потеряно для его лавочки?***
Насчёт того, что второй примечательный «персонаж» был детективом, сомнений у Эда не возникало. Найт Уэстон частенько нарушал всеобщее спокойствие в описываемом баре, поэтому, как только пьяный язык южанина развязывался, он никогда не упускал возможности сделать акцент на том, чем занимается по жизни. То ли высокомерно намекая, что приносит хотя бы какую-то реальную пользу обществу, то ли просто красуясь парочкой жутких историй… Так или иначе, Найт давно проговорился, что работает в криминальном отделе по расследованию убийств. Впрочем, это было неудивительно. У Эда вообще сложилось впечатление, что заниматься распутыванием убийств могут лишь немного больные на голову ребята. По крайней мере, перед ним уже было два примера. Что касается самого Найта Уэстона, тот не только вёл себя вызывающе, но и выглядел так, словно готов в любой момент ввязаться в потасовку. Вечно задранный острый нос, хитрые тёмные глаза и невероятно живая мимика делали Найта похожим на пронырливого лиса. К тому же образ хищника как нельзя лучше вязался с едкими, вызывающими и саркастичными фразочками, которыми так и сыпал брюнет. Кроме заносчивого поведения, Найт отличался крайней нетерпимостью к… Неповиновению. Будь тому причиной, люди или обстоятельства, значение не имело. Отцовская черта, которая так помогала работать и мешала жить. Аллергия на отсутствие контроля над происходящим, заставляющая цвести агрессию бурным цветом. Отрывисто ударив руль автомобиля несколько раз, пытаясь выместить скопившуюся злобу, Уэстон задел ладонью гудок сигнала. Раздражение Найта, наконец, вышло на свет Божий. — Сука, — сквозь сжатые зубы процедил брюнет. Восемь часов. Восемь грёбаных часов, потраченных самым бездарным образом, ушли из его жизни. Лимит на текущее расследование становился всё меньше. Зацепка, казавшаяся такой многообещающей и изящной, словно превратившись из кареты в тыкву, этой самой ночью, приняла вид гадкой пустышки. Разочарованием был склад на выезде из города, арендованный одним из подозреваемых, проходящих по делу, которое уже несколько месяцев бессменно вёл Уэстон. Фрэд Уилли — мойщик посуды из Fish&Fry, ранее судимый за изнасилование, сидящий на литии из-за приступов маниакальной паранойи, вдобавок ко всему водил красный пикап Форд. Похожий автомобиль был неоднократно замечен скрытыми камерами неподалёку от места похищения первых жертв. Первых пропавших детей. Через пикап Уэстон и вышел на Фрэда, блеящего на допросе, словно подбитая овца. Собравшись в рейд, Уэстон почти не сомневался, что к утру у него в кармане будет пара весомых улик, а к обеду следующего дня он возьмёт Уилли тёпленьким. Однако той кучей пыльного дерьма, которую детектив перекопал на злополучном складе, можно было набить пару-тройку гаражных распродаж, а никак не хранилище вещественных доказательств. Параноик Уилли не был маньяком, он был долбанным барахольщиком. Чуть не пропустив поворот, Уэстон резко повернул на объездную и, найдя знакомый указатель, свернул на шоссе, ведущее к массивному бетонно-стальному телу ещё сонного города. Асфальт, который будто уже готовился к тому, что раскалится добела через пару-тройку часов, нервно шелестел, соприкасаясь с шинами автомобиля. Всё же взяв себя в руки, Найт выдохнул. Сдвинув брови, он мрачно оглядел горизонт, который был уже чуть подсвечен восходящим светилом. По мере того, как автомобиль приближался к городу, зеркальные высотки Ирвайна* медленно и планомерно пожирали предрассветное небо. Дело, которое расследовал Найт, было мерзким, словно зловонное цветущее болото. Пять трупов мальчиков десяти лет на настоящий момент изнасилованы, накачаны барбитуратами, обезображены… Кровавый, отвратительный ребус, состоящий из наркоты и детской мёртвой плоти. Проделав большую часть работы самостоятельно, помимо сегодняшней неудачи со складом, Найт обнаружил много ценных улик, которые так или иначе привели бы его к разгадке и психу. Или, уж скорее, психам, на руках которых была кровь убитых детей. Но здесь тоже не обошлось без «сложностей». В нормальном расследовании ему препятствовала чуть ли не вся правоохранительная система США, которой был постановлен тот факт, что детективов, ведущих дело, должно быть… Двое. Двое, мать их. Имбецилы, которых давали ему в напарники, ничего делать не желали и не умели. Разве что у всех прекрасно получалось блевать у обнаруженных детских трупов. Поэтому детектив Уэстон целенаправленно делал всё возможное, чтобы устранить очередного нерадивого «помощника» с горизонта как можно быстрее. То ли угрозами, то ли полным игнорированием — как правило, более действенным всегда оказывался первый вариант, — Уэстон ненадолго добивался полной свободы в распутывании дела. А этот вариант устраивал его более всего. Найт кинул взгляд на соседнее сиденье, где лежала начатая пачка Мальборо. Глянув на наручные часы, стрелки которых указывали на половину пятого утра, Уэстон прикинул приблизительный план действий. Не думать о грядущем дне. Расслабиться. Возможно, выпить. В унисон с возникшей мыслью перед глазами Уэстона выросла освещённая неоном парковка и знакомый придорожный бар. Район около шоссе Карвел-Драйв был славен лишь близлежащими промзонами. Склад, находящийся в одной из них, недалеко от Нью-Порта*, как раз недавно осматривал Найт. Давно он не заглядывал к Эду, пора бы это исправить. Должно быть, соскучился, старая псина. Найт улыбнулся, перебирая в голове воспоминания драк, которые он затевал здесь. Недолго думая, Уэстон свернул на почти пустующий парковочный лот возле бара и припарковался, не торопясь выходить из автомобиля. Да, выпить было неплохой идеей. Этот очередной дерьмовый рабочий день категорически нельзя было начинать на трезвую голову. Взяв папку с материалами дела и блокнот в кожаном переплёте, в который он привык записывать всё, что думал и предполагал по расследуемому делу, Уэстон открыл дверь машины. Захватив заветную пачку сигарет, Уэстон спиной ощутил прохладный утренний калифорнийский бриз. Одёрнув вниз задравшуюся кожаную куртку, Найт уткнулся взглядом в видавший виды пикап, припаркованный рядом с его Шевроле. Алая краска пикапа почти слезла, два из четырех колес были спущены. Это было словно злой шуткой. Пикап Уилли, который отнял у него столько времени, выглядел почти точно так же. — Плебейское корыто с дерьмом, — пробормотал Найт, щурясь и прикуривая сигарету. С размаху пнув пикап в переднее спустившее колесо, Уэстон, не почувствовав ожидаемого удовлетворения, повернулся в сторону входа в бар. Однако сразу же был остановлен неблагозвучным прокуренным рыком со стороны густых кустов около парковки: — Эй, ты чё? А, дебил? Это моя тачка! Не успел Найт закатить глаза, как массивный реднек, на ходу застёгивающий ширинку, уже нёсся в сторону Уэстона. Крупная и сильная рука мужчины требовательно вцепилась в плечо детектива, который, казалось, был только рад происходящему. Развернув детектива к себе, незадачливый южный аграрий наткнулся не только на кривую ухмылку Уэстона, но и на его кулак, вмиг разметавший нос незнакомца. Лишившись способности ориентироваться в пространстве, мужчина схватился ладонью за нос, пытаясь остановить густо струящуюся кровь. Уэстон брезгливо попятился, заботясь, чтобы ни капли не попало на его по-нацистки поблёскивающие кожаные ботинки. Затянувшись ещё раз и поглядев, как корчится перед ним, согнувшись, залупнувшийся было реднек, Найт перестал улыбаться. Удовлетворения не последовало и сейчас. — Серьёзно, блядь? — негромко проговорил Уэстон. Наблюдая, как фермер всё ещё топчется около него, постанывая, и лишь вздымает пыль вокруг себя, Найт, поудобнее перехватив папку с делом, достал из внутреннего кармана куртки значок детектива. Помаячив им перед окровавленным лицом деревенщины, Уэстон произнёс: —Отряхни извилины от пыли и послушай. Вздумаешь выместить обиду на моей машине, знай, что возмездие на твою задницу прибудет очень и очень скоро. Номер твоего корыта я запомнил, так что поднимайся, заводи мотор и уёбывай возделывать пашню. Понял? Мужчина, испуганно моргнув при виде блестящего значка, медленно кивнул и продолжил утирать кровь, бормоча что-то нечленораздельное. Ещё раз скучающим взглядом окинув пикап фермера, Уэстон, развернувшись, направился в бар Эда. Следуя неизменной привычке, Найт громогласно распахнул ногой дверь, состоящую из двух деревянных створок. Не бар, а уютный вестерн братьев Коэнов.***
Уже несколько минут Адам непрерывно глядел на широкую и толстую спину Эда, возившегося с машинкой для льда. Ореол приземлённости и невежества, исходящий от фигуры бармена, показался Блэйку настолько ощутимым и раздражающим, что он поспешно затушил окурок Мальборо в пепельницу, чтобы отвлечься. На керамической пепельнице красовался рисунок голой женской груди, а сверху тянулась кривая надпись, которая гласила: «Не упусти своего!» Адам прищурился, всматриваясь в буквы. Информационный мусор становился самым главным врагом, если ты принял «Сонапакс». Каждая рекламная вывеска, каждый идиотский слоган — всё это начинало безоговорочно въедаться в мозги, превращаясь в бегущие неоновые строки посреди мыслей. Это были закономерные нейролептические экстрапирамидные расстройства — моменты, когда сознание переключалось лишь на визуальную составляющую мира, не желая контролировать координацию движений и мелкую моторику. В любом случае, «Сонапакс» взаимодействовал с мозгом Адама намного лучше, чем любой другой фенотиазиновый препарат. Блэйк убрал пятернёй волосы со лба, покрытого холодным потом, и, наконец, оторвал глаза от глупой до невозможности надписи на пепельнице, потому что дверь заведения, где он находился, с грохотом распахнулась, заставляя всех немногочисленных присутствующих поглядеть, кого же принесло в бар Эда в такое позднее время. Адам судорожно сжал руку в кулак и не стал оборачиваться. В нутро забралось странное чувство узнавания, напоминающее дежавю. Будто бы он когда-то уже переживал подобный момент в своей прошлой жизни и мог предсказать то, что будет происходить дальше. Хотя… Это всё чёртова наркота. Она делает всё особенным, сакральным. Блэйк знал, что способен буквально физически ощущать определённый тип людей, впереди которых шла их собственная деструктивная энергия, опережающая владельца на сотые доли секунды. Адам был уверен, что ночной гость, неожиданно посетивший бар, был именно одним из таких индивидов. Неоновая лампа над барной стойкой несколько раз загадочно мигнула, но в конце концов разгорелась с новой силой, придавая приходу незнакомца каноничного мистицизма и освещая помещение даже ярче, чем прежде. Будучи единственным, кто заметил подобного рода деталь, Адам выпил залпом ещё один стакан джина, неосознанно любопытствуя, что же будет дальше. Войдя в бар, Найт окинул недоброжелательным взглядом знакомых немногочисленных посетителей, а затем отсутствующе мазнул взглядом по бармену, кивнув в приветствии. — Американо и бутылку бурбона, — произнёс он требовательно. С шумом отодвинув стул, Уэстон сел около стойки. С лёгким раздражением поглядев на Эда, который двигался, по его мнению, слишком медленно, Уэстон во второй раз скучающе просканировал бар взглядом. Каково же было его удивление, когда Найт заметил откровенно изучающие его прозрачно-голубые глаза незнакомца, сидящего неподалёку. Сосед по стойке на мгновение поразил Уэстона своим внешним видом. Лицо его было белым, словно молоко; чуть волнистые медовые пряди волос почти касались бесцветных ресниц, окружающих почти прозрачные голубые глаза, будто подёрнутые инеем. Отчего-то нервно сглотнув, Найт, сведя тёмные густые брови, бегло ощупал взглядом субтильную фигуру парня. Вид блондина напомнил ему карикатурные образы мстительных духов, требующих справедливости у живых. Парень словно только что сошёл со страниц мрачного бульварного чтива, где был одиноким призраком. Видимо, в ареал обитания призраков входят обочины пустынных дорог, заброшенные дома и… Непопулярные придорожные бары. Между тем, перед Уэстоном, наконец, появилась кружка американо и заказанная бутылка крепкого бурбона. Переведя тяжёлый взгляд с призрачного посетителя на бутылку, Найт задумчиво взял её и плеснул алкоголь в кружку. Родившийся в ней коктейль даже выплеснулся на стойку. Не отрывая взгляда от чёрной гущи напитка, Уэстон спокойно произнёс: — Чего уставился, пацан? Услышав небрежно брошенное словцо в свой адрес, Адам лишь легко усмехнулся, поджал губы, вновь уставился на папку с фотографиями перед собой. — Когда ты вошёл, наш дряхлый космический корабль разгерметизировало, — не совсем отдавая себе отчёт в том, какую чушь он несёт, Блэйк потянулся за сигаретой. Он что, действительно выглядит как «пацан»? Адам бы не стал утверждать, что ворвавшийся парень-торнадо намного старше его самого, быть может, даже младше. Брюнет был слегка взъерошен и выглядел раздражённым, однако, стоило отдать ему должное, от него исходил поток бешеной и сильной энергетики, волны которой буквально вырвали из горла Адама те слова, что первыми пришли ему на ум. Раскрыв Zippo, он растерянно прикурил. «Что ж, всё так и есть, как должно было случиться, — беспорядочно пронеслось в одурманенной наркотическим воздействием голове детектива, — встреча, которая не могла не состояться». Стараясь не придавать идиотской фразе блондина с эзотерически-кричащей внешностью особого смысла, Найт всё же отметил для себя, что тот обладает ещё и бархатным, буквально вводящим в транс голосом. Уэстон недоверчиво прищурился. В его голове зародилось смутное подозрение, что парень был ему знаком… — Хм. Кажется, я тебя знаю. Откуда я тебя знаю? — немного наклонив голову, детектив прочертил взглядом профиль блондина, задержав взгляд на бескровных губах. В голове Найта мигом пролетело несколько десятков серых обложек Chronicle, которые он видел за всю свою жизнь. Из прессы он предпочитал делать самокрутки, а не вчитываться, давая бесконечному потоку информационной грязи вторую жизнь. Правда, некоторые части содержимого всё же завладевали вниманием Найта. Он ясно вспомнил фотографию этого самого парня, этот отрешённо-прохладный взгляд на снимке… — «Адам Блэйк. Студент медколледжа задерживает серийного маньяка-педофила», — тихо продекламировал Найт, коротким лёгким движением прочерчивая в воздухе заголовок статьи. Язвительно усмехнувшись, Уэстон отпил из кружки, наслаждаясь тем, как бурбон согревал изнутри. — Сделал из твоей фотки косяк. Без обид, — обманчиво дружелюбно добавил Найт, поставив кружку обратно. От такого поворота в диалоге у Адама на миг перехватило дыхание и скрутило живот. Всё становилось ещё более странным и значимым. Какова была процентная вероятность того, что вошедший в бар на краю города парень узнает Адама, запомнив его лицо на фото? Статьи вышли в газетах чёрт знает когда. Брови Адама невольно взметнулись вверх, но он тут же успокоил себя. Ничего из ряда вон выходящего не произошло. — Без обид, — повторил слова собеседника Адам, бережно пройдясь пальцем по вытесненным буквам на папке с фотографиями, — у тебя хорошая память. — У меня безупречная память, — поправил его Найт, достав очередную сигарету зубами из пачки. Раскрыв папку, Найт стал рассматривать копии материалов дела, а затем бегло записал поправки в блокнот. Некоторые из них зрели в голове детектива давно и были связаны в основном с Фрэдом Уилли, имя и все упоминания о котором успешно извлекались из общей схемы расследования. Имея возможность и дальше таращиться на брюнета, Блэйк принялся детально разглядывать его одежду, а затем снова вернулся к лицу. Глаза этого парня напоминали Блэйку опасные тёмные омуты, в которых водились бесчисленные толпы чертей; броский и агрессивный стиль в одежде придавал незнакомцу вид члена какой-нибудь преступной группировки, особенно этому способствовали военного типа высокие ботинки на шнуровке. Разве что образ агрессора немного разрушали по-голливудски красивые и плавные черты лица. Что ж, по всем признакам незнакомец имел взрывной и скверный характер. Адам с лёгкой насмешкой отпил джин из стакана, который уже успел наполнить Эд. Блэйк моментально приметил, что бармен косился на вошедшего парня с долей предвкушения неприятностей, но не смел заикнуться о чём-либо. Этот парень бывал тут часто, это было ясно по взглядам. Адам снова вернулся к своему занятию и раскрыл папку с делом. Пробежавшись глазами по описанию последнего убийства, он ощутил на секунду, будто весь наркотический психоз, который продолжал бродить следом, словно тень, испарился. Адам устало потёр переносицу и на всякий случай ещё раз перечитал последний абзац страницы, где значилось описание последней обнаруженной жертвы.«Приметы мальчика: на вид 10 лет, белый, волосы светлые, прямые, длинной 1,5 дюйма, глаза серые, лоб выпуклый, брови русые, густые, рост 3 фута 2 дюйма, длина стоп 5,5 дюймов, уши средней величины, мочки ушей не сросшиеся, зубы молочные (20 шт), имеются признаки истощения. На трупе имеются множественные ссадины и кровоподтёки…»
Адам вспомнил свой разговор с молодым и циничным судмедэкспертом по имени Стив Вайс, который состоялся утром этого же дня. Парень работал стоматологом до того, как подался в судебную медицинскую экспертизу, но потом по непонятным причинам всё же решил переучиться. В каком-то смысле и Стив, и Адам имели схожее образование и интересы, поэтому у них состоялся странный диалог. — Иногда родителям лучше не знать всей правды, понимаешь, Блэйк? — вальяжно рассуждал Стив, затягиваясь косяком. — Или даже присяжным. У меня своё мнение на этот счёт. Они говорят, что в десять лет у него было двадцать молочных зубов, а я говорю, что педофилы обычно… Ну… Знаешь, избавляются от зубов… Адам невольно сглотнул и выпил ещё раз, прокручивая утреннюю беседу в голове, словно диктофонную запись. — Обычно убирают зубы, — продолжал объяснять Стив, жестикулируя. — Чтобы те не мешали. Хм… Как бы это сказать. Чтобы ребёнок не сомкнул челюсть, когда… — Я не пытался «спасти город», — неожиданно и вслух заметил Адам, отрываясь от своих мрачных мыслей и переключаясь на воспоминания о родном штате Аляске. Погрузившись в океан дерьма, который пока что присутствовал подле него лишь в копиях свидетельств, ордеров и сводок с мест происшествий, Найт вычеркнул все зацепки, оказавшиеся фиктивными. Он сосредоточенно вырисовывал на странице блокнота стенки лабиринта, каждая из которой была то ли уликой, то ли строчкой компьютерного кода, воплощённой в изображении или видеозаписи с камер наблюдения. Их у Уэстона скопилось немало. Целый архив по делу Вудбриджских убийств, так газетчики окрестили этот кошмар, начавшийся в западном Вудбридже* — районе, где нашли два первых трупа. Пока что из лабиринта не было выхода. Как и нити Ариадны. А вот минотавров было всё же двое. Даже охотившись на Уилли, Уэстон был практически уверен, что у него был сообщник, которого бы не составило труда взять после ареста первого. Два тёмных силуэта так и маячили перед мысленным взором Уэстона, издевательски насмехаясь над ним. «Выродки», — мысленно выругался Уэстон, расчёркивая лист внизу, под извилистым изображением лабиринта. Среагировав на вызывающий дрему голос, Найт повернулся к белокурому парню, который был источником звука. Казалось, стакан с джином сейчас выпадет из его внезапно исчезнувших призрачных пальцев. Если этот тип собирается ему тут душу изливать, Найту было заведомо наплевать, но задать вопрос Уэстон всё же не поленился. — Что так далеко от лавров забыл? — Не прижился на старом месте, — Адам поднял голову к потолку, разглядывая несколько вывесок с разными названиями пивоваренных заводов. Потолок над головой оказался зеркальным, отчего Блэйк стал продолжительно разглядывать собственное лицо в отражении. Оно всегда казалось ему чужим. На секунду Блэйку померещилось, что темноволосый незнакомец поднял голову туда же, к потолку, и оскалился, но в действительности же парень с довольно равнодушным лицом глядел перед собой на кружку в руках. Адам моргнул, стараясь прогнать намёк на закономерные галлюцинации. — Первая причина — чересчур высокий уровень педофилии, возросший в здешних краях в последние пару лет, — продолжил Блэйк осторожно, — хотя я не могу ответить на вопрос, чем педофилия на практике хуже остальных реалий сказочного царства убийств. Блондин неожиданно улыбнулся, прижимаясь губами к краю стакана. — Всего лишь животрепещущее лицемерие и сочный корм для СМИ. Мне не понять, что есть такого особенного в убийстве детей. Эд, который уже как секунд шесть назад перестал заниматься протиранием барной стойки, ошалело уставился на разговорившегося вдруг Адама. Лицо бармена помрачнело. — Не прижился, — в похожей интонации повторил Найт, осознавший, что льющийся, словно поток ледяного ручья, голос собеседника раздражает его до скрежета зубов. — А по-моему, решил заполнить своими подвигами пустоту очередной газетной сводки и погеройствовать ещё где-нибудь. Поймаешь южного педофила и вскроешь у себя в колледже, чтобы выяснить, чем он отличается от северного собрата? Красноречиво оглядев парня, Найт заметил уголок фото, который торчал из папки Блэйка. Это был Джонни Флинт, третья Вудбриджская жертва. Уголок изуродованного уха сразу намекнул Уэстону продолжение снимка. Слишком долго он на них пялился. Стоп. Что? — Подожди-подожди. Воу, — Найт всем корпусом развернулся к Адаму, взметнув взгляд вмиг потемневших от злости зелёных глаз к лицу парня. — Ты откуда, блядь, это взял?