Black Grease

The Shot.

      Время и пространство подвала, пронизанное страдальческими постанываниями Оливера, вдруг сжались до размеров тела Адама. Реальность Найта решила сомкнуться на Блэйке. На мгновение детективу Уэстону показалось, что так мог бы выглядеть Бог. Адам был прекрасен. Совершенен.       Уэстону захотелось его съесть.       Выебать, а затем сожрать, смакуя каждый кусочек. Проследив пьяно-голодным взглядом линию красных распухших губ Блэйка, который всё ещё был повернут к Найту в профиль, Уэстон сделал резкий шаг в сторону напарника.       Не контролируя себя, Найт схватил вздрогнувшего от неожиданности парня за горло и с силой, которую также не вполне сдерживал, оттащил Блэйка от Оливера в сторону ближайшей стены. Припечатав к ней Адама, Найт сцепил запястья парня над его головой.       Радужка голубых глаз почти растворилась под натиском аномально расширенных зрачков. Блэйк был явно в ахуе от действий Найта, но объёбан ровно также, как Уэстон, если даже не сильнее. Судя по лицу светловолосого, испуга он не испытывал, а просто… Поражался происходящему. Как обычно строил из себя такого отрешённого свидетеля, мать его бытия. Чуть не забыв, как дышать, Адам раскрыл опухшие красные губы и с силой втянул воздух ртом. Немая сцена явно не имела завершения. Найт лишь выдавил из себя несколько странно звучащих слов, которые озадачили даже самого Уэстона.       — Я отвлеку тебя всего на минуту, сука, — что конкретно и с какой целью он хотел донести до Блэйка в данную секунду, Найт сформулировать в чёткое предложение не смог, а лишь неприлично близко прижал своё лицо к лицу северянина.       Блэйк почти ощущал, как кончик носа брюнета коснулся его лица. На какой-то краткий миг в наркотической вспышке сознания блондина вспыхнул образ Уэстона, который хочет забрать его душу себе, втянув через эти тёмные, непроглядные зелёные глаза-болота. Блэйк почти увидел своими глазами, как частицы его души вылетают через раскрытые губы и устремляются к глазницам Уэстона призрачными витиеватыми спиралями… Всё это было явно дурманом. Блэйк выпал из реальности, а Найта можно было смело назвать одержимым дьяволом. Даже несмотря на то, что Уэстон не произнёс более ни слова, Адам отчего-то протянул пальцы к ширинке напарника и положил руку на вставший крупный и тяжёлый член Найта, который отчётливо выделялся через обтягивающие брюки.       Детектив Блэйк опустил ресницы. Осознавать то, какую реакцию выдал на происходящее организм Уэстона, было чрезвычайно дико и приятно. Потонув в волне удовольствия, которую тут же послал мозг, Блэйк понял, что, кажется, был также словно одержим самим Сатаной, точнее, он знал, кем он был одержим…       Адам погрузил холодные пальцы в густые каштановые волосы Найта, которые были божественно приятными на ощупь. Испытав сильнейшую тоску по тактильным ласкам, Блэйк гладил напарника так, словно тот был взбесившимся диким животным, которое готово прикончить своего хозяина. Примитивные и возбуждающие ассоциации в голове заставили кровь в жилах закипеть. Член Адама мучительно напрягся в считанные секунды, создавая знакомый дискомфорт в паху.       Отстранившись, фактически грубо отпихнув Найта, вовлекая себя в опасную игру, Блэйк хамовито поглядел на отшатнувшегося Уэстона. Ему до смерти (во всех смыслах) хотелось, чтобы огонь из глаз Уэстона сжёг его заживо и они оба были близки к этому.       — Какого чёрта ты делаешь? — прошептал Адам вопросительно.       Вопреки его мнимому возмущению, тело предательски исходило волнительной истомой. Весь этот немногословный спектакль был разыгран только для них двоих. На секунду лишь представив, как Найт мог бы взять его прямо здесь и сейчас, Адам взволнованно вздохнул. С головки набухшего члена, пачкая нижнее бельё, моментально выделилась капля густой и горячей смазки… Блэйк ошалело покачал головой, ловя на себе вожделённый взгляд Уэстона, стоящего напротив. Зелёные глаза обещали Адаму слишком многое невысказанное. Разум Блэйка услужливо подкинул ему пару сочных образов того, как Найт Уэстон похотливо ебёт его в грязном затхлом подвале Оливера, прямо около трупа последнего. Это сумасшедшее желание оказаться под другим мужчиной, подставиться ему… Заставило Блэйка очнуться.       Как до этого дошло?       Он действительно хочет этого. Адам хотел крови и плоти Найта, хотел, чтобы тот отпустил в себе последние крупицы здравомыслия, находясь рядом с Блэйком. Это было бы по-настоящему щедрой наградой — видеть превращение Найта в себя до конца, до последней капли.       Чёрт.       Он снова поглядел на Найта, тот нарочно не разрывал зрительного контакта. Интересно, как должны выглядеть родители столь идеального в своих чертах человека? Быть может, они были богами, не сошедшими с Олимпа. Идеальный генетический образец. Рост, вес, голос — в совокупности Найт мог бы послужить прообразом сверхчеловека, наподобие того, что рисовал Леонардо Да Винчи. Блэйк тут же вообразил себе, как величайшего гения самозабвенно ебёт в задницу какой-нибудь знакомый архитектор. Вот как появляются шедевры мировой культуры.       Чёртово вещество…       Блондин вытер влажный лоб рукой, стараясь вернуть себя в реальный мир.       В реальном мире Оливер неописуемо охуевал от телодвижений двух парней и их немногословной беседы, но не решался издать ни единого писка, чтобы не получить ещё одно увечье. Оливеру хватило ума никак не комментировать происходящее, поскольку люди рядом с ним явно дали понять бармену, что были не только под чем-то, но также являлись настоящими психами. Нервное возбуждение, которое сейчас царило около этих двоих, буквально обездвижило истекающего кровью мужчину. Олли почувствовал, что веки его тяжелеют.       — Давай поговорим с ним ещё? — наконец нарушил загадочную и неестественную тишину Блэйк.       Восхищённо приоткрыв губы, Уэстон эйфорически улыбнулся, услышав голос парня перед собой. Он буквально получил согласие. Согласие Адама на какой-то потаённый и так не заданный вслух вопрос. Однако именно в тот момент, по севшему тихому голосу Блэйка Уэстон понял. Понял, что посягнёт, по-настоящему посягнет на его тело.       Кивнув в знак согласия, Найт переключился на Кокни. Наклонившись к изувеченному бармену, который, кажется, собрался потерять своё драгоценное сознание, Уэстон нахмурился. В следующее мгновение брюнет залепил мужчине звонкую пощёчину.       — Шоу продолжается, уродец, — вдохновенно провозгласил Уэстон. — Давай-ка ещё поболтаем.       Второй звонкий удар окончательно привёл бармена в чувства. Олли, щедро пуская слюни и судорожно хватая ртом воздух, с былой ненавистью посмотрел на Уэстона.       — Смотри, как всё будет, — произнёс Найт, выпрямившись. — Нам с трудом верится, что никто из них не назвал себя. Поэтому ты говоришь мне имена выблядков без вот этой твоей хуйни, — сказал Найт, указывая на измазанное кровью и слюной лицо Оливера, — и остаёшься жить.       Красноречиво посмотрев на Олли, Уэстон выставил вперёд руку и загнул один палец.       — Второй вариант. Ты говоришь мне имена выблядков под пытками и в конце концов умираешь, потому что я отрежу тебе яйца, а не пальцы.         Найт загнул второй палец, подняв бровь.       — По-моему вариант не очень, как считаешь? Ну и третий, — склонив голову набок, очаровательно улыбнулся брюнет. — Ты молчишь и умираешь. Долго и мучительно, потому что я буду отрезать тебе яйца по очереди. Самое хуёвое предложение по цене двух, не правда ли?       Сев на кровать напротив пленника, Найт нахмурился, слушая, как воздух входит и выходит из ротового отверстия Оливера, отвратительно свистя. Посмотрев на воображаемые часы на запястье, Уэстон, резво схватив садовые ножницы, найденные Блэйком накануне, снова встал, громко объявляя:       — Я тебя понял, чувак. Время укорачивать яйца.       Не успел Уэстон раскрыть лезвия и сделать шаг к мужчине, изо рта Олли донеслось тихое шипение, походившее на слово «Стой».       Замерев, Уэстон приблизился к бармену, упираясь концами раскрытых лезвий в грудную клетку мужчины, а Адам нетерпеливо уставился на Олли.       — Да-да, Олли? Неужели передумал? — наигранно удивился Уэстон, поймав измученный взгляд извращенца. Уэстон спокойно ждал, когда из этого мерзкого слюнявого отверстия вывалится хотя бы крупица информации.       — Пошёл ты нахуй, легаш. Ты даже понятия не имеешь, что сделают эти парни со мной, если узнают, что я хотя бы что-то про них рассказал, — хрипло произнёс Оливер, брызгая слюной. — Ты же сопляк грёбаный, да вы оба…       Оливер закашлялся, а затем продолжил:        — Идите оба нахуй.       — Оливер, мы тебя убьём. Пустим в расход, — спокойно возразил Уэстон, выразительно взглянув на Адама, как бы приглашая блондина в свою увертюру. Кажется, ножницы уже не слишком впечатляли пленника, силы его были на исходе. Найт с металлическим лязгом швырнул садовый инструмент в сторону. Этого придурка нужно было припугнуть как следует, ведь он почти раскололся. Адам воодушевлённо вскинул голову и опустился вниз, чтобы снова взять в руки всеми забытый дробовик. Слушая речи Найта с нескрываемой солидарностью, блондин сел на корточки перед пленником, своей фигурой слегка закрывая обзор Найту. Голая спина Адама (а он всё ещё разгуливал без футболки) напоминала белый лист ватмана с едва заметными голубыми разводами вен.       — Слушай, Олли, он прав, — произнёс блондин, вступая в этот отчаянный блеф, — если ты не дашь нам с напарником зацепку, придётся умирать мучительно. Знаешь, что бывает с ружьями в пьесах? — вдохновенно спросил Адам, осматривая чудесное гладкоствольное оружие. — Это вовсе не значит, что выстрел убьёт тебя сразу. Я бы попросил этого злого и жестокого парня… — Адам облизал губы и обнажил белоснежные зубы, легко улыбаясь Олли. — Выстрелить тебе в яйца. И насчёт жестокого… Даже боюсь, насколько бы ему понравилось стрелять в части твоего тела. Ведь они не стоят и доллара. А после этого эти огромные…       Адам достал одну пулю, демонстрируя её перед лицом внимательно слушающего его Оливера, который немного попустился и уже не был ни в чём уверен.       — Эти огромные патроны — по два дюйма каждый — разорвут в клочья твою гнилую кожу, превращая её в неаппетитный фарш.       Адам прикрыл глаза так, словно говорил о чём-то немыслимо приятном и соблазнительном.       — Ты поможешь расследованию, Олли?       Сглотнув напряжённый ком в горле, Кокни поглядел по очереди сначала на Адама, а затем на Найта, стоящего позади белобрысого копа.       — Хорошо, хорошо, — тихо произнёс бармен. — Повторяю. Эти двое упырей мне ничего такого про себя не говорили. Но я кое-что услышал, когда они… Хм… Думали, что я не слышу…       Адам поощряюще закивал головой, вставил патрон, который демонстрировал мужчине, обратно в барабан дробовика и поставил его перед собой. Оливер опасливо взглянул на Найта, не совсем понимая, кто из этих двух уёбков вызывает у него больший ужас. Уэстон принялся ласково разминать голые плечи Адама, неотрывно следя за Оливером.       — Я услышал, как они разговаривали, пока… Я готовил съёмку, — Олли нахмурился, вспоминая детали злополучной встречи, — привели пацана сюда. Он был вхлам накачен веществами. Видимо транками, я не стал спрашивать, где они его взяли, но тот, что повыше, с длинными светлыми патлами, сказал, что его… В смысле этого ублюдка, а не пацана… Зовут Реми. Может, соврал… Я не знаю… Блядь, да уберите же вы пушку… У одного были длинные светлые волосы, а у другого - идиотская наколка на руке. Я думаю, это какое-то тюремное дерьмо. Я не разбираюсь, но там пять точек: четыре угла, отмеченных точками, а в середине ещё одна крупная… Татуировка размером где-то три на три… Это было давно, блядь, я не присматривался. Так вот, тот урод, что представился Реми, он хотя бы разговаривал…       — А второй что? — Адам вопросительно поднял бровь.       Олли вдруг прервал свой рассказ, как-будто снова раздумывал над чем-то. Он явно был слишком напряжён из-за своих воспоминаний.       — Ты что, совсем нюх потерял? — Уэстон моментально взбесился из-за возникшей заминки и небрежно ткнул Оливера ботинком. — Дальше.       Олли застонал в который раз, а Адам тихо вздохнул и даже рассмеялся. Пьеса явно затянулась. Блэйк качал головой, и улыбка его по мере покачиваний становилась всё более холодной и тусклой. Адам перестал посмеиваться и вновь поглядел на Олли.       — Как же ты нас заебал…       — Я понял, понял… — заговорил Олли вновь, чувствуя неладное в тоне Адама. — Второй парень был молчуном. Он почти ничего не говорил, только общался тихо в уголке с пацаном и держал его… В съёмке, в общем-то, он участвовал. Могу вам сказать, что этот пидор положил бы вас обоих сразу, он огромный, как чёртов буйвол… Никаких татуировок я не видел, волосы тоже длинные, тёмные, закрывают его уродливую стрёмную рожу, а выглядел он так, словно жрёт людей на завтрак… Просто тошнотворная тварь. Я даже не могу примерно назвать его возраст. Как только я получил от них бабки и видео, был безумно, блядь, счастлив, что они съебались из моих краёв и тот жирный не прикончил меня, потому что он сказал… Сказал, что, возможно, вернётся… Но я спиздел им, что завяжу с бизнесом, потому что не хотел видеть уёбка больше.       — Чем он тебя так напугал? — не унимался Блэйк. — Так напугал, что ты решил отказаться от наживы. Что-то ты запизделся, Оливер.       — Я говорю серьёзно, сраная легавая крыса. Я бы и врагу не пожелал кому-нибудь встретиться с этим подонком. Он ясно дал мне понять, что если я вдруг решу с кем-то заговорить о нём, он приедет и вскроет мой живот, как консервную банку, и насрёт внутрь… И, блядь, я ему почему-то поверил. Понятно?! У меня есть интуиция к таким вещам… Если что я могу ещё вспомнить, так это то, что парни говорили что-то про квартал бывших складов в районе Конгари-Виста… Вроде как тусовались там, держали этого чухана там… Вашего ебучего Филлипа.       Наступила неловкая пауза. Адам терпеливо ждал, сложив руки на дуле дробовика и опираясь на него, как трость.       Кажется, Оливер был по-настоящему опустошён как морально, так и физически. Вопросительно взглянул на своего напарника, Блэйк задал вопрос.       — Детектив Уэстон, ваш вердикт?       Найт выдержал положенную паузу и громко объявил:       — В расход ублюдка, коллега!       Найт, конечно, понимал, что всё, что они сейчас делают — разыгрывают чёртов спектакль. Чтобы там ни было, им нужно было больше информации. Хрустнув шеей, блондин перезарядил дробовик, и Олли нервно встрепенулся, стараясь как можно дальше отстраниться от дула ружья, направленного ему в лицо. Адам прищурился.       — Мы ждём ещё фактов, блядина. Конкретики.       — Ничего я, блядь, больше не знаю! — перешёл на знакомый визг изрядно запаниковавший пленник, силясь развязать путы, но всё было зря. — Убери пушку! Убери сейчас же, сопляк!       Адам нахмурил светлые брови, в висках начинал стучать неподдельный неконтролируемый азарт, набирающий силы, как снежный ком.       — Я не помню больше ни черта, можете хоть два года меня допрашивать! Вашу мать! — продолжал надрываться Олли, выглядя очень и очень убедительно, слюна летела из его рта, а глаза повлажнели от слёз. — Вы оба… Психопаты, а не копы… Знаете что?! Знаете что, мать вашу? Когда это всё кончится, и вы передадите меня моему адвокату, а у меня, сука, уже нет одного пальца… Так вот, когда это случится, я назову фамилии… Прежде всего Уэстона! Да! — словесный поток вдруг прорвал рот Олли, он даже подпрыгивал от переизбытка чувств и дёргал ногами. — А ты, блядь, кто такой, сучара? Как тебя зовут, сука ты белобрысая? А?! Когда начнутся разбирательства, я знаю, что я расскажу, сукины дети, — шипел Оливер, подаваясь вперёд, — ну и что вы сделаете, придурки? Да вы можете хоть все пальцы мне отрезать, я всё равно нихуя больше не знаю! А если и знаю… Не скажу, потому что я, блядь, требую своего адвоката!       Неожиданно Адам робко улыбнулся, лицо его было белее мела.       — И знаешь, что я точно тебе скажу, крыса ты блядская? — Оливер чувствовал себя так, будто одерживает победу. — Вы никогда, блядь, не сможете меня убить, копы ёбаные. Потому что в таком случае вам сразу же наступит пиздец…       — Да-а-а-а? — громко и радостно протянул Адам, кивая. — Ты правда так думаешь?       — Да, я, блядь…       Раздался резкий оглушающий выстрел.